Второй шанс на слабость

      Мне было трудно предположить, что такого мог придумать Джеймс, чтобы это не было «ничем сверхъестественным», но я пыталась.       Если брать во внимание его любовь к футболу, то, скорее всего, он позовет меня смотреть вместе какой-нибудь матч у него в квартире. Хотя… я сомневалась, что в это время года кто-то играл в футбол, особенно в понедельник. Тогда, возможно, его сюрприз будет связан с прогулкой по улице, учитывая, что раньше мы часто проводили время именно так. Но сейчас не лето… Черт.       Я буквально терялась в догадках и игнорировала навязчивое желание написать ему посреди рабочей смены, чтобы он не сводил меня с ума, а просто сказал, какие именно планы он построил на завтрашний вечер. Если это, конечно, не было галлюцинацией.       Мне все еще не верилось в то, что это на самом деле происходит, и все еще не особо хотелось в это верить. Чтобы не расстраиваться.       Вполне возможно, что Флоренс просто столкнул меня с лестницы в пятницу вечером, а я просто ударилась головой и впала в кому. Это объяснило бы все происходящее, за исключением поцелуя после Рождественского бала… В таком случае, я все еще могла придерживаться теории, что продолжительное пребывание на автобусной остановке в одном платье и мокрой куртке, закончилось обморожением и той же самой комой… Но Хэллоуин…       А до Хэллоуина я познакомилась с Флоренсом! Черт возьми, это ведь и правда объясняло буквально все! Тогда на трибунах я познакомилась с Лойдовским придурком. Отказала ему. А он, вероятнее всего, просто приложил меня головой о поручень, и я впала в кому!       Боже, это…       …было бредом. Потому что в кафе зашла Нелли, и я почувствовала такой спектр эмоций, который разбудил бы даже мертвого.       Я не видела ее с урока химии в свой день рождения и планировала не видеть еще до четверга, когда у нас должна была быть совместная физкультура. Однако ее неожиданное появление перечеркнуло все мои планы. Как и те сообщения о Джеймсе, которые она прислала мне после их драки с ее чокнутым братцем.       Мне некогда было думать о ее мотивации в тот момент. А сейчас — тем более. Она избегала меня, и я принципиально собиралась ответить ей тем же. Но мои обязанности официантки не позволяли делать вид, что ее не существует.       — Добрый день, — хрипло произнесла я, заставляя себя вести дежурный вежливый диалог. — Где хотите присесть?       Доусон странно осмотрела меня с ног до головы, кривя губами, чтобы не улыбаться, но комментировать мой внешний вид не стала. Хотя это был первый раз, когда она увидела меня в униформе, ведь пока мы были подругами, она так ни разу и не посетила кафе.       Видимо, стоило обратить на это внимание еще тогда.       — Мне с собой.       — Замечательно. Кофе?       — Нет. — Нахмурившись, Нелли вцепилась в лямку рюкзака, словно она была ее единственной опорой, а затем встретилась со мной взглядом. — Мы можем поговорить?       В горле пересохло, но я пыталась не показывать своих эмоций, чтобы не давать ей еще больше поводов обернуть их против меня.       Мне не хотелось думать, что Нелли была одной из тех скрытых социопатов, которые подстраиваются под вкусы жертвы, чтобы в один прекрасный момент вонзить нож в спину и подпитаться негативными эмоциями, как энергетический вампир. Но ее необъяснимое игнорирование меня на протяжении практически месяца наталкивало именно на такие мысли.       — Я работаю, — неохотно ответила я, надеясь запереть рвущееся наружу любопытство и оставить хоть каплю гордости. — У нас много клиентов.       Нелл пробежалась глазами по практически пустому помещению, где из плотного клиентопотока сидел только старый Стэн и его внучка.       — Вижу, — выдохнув, пробормотала она, но все равно не сдвинулась с места. — Может, перестанешь строить из себя принцессу, принцесса?       — А может ты перестанешь делать вид, что ничего не произошло, и расскажешь, в честь чего был этот долбаный бойкот?       Несколько листов маленького блокнота в руке смялись под моими пальцами, но мое лицо все равно осталось безэмоциональным.       — Не расскажу.       Я фыркнула, закатывая глаза, и пошла к барной стойке, уже спиной слыша ее продолжение:       — Точнее, не сейчас.       — Тогда приходи, когда это «сейчас» настанет.       Зайдя за стойку, я начала судорожно искать, чем бы себя занять. Все тело трясло от злости, и я боялась, что стаканы мгновенно лопнут в моей ладони, едва я возьму их в руки.       