Второй шанс на слабость

      Теперь, когда мы знали, что нам было просто необходимо вести себя тихо, — всё вокруг, будто издеваясь, стало слишком громким, скрипучим и чересчур неустойчивым.       Даже все еще идущий фильм не перекрывал этих звуков.       — Тебе нужно быть тише, — прошептал он снова, и я в очередной раз закатила глаза.       Его таз быстро и не очень аккуратно врезался в мои бедра, но с каждой секундой это заставляло чувствовать себя лишь более неловко и неуютно.       Мне было плевать, что миссис Хендерсон с высокой вероятность не стояла под дверью и не слушала, что здесь происходит, и плевать, что войти она не смогла бы, даже если бы захотела. Я просто потеряла весь настрой.       — Это ты двигаешься так резко, что диван постоянно шатается.       — Не нравится, как я двигаюсь? — издевательски спросил Джеймс, а затем неожиданно выскользнул из меня, сорвав неконтролируемый и совсем не тихий стон с моих губ. — То-то же.       Он усмехнулся и попытался войти в меня вновь, но я скрестила ноги, насколько это было возможно, и не позволила ему этого сделать.       — Это глупо, давай просто спустимся к твоим родителям, — пробормотала я и неосознанно прикрылась. Мне хотелось говорить уверенно, потому что я и правда уже не видела ничего привлекательного в этой затее, но его удивленный и даже будто бы обиженный взгляд заставляли чувствовать прямо противоположное. — Мы здесь уже слишком долго, и они вряд ли поверят в то, что ты закрываешь двери, чтобы «просто посмотреть фильм» с девушкой.       — Во-первых, для них ты и правда просто девушка, которой они доверяют и знают, что она не будет заниматься сексом с их сыном, пока они находятся в соседней комнате. — Я даже опешить от этой наглости не успела, как Джеймс продолжил: — Во-вторых...       — И что это должно значить? — зло перебила я, а он мгновенно замер и уставился на меня, словно не понял вопроса. — Ты считаешь, что у них даже такой мысли не возникнет? Тебе девятнадцать, мне восемнадцать, мы заперлись и не стремимся выходить из комнаты. Но они даже подумать о таком эпатажном поступке не осмелятся, потому что я не Сара? Так?       Его глаза расширились, и я сразу же пожалела, что решила озвучить свои мысли так открыто и не к месту.       — Эмили...       — Неважно, — снова перебила я и попыталась встать, но Джеймс заблокировал путь отступления своим телом. — Я сказала неважно, пусти меня.       — Я имел в виду, что ты слишком ответственная, и подумать, что ты на такое способна довольно трудно. — Он старался оправдаться, но меня злило это только сильнее. — Эмили, я не имел в виду ничего такого. Правда.       — Да, ты не имел в виду, что я «слишком скучная» и «никогда не нарушаю правила», в отличие от оторвы Сары, с которой вполне привычно и даже нормально заниматься сексом, пока родители в соседней комнате. Ты, наверное, имел в виду что-то другое.       Я знала, что именно так на меня подействует появление мистера и миссис Хендерсон, потому и считала идею совместного ужина заведомо провальной, но даже представить не могла, что вечер обернется катастрофой до того, как я успела бы с ними хотя бы поздороваться.       — Эмили, перестань, — вновь возразил он, но это не дало никаких результатов. — Я не считаю, что ты скучная и не способна нарушать правила...       — Ты буквально говорил мне, что никто и никогда не ожидал бы от меня поджога класса, Джеймс, — выпалив, я снова попыталась вырваться из его «объятий», но он не позволил, чем только сильнее взбесил меня. — Пусти меня! Черт возьми, просто дай мне уйти.       — Ты думаешь, что это плохо? — грозно спросил он, перехватив мой взгляд своим. — Что от тебя не ожидают поджога?       — Я думаю, что когда тебя считают предсказуемой и той, кто не стал бы высовываться, — это дерьмово. Так что, да, Джеймс, я так считаю.       В моей груди все сжималось от ярости. Мне хотелось просто убраться отсюда, чтобы не развивать дальше этот глупый конфликт, но Хендерсон как будто не понимал этого, а лишь усугублял ситуацию.       — Джеймс, — выдохнув весь воздух, начала я, безуспешно пытаясь совладать с эмоциями. — Я правда благодарна тебе за сюрприз и за этот вечер. Это был хороший способ отметить день рождения, и я ценю, что ты придумал все это, но сейчас я хочу оставить все, как есть, и не очернять все ссорой, поэтому просто дай мне уехать.       Он молчал и практически разочарованно смотрел на меня, но, по всей видимости, мне удалось до него достучаться, потому что спустя мгновение он отстранился и сел на диван, позволяя мне начать собирать свои вещи.       Я видела, что он тоже начал собираться, хотя пыталась не смотреть в его сторону, особенно, когда он снимал презерватив, который я даже не заметила, когда он надел. Чувство вины хоть и несильное, все же распространялось во мне, поэтому я лишь быстрее старалась одеться и уехать в общежитие.       Помнится, я говорила, что этот дом не вызывал во мне негативных эмоций, — сейчас же я была уверена, что это был просто идиотский и наивный самообман.       Мне хотелось уйти так, чтобы не пересекаться с родителями Джеймса, но, на всякий случай, я все же решила проверить свой внешний вид и подошла к огромному зеркалу, в котором почти полгода назад, после вечеринки, я увидела спящего Хендерсона и его утренний стояк.       Я не выглядела слишком помятой, как предполагала, но печальный взгляд и обиженный Джеймс на заднем плане, что выключал телевизор и приводил комнату в надлежащий вид, вызывали у меня скулящее чувство на душе, от которого скорее хотелось избавиться, только я не понимала, как именно.       Меня и правда пугало, как быстро даже просто смежная тема с Сарой была способна вывести меня из себя и вогнать в отчаяние. Мы не общались в последние годы, но она все равно посещала мои мысли и иногда даже снилась, а теперь, когда я вроде как стала встречаться с ее бывшим, она и вовсе не покидала мою голову.       Расставаться с Джеймсом из-за этого было бы страшной глупостью, но эти размышления были слишком эмоционально выматывающими, чтобы делать вид, будто их не существует. Потому мне нужно было всего лишь отправиться в свою комнату, чтобы справиться с ними в одиночестве.       Прикрыв глаза, чтобы больше не видеть своего осуждающего отражения, я пошла к двери и попыталась открыть ее, дернув за ручку, как вспомнила, что она была заперта.       — Почему ты закрыл дверь, если думал, что родители не приедут сегодня вечером?       Не хотела, чтобы в моем голосе было столько обвинения, но я слишком устала, чтобы контролировать такие вещи.       — Не нужно искать заговор там, где его нет, Эмили, — расстроенно ответил Джеймс за моей спиной, а затем добавил: — Это была просто чертова мышечная память. Я всегда запирал комнату, чтобы мама не вошла, пока я буду переодеваться или дрочить. Но приятно осознавать, что ты думаешь обо мне только хорошее.       Он обошел меня и сам прокрутил замок, чтобы выйти, а я молча прикрыла глаза, молясь, чтобы когда я их открыла, — оказалась в своей постели, а не в доме, от которого меня уже тошнило.       Мы спускались по лестнице на приличной дистанции, и оба, по всей видимости, желали поскорее избавиться от общества другого. Я прекрасно осознавала, что моя реакция была чересчур экспрессивной, но переступить через себя и извиниться — было выше моих сил. Хоть Джеймс и не виноват в том, что, как и моя мать, учителя, родственники и все в этом мире, считал меня ведомой и предсказуемой, мне не хотелось бы, чтобы он загонял меня в рамки из-за характера и отсутствия постоянного желания вступать в дискуссии. Особенно он.       — О, наконец-то вы спустились, — едва носок Джеймса коснулся последней ступеньки, мягко произнесла Грета, как нам стоило бы догадаться, сидящая вместе с мистером Хендерсоном за столом в гостиной.       Твою мать.       — Как фильм? — продолжила она, все также будто не замечая нашего настроения и того, с какой скоростью мы спускались к выходу.       — Бывало и лучше, — одновременно ответили мы и моментально встретились в смертельном поединке сокрушительных и убийственных взглядов. Прямо как пару месяцев назад.       — Ну, ничего, присаживайтесь. — Миссис Хендерсон подошла ко мне вплотную и крепко прижала к груди за плечи, заставляя почувствовать уютное тепло и приятный запах ее парфюма. — С прошедшим днем рождения, дорогая. Мы хотели позвать тебя раньше, чтобы отметить, но почему-то Джеймс решил пригласить тебя именно в тот день, когда мы гостили у Фаустов. Хотя он знал об этом.       Ее нежный взгляд сместился в сторону и стал недовольно прожигать дыру в своем сыне, пока тот делал вид, что его здесь вовсе нет.       — Большое спасибо, миссис и мистер Хендерсон, но... — нервно замялась я. — Уже поздно и мне пора идти. Но, правда, спасибо за поздравление и приглашение...       — Нет, нет, нет, — перебила меня Грета, и теперь уже я стала жертвой ее материнского недовольства. — В прошлый раз тебе удалось так рано уйти только потому, что Льюисы ужасные педанты, которые не пустили бы тебя на порог, прийди ты на пару минут позже положенного. Сейчас же твое время не ограниченно, и ты вполне можешь остаться на ужин.       — Комендантский час...       — Мама, не заставляй ее, ты же видишь — она не хочет, — вдруг произнес Джеймс, и мое сердце сжалось от того, как пренебрежительно резко звучал его голос.       Лучше бы я вообще здесь не появлялась.       — А ты за нее не говори, — шикнув в сторону сына, отозвалась Грета и положила руки на мои щеки, заглядывая в самую душу. — Пожалуйста, Эмили, если ты не можешь отметить день рождения со всей своей семьей, то отметь хотя бы с ее частью.       Судорожный вздох сорвался с моих губ и голова заболела от того, как сильно расширились мои глаза, пока миссис Хендерсон держала руку на моей спине и подталкивала к столу, на котором уже лежал набор приборов для четвертого человека. Мне не верилось, что она в самом деле сказала нечто подобное, потому что, как бы тепло и с трепетом Грета ко мне не относилась, она никогда не называла меня частью их семьи.       Я словно в бреду пыталась отыскать силуэт Джеймса, чтобы посмотреть, удивился ли он словам его матери так же сильно, как и я, и не разозлился ли, после всего того, что я ему сегодня наговорила. Но пока я крутила головой, пытаясь найти его в прихожей, на лестнице или на кухне, его нога коснулась моей под столом, и я поняла, что он снова сидел напротив, а не ушел в свою комнату или к себе домой. Его голубые глаза блестели и он даже не пытался скрыть улыбки, будто действительно был искренне рад, что я осталась и собиралась отужинать с его родителями.       — Мы столько не виделись, хотя живем не так далеко друг от друга, — суетливо щебетала Грета, накладывая листья салата из общей миски каждому в тарелку. — Складывается ощущение, что ты избегаешь нас, дорогая.       — Вовсе нет, — мгновенно ответила я, словно ее шуточное обвинение было настоящим. — Просто сейчас у меня мало времени. Я работаю, учусь... а еще это поступление.       — Ты не определилась с университетом? — удивленно спросил мистер Хендерсон, чем обратил внимание на себя.       — К сожалению. — Голос стал предательски хриплым. — Знаю, многие подают эссе за год до выпуска, но... Прошлый год был достаточно неудачным для меня в этом вопросе.       — Но ты планируешь остаться здесь, так? — осторожно произнесла Грета, и я заметила, что даже Джеймс ожидал моего ответа. Слишком внимательно.       Я не знала, что ответить, и не знала, на какую другую тему стоило переключить разговор, чтобы к концу вечера я не осталась и без парня, и без части семьи.       Конечно, я собиралась вернуться в Лондон. Наши отношения с Джеймсом, взаимоотношения с Оливером и Нелли были такими нестабильными и сумбурными, что наиболее спокойным и правильным решением для меня было бы вернуться в Англию и попытаться строить жизнь там, где я изначально хотела. С моим поджогом, со всей этой нервотрепкой с матерью из-за поступления — планы поменялись, и мне всерьез начало казаться, что Америка — не самый плохой вариант для меня, и здесь я тоже смогла бы найти свое место. Однако каждый раз, когда происходило что-то хорошее, следом происходило что-то вдвое хуже. И это пугало.       — Я пока не уверена, — тихо промямлила я, не поднимая глаз ни на кого из Хендерсонов. — У меня уже нет времени на размышления, но сказать точно я все равно не могу. Как только я сюда приехала, мне безумно хотелось вернуться обратно. Потом я передумала и решила остаться, но снова передумала... Пока я пытаюсь написать эссе и держать оценки на хорошем уровне, чтобы, когда я наконец определюсь, ничто мне не помешало, но останусь ли я здесь или нет — я пока не знаю.       Медленно приподняв взгляд на Джеймса, я попыталась считать эмоции на его лице, но его глаза были опущены в тарелку, а вилка в руке практически не двигалась, не позволяя определить его состояние. Я не хотела, чтобы он узнал о том, что я еще не определилась, вот так, но и рассказать об этом наедине у меня не хватало духа.       — Думаю, еще немного времени у тебя есть, так что не слишком переживай об этом, — положив ладонь на мою руку, произнесла миссис Хендерсон и одарила меня теплой улыбкой. — Даже хорошо, что у тебя есть выбор. По крайней мере, это привносит разнообразие в жизни.       За столом повисла удушающая тишина, и на мгновение мне показалось, что каждый из присутствующих интерпретировал сказанное по-своему и поняла это не только я.       Грета извинилась и ушла за чем-то на кухню, а я так и продолжила ковырять салат, будто под одним из этих листьев была бумажка с темой для менее неприятного обсуждения. Мистер Хендерсон и Джеймс тоже не стремились заполнить неловкую паузу, и хоть обычно я не видела в этом необходимости, сейчас я молила о том, чтобы они заговорили хотя бы о чем-то.       — Элизабет снова спрашивала о тебе, — как бы невзначай бросил мистер Хендерсон, обращаясь к Джеймсу, а я начала молиться о том, чтобы моя прошлая молитва была аннулирована. — Не за чем игнорировать ее, даже если вы немного повздорили.       — Мы не немного повздорили, отец, а расстались. — Джеймс поднял голову, но на меня смотреть не стал. — Даже если вам не сообщила она, я говорил об этом маме. Она должна была передать.       — Я и передала, — вернувшись с кухни, вместе с противнем, от которого так вкусно пахло сыром и мясом, что мой живот приклеился к позвоночнику, сказала миссис Хендерсон и поставила лазанью на подставку посреди стола. — Просто он отказывается воспринимать эту информацию.       — Нечего придумывать, — строго ответил Райан и приподнял тарелку, чтобы Грета положила ему кусок. — Видимых причин расставаться не было, вы просто занимаетесь ребячеством, что опять рушит наши планы.       — Опять? — недоумевающе спросил Джеймс, а затем, по всей видимости, проиграв всю фразу в голове, дополнил: — Ваши планы?       — Не бери в голову, сынок, — незамедлительно вмешалась Грета, косо посмотрев на мужа. — Это давно уже не является первостепенной целью.       Брови Джеймса были сильно нахмурены, а взгляд бегал то к отцу, то к матери, но так и не находя ответа.       Я тоже сходила с ума от любопытства, каким образом расставание Джеймса и Элизабет могло помешать каким-то планам его родителей, и о каких уже порушенных планах они говорили. Однако то, что даже их родной сын не понимал, о чем шла речь, интересовало меня куда больше.       Грета сразу начала закидывать Джеймса отвлекающими вопросами, и, судя по его выражению лица, он решил спросить обо всем этом позже, лично у матери и не в присутствии отца.       Теперь почти все их внимание было сосредоточено на том, чтобы забыть о разговоре, состоявшемся едва ли полчаса назад, но это даже играло мне на руку, поскольку я наконец смогла расслабиться без повышенного внимания и насладиться нормальной едой, которую я так редко теперь ела.       Я старалась не вникать в то, что обсуждали Хендерсоны, но мне было искренне жаль Джеймса. Он ясно дал понять, что общество родителей его привлекало сейчас примерно так же, как и меня — общество собственной матери, потому я с некоторой периодичностью касалась голенью ноги Джея и слегла ее поглаживала, надеясь, что это его успокаивало. Я практически сразу отстранялась, но он ни разу не оттолкнул меня сам и не передвинул ногу, чтобы я не могла его коснуться. Так что у меня было больше уверенности в своих действиях, и я продолжала эти маленькие сеансы терапии, пока мне самой она не понадобилась.       — Дорогая, а ты ведь так и не рассказала нам, как прошел твой день рождения, — мягко произнесла Грета, а затем, будто специально, забила последний гвоздь в крышку моего гроба, вопросом: — Ты говорила с мамой? Она тебя поздравила?       Мое дыхание стало неровным, а сердце застучало где-то в горле, пока внешне я всеми силами пыталась сохранять спокойствие и не показывать, как отчаянно мне не хотелось, чтобы эта тема когда-либо всплыла.       Воспоминания о разговоре с мамой давили на сознание и застилали глаза, словно туман, заставляя ощущать призрачные касания к царапинам под джинсами. Весь разговор от начала до конца, все слова, которые я не хотела, чтобы произносила мама, все это громким шумом кричало в голове и не позволяло открыть рот и произнести хоть что-то.       Глаза почти наполнились слезами, но я не собиралась показывать свою слабость, даже перед близкими людьми. Я просто продолжала смотреть вперед и пытаться построить свой ответ так, чтобы он не казался вымученным, так, чтобы мне поверили.       — День рождения прошел достаточно скучно, — будто не услышав последние вопросы, попыталась размеренно произнести я. Жаль в этот день я не посетила все достопримечательности города или не высадилась на луну, чтобы мне было, о чем рассказать. — Я сходила наконец к консультанту по поступлению, им оказался наш учитель литературы. Потом пошла на работу и пробыла там до вечера. В целом, я успела посмотреть несколько серий сериала перед сном, поэтому все прошло довольно удачно.       — Меня сейчас удар хватит, — неожиданно высказалась миссис Хендерсон, чем заставила меня неслабо напрячься. — Эмили! Так ты отметила свое совершеннолетие? Уму непостижимо!       — Мне же все понравилось...       — А где был ты? — повернувшись к Джеймсу, продолжила она. — Когда я спрашивала, есть ли у Эмили планы на день рождения, а ты мне сказал: «Наверное», я ожидала, что будет что-то стоящее!       — Миссис Хендерсон, правда, все было замечательно. — Я пыталась поймать ее взгляд своим, но она, будто специально, меня игнорировала. — Пышные вечеринки мне не очень нравятся. Посмотреть сериал в тишине и спокойствии — это то, чего мне не хватало. Мне правда все понравилось.       — Просто не понимаю... не понимаю, — причитала она, выглядя и правда чересчур обеспокоенной. — Это ни в какие рамки... Куда смотрит твоя мама?       Тяжелые глубокие вдохи, будто воздух не проникал в легкие до конца, снова заставили глотать через раз и надеяться, что это было лишь игрой моей паранойи и миссис Хендерсон на самом деле не имела в виду...       — Я должна немедленно позвонить ей...       — Нет!       Мой резкий вскрик вынудил всех замереть от неожиданности и направить встревоженные взгляды на мое хмурое лицо. Грета уже практически встала из-за стола, Джеймс неестественно выпрямил спину, а мистер Хендерсон застыл с вилкой в роту.       Лучше бы я здесь не появлялась. Определенно.       — Последний наш разговор, — прочистив горло, неуверенно начала я. — Закончился крайне неприятно.       Гробовая тишина во всем доме связывала мне руки и не позволяла признать этот ответ исчерпывающим.       — В Рождественскую ночь мы наговорили друг другу много гадостей, и... вроде как я заблокировала ее.       Миссис Хендерсон судорожно вздохнула, поэтому я незамедлительно продолжила:       — Все хорошо, правда, — чересчур быстро произнесла я, стараясь не поднимать глаза, потому что говорить кому-либо из них это в лицо — было выше моих сил. — Мы слишком разные, часто ссоримся. Так будет лучше для нас обеих.       — Эмили, как же так... — От того, каким жалостливым казался голос Греты, внутри меня все перевернулось, а глаза еще сильнее начало печь от неуместных слез. — Я могла понять, когда ты говорила тоже самое о Саре, но Маргарет...       — Я не отрицаю, что проблема может быть во мне, — прошептала я тихо и почувствовала, как Джеймс попытался медленно погладить мою ногу своей. У него получалось не слишком аккуратно, суетливо и неуверенно, но это все равно помогло найти в себе силы продолжить: — Мне просто кажется, что дистанцироваться от них на время — это не так плохо. И определенно пойдет мне на пользу. И им тоже.       Теплая ладонь миссис Хендерсон снова накрыла мою, и я окончательно пришла в себя.       — Мне очень жаль, дорогая.       Да. Мне тоже.       Моей маме определенно нужно было пространство от меня. Ее гиперопека сводила с ума нас обеих, но доказать ей обратное было практически невозможно. Я не была уверена в своих словах, но мне хотелось в это верить. Пускай все это выглядело как оправдание, навряд ли постоянная тревога за меня, желание и «необходимость» контролировать каждый аспект и каждую секунду моей жизни — помогали ей в ее собственном развитии.       Возможно, когда-нибудь она сможет понять меня, и даже, возможно, когда-нибудь простит.       Мне хотелось на это надеяться.       — А как тебе наш дом, Эмили? — внезапно произнес мистер Хендерсон, от чего я поняла, что пауза затянулась слишком сильно, если даже вечно молчаливому Райану стало не по себе.        Однако я не жаловалась: сменить тему было замечательной идеей.       — Дом просто чудесный, мистер и миссис Хендерсон, — чересчур бодро начала я, лишь бы избавить эти разговоры от мерзкого отчаяния. — Я и в прошлый раз заметила, что у вас намного уютнее, чем в нашем доме в Англии. Больше простора и света, за счет белых оттенков в интерьере, а не красных, как у нас.       Грета неловко улыбнулась, и мне захотелось забрать назад все свои слова, которые вызвали у нее такую неоднозначную реакцию. Не нужно было снова упоминать свой дом — всем от этого только хуже.       — Заметила, что он больше, чем наш предыдущий? — продолжил Райан, а я, кажется, поняла, что неловкость миссис Хендерсон была вызвана не моими комплиментами, а странными комментариями ее мужа. — Как ты правильно подметила, больше простора и мест для уединения.       Тяжело сглотнув, я перевела взгляд на Джеймса, стараясь определить по его глазам, был ли это намек на то, что мы совсем недавно уединились с ним в его комнате. Но Хендерсон не выглядел пристыженным, скорее борющимся с самим собой, чтобы прямо сейчас не наброситься на отца.       — Да, кажется, я видела много разных комнат, да, — промямлила я нервно и снова посмотрела на мистера Хендерсона.       Они все будто бы вели какую-то игру, правила которой были известны лишь узкому кругу семьи. Частью этого круга я, очевидно, не являлась.       — Знаешь, Эмили, — наигранно весело произнес Райан, а Джеймс громко отбросил вилку, будто уже знал, что именно скажет отец. Но это действие было проигнорировано. — Мы сделали комнату для нашего сына в точности, какой она была в Лондоне, но он все равно решил жить отдельно. Более того, нас он туда не пускает и даже не говорит, где именно находится его квартира. Но, думаю, от тебя скрывать ее нет смысла, так?       Я долго молчала, не совсем понимая, что должна ответить на это, но Джеймс меня определил:       — Она была там один раз. И что с того?       — Думаю, обычная квартира не может выглядеть так уютно, как его комната здесь, да, Эмили? — монотонно проговорил мистер Хендерсон, не обращая внимание ни на слова своего сына, ни на его присутствие.       От того, как холодно звучал его голос, и того, что он даже не произносил имени Джеймса, мне хотелось выть от несправедливости и плохо контролируемой ярости. Поскольку на каждом публичном мероприятии моя собственная мать устраивала подобные показательные спектакли, стыдя меня за любую ерунду.       — Не то чтобы меня интересовало твое мнение, отец, — едва ли не рычал Хендерсон, но Райан был непреклонен.       — Эмили — незаинтересованная сторона, пусть она и скажет.       — Не надо впутывать в это девочку, — попыталась усмирить конфликт Грета, но сразу же была остановлена грозным взглядом мистера Хендерсона.       — Я и не впутываю, просто интересуюсь. — Он повернул голову в мою сторону и снова натянул неприятную ухмылку на губы. — Эмили?       Я осознавала, что прямо сейчас передо мной стоял выбор между Джеймсом и призрачным намеком на семью, которую я когда-то безумно сильно хотела. Мне всегда казалось, что даже ссоры не могли их сломить, а ссор у них было предостаточно. Они словно всегда находили компромисс, и я безумно уважала их за это, пока не узнала, что все это было лишь фальшью и желанием выглядеть лучше, чем было на самом деле. Это ничем не отличалось от моей семьи, разве что масштаб катастрофы был несколько иным.       — Мистер Хендерсон, — глубоко вздохнув, начала я, — квартира Джеймса не слишком большая, и, конечно, по роскошности не сравнится с вашим домом, но если по какой-то причине ему комфортнее находиться там, а не здесь, вам следует принять это.       — Или мне следует напомнить ему, что он может использовать денежные средства трастового фонда только для учебы и только для бизнеса, а не тратить их на оплату аренды для своего траходрома, куда он водит всяких девиц, вместо учебы и Элизабет.       Стул, на котором мгновение назад сидел Джеймс, с грохотом опрокинулся, когда тот рванул к входной двери и вылетел из дома быстрее, чем Райан произнес бы еще хоть слово.       Дьявол.       — Я... да, — промямлила я следом, и побежала за ним, наспех схватив обувь и куртки.       Ледяной воздух ударил в лицо и заставил поежиться от резкого перепада температур и всей ситуации в целом. Носки сразу же промокли от подтаявшего снега, но я всеми силами старалась не обращать на это внимание, сосредотачиваясь на силуэте Джеймса, едва освещаемого светом от дома. Он несся к машине, совершенно не заботясь о том, что его ноги уже по щиколотки были в холоде и слякоти.       — Джеймс!       Он не обернулся, и даже плечом не повел, что услышал меня.       Твою мать.       Я бросила ботинки на землю, но едва начала обувать первый, услышала, как Хендерсон уже открыл машину и начал залезать в нее.       — Черт... Джеймс!       Отчего-то мне казалось, что он не будет ждать, пока она прогреется хотя бы пару секунд, поэтому, наплевав на ноги, я побежала к машине, проклиная весь белый свет и, в особенности, самого Хендерсона.       — Ты сошел с ума?! — прокричала я, едва оказавшись в ледяном салоне с двумя куртками и идиотскими ботинками наперевес. — Ты не можешь просто бегать босиком по улице в долбаный мороз! Как бы сильно ты не ненавидел...       Он не дал мне закончить, со свистом выезжая с территории дома и заставляя вжаться в сиденье от неадекватной скорости. Хотелось залепить ему по лицу его же ботинками, но то, как резко и неосторожно он огибал все препятствия у нас на пути, вынуждало меня просто закрывать глаза и представлять себя в каком-нибудь парке аттракционов, а не с обиженным подростком в машине.       Джеймс дышал так громко и часто, что мне казалось, еще мгновение и он отключится из-за перенасыщения кислородом, пока мы дружно будем лететь в овраг или сбивать всех выскакивающих на дорогу оленей.       — Нельзя просто поменять интерьер и рассчитывать, что я вдруг захочу жить с ними! — выпалил он, лишь увеличивая скорость и мою головную боль. — Сука, я ненавидел эту чертову комнату! Я хотел убраться подальше из этого гребаного Лондона, а они привезли его сюда!       Сердце стучало где-то в висках, от того, что я не могла сконцентрироваться на его словах, а только неотрывно смотрела на дорогу, куда Джеймс, похоже, смотреть совсем не хотел.       — Им даже не нужен я, все что их волнует, — это узнает ли кто-то, что мы дерьмово живем, — продолжал он, переодически размахивая руками. — Это так банально, Боже. Я говорил, что об измене никто не знает? Что для всех мы переехали из-за работы отца? Это просто смешно.       — Джеймс, смотри на дорогу, пожалуйста.       — А теперь он заявляет, что заберет у меня все деньги, только потому что я пытаюсь делать то, чего хочу сам, а не они.       — Джеймс, пожалуйста.       — Я даже согласился на гребаный Корнелл, но им все мало...       — Джеймс!       На очередном крутом повороте, словно из ниоткуда, появились красные фары автомобиля, скорость которого была в разы меньше нашей, и я уже мысленно попрощалась с жизнью, когда Хендерсон наконец-то очнулся и ударил по тормозам, заставляя резко податься вперед и упереться руками в переднюю панель.       Салон заполнился гнетущей тишиной, прерываемой лишь звуком все еще работающей печки. Я молчала, не зная, что говорить в такой ситуации, но Джеймс и не стал ждать чего-то от меня, — он просто вышел из машины и захлопнул дверь с такой силой, что я поморщилась.       Я думала, он начнет кричать, крушить все вокруг или снова сбежит куда-нибудь в лес, где я буду искать его до завтрашнего утра, но он лишь тихо облокотился на дверь и полностью перестал двигаться.       Его поведение сбивало с толку. Я совершенно не знала, как мне поступить. Нужно ли было остаться здесь, позволяя ему побыть в одиночестве со своими мыслями и злостью, или выйти туда и попытаться поддержать его. И хоть я и не была уверена, что поступаю правильно, я все же надела куртку и ботинки на теперь уже голые ноги и медленно вышла из машины, будто одно мое появление могло вновь вернуть его в прежнее состояние.       Обойдя машину, я увидела, что он просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел куда-то вдаль, словно не замечая моего присутствия. Но едва я подошла ближе, он перевел пустой взгляд на меня и стал всматриваться в мое лицо, ища осуждение, поддержку или Бог знает, что еще.       Я приоткрыла рот, не до конца осознавая, что хочу сказать, но, не произнося ни слова, сразу же закрыла его, когда увидела, что его взгляд из равнодушного превратился в жалостливый.       — Джеймс, — прошептала я, едва его глаза стремительно покраснели и блеснули от слез. — Джей, не надо.       В один шаг он оторвался от машины и врезался в мое плечо, заглушая тихие всхлипы, режущие мое сердце без ножа. Мои пальцы моментально оказались в его волосах и на талии, прижимая как можно ближе к себе, но этого все равно было недостаточно. Я чувствовала шеей его горячие слезы, старалась успокоить мерными поглаживаниями и тихим произношением его имени, но он продолжал бесконтрольно содрогаться в моих руках. И только отчасти это было из-за холода.       Мои губы мягко касались его плеча, пока я продолжала рисовать случайные узоры на его спине, а его хватка на моей талии постепенно слабела, что позволило немного отстраниться и взглянуть ему в глаза.       — Знаю, от меня фраза: «Не слушай родителей» будет звучать довольно глупо, но...       Джеймс заткнул меня, накрывая губы своими мокрыми и холодными, но я сразу же прервала поцелуй, смерив его строгим взглядом.       — Хватит постоянно обрывать меня на полуслове.       — Я не хочу разговаривать, Эмили, — прохрипел он, тихо выдохнув, а я провела большим пальцем по его щеке, собирая те слезы, которые не остались на моей куртке. — Я просто хочу поехать домой и лечь вместе спать.       Его голос и слишком печальный вид вынуждали согласиться на все, чего бы он ни попросил, но я все равно хотела, чтобы он не держал все в себе. Я знала, к какому дерьму это приводит.       — А кто сказал, что мы сейчас едем к тебе? — улыбнувшись, пробормотала я и игриво наклонила голову, стараясь тем самым усмирить его злость и оставить только голые чувства.       И, кажется, это сработало.       Он закатил глаза, слабо улыбаясь, а затем снова притянул к себе, положив подбородок на мою голову. Мы снова стояли в объятьях после мясорубки за ужином у его родителей, и снова мне хотелось повторить все заново, чтобы прочувствовать этот момент.       — Все, чего я хочу, — это просто делать то, чего я хочу, — прошептал он, сдавшись.       А я не могла с этим не согласиться.