Little by little

Желания должны быть убраны, ты делаешь что должен. Никто не отомстит вместо тебя, не оборвёт жизни тем мерзавцам, что с таким упоением готовы забрать чужую жизнь ради собственных желаний. Но если посмотреть в зеркало, ты и сам не святой, ты не Господь Бог, что подарил людям свет и любовь, нет. Ты немного даже хуже. Ты — слегка даже похож на Антихриста. Но совсем немного. Но даже так, ты продолжаешь питать эту искреннюю, хоть и безнадежную любовь. Это чувство даже трудно назвать так. Заслуживаешь ли ты такого дарования? Ты и сам знаешь ответ, нет нужды врать себе. Если слишком долго смотреть в зеркало, можно увидеть смазанное отражение прошлого. Ласковый ветер и та теплая мыльная вода, в которой тебя купала матушка. Мыльный пузырь пролетел с макушки и лопнул перед розовым курносым носом, заставляя тихо пискнуть от удивления. А затем звонко захихикать в унисон с мамой, что сверкала зелеными, как молодая трава, глазами. Легким движением убрала с твоих глаз волосы и мягко поцеловала где-то над бровью. Мама была красивая, лёгкая на вид, как пёрышко, тихая и мудрая. Самая лучшая! С ней никогда не было страшно. Но когда ты смотришь на остальных становится даже завидно. Мальчишки и девочки одеты тепло и очень симпатично, лопают за обе щеки сладкие яблочные пирожки, и бегают по полю шустро и громко. «И я хочу побегать с остальными…» Так и хочется побежать стремглав к ребятам и поиграть в догонялки, прятки и остальные увлекательные игры. Но есть маленькое но. Ты изгой. Нет, конечно никто прямо в глаза не скажет, не толкнет и не засмеёт. Только вот молча переглянутся и в спешке побегут в деревню на склоне. Даже не тронут. Просто расскажут матерям и будут тихонько пересказывать друг другу сплетни. Люди не такие уж и замечательные. Не такие добрые и идеальные. А если родится чистый ребенок он так и запачкается в этой грязи настоящего я. Это приходится осознать тебе ещё в беззаботном детстве. Смех у тебя звонкий и мягкий, а кожа так и сияет детским румянцем, что маками расцветает в теплой ванной. А мамины руки нежны, хоть и мозолисты и грубы на ощупь. «Люди странные» — думаешь ты, пока наблюдаешь за народом, что радостно и словно маниакально кричит, при виде истлевающего тела твоей матушки. Той, что по-доброму погладит по голове, приготовит вкусный суп, и даст терпкую и горькую настойку. Сжигают ведь плохих ведьм, но почему твоя милая и любимая мама виновата? Люди лишь по собственным желаниям готовы отбросить свою славную «человечность» и пойти на убийство? Это отталкивает. От радостных криков и этих благоговеющих взглядов что-то трескается в груди. Почему то даже больно. Смех у тебя хриплый и тихий, а кожа бледна, и уже не расцветает в холодной ванной. А она другая. Совсем кукольная, светлая как ангел. Тело в белых простынях выглядит мягко и слишком чисто. Тебе не стоит подходить. Нет, тебе не позволено подходить к ней, ведь ты сам уже весь потерял свою святость и девственную красоту. Ты весь в чужой крови, а она даже не потеряла этот ясный блеск в васильковых глазах. Твои желания лишь навредят. И ты не должен даже смотреть на неё дольше секунды. Мы оба знаем — ты не заслуживаешь этого ангела в белой мягкой простыне.