Второй шанс на слабость

      Выключи голову. Выключи голову. Будто бы это было так легко, черт возьми.       Я не хотела и не планировала думать о том, каким образом мама Джеймса должна фигурировать в его сюрпризе на вечер. Но, Боже мой, не думать об этом у меня просто не получалось!       Даже когда я пыталась отвлечься от этих мыслей и переключиться на холод в стенах школы, на озлобленных учеников, таскающих с собой безразмерные куртки, или на пар изо рта, при моем частом и агрессивном дыхании, — мозг все равно возвращался к истокам этого недовольства: неведение.       Люди, которые обожают сюрпризы, заслуживают у меня такого же уважения, как и те, кто с лёгкостью принимает перемены и не переживает о смене устоявшегося порядка. Я чертовски завидовала и тем, и другим, потому что у меня смелости не хватало даже на то, чтобы принять самостоятельно важное решение, которое повлияет на мою же жизнь.       Дело было вовсе не в том, что мне не нравились приятные неожиданности, я, скорее, боялась, что за меня снова все решат и не дадут права выбора. Хендерсон точно не планировал устраивать нечто подобное или что-то пугающее, выходящее из моей зоны комфорта, однако факт присутствия Греты в его планах — меня настораживал.       Но он просил меня выключить голову и ни о чем не думать.       А мне не хотелось опять все испортить.       Серость коридора, даже при наличии тёплых тонов в интерьере, позволила наконец отвлечься и заполнить голову мыслями не о предстоящем вечере, а о предстоящих уроках. Перспектива просидеть в таком кошмарном холоде в течение нескольких часов, выглядела куда хуже гипотетического ужина в компании миссис Хендерсон и ее альбома с фотографиями Сары. Даже если первым в расписании был английский с чудесной мисс Пирс, которая одним только голосом согревала мое сердце.       Я немного переживала, потому что сегодня было последнее занятие по ее предмету. Близились экзамены, и мне нужно было сосредоточиться на подготовке, а не на выяснении отношений со всеми и сразу. Однако она выглядела довольно честной, когда хвалила меня за хорошую успеваемость по английскому языку, поэтому я правда надеялась, что трудностей у меня не возникнет.       Дойдя до кабинета, я уже свыклась с морозом и приняла его как данность, но стоило войти в аудиторию и наткнуться на ледяной взгляд Оливера, как я растеряла все остатки тепла.       Как же вовремя.       — Эмили, — вместо приветствия произнёс он, позволив лишь рассеянно кивнуть, не произнося ни слова. Он стоял в паре футов от меня, видимо, планируя выйти из класса, если бы мое неожиданное появление не перечеркнуло его замысел. — Давно не виделись.       — Разве?       Готова поспорить, я видела его в столовой в пятницу днем.       — Хорошо. — Оливер громко выдохнул, а затем снова направил взор на меня. — Давно не разговаривали.       — О, да… — растерянно промямлила я, поскольку на этот раз ответить мне было нечего.       — Послушай, я помню, ты говорила о том, что тебе нужно время подумать и всякое прочее. И я правда считаю, что ждал достаточно. Поэтому…       Окончание фразы утонуло в звоне ушей, потому что осознание, что мы находились здесь не одни, вдруг сильно ударило в затылок и увеличило мое сердцебиение в два раза. Тихое бормотание нас обоих едва ли привлекало несколько взглядов, но меня волновал лишь один, уж точно не кажущийся не заинтересованным.       Проклятье.       Джеймс сидел в дальнем углу кабинета, вальяжно откинувшись на стуле, и прожигал глазами спину Льюиса, лишь изредка возвращаясь зрачками ко мне. Его взгляд был тяжелым, сосредоточенным и серьезным. Руки были скрещены на груди, будто таким образом он останавливал себя, чтобы не подойти к нам. Однако натянутая ткань в области бицепсов указывала на то, что долго сдерживать себя он не сможет.       Я почувствовала, как лицо начало гореть от неловкости и странной уязвимости. Когда он так смотрел на меня, было ощущение, что он ожидает какого-то удара, болезненного предательства, словно сейчас я выберу Льюиса прямо у него на глазах и буду смеяться, глядя на его страдания.       — Оливер, а мы можем поговорить чуть попозже? — перебила я, надеясь, что прервала его мысль не на самом важном моменте. — Мы стоим посреди класса и… Ну, знаешь, я не думаю, что это подходящее место для таких разговоров.       — Да, я как раз об этом и говорил.       Голос его повеселел, а я напряглась, потому что, возможно, упустила нечто важное из его монолога, пока играла в «гляделки» с Джеймсом.       — Мы могли бы встретиться в скейт-парке и все обсудить. Я бы предложил кафе, но ты и так проводишь там все своё время, поэтому вид этих тёмных стен уже, наверное, тебе осточертел.       — Да, немного, — слабо улыбнувшись, неуверенно согласилась я. — Думаю, скейт-парк — звучит вполне удобно, хоть и прохладно.       Он склонил голову, странно ухмыляясь, а после мягко коснулся ткани моей толстовки на руке и продолжил:       — Твоё общежитие не так далеко, если тебе станет совсем холодно…       — Я поняла, — перебив, я вновь посмотрела в сторону Хендерсона, будто он и правда мог услышать наш разговор с такого расстояния. — В этом не то чтобы будет необходимость. Я оденусь тепло.       — Хорошо, тогда я напишу тебе около семи вечера. Мне нужно заехать домой на пару часов, и…       — Подожди, — опешив снова прервала я. — Прости, я не думала, что речь о сегодняшнем дне.       — Почему нет?       — Я… — Мне пришлось приложить все усилия, чтобы глаза не метнулись в конец класса. — У меня планы на сегодня. Я не могу, прости.       Губы Оливера несильно раскрылись, будто он собирался что-то ответить. Но не услышав ни звука, я механически отошла в сторону, когда он обошёл меня, слегка задев плечом, и вышел в коридор.       Да твою мать.       — Стой!       Мой голос быть чуть выше обычного, чтобы не привлекать лишнего внимания, но этого явно не хватало, чтобы он остановился по одной моей просьбе. Его длинные ноги достаточно быстро пересекали ярды коридора, поэтому мне пришлось перейти на легкую пробежку, чтобы догнать его и, наконец обхватив запястье, заставить обернуться.       — Чего?       И снова поток пара вырвался в мое лицо, как когда мы стояли перед кафе и выясняли отношения. Если сейчас пойдет дождь в помещении — я просто сойду с ума.       — Оливер, у меня правда планы.       — Конечно, — ехидно обозначил он и дернул плечом в обманном согласии. — Ты работаешь завтра, но планы у тебя сегодня. Я должен был догадаться.       — Не все мои планы связаны с работой.       — Да, но все они не связаны со мной.       Сердце больно уколола его правда, но я попыталась не показывать, как сильно меня задевает, что все это вылилось в жуткий хаос. Ему сейчас было намного хуже, и мне не хотелось перетягивать внимание на себя и свое сожаление.       Льюис снова попытался отойти, а я едва ли не рыча потянула его руку назад.       — Чего ты добиваешься, Хилл? — Глухое шипение отлетело от стен школы, но мне было плевать, пусть даже кто-то и услышит наш спор. — Если ты думала, что я буду ждать до лета, до осени или до следующего года, пока ты не надумаешь наконец сказать честно, чего ты хочешь, — ты крупно ошибалась. С тобой невозможно нормально разговаривать, ты вечно меня избегаешь. И когда ты вроде уже согласилась, перестала убегать и морочить мне голову, — оказалось, что ты имеешь в виду какой-то день из ближайших десяти лет, а не сегодня. Мне на хрен это не нужно, поняла?       — Да, я должна была раньше поговорить с тобой. И я знаю, что ты устал ждать, но...       — В общем, так, — озлобленно перебил он, вырвав свою руку из моей. — Я не хотел говорить в таком тоне, потому что, очевидно, я не привык к этому. Но либо ты сегодня появляешься в скейт-парке и наконец-то говоришь правду. Либо я эту правду понимаю за тебя и больше мы никогда не контактируем.       Это просто... Твою мать.       Это было несправедливо. Почему все вокруг решили, что могут ставить мне какие-то условия? Да, я из тех, кому требуется чуть больше времени, чтобы решиться на что-то, но это не значит, что можно запугивать меня такими ультиматумами. Я не пыталась избегать его. Ни разу за это время, я не выбежала из кабинета, стоило ему туда зайти. Если уж на то пошло, то это он избегал меня, когда отсаживался за соседнюю парту или делал вид, что меня не существует.       И я почти собралась высказать все это Оливеру, но он уже скрылся в мужской уборной.       — Да пошли вы, — фыркнув, прошептала я и направилась обратно в класс.       Разочарование было практически осязаемым, оно обволакивало каждое нервное окончание и заставляло буквально из последних сил прикрывать глаза в тихом гневе. Если бы сейчас не была пара английского, я бы наплевала на занятия и пошла домой, по всей видимости, придумывать план, как обо всем этом сообщить Джеймсу.       Однако мне предстояло не только действовать на полной импровизации, но и делать это в присутствии своих одноклассников, для которых сплетни были исключительным способом заполнить коридор противным жужжанием и громким смехом, тем самым, каждый раз поднимая уровень моей тревожности до максимума.        Мне хотелось верить, что Хендерсон не будет расспрашивать меня об этой ситуации, но все надежды жестоко разбились о реальность, когда он обернулся и положил предплечье на мою парту.       — Не поделишься? — выгнув бровь, как бы невзначай спросил он, но взгляд выдавал чрезмерную заинтересованность. — Он выглядел расстроенным, но не так, будто ты сообщила ему о нас. Даже не бросил на меня ни единого убийственного взгляда, когда выходил из аудитории. И гóлоса не повысил...       — Тихо, — резко шикнула я и толкнула его в локоть, заставляя убрать руку со стола.       Джеймс сильно нахмурился, но все же отвернулся. Медленно, недоверчиво и так недовольно, что я почти улыбнулась.       У меня просто не было желания разбираться с этим сейчас. Сказать о том, что нужно все перенести, лучше в более неформальной и интимной обстановке, когда я смогла бы обнять его или поцеловать, чтобы успокоить.       Легкая вибрация телефона привлекла мое внимание, но не внимание Джеймса, а значит, не нужно было иметь высокий коэффициент интеллекта, чтобы понять, от кого пришло сообщение. Джей Джей: И почему ты не хочешь, чтобы кто-то слышал или видел, как мы просто разговариваем?

Вы:

Джеймс, пожалуйста, дай мне сначала разобраться с тем, с чем я ещё не разобралась.

А потом уже я возьмусь за тебя.

Джей Джей: В твоих же интересах, чтобы эта фраза имела тот смысл, о котором подумал я.

Вы:

И не мечтай, придурок.

      Мои губы все же тронула улыбка, но ровно до его нового сообщения. Джей Джей: Ты мне так и не ответила.

Вы:

Я все тебе объясню, но позже... честно.

      Ах, да, еще я завидовала тем, кто делает все сразу, а не откладывает на потом.       Не думала, что в этой школе найдется еще более промерзшее помещение, но, как оказалось, спортивный зал, находящийся рядом с бассейном, смог меня «приятно» удивить. В этой части здания не спасала даже зимняя куртка. Руководство, конечно, обещало как можно скорее со всем разобраться, но не удивлюсь, если это произойдет так же оперативно, как и реставрация всей школы.       Джеймс обещал прийти сюда после своего последнего занятия, однако уже больше четверти часа его не было видно ни на первом этаже, ни на втором. За это время я пыталась сформулировать, как можно более вежливый отказ, но каждый раз терпела неудачу, даже в воображаемом споре в собственной голове. Он слишком оптимистично был настроен позавчера, и тем более сегодня утром, пока моя рука была на его члене. А теперь я собиралась перенести сюрприз на неопределенный срок просто потому, что не смогла собраться и объяснить все Оливеру еще неделю назад.       — Готова?       Томный шепот в самое ухо заставил громко выдохнуть от неожиданности и плотно прижаться к нему спиной, наплевав на препятствие в виде куртки. Джеймс придвинулся еще ближе, буквально вжимая меня в стеклянное ограждение верхнего этажа, а его пальцы аккуратными движениями оттянули воротник от шеи, открывая доступ горячему языку.       Мои руки обхватили поручень, и я сильно прикусила губу, когда он обхватил мочку и приятно втянул ее в рот.       — Джеймс, — невнятно пробормотала я, выпячивая задницу назад, совершенно забывая, что через плотную ткань я не смогу почувствовать его в полной мере. — Мы же должны были поговорить...       — Да. — Теплое дыхание на макушке вынуждало закатывать глаза от мурашек и еле сдерживаться, чтобы не всхлипнуть от удовольствия. — Но я не хочу... Я знаю, что мне не понравится ничего из того, что ты скажешь. Поэтому я просто буду целовать тебя и игнорировать любое недовольство.       Что ж, это было разумно, но...       — Давай перенесём?       Вся решимость, крупицы которой еще оставались во мне, вмиг улетучилась, когда он замер и, кажется, даже перестал дышать.       — Что-то случилось? — Голос был тихим, осторожным. Возможно, он уже догадался и предпочел, чтобы я озвучила все сама. Однако я молчала. — Эмили?       — Я говорила с Оливером, — размеренно произнесла я, снова почувствовав спиной, как сильно он напрягся. — Ничего такого.       — Так… и что тогда?       — Он предложил встретиться. Сегодня.       Его руки медленно развернули меня к нему лицом, и я заметила глубокую морщинку меж его бровей.       — Ты же это не серьезно?       — Серьезно.       — И ты согласилась? — в неверии, повторил он и немного склонил голову.       — Мне нужно с ним поговорить, Джеймс.       Я видела, как он держался, чтобы не сказать прямо: «Мне это не нравится». Уверена, он думает, что таким образом оттолкнет меня или обидит, и хоть у меня не было таких мыслей, я ценила его старания. Сейчас мне даже играло это на руку.       — О чем?       — О нас, — промедлив, ответила я.       — Уточню: ты же имеешь в виду нас?       — Нет, я имею в виду нас с ним. — И прежде, чем его брови взмыли вверх, я продолжила: — Я все ещё не сказала ему, что между нами больше ничего не может быть.       — Потому что ты встречаешься со мной.       — Да.       — И собираешься ему об этом сказать?       — Нет.       — Черт, Эмили! — вскинув руки, воскликнул он, а затем раздраженно отвернулся и провел языком по своей губе. — Ты отменяешь наше свидание, чтобы встретиться с бывшим, и хочешь, чтобы я спокойно принял эту ситуацию? Ты не могла сказать ему на перерыве между парами, о том, что вы больше не вместе? Или выловить его после уроков? Это не так трудно, просто: «Я встречаюсь с Джеймсом, извини».       Его взгляд был направлен в сторону, расстроенно бегая от одной детали к другой, а мое желание поступить правильно угасало с каждой секундой. Было физически больно искать внутри себя решение, чтобы никого из них не обидеть, но я понимала, что построить нормальные отношения с Джеймсом я не смогу, пока не покончу с предыдущими.       Сделав неуверенный шаг навстречу, я едва ощутимо коснулась его щеки холодными пальцами и провела аккуратную линию вдоль челюсти к подбородку. Хендерсон молчал, практически не моргая, но его напряженность в плечах немного утихла и позволила мне набраться смелости объяснить свои намерения.       — Я встречаюсь с ним, чтобы поставить точку, Джеймс. А не для того, чтобы возобновлять что-то, — тихо, монотонно произнесла я. — Эта незаконченность слишком давит. Мне не нравится, что мы с тобой уже в который раз находимся на грани ссоры, хотя едва только начали встречаться. И, кажется, это не закончится, пока я не сброшу этот груз с плеч.       — Тебе я доверяю, но Оливеру — нет. — Голубые глаза встретились с моими, и его взгляд потеплел. — Я более чем уверен, что для него эта встреча не для разрыва. А если ты скажешь ему обо мне...       — Я не думаю, что это необходимо, — перебила я, готовясь к очередному недопониманию.       — Ты серьезно не скажешь, что мы вместе?       — Нет.       — То есть, ты предложишь ему расстаться, но причину не назовешь? А он спокойно воспримет это и не станет тебя переубеждать? Ты на это рассчитываешь?       Джеймс был на грани. Его голос едва ли удерживался на привычной громкости, но, с каждым произнесенным словом, воздух между нами накалялся.       — Я не хочу его расстраивать, Джеймс, — более уверенно вскинув подбородок, заявила я. — Ему вполне хватит и того, что я скажу: «Все кончено».       Он фыркнул.       — Оливер начнет задавать вопросы, а когда ты не ответишь на них, — решит, что это игра в «добейся Эмили» и перейдет в наступление.       — Боже, ты серьезно? «Добейся Эмили»?       — Это очевидно. — Хендерсон снисходительно кивнул, а затем закатил глаза. — Я абсолютно точно уверен, что он попытается тебя поцеловать.       Мои ногти грубо впились в ладони, но его это не интересовало. Джеймс не собирался отступать.       — Он попытается меня поцеловать, только если я скажу, что встречаюсь с тобой, — зло выпалила я.       — Нет.       — Да! — Мои руки взлетели вверх, а изо рта снова вырвался плотный поток пара. — Если я скажу, что встречаюсь с тобой, у него активируется ваш соревновательный дух. Опять.       — Я не совсем понимаю...       — Конечно. Не понимаешь. Вы вели себя как дети, каждый долбаный раз, когда начинали выяснять, кто из вас «главный». Сначала с Элизабет, теперь со мной.       — Чего? — нахмурившись, спросил он и для большей правдоподобности выдвинул голову вперед.       — Сначала Элизабет нравилась Оливеру, но ты «отбил» ее, тем самым, начав вашу маленькую игру в «Я — круче, нет — я». Затем объявилась «некая новенькая», и у Оливера появился шанс насолить тебе, потому что у нас с тобой было общее прошлое. А теперь ты снова вырвался в лидеры, не позволив ему «заполучить то, что принадлежит тебе». Не так ли, Джеймс?       Несильно толкнув его в грудь, я едва ли не бегом направилась к лестнице, ведущей на первый этаж, и попыталась справиться с частыми ударами сердца, желая вернуться и выслушать его ответ, но запрещая себе сделать это.       Наконец я сказала то, что было на уме еще с сентября. Сказала то, в чем не сомневалась, но боялась признаться даже самой себе, что это правда. Не было никаких сомнений. Даже если Джеймс играл в первенство подсознательно — теперь для него все стало кристально чисто и ясно. Это не любовь, не влюбленность и не симпатия. Простое желание выиграть и ничего больше.       Проклятье.       Мне следовало молчать, чтобы наконец позволить себе быть счастливой, но поступать настолько эгоистично было выше моих сил. Пускай завтра Джеймс позвонит мне и скажет, что я была права, — я останусь честной перед собой и больше не стану переживать, что в один «прекрасный» день он сам до этого дойдет или ему подскажут со стороны.       Я шла уверенно, твердо и чересчур быстро, даже когда здание школы скрылось за стволами деревьев, даже на территории общежития и по пути к комнате. Потребность в скорости утратила свою силу давным-давно, но была необходима мне, чтобы выпустить пар и заглушить кричащие мысли.       Думать о произошедшем не было времени: нужно было сосредоточиться на разговоре с Оливером и продумать свою речь до мелочей. Но сделать это было чертовски трудно, практически невозможно, потому что каждый раз я представляла его печальные глаза, развеселить которые уже не имела права, и терялась на половине фразы, едва сдерживая слезы.       Голова гудела так сильно, что даже две таблетки обезболивающего мне не помогли. Я просто прокручивала все возможные ответы снова и снова, пытаясь вразумить себя и понять, что он не стал бы оскорблять меня или слишком агрессировать. Он бы принял мое решение и смирился с ним, ведь это же жираф. Всегда добрый и понимающий парень.       Но как бы сильно я в это не верила, паника все равно не отпускала меня, даже когда я получила сообщение о том, что он уже на полпути к парку.       Фонари на улице просвечивали сквозь ледяной туман, оседающий на моих ресницах, и отдавали приятным холодным оттенком. Казалось, что мороз и сейчас должен был вызвать во мне лишь негативные эмоции, но почему-то я чувствовала только радость от того, что мысли о тепле заполняли все мое сознание, не оставляя места ничему другому.       Я пришла раньше Оливера и уже ждала его на трибунах, на которых прошлый наш разговор закончился совсем неудачно. И мне не нравилось, что с огромной вероятностью, этот разговор закончится еще хуже.       Льюис не просто так выбрал этот скейт-парк в последний день каникул. Возможно, он уже бывал здесь, а возможно, это было какое-то его любимое место. Не удивлюсь, если это так, ведь оно выглядело чудесно, особенно глубоким зимним вечером. Однако теперь все ассоциации с ним у Оливера будут связаны со мной и моими дурными метаниями.       Среди густой лесной чащи показалось темное пятно, и я наконец смогла выдохнуть, потому что хорошо или плохо, но сейчас все это закончится, и мы больше не будем мучать друг друга. Я больше не буду мучить его.       Красные щеки были заметны еще на первой ступеньке, оттого улыбка против воли украсила мое такое же красное от холода лицо. Оливер выглядел расслабленным, немного уставшим, и видимо, тоже вымотанным моим постоянно изменчивым отношением к нему. И это придало мне сил начать разговор первой:       — Спасибо, что пришел.       Хотя, наверное, лучше бы я позволила ему первому взять слово.       — Это я позвал тебя, — улыбнувшись, хрипло ответил Льюис и сел напротив, как в прошлый раз. — И я настоял на встрече... Так что, спасибо тебе, что пришла.       Неловкий кивок, и мои глаза сами собой опустились вниз.       Боже, с каких пор все это стало таким неловким?       — Да, давно нужно было это сделать, так что... — немного размыто пробормотала я и нервно поправила влажные волосы. — Разговор непростой… Понимаешь...       — Ты правда этого хочешь?       Резко замолчав, я попыталась вглядеться в его лицо, теперь уже скрытое тенью, но ничего, кроме безразличия в нем не нашла.       — Мы встречались недолго. Намного меньше, чем ты и Ноа, но... — Он остановился. — Неужели за это время ты так ничего и не почувствовала?       — Оливер, дело не в этом.       — Перестань, — выдохнув, прошептал он. — Эмили, я не хочу умолять тебя и не буду пытаться заставить быть со мной. Это глупо и все равно ничего не изменит. Но я пытаюсь понять, как за столько времени, с теми эмоциями, что я видел в твоих глазах, ты все равно осталась равнодушной ко мне?       — Я не осталась, и ты мне не безразличен...       — Конечно...       — Дай мне договорить. — Голос разрезал тишину леса, однако я все же мягче добавила: — Пожалуйста.       Льюис молчал. Смотрел на меня тем самым опечаленным взглядом и рушил все надежды на дружеские отношения после расставания.       Это было невыносимо. В моей жизни было не так много отношений, но я заканчивала уже вторые за последние полгода и это просто убивало. И морально, и физически.       — Я никогда не оставалась равнодушной и сейчас не остаюсь, — медленно начав, я пыталась вернуть долю уверенности своим словам, но выходило слабо. — Ты очень много значишь для меня, Оливер. Действительно много. И меньше всего на свете я хочу, чтобы все это обернулось для тебя каким-то очередным неприятным воспоминанием. Я хочу, чтобы мы и дальше оставались важными друг для друга… Но не как пара.       — Потому что?..       Глаза закатились, а из горла вырвался клубок пара, мгновенно смешавшийся с туманом.       — Тебе так важно знать причину?       — Нет, на самом деле. Просто иначе все твои слова... — Его руки изобразили воздушные кавычки, а голос стал язвительным и слишком высоким. — О моей «значимости» и о том, как я «важен тебе», меркнут на фоне твоих действий и кажутся очередным тупым клише.       — Я говорю искренне. Черт, это не тупое клише. Я же не сказала, что дело не в тебе, а во мне.       — Тогда в чем дело? — чуть громче шёпота произнёс Оливер, и мое сердце болезненно сжалось в рёбрах. — Я совершил ошибку, когда так остро отреагировал на то, что ты была влюблена в Джеймса, но это не значит, что я бросил тебя, потому что не ценил. Если дело в этом... В том, что ты больше мне не доверяешь, то... Честно, Эмили, ты можешь на меня положиться. Я не буду требовать от тебя полной открытости, пока ты сама не захочешь все мне рассказать.       Ты серьезно?       — Оливер, я не злюсь на тебя за это. Боже, конечно, нет.       Придвинувшись ближе, я протянула руку, чтобы накрыть его ладонь. Он не ожидал этого, но даже когда моя холодная кожа коснулась его — не отстранился. Выразить поддержку словами у меня уже не получалось, но я пыталась поймать его взгляд своим, чтобы заставить поверить.       — Я доверяю тебе. Я очень многим поделилась с тобой и была благодарна, когда ты рассказал мне о своей сестре. Но о Джеймсе... Я не рассказала, потому что хотела уберечь наши отношения. — Льюис смотрел внимательно, вдумчиво. Мне хотелось верить, что он понимает меня, потому я продолжала говорить, даже если в этом больше не было необходимости. — На мое решение не повлияли твои слова обо всем этом. Ты был прав, мне следовало честно рассказать о Джеймсе, но сейчас это уже не имеет значения. Слишком самонадеянно ждать, что ты захочешь простой дружбы от меня, но я правда надеюсь, что мои действия еще не все испортили.       Стоило закончить эти спутанные оправдания, как я поняла, что наши лица оказались слишком близко друг к другу. Не для меня, но для него. Его глаза больше не смотрели в мои, пар больше не заполнял пространство между нами, а напряжение напоминало, какую ошибку я совершила.       Руки Оливера сильнее сжали мою ладонь, не позволяя отстраниться, и прежде чем я попыталась вразумить его, он придвинулся ближе и врезался в мои губы своими.       Нет!       Всего секунда мне потребовалась, чтобы вырваться из его хватки и оттолкнуть за плечо, усиленно вжав вторую руку в губы, чтобы он больше не смог до них добраться.       У меня не получалось сосредоточиться на том, что он говорил. Единственный, о ком я думала сейчас, — это Джеймс. Не потому, что он был прав, говорил мне, но я не слушала, а потому, что, зная его, он приехал сюда и наверняка все видел. Однако я поняла это только сейчас.       Черт. Черт. Черт.       Если он не собирался бросать меня после слов о соперничестве, то теперь у него было полное право расстаться из-за измены, пускай в ней не было моей инициативы. И возразить ему мне было нечего.       Я практически ничего не чувствовала. Мороз сковал все тело, а губы продрогли от влажности куртки, рукав которой все еще их накрывал. Льюис продолжал что-то объяснять, но я его не слушала. Мне просто было не до этого, ведь мне и правда начало казаться, что среди белизны снега было еще одно темное пятно.