Меня раздражало само присутствие человека, которого я некогда считала своей подругой, а теперь — он был очередным поводом думать, что все проблемы моего общения с людьми возникают только лишь из-за меня самой. Совесть отчаянно выкрикивала, что у Доусон мог быть тяжелый период, и она просто не хотела делиться этим ни с кем. Но потом я вспоминала, какой довольной она сидела с этим гребаным Луи, будь он трижды весел и четырежды счастлив, и как явно не он был инициатором ее молчания в мою сторону, и совесть сразу же затыкалась.       — Эмили, — тихо привлекла она мое внимание, но я все равно не подняла головы. — Послушай, я сделала одну очень эгоистичную глупость, о которой теперь страшно жалею.       Тряпка в моей руке замерла на середине полки.       — Какую еще глупость?       — Я не хочу говорить, — вымолвила она слишком жалостливым голосом, все же вынудив обернуться. — Мне очень стыдно, и когда-нибудь я правда наберусь смелости и все расскажу, но пока… Я просто прошу тебя забыть об этом и общаться, как раньше.       Хотелось стоять и пялиться в одну точку, пока она не сдастся и все мне не выложит, но скользкая мысль, промелькнувшая в моей голове, заставила в ужасе посмотреть на Доусон.       — Это… как-то связано с Флоренсом?       На мгновение я заметила растерянность на ее лице, но она быстро скрыла ее маской безразличия.       — Ну, не совсем, — начала лепетать Нелли, бегая глазами и хмурясь. — Наверное, с ним тоже связано немного, но… В большей степени это другое.       — Что?       — Послушай, — строго сказала она, будто мысленно прерывая саму себя, — если ты готова снова общаться, не задавая вопросов обо всем этом, то я буду очень рада. Если же нет — я пойму.       Да какого черта?       — Ты правда считаешь, что возобновлять дружбу с каких-то условий — это правильная стратегия?       — Нет, но ничего другого предложить сейчас я не могу.       Замечательно. Нелли никогда не общалась со мной так пренебрежительно, но откуда мне было знать, какой она вообще человек, учитывая, что я не ожидала даже того, что она уже сделала.       Если быть честной, после этого ультиматума у меня совершенно не было желания общаться с ней или иметь хоть что-то общее, но я пыталась поставить себя на ее место и понять, что за хрень с ней происходила.       Мерзкое предчувствие, будто все это было виной придурка школы Лойд, не оставляло ни на секунду. Особенно, когда я вспоминала его слова о том, что он был в курсе конфликта с Нелл и его предпосылок.       — Мне это не нравится, — честно заявила я, складывая мокрую тряпку вдвое. — И если ты снова исчезнешь из моего круга общения, не объяснив ни в чем я виновата, ни в чем была причина твоей игры в молчанку, — можешь даже не пытаться заговорить со мной вновь.       Ее плечи расслабленно опустились.       Что ж, я могла, скрепя сердце, признаться себе, что очень по ней скучала. Мне не хватало ее сарказма и зеркального юмора, который был в разы утонченнее, чем мой. Не хватало игривости в словах и горькой правды под соусом безумия. Но главное — мне не хватало ее поддержки.       Доусон поднимала мне настроение и давала советы, в которых я действительно нуждалась. Она не обязана была выслушивать мои бесконечные рассказы о любовных дилеммах, но Нелли это делала. И делала хорошо.       Еще две недели назад, она была нужна мне. Нужно было ее мнение. Как выйти на путь истинный, как поступить с Джеймсом и Оливером. Но, в то же время, ее отсутствие позволило мне самой справиться с этой ситуацией и решить проблему. За это я могла быть ей даже благодарна, но пока об этом говорить было слишком рано.       — Приятно иметь с вами дело, принцесса. — Уголки Нелли вымученно подпрыгнули вместе с бровями, но я постаралась видеть в этом жесте отчаяние и скрытый зов о помощи, а вовсе не неуважение. — Долго ты ещё на ногах?       — Нет, — промедлив, ответила я. — Не думаю. Час или полтора.       — Хорошо, я подожду тебя вон там. — Ее рука метнулась по направлению столика, за которым мы с Оливером сидели после бала, и мое сердце стыдливо сжалось. — Ты, кстати, так и не принесла мне кофе.       — Ты же сказала, что не будешь, — возмущенно отрезала я, а затем увидела саркастическую ухмылку на ее бледном лице и невольно улыбнулась сама. — Садись уже. И не мешай мне работать.       Доусон села у окна, натягивая огромные наушники на голову и начиная демонстративно абстрагироваться от мира, погружаясь в музыку и свой телефон. А я поняла, что не могу смотреть на этот столик, даже спустя несколько недель и новые отношения с Джеймсом.       Совесть сгрызала меня изнутри, напоминая, что я так ни о чем и не сообщила Льюису. Особенно о такой «мелочи», как мое намерение не возобновлять общение в том, старом, формате. Хоть я и понимала, что у меня физически не было возможности поговорить с ним на этих выходных, все же предательскому сердцебиению, которое с каждым стуком громче твердило: «Врешь», было плевать. Мне следовало еще в последний день каникул сказать ему, что все кончено, что вернуть все, как было раньше, не получится. Или сделать это хотя бы на неделе, когда Хендерсон, словно одержимый, ходил за мной. Но мне это так и не удалось.       В глубине души, я, наверное, знала, что наш разрыв с Оливером помог мне освободиться и перестать обманывать себя, даже если это было не моей инициативой. Но говорить, что наши отношения с Оливером были фикцией, я тоже не могла. Он был важен и дорог для меня, и нас определенно точно тянуло друг к другу.       А я поступила, как последняя…       — Принцесса, — позвала меня Нелли, погружая в еще более глубокое мысленное самоуничижение.       И правда, «принцесса». Эгоцентричная, избалованная, способная только лишь перекладывать ответственность за свои поступки на других, а не брать ее на себя.       Лучше и не скажешь.       Отвратительно.       — Эмили, — повторила она, все же привлекая мое расфокусированное внимание. — Твоя смена закончилась?       Нахмурив брови, я пыталась сдержать слезы, но даже частое моргание мне не помогло. По шокированному лицу Доусон сразу стало понятно, что мои глаза уже заметно увлажнились, но я искренне надеялась, что моя невозмутимость позволит сделать вид, будто в этом виновата какая-нибудь аллергия на пыль, холод или чертовски раннее цветение в январе.       Слабо кивнув, я развязала фартук и пошла в сторону вешалки, чтобы взять куртку. Я не попрощалась с поваром Скоттом и не оставила форму в комнате для персонала, — так сильно мне хотелось убраться отсюда и больше никого не видеть.       Столько лет я училась держать эмоции под контролем, столько лет старалась выработать в себе стойкость и бесчувственность, чтобы за каких-то пару месяцев к херам растерять все это. Это было так легкомысленно с моей стороны — позволить открыться перед людьми, которых я едва знала. Первый шаг к слабости. К уязвимости. Как мне еще в голову не пришло рассказать о своих фобиях кому-то, вроде Элизабет. Уверена, она тоже поддержала бы меня и не стала смеяться. Ведь именно так поступают люди с твоими секретами — оставляют все личное только между тобой и собой. И никак иначе.       Ветер резал лицо маленькими льдинками, в которые превратился недавний слабый дождь, и смачивал волосы, заставляя выбившиеся пряди из прически противно прилипать ко лбу и щекам. Руки тряслись от влаги, но и это не побуждало убрать их в карманы.       Все внутри скулило от презрения и одновременной жалости к себе, а желание вернуться во вчерашнее утро, когда я действительно была счастлива, разрывало грудную клетку в клочья.       — Куда ты?       Сиплый голос Доусон совсем не вовремя разрезал тишину, а затем она сама появляясь в поле моего зрения.       Господи…       — Отвали, Нелли, — огрызнулась я, лишь увеличивая скорость шагов и интенсивность дыхания.       — Эмили…       — Я сказала «отвали». — Резко обернувшись, я ощутила такой прилив злости, что еще немного и мои глаза наполнялись бы кровью. — Думаешь, что можешь заявиться вот так, ничего не объяснив, и рассчитывать, что я прощу тебе все это дерьмо?! — Плотный поток пара вырывался из моего рта, как из пасти дракона. Ее глаза находились на уровне моей шеи, и с каждым шагом в ее сторону, я все больше делала на этом акцент, нависая над ней, тем самым, подавляя. — Почему бы тебе просто не исчезнуть еще на месяц, а потом постучаться в дверь моей комнаты и попроситься быть, скажем, моей подружкой невесты, а?       Зрачки Нелли сузились до точек, а губы раскрылись в удивлении.       — Оливер… сделал тебе предложение? — с заминкой удивленно спросила она, а мои ногти больно уперлись в ткань ладоней.       — Мы расстались, Нелли! — Жалкий выкрик вынудил ее отшатнуться, и вытянуть руку ко мне, пока я не повернулась к ней спиной. — И ты бы знала это, если бы не свалила и не забила бы на меня и мою дружбу.       Смахнув влажную дорожку от снега, дождя и чертовых слез, я практически сделала шаг, как ее голос снова заставил замереть:       — Я знала… Но Эмили, послушай… Мне жаль, и…       — Прекрасно, — прошептала я, охрипнув от мороза, но так и не взглянув на нее. — Знаешь, мне не интересны твои слова сейчас. Мы будем общаться, не переживай. Но не рассчитывай, что я поделюсь с тобой хоть чем-то. Если ты готова пойти на это — я буду рада. Если же нет — я пойму.       Ботинки с глухим звуком пересекли серый небольшой сугроб, и, утопая в слякоти, я пошла вдоль дороги к общежитию. Мне следовало наплевать на ее присутствие и дождаться автобуса на остановке, однако мысль, что она тоже будет ждать его вместе со мной, вызывала острое чувство тошноты.       Ветер продолжал сковывать суставы и мышцы. Раковины ушей уже болели от холода, а кончики пальцев, даже в карманах, почти полностью онемели. Хотелось включить музыку и попытаться отвлечься, но заставить себя я так и не смогла. Вариться в собственных мыслях было хуже, и тем не менее я продолжала этот внутренний диалог, пытаясь понять, что сказать Оливеру, когда я наконец-то осмелюсь с ним поговорить.       Прости, что использовала тебя и водила за нос? Этого я не делала. Прости, что дала надежду подумать о нас, но так и не подумала? Я думала, и много. Прости, что тебе «посчастливилось» встретить именно меня?       Пожалуй, этот вариант был в самый раз.       Глаза непроизвольно закрылись, дыхание сперло, но я попыталась закусить губу, лишь бы не расплакаться во второй раз за день. Это так глупо. Мне было стыдно перед Оливером, но, вполне возможно, что ему вообще будет безразличен мой отказ. Быть может, за то время, что мы не виделись и не разговаривали, он переосмыслил свои чувства и сто раз пожалел, что вообще предложил снова сойтись. К тому же, я так и не была уверена в его искренности. Стал бы он на самом деле просто смиренно ждать моего ответа, если бы правда хотел быть со мной? Стал бы отдаляться и не садиться за одну пару?       Думаю, если бы я и правда его волновала, он бы не дал о себе забыть, постоянно ходил бы за мной и спрашивал, что я решила. Как делал Джеймс…       Черт побери.       Однотонный шум дождя прервался мелодией от звонка, и мне пришлось сдержаться, чтобы не поднять трубку и не наорать на человека, который очень неуместно решил меня потревожить. Я догадывалась, что это была Доусон, поэтому не стремилась доставать телефон из кармана, но после возобновления рингтона, я все же вытащила его и посмотрела на сразу же намокший экран.       Только не…       — Привет, — прохрипела я, слабо улыбнувшись, чтобы голос не отдавал бездонной тоской.       — Привет, не занята? — В отличие от меня, Джеймс не казался расстроенным, и мне стало неловко за себя и свое настроение, но быть веселой все равно не получалось. — У тебя вроде закончилась смена, и я решил позвонить, узнать, как ты и… Все такое. В общем, как проходит день?       Все чудесно, а как проходит твой? Бывало и хуже, знаешь? В целом, неплохо, только я снова поссорилась с Нелли, а еще поняла, что тебе лучше держаться от меня подальше, потому что я приношу одни только неприятности.       Твою мать, я не знала, что ответить. Мне так сильно не хотелось начинать отношения с вранья о том, что все нормально, когда это было совершенно не так, тем более я обещала попробовать не утаивать от него свои настоящие чувства… Но сказать сейчас, что мне дерьмово из-за того, что я снова начала встречаться с парнем, едва расставшись с предыдущим и даже толком не сообщив ему об этом, было просто кошмарной перспективой.       — Все хорошо, — неразборчиво мямлила я, пытаясь растягивать губы так сильно, как только смогла бы, — смена и правда закончилась, поэтому я уже иду домой.       — Идешь домой? — озадаченно повторил он. — В дождь?       Мой кулак несильно уперся в лоб, а глаза плотно зажмурились.       — Это... не дождь. Я думаю, это снег.       — Эмили, почему ты идешь пешком? — проигнорировав мои слова, Джеймс переключился с обычной заботы на принудительную. — Ты… могла бы позвонить мне, если автобуса было долго ждать. Или если он вообще не собирался приезжать.       — Все хорошо, Джей, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я хотела пройтись, ведь мне на самом-то деле нравится такая погода.       И снова наглая ложь.       Мне не нравился ветер, не нравился мокрый снег. Под теплый летний ливень я попала бы с удовольствием, но точно не под этот ледяной душ.       — Ладно, — громко выдохнув в микрофон, прошептал он, — я просто хотел узнать… Я помню, ты говорила, что не можешь сегодня встретиться. Но если ты передумала, я мог бы приехать к тебе.       — Джеймс… — Едва ли я могла выговорить хоть что-то из-за огромного кома в горле, но мне и вовсе не хотелось ничего произносить. — Я правда устала… Сегодня был тяжелый день, и я не хочу портить этим твое настроение. Прости.       — Ничего, — замявшись, ответил он, словно ожидал именно таких слов. — Ты сразу сказала, что не сможешь, поэтому я не особо надеялся. Прими горячий душ, когда придешь.       — Хорошо, тогда… пока?..       — Да. Пока, Эмили.       Ночью я практически не сомкнула глаз, но на этот раз виной тому были мысли не о Льюисе, а о Джеймсе. