Второй шанс на слабость

      Я не слышала, как ушел Оливер, не заметила, как осталась одна, но была даже рада этому.       В тихом умиротворении мысли не мельтешили в голове, а выстраивались в готовую картину, позволяющую рассмотреть ситуацию с разных сторон. Я знала, что мои действия не были поводом для поцелуя, но злиться на Оливера за несдержанность все равно не получалось. Я долго морочила ему голову, долго сама не могла разобраться в себе. И даже когда расставалась с ним — не объяснила причину и, возможно, тем самым, снова дала надежду. Это не было оправданием для него, однако я могла понять этот порыв.       Но в момент, когда мой сердечный ритм немного успокоился, глаза опасливо открылись, и я на самом деле смогла разглядеть в темном силуэте очертания Хендерсона, любое понимание вмиг исчезло.       Джеймс стоял неровно, облокотившись на фонарный столб, и всем своим видом показывал, что подходить ко мне первым он не собирается.       И хорошо.       На душе не было страха, пока я медленно поднималась с промерзшей скамейки и спускалась вниз по лестнице. Я будто уже смирилась с его решением, заведомо зная, каким оно будет, учитывая его вспыльчивость и обидчивость, свидетельницей которых я ни раз становилась. Мне оставалось лишь как мантру повторять, что это будет его решение и влиять на него я не стану, и пытаться скрыть нервный смех от того, что практически те же слова мне говорил Оливер несколько минут назад.       — Привет, — едва ли вполголоса промямлила я и все же заставила себя посмотреть в его глаза, какими бы отстраненными они не казались.       На ресницах и бровях были заметны маленькие капли от тумана, поблескивающие в ярком свете фонаря. Они делали его таким очаровательным, что в голове было лишь желание провести по ним подушечкой пальца. Однако все это исчезло, когда глухой голос вернул грозность его виду, а органы внутри меня сжались в нить не толще паутины:       — И как все прошло?       Что ж, считывать эмоции Джеймса всегда было труднее, чем следить за языком тела и мимики других моих знакомых, поэтому определить, что стояло за этим вопросом, я была не в состоянии.       Злость? Сарказм? Понимание? Когда он говорил таким монотонным голосом — это могло значить все, что угодно. Но сейчас, конечно, я предполагала лишь худшее.       Мои глаза поднялись высоко вверх, дыхание стало глубоким и частым, а губа начала неприятно дергаться, лишь бы я побыстрее прикусила ее и скрыла резкий порыв расплакаться.       Мне не верилось, что все это может закончиться, даже толком не начавшись. Однако я знала Джеймса, знала, что он излишне драматичен и вывести его из себя не так-то уж сложно. А потому убежденность в разрыве у меня не стихала ни на секунду. Для него уже мое общение с его лучшим другом было приговором. Говорить о поцелуе с бывшим, о котором он еще и предупреждал меня, не было никакого смысла.       Но моего запястья коснулись его теплые пальцы, рука зарылась в волосы, нежно утягивая в крепкие объятья, и наивная надежда на примирение неконтролируемо растеклась по всему телу.       Сердце, казалось, пробьет грудную клетку, но мне было все равно. Даже если это были прощальные объятья, утешительные или любые другие, — они говорили о том, что он не уйдет из моей жизни, а останется, пускай и в качестве друга.       Я была не готова снова потерять, какой бы стойкой ни хотела казаться. Возможно, в первый раз я и смогла смириться с «разрывом», принять и понять его, но перестать общаться сейчас — было бы просто катастрофой. Джеймс стал по-настоящему важен для меня. Я больше не могла сказать, что мы ничего не знали друг о друге и были чужими. Он раскрылся за это время и помог раскрыться мне. Он стал моим первым. И хоть это не обязывало его быть со мной до конца жизни, это делало его особенным.       Мне хотелось остаться в его объятьях на всю ночь, но они длились совсем недолго. Стоило дыханию выровняться, Джеймс сразу же отстранился и потянул меня в сторону общежития, заставив все тело трястись от тревожного предвкушения.       Вопросы ворохом крутились в голове, побуждая начать разговор и спросить его о том, что он решил, но каждый раз я останавливала себя, едва губы ненадолго раскрывались.       Ненавидела неопределенность, меня бросало в дрожь неведение, однако сейчас они выглядели безопаснее его слов.       Особенно, когда мы прошли мимо входа в здание и направились к парковке.       — Джеймс, что происходит? — не выдержала я, как только он посадил меня в салон, а затем сам оказаться рядом и завел двигатель.       Пульс стучал оглушительно громко. У меня было ощущение, будто я схожу с ума, но как бы сильно я не напрягала мозг, объяснение его действий все равно не приходило в голову.       — Джеймс? — повторила я немного громче, но он все равно не ответил. — Я просто хочу знать, как сильно ты злишься. Пожалуйста, перестань молчать.       Его руки напряжённо держали руль, а взгляд был направлен на дорогу, хотя мы ещё не тронулись.       — Я очень злюсь.       Прекрасно.       — На самом деле я почти в бешенстве, — прошипел он следом, и мои зубы нервно впились во внутреннюю часть щеки. — Но если ты думаешь, что я буду злорадствовать, ведь я говорил, что он тебя поцелует, — ты ошибаешься.       Глаза против воли закатились, а слова зазвучали более отрывисто:       — Я не хотела, чтобы все вышло из-под контроля…       — Не думаю, что у тебя вообще что-то было под контролем! — воскликнув, Джеймс опустил взгляд ниже по рулю и напряг пальцы до белых пятен. — Ты держала его за руку! За руку, Эмили! Если ты правда считаешь это контролем, то мне нечего тебе сказать.       Веки повержено закрылись, и я почувствовала, будто сейчас находилась на склоне высокой горы, готовясь к падению, к любому его решению, но все еще не произнося ни слова.       Я знала, что он был там и все видел, однако слышать это в подтверждение было в разы хуже.       — Это был дружеский жест. Я хотела поддержать его.       — Ты поддержала, — зло пробормотал он и отпустил педаль тормоза, выезжая с парковки.       Гнетущее молчание прерывалось лишь его частым дыханием и моим громким сердцебиением. Меня мучила совесть, и я без конца представляла себя на его месте.       Если бы Элизабет поцеловала Джеймса, пускай и насильно, я бы чувствовала себя до омерзения неприятно. Во мне кипела бы злость и обида, и совладать с собой было бы невозможно. Даже представлять это было чертовски больно, а он видел все воочию...       — Как ты... там оказался? — спросила я, когда тишина стала просто невыносимой.       Хендерсон медлил с ответом, будто и вовсе меня не услышал, а мое давление повышалось с каждой долбаной секундой.       — Я знал, что он выкинет нечто подобное, но… — Его голос стал ниже. — Мне нужно было увидеть твою реакцию.       — Что?       По всей видимости, он крупно пожалел, что сказал это, однако теперь было уже поздно.       — Мы поссорились перед тем, как ты ушла… И я подумал…       — Что ты подумал?! — вскрикнула я, чем наконец привлекла его внимание и заставила обернуться. — Что это будет хороший способ проверить меня? Решил, что, возможно, я планирую кувыркаться с вами обоими? Так ты думал обо мне?!       Хендерсон плотно сжал губы, и мои ногти впились в ладони, лишь бы сейчас не треснуть его по голове.       — Нет, но... вы только расстались. — Он громко выдохнул. — Я не идиот — очевидно, у тебя должны были остаться чувства к нему.       — Нет, ты идиот! — зло сорвалась я, поворачиваясь всем корпусом в его сторону и выпаливая всю ярость ему в лицо. — Я рассталась с ним, потому что у меня были чувства к тебе. Я пыталась игнорировать их, бороться и не давать в полной мере овладеть собой, но это не сработало! И единственная причина, почему я хотела поговорить с Оливером, была в том, чтобы закончить все то, что было между нами, и наконец начать это с тобой!       Если я и чувствовала вину минутой ранее, то сейчас во мне не осталось ничего, кроме неудержимого гнева и желания оказаться где-то в другом месте. Чертов придурок, да какого хрена он вообще решил, что я стала бы добровольно изменять ему? Ни разу за свою жизнь я не встречалась с двумя парнями одновременно, и мне казалось очевидным, что я не выгляжу как человек, который стал бы. Стереотипно или нет, но для этого, как минимум, нужны решимость и цинизм!       На мое колено вдруг осторожно легла рука Джеймса, но я незамедлительно отбросила ее в сторону и, насколько это было возможно, отвернулась к окну, пытаясь полностью игнорировать его существование до тех пор, пока он где-нибудь не остановится. Пускай это будет даже мертвая глушь — я выпрыгну из машины, как только он сбросит скорость.       — Эмили, — прошептал он на этот раз нежно и снова опустил руку, сжимая пальцы на бедре. Я не собиралась отвечать ему. Твою мать, у меня было столько причин не делать этого, но он не оставил мне выбора, добавив: — М-маленькая...       Боже.       Во рту пересохло и сердце забилось быстрее.       — Сдается мне, ты серьезно ударился головой. — Голос был уверенным, хотя его касания, что плавно двигались по моей ноге, этому препятствовали. — Память тебя повела? Я же всегда была «мелкой».       Он внимательно смотрел на меня и слабо улыбался, а я отчего-то не дышала, в ожидании его ответа.       — Нет. Больше нет.       Машина резко свернула на обочину, и только собравшись что-то возразить, я ощутила его дыхание на губах и инстинктивно подалась навстречу.       Джеймс обхватил руками мою талию и крепко прижал к себе, заставив выдохнуть весь воздух из легких. Мои пальцы сжали пряди его волос, и я почувствовала, как его тело начало дрожать, словно он едва держался на грани. Холодные прикосновения вызывали сотню мурашек, но я все равно тянулась вслед за ними и в наслаждении закатывала глаза.       Это было чертовски восхитительно — снова целовать его, когда я почти поверила в то, что больше не смогу этого сделать. Во мне все еще кипела злость, но долгожданное облегчение перекрывало все остальное. Я больше не хотела находиться где-то в другом месте, убегать или закрываться в себе. Мне казалось, что если я снова потеряю его тепло, то просто сойду с ума. И сейчас меня действительно это пугало.       — Подожди, — сдавленно простонал он, а затем, в противоречие себе, проник в мой рот языком и вынудил до хруста выгнуться.       Он держал мой подбородок, не позволяя отстраниться, и практически рычал, когда я прикусывала и оттягивала его губу, скользя по ней языком.       — Нам нужно остановиться, — хрипло произнес Джеймс, втянув воздух через нос, и уткнулся лбом в мою шею. — У меня был план, и сейчас он летит к чертям. Нам нужно остановиться...       Я пыталась согласиться с ним и сказать, что не против повременить, но его костяшки коснулись меня через джинсы, словно не он просил остановиться мгновение назад, и я едва не потеряла рассудок. Он прижал их так крепко, и даже когда я судорожно обхватила его запястье и попыталась оттянуть его руку в сторону, не поддался. Наоборот. Джеймс надавил сильнее, заметив, как сильно на меня это действует, и мои губы раскрылись, больше не сдерживая сдавленные всхлипы.       Боже. Боже. Боже.       Я хотела достать до его ширинки, надеясь заставить его почувствовать те же эмоции, что и я, но он не позволял этого сделать, настойчивее отвлекая меня горячими поцелуями в шею и мягким шепотом:       — Я просто не могу перестать тебя касаться. Мне так нравится, как ты реагируешь на меня, что я готов кончить, просто наблюдая за твоим лицом. Господи, это так охрененно.       — Джеймс... — шумно застонала я, когда его пальцы вновь прошлись по шву моих штанов и пустили дрожь по всему телу.       Черт.       — Я разрываюсь между желанием взять тебя прямо здесь и показать наконец сюрприз... — мокро скользнув губами по коже, продолжил он. — Не знаю, как поступить, мне нужная твоя помощь, Эмили. Эмили?       Голос был издевательски сладким, он будто специально понижал его тембр, чтобы у меня внутри все переворачивалось. Не было совершенно никакого шанса сконцентрироваться на его словах и понять, что он мне говорил, как бы я ни пыталась.       — Сюрприз… — будто в трансе повторила я и потянулась за новым поцелуем, надеясь поймать его губы своими. — Еще один?..       — Нет, Эмили, — усмехнувшись, снисходительно пробормотал он, будто его умиляла моя невнимательность, а затем добавил: — Все тот же.       Едва до меня дошёл смысл его слов, глаза удивленно расширились, а пульс панически подскочил до критической отметки.       Я сразу же пришла в себя.       — Стой, — выдала я, отстраняясь, пока он продолжал оттягивать куртку и целовать ключицы и плечи. — Стой, Джеймс, черт... Ты что... Ты… Ты всерьез решил, что сейчас удачное время ехать на ужин? С твоими родителями?!       Он застыл, а мои руки крепко уперлись в его грудь, пытаясь как можно сильнее оттолкнуть его и всем своим видом показать, насколько это была чудовищная, просто убийственно дерьмовая затея.       — Что? — нахмурившись, спросил он и слегка потряс головой. Его глаза растерянно бегали по моему лицу, пытаясь, по всей видимости, тоже собраться с мыслями и прийти в себя, но получалось слабо. — Подожди, с чего ты решила, что сюрприз — это ужин с родителями?       — Ты сказал, что в этом как-то замешана твоя мама, так что вариантов было немного. Я предположила, что это ужин, но даже если это просто какой-то семейный вечер с ними — я не думаю, что это хорошая идея.       Джеймс все еще удивленно на меня смотрел, но мне было плевать. Сегодня абсолютно точно не тот день, когда я хотела бы полюбоваться альбомом с фотографиями Сары. У меня в принципе не бывает таких дней.       — Я сказал, что мой звонок маме в этом замешан, а не она сама, — практически по слогам произнес Джеймс, но сейчас это даже не казалось чем-то обидным. — Ни она, ни отец не будут присутствовать там, можешь мне поверить.       Господи, какое облегчение.       Хендерсон негромко засмеялся, вновь привлекая мое внимание, и закатил глаза.       — Это так ты выключила голову, да?       — Отвали, — прокряхтела я, пытаясь затолкать его обратно на водительское сиденье, пока он безуспешно пытался успокоиться.       Мое тело заметно расслабилось, позволяя сбросить с себя все то напряжение, которое не отпускало с сегодняшнего утра. Помимо того, что сюрприз в принципе должен был состояться, Миссис Хендерсон на нем не будет, а это, как оказалось, мучило меня даже больше.       Въезжая на их парковку, я в очередной раз восхитилась владениями Райана и Греты. Не была здесь с того самого момента, как более-менее удачный ужин обернулся болезненно вскрытыми воспоминаниями, но этот дом, отчего-то, не вызывал у меня отторжения. Возможно, я была мазохисткой.       — Ты голодная? — Джеймс слишком быстро снял свою куртку, как выяснилось, чтобы помочь раздеться мне и произвести хорошее впечатление. Я не могла сдержать улыбку от этого милого и неловкого действия, но он не обращал на меня внимания, кажется, полностью концентрируясь на чем-то своем. — Не знаю, что есть в холодильнике, но наверняка он не пустует.       — Я не голодна, спасибо, — притянув его за шею, пробормотала я и аккуратно поцеловала в краешек обветрившихся губ. Мне слишком понравилось, как это сразу успокоило его нервозность. — Зачем ты привез меня в дом своих родителей? Я думала, у тебя есть своя квартира и все такое.       Прохладные руки Джеймса легли на мою талию, вновь заставляя покрыться мурашками и вжаться в него от холода еще сильнее, а пальцы плавными касаниями очертили полоску кожи от задравшихся свитера и майки.       — Для моей идеи не подошла бы квартира. — Его улыбка стала шире. — Но, будь уверена, тебя я буду таскать туда очень часто.       Глаза хотели закатиться, потому что это наверняка был лишь шутливый намек на грани приличия, но эта серьезность и чересчур самоуверенный тон не оставили шанса для веселья.       — Пойдем.       Не давая времени подумать, Джеймс крепко взял меня за руку и потянул наверх, переплетая наши пальцы. Я пыталась предположить, что именно он задумал, но кроме тайной красной комнаты мистера Хендерсона ничего на ум не приходило. И лучше бы даже эти мысли не посещали мою голову.       Постепенно я начала осознавать, что он ведет меня не в какое-то новое помещение, где я еще не была, а к себе... в свою комнату... Господи...       — Закрой глаза, — тихо сказал он, самостоятельно накрывая ладонью мои веки и плотно прижимаясь грудью к спине.       Дыхание стало неровным, меня охватила мелкая дрожь, и руки неприятно вспотели.       — Джеймс, почему именно туда? — нервно мямлила я, пока он продвигал меня вперед. — Мы можем посидеть в гостиной или на кухне. Нет необходимости...       Звук открывающейся двери прервал мою отчаянную речь, но даже когда он убрал руку с моего лица, я не открыла глаза.       Тогда, в первый учебный день, мне потребовались все усилия, чтобы справиться с призраками прошлого. Я не была готова к тому, что он практически не изменил интерьер, а оставил все, как было в Лондоне. Но сейчас я знала, что меня ожидает и отпустить неприятные образы, которые беспокоили даже в темноте, не получалось никак.       — Пожалуйста, Джеймс, — взмолилась я, — давай спустимся вниз. Я не хочу... твоя комната напоминает мне о ней... я не хочу. Пожалуйста...       — Эмили. — Мягкая рука обхватила щеки, но я все равно держала глаза закрытыми. — Посмотри на меня.       Нет.       — Пожалуйста, я не приготовил бы ничего, что расстроило бы тебя, — продолжал шептать Джеймс, поглаживая кожу и упираясь лбом в мой лоб. — Поверь мне. Я хочу, чтобы ты это увидела.       Его приятный голос заставил стойкость внутри меня ослабить хватку и медленно, будто от этого зависела чья-то жизнь, открыть глаза.       — Тебе понравится, обещаю.       Джеймс отступил в сторону, позволяя рассмотреть то, как он переставил мебель на этот раз в точности, как было в нашем детстве. Телевизор, диван перед ним... Мне казалось, что это снова должно было испугать меня, но, возможно, где-то в глубине души, я надеялась увидеть его комнату именно такой.       Я безумно скучала по тем дням, и сейчас перед глазами были только те воспоминания, которые вызывали приятную ностальгию, а не безжалостно сдавленную грудь. Мы часто играли в настольные игры на полу, часто часами сидели на подоконнике, несмотря на то, каким узким и жестким он был, часто были втроем... но вместе. И это не казалось чем-то ужасным, наоборот, мне вдруг захотелось вернуться в то время и прожить все эти моменты заново.       — Готова? — Спустя мгновение послышался вопрос, и я растерянно перевела взгляд на Джеймса. — Ты же не думала, что я просто покажу тебе комнату, а потом мы спустимся вниз?       — Нет?..       Мой ответ больше звучал вопросительно.       — Конечно, нет.       Он аккуратно взял меня за руку и повел к дивану, с каждой секундой заставляя нервничать все сильнее. В его комнате по-прежнему было тепло, однако сейчас мне нужен был воздух и, вероятно, какое-то успокоительное, а не эта духота.       Едва мы остановились у журнального столика, я заметила на нем ту самую коробку из-под диска, который Джеймс подарил мне на день рождения, и удивленно уставилась на его довольное лицо.       — Как он оказался у тебя? Я же...       — Совершенно не следишь за вещами в своей комнате? — закончил за меня этот вор-домушник, а затем поднял со стола диск и протянул его мне. — Я же говорил, что хочу пересмотреть тот фильм с тобой. Так что, я подумал, это будет отличный способ отметить твой день рождения, а заодно и начало... В общем, ты, наверное, начнешь искать в этом какой-то нездоровый смысл, но...       — Я с радостью.       Стоило произнести это вслух, как теперь уже Джеймс недоверчиво смотрел на меня, будто ожидая насмешки или упрека.       — Уверена?       — Прошлый просмотр с натяжкой можно было назвать удачным, — выделила я, — поэтому, раз появилась такая возможность... Мы могли бы это исправить и посмотреть его только вдвоем.       Хендерсон застыл, словно и правда был уверен в прямо противоположной реакции, но затем его лицо украсила широкая улыбка, а плечи расслабленно опустились. Не знаю, о чем я думала, когда соглашалась окунуться в одно из самых приятных, и в то же время чертовски противоречивых воспоминаний, но мысль о том, чтобы прожить этот день только с Джеймсом, без Сары, без ревности и обиды, казалась волнующе безумной.       Я снова сидела посередине мягкого дивана и снова наслаждалась тем, как недовольно Джеймс усаживался сбоку. В груди разворачивался целый ураган предвкушения, а в животе неконтролируемо образовывались иголки, заставляя в нетерпении елозить по поверхности, пока шли заглавные титры фильма.       Но, возможно, я обрадовалась слишком рано.       Не могла сказать, что мне понравился этот ремейк, хотя, если быть честной, мне он совсем не понравился. Даже тот факт, что я знала актеров и симпатизировала им, не спасал ситуацию из-за плохого сценария и целого ряда других недостатков. Но этот фильм был отличным предлогом, чтобы провести время друг с другом. Посмеяться, пообщаться о чем-то... отвлечься на поцелуи или даже нечто большее...       Так я думала.       Однако, судя по всему, так не думал Джеймс.       Совсем.       В моей голове, мы уже несколько раз могли коснуться друг друга, обняться или хотя бы начать разговор. Я даже сняла свитер, чтобы привлечь его внимание, но на протяжении, как минимум, десяти минут Джеймс просто неподвижно сидел и молчал. Будто на самом деле решил пересмотреть этот долбаный фильм, чтобы освежить в памяти приятные события чудесной картины, которую ему уже однажды посчастливилось лицезреть.       Я так злилась на него, что едва держала себя в руках. Мне просто хотелось встать и уйти, особенно, когда на пятнадцатой минуте началась постельная сцена, где о цензуре женской груди никто не слышал, а он все также продолжил сидеть с каменным лицом и делать вид, словно меня и вовсе здесь нет.       — Слушай... — уже было произнесла я, но Джеймс неожиданно меня перебил:       — Где твой телефон?       Чего?       Сложилось впечатление, что он просто ждал, когда я заговорю первой, и больше не мог сидеть тихо и изображать отстранённость. Вся эта ситуация давно начала выводить из себя, однако я все равно достала телефон из кармана и подняла его вверх, без слов демонстрируя очевидное.       Не видела его лица, потому что принципиально смотрела вперед и пыталась точно также игнорировать его присутствие, но периферическим взглядом заметила, как наличие у меня телефона, отчего-то, нарушило его планы.       — Можешь принести мне зарядку, пожалуйста? — снова подал он голос, а затем добавил, указывая в сторону стены: — Она вон там, на тумбочке.       Да ты, должно быть, шутишь.       Плотно сжав губы от подступающей ярости и стараясь не высказывать все то, что я думала о подобных сюрпризах, я поднялась с места и в несколько шагов пересекла комнату до кровати. Мне было плевать, чего Хендерсон хотел этим добиться, — я решила, что как только передам ему зарядку, свалю на хрен из этого дома и больше никогда в жизни не позволю ему мне что-то «подарить».       Но едва обернувшись, я поняла, что это всего-навсего была уловка, потому Джеймс сместился на несколько футов влево и занял место посередине дивана.        Вот же чертов хитрый засранец!       — Я не стану снова играть в это, Джеймс, — прошипела я, оказавшись за секунду возле него.       — Играть во что? — спросил он самым невинным голосом и, наконец оторвав взгляд от экрана, посмотрел на меня.       — Двигайся, я не сяду к тебе на колени.       Лениво усмехнувшись, он вскинул одну бровь.       — Почему нет?       — Ты будешь сильно отвлекаться, Джеймс. А ты ведь так хотел пересмотреть этот чертов замечатель...       Мое запястье обхватили его пальцы, и я неожиданно почувствовала, как падаю вперед, когда он потянул меня на себя и развернул второй рукой за бедра. Все произошло так быстро, что даже вскрик не успел вырваться из моего рта. Задница оказалась прижата к его коленям, а спина едва ощутимо коснулась груди.       — Отпусти, — прорычала я, однако мои слова остались без реакции.       Джеймс держал меня крепко и не давал отстраниться, как бы сильно я ни дергалась. Я попыталась встать, но его рука сжала мою талию, а после и вовсе скользнула вдоль живота, замерев над молнией джинсов и заставив тихий выдох неожиданно сорваться с моих губ.       Я не могла пошевелиться, даже когда он настойчиво обнял меня, а его пальцы двинулись еще ниже по шву, практически невесомо прижимаясь к клитору. Губы приоткрылись, будто в желании снова потребовать освобождения, но ничего, кроме возбужденного дыхания, выдавить не получалось. Плотный кусок ткани едва ли не плавился под его горячей ладонью, а тело дрожало, словно я в действительности могла почувствовать это тепло.       Кончик его носа коснулся загривка, и я неосознанно прогнулась в спине, покрываясь мурашками.       Меня лихорадило, в горле пересохло, и стоило почувствовать, как он сильнее надавил ладонью на низ живота, все желание отстраниться вмиг улетучилось.       — Мне плевать на фильм, Эмили, — хрипло процедил Джеймс и горячо выдохнул воздух мне в ухо, когда я плотнее прижалась к нему. — Я говорил тебе, что меня заводит, когда ты хочешь получить все и сразу, но когда ты злишься... Это еще лучше. Я теряю голову, мгновенно твердею, и ты и представить не можешь, насколько сильно я сейчас тебя хочу.       Слабый поцелуй в шею заставил безвольно откинуться ему на плечо и приоткрыть рот, чтобы получить больше кислорода. Острая пульсация вымещала все мысли из головы, и я была даже не в состоянии высказать, насколько, черт возьми, он пожалеет о своих словах, когда я действительно буду зла. Но эта слабость была ему на руку. Он пользовался ею, все настойчивее прижимая ладонь к промежности и двигая тазом, чтобы я ощущала его возбуждение целиком.       Пальцы Джеймса слегла задрали края моей футболки, и я больше не могла сдерживать стоны. Я чувствовала, как под поясницей приподнимался его член и каждый раз закатывала глаза, когда слышала, как он втягивал воздух сквозь зубы.       Хендерсон не торопился. Он, будто издеваясь, медленно оглаживал мой живот и останавливался у начала бюстгальтера, возвращаясь обратно. Я сходила с ума от желания взять его руку и самой накрыть грудь, но вместо этого откинула свою ему за голову и зарылась в мягкие волосы, невесомо царапая кожу ногтями.       — Ты хочешь, чтобы я умоляла… — облизав губы, томно прошептала я и заглянула ему в потемневшие глаза. — Но сам едва справляешься с желанием сорвать с меня штаны и оказаться внутри. Почувствовать меня, почувствовать, как я теряюсь и не могу контролировать себя рядом с тобой. Ощутить, как я сжимаю тебя и принимаю все глубже... И глубже... И...       Джеймс рывком накрыл мои губы своими и сквозь сдавленные стоны я заметила, как нервно он начал расстегивать пуговицу моих джинсов и пытаться оттянуть их в сторону. Он тяжело дышал, и мне казалось, что ещё мгновение и он опрокинет меня на этот диван, жестко входя во всю длину.       Его язык глубоко проник в мой рот, и, вместе с этим, рука скользнула под неудобную ткань и накрыла пылающую плоть.       — Боже мой…       Неконтролируемая дрожь заставила больно впиться в его пряди, но, кажется, его завело это только сильнее. Джеймс словно отключился. То как самозабвенно он кружил пальцами, раздвигал влажные складки и возвращался к клитору, вынуждало дергаться в его объятьях и едва ли держать сознание в порядке. Я пыталась найти его губы, чтобы заглушить стоны, но каждый раз невольно запрокидывала голову и подмахивала тазом, не желая упустить ни одного его касания.       Когда второй рукой он проник под ткань бюстгальтера, я думала, что отключусь прямо на его коленях, даже не дойдя до пика. Тёплые подушечки обхватили сосок, и в этот момент пальцы правой руки резко оказались внутри меня.       — Черт, — простонал он, уткнувшись в шею лбом, и, не останавливаясь, начал глубже входить и выходить пальцами, имитируя член. — Я сейчас так близко, хотя даже не... черт. Ты подсыпала мне что-то? А-афродизиак, да? Боже, Эмили...       Придурок.       Его крепкий стояк толкнулся вперед, врезаясь в мою задницу, но я нашла в себе силы ответить:       — Не льсти себе.       Скользнув языком по его скуле, я снова подставила грудь под его касания и попыталась выровнять дыхание.       — Мне не нужно прибегать к веществам, чтобы довести тебя до такого состояния, — медленно прошептала я. — Достаточно просто...       Сделать вот так.       Джеймс мелко задрожал, до боли стиснув мое тело предплечьями, едва ладонь оказалась за спиной и сдавила его член вместе с мошонкой. Несдержанный стон заставил восторженно закатить глаза и попытаться подстроиться под его ритм. Я старалась гладить аккуратно, но увлекалась, надеясь довести его так же, как он доводил меня весь этот вечер.       — Что и требовалось доказ...       Его пальцы свободной руки прервали мою победную речь, когда он неожиданно проник ими в мой рот, вынуждая обхватить их губами и вслушаться в то, что он шипел мне на ухо:       — Ты думаешь, что контролируешь ситуацию, а сама сходишь с ума от моих рук и пытаешься заставить меня поверить, что это не так. — Джеймс не останавливался, даже пока говорил, наивно полагая, что я пойму хоть слово, пока он двигался сразу с двух сторон. Двигался чертовски медленно. — Тебе нравятся мои пальцы? Нравится, как глубоко в тебе они сгибаются? Как заставляют тебя прижиматься ко мне и молить о большем, даже не произнося этого вслух? Нравится, Эмили?       Мне нравилось. Очень.       — Я трахну тебя на этом диване, — отрывисто пробормотал он. — Ты не успеешь отойти от моих рук, как я уже проникну внутрь и заставлю сулить от желания снова дать тебе кончить.       Его движения стали быстрее. Он неотрывно смотрел на то, как я сосала его пальцы, а сам забывался в собственной игре и скользил мной по члену, используя таз вместо руки, каждый раз вжимаясь все сильнее.       Я больше не могла держаться. Мои ноги хаотично дергались, но он не позволял скрестить их, а только расставлял как можно шире, вынуждая самозабвенно стонать и закатывать глаза.       Я больше не мог...       Судорожно дернувшись в его руках, я громко всхлипнула и откинула голову ему на плечо, сжимаясь всем телом от яркого удовольствия.       Уши мгновенно заложило, и я почувствовала себя беспомощно дезориентированной, когда Джеймс скинул меня со своих колен на диван и навис сверху, жестко врезаясь в губы своими.       Он стягивал с меня одежду так быстро, что мне хотелось злорадствовать, но даже когда я открывала для этого рот, из него вырывалось лишь:       — Пожалуйста.       Хендерсон рычал, словно не был готов к тому, что я способна умолять, и стоило ощутить его пальцы на лодыжках, я сама забыла о своей гордости.       Он подтянул меня к себе и широко раздвинул ноги, снова покрывая шею и грудь быстрыми поцелуями. Мои руки прижимали его ближе за талию, но он сопротивлялся, будто вновь пытался победить в игре контроля.       — Джеймс, — прошептала я тихо, снова замечая, как его имя на него действует, и повторила более надрывисто: — Джеймс...       — Твою мать.       Глаза до боли закатились, а с губ сорвался громкий стон, только я почувствовала, как он оказался внутри. Его ритм сразу стал бешеным, у него будто отключилось сознание, но я не собиралась его останавливать, наслаждаясь долгожданной близостью.       Он держался за подлокотник за моей головой и использовал его, как опору, чтобы входить в меня еще глубже. Это было так приятно, что маленькие слезы собирались в уголках глаз, и я никак не могла этому помешать.       — Прости меня, — простонал Джеймс рядом с моим ухом, а затем обхватил второй рукой бедро, еще больше набирая скорость. — Прости, черт... Прости меня.       Я пыталась понять, за что он извинялся, но он снова поцеловал меня, проникая внутрь языком.       Его пальцы крепко сжимали мою кожу, и мне начало казаться, что он и правда сейчас потеряет сознание, если я не спрошу, что случилось.       — За что ты извиня-яешься? — сдавленно пыталась спросить я, но стон предательски вырвался наружу.       — Я не могу медленнее, я так сильно хотел этого... — Его голос был полон сожаления, но я совсем не понимала, о чем он говорил. — Твой день рождения... Я хотел, чтобы все было нежно, медленно, но это просто невозможно. Я не могу... это невозможно. Прости меня, черт.       Его рука зарылась в мои волосы, и я почувствовала, как он натягивает их, чтобы я посмотрела в его глаза.       — Я обещаю, в следующий раз я буду самым трепетным и нежным парнем, который только может у тебя быть, но сейчас... пожалуйста... позволь мне быть грубым.       Он тяжело дышал, сглатывая через раз, но смотрел на меня так уверенно и серьезно, что я терялась. У меня не находилось слов, что я могла бы ему ответить, поскольку я совсем не понимала причину его дилеммы. Особенно, когда он находился полностью во мне, и я чувствовала, как приятно пульсировал его член.       — С чего ты решил, что я люблю нежный секс? — вдруг спросила я, и сразу заметила, как за долю секунды почернели и стали стеклянными его глаза.       Господи.       Его губы были такими обжигающими, словно он горел внутри и снаружи. Мы не отрывались друг от друга ни на секунду, продолжая целоваться, даже когда он вернул прошлый темп и заставлял дышать меня через раз. Я терялась в его касаниях и не могла поверить, что все напряжение этого дня закончилось именно этим.       Опустив взгляд, я видела, как его бедра встречались с моими, и еле сдерживала себя, когда мышцы его живота напрягались и расслаблялись от быстрых движений. Джеймс опустился ниже, упираясь лбом в диван, и я обхватила его спину, прижимая ближе к себе и подаваясь тазом навстречу.       — Черт.       Ногти впились в его кожу, когда он гортанно застонал, и я поняла, что увлеклась и, возможно, сделала ему больно.       — Прости, прости...       Но стоило убрать руку, он сразу же притянул ее обратно и тихо прошептал мне в ухо:       — Не сдерживайся.       Его губы настойчиво уперлись в шею, практически не жалея, терзали кожу, а пальцы снова запутались в волосах и наклонили голову в сторону. При каждом толчке я ощущала его слабые укусы и была готова поклясться, что приятнее чувства я не испытывала.       Приподняв ногу, я неосознанно заставила его скользнуть еще глубже, и он вдруг замер, зажмурив глаза и задрожав всем телом.       Его челюсти были напряжены до предела. Он не двигался, позволяя чувствовать, как я сжимаюсь вокруг него, и моя кровь буквально кипела от такого восхитительного контакта.       Я попыталась снова приподнять таз, но на этот раз он обхватил мое колено, и ужас, промелькнувший на его лице, заставил меня нервно сглотнуть. Царапины.       Нога дернулась в сторону, но его хватка только усилилась. Он не касался их полностью, лишь самым кончиком пальца, но этого хватило, чтобы он вспомнил о нашем неоконченном разговоре в самый первый раз.       — Я все еще...       — Не хочешь говорить об этом? — закончил за меня он, а затем попытался повернуть голову к нашим ногам.       — Да, — обхватив его подбородок и вернув в исходное положение, ответила я. — Это очевидно, что не хочу.       Джеймс не пытался снова вернуть руки, но его движения буквально кричали о том, что ему для этого хватило бы одного моего слова.       — Ты же понимаешь, что нам придётся об этом поговорить? — Его взгляд сочился теплотой, будто он все понял и без объяснений, но меня трудно было задобрить чем-то подобным. — Если не сейчас, то позже, когда захочешь и будешь готова, но поговорить необходимо. Меня беспокоят твои ноги.       — Тогда тебе стоит обратить внимание на то, что между ними, — выпалила я и тут же осознала, как отвратительно это прозвучало, когда увидела его удивленные глаза. — Прости, это... получилось гораздо вульгарнее, чем я думала.       — Нет, все в порядке, — сглотнув, прошептал он и безуспешно попытался улыбнуться. — Просто не думай, что это будет срабатывать каждый раз. Максимум еще один. Или два. Не больше.       Веки опасливо сощурились, и я медленно провела языком по губам, наблюдая, как неотрывно он за этим проследил.       — Еще посмотрим.       Джеймс в секунду плотно прижался ко мне и начал покрывать поцелуями шею и скулы, вынуждая отзываться на каждое его касание. Я была так рада, что он прислушался ко мне и не стал дальше донимать расспросами, что эйфория заполнила все мое тело и сознание.       Он снова двигался и снова заставлял задыхаться от наслаждения, пока в какой-то момент голос Греты не послышался за дверью и я в ужасе не вздрогнула, проклиная весь белый свет:       — Джеймс?       Хендерсон замер, а затем мгновенно накрыл мой рот рукой и сел на коленях, все еще оставаясь во мне. Пульс участился, и я начала судорожно продумывать пути к отступлению, но кроме окна перспективных вариантов не было. В комод я бы не поместилась.       — Джеймс? Ты дома?       Ручка дернулась, и я практически умерла на месте, однако ничего не произошло.       — Джеймс, я видела твою куртку внизу, и мы не запираем твою комнату, когда тебя нет дома, — продолжила миссис Хендерсон, пока я переживала свой первый сердечный приступ в восемнадцать лет. — Я надеюсь, ты спустишься, а не будешь ждать, пока мы уснем, чтобы сбежать из дома. Полагаю, ты рассчитывал, что мы сегодня не вернемся, но, прости, планы поменялись.       Он смотрел на меня свысока, но отчего-то совсем не выглядел растерянным. Грудь и живот блестели от пота и часто вздымались, а глаза хитро следили за моей реакцией, будто он что-то задумал.       — Я понял, мам, — сипло ответил он и двинул тазом, заставив меня тихо заскулить в его ладонь от неожиданности. — Эмили тоже здесь, мы досмотрим фильм и спустимся к вам.       — Хорошо.       Он снова вжал меня в диван, и мои глаза закатились, пока мысленно я пыталась его убить.       — К сожалению, теперь тебе придется себя сдерживать, — наклонившись над моим лицом, шепнул он и зловеще улыбнулся. — Но я не против посмотреть на это.       — Ты с ума сошел? — прошипела я и попыталась встать, но он снова дернулся и мне пришлось плотно сжать губы. — Я не стану заниматься сексом, пока твои родители находятся в двадцати метрах.       — Они находятся дальше и мы уже занимаемся сексом.       Он не дал мне ответить, снова проникая внутрь, и на этот раз делал это мучительно медленно и нерасторопно. Мне хотелось послать его и высказать все свое негодование, но гребаная мысль о том, чтобы обратить его же оружие против меня не покидала голову.       Я облизала губы и немного выпрямилась, с наслаждением наблюдая, как его зрачки увеличиваются вдвое, следя за этим движением. До сих пор не верилось, что я могу вызывать у него такие эмоции, но думать об этом совсем не хотелось.       Джеймс взял мои руки и приподнял их над головой, снова переплетая пальцы, а я едва сдержала слезы от нежности этого момента.       — С днем рождения, Эмили, — тихо произнес он, медленно скользнув губами по моей скуле и накрыв рот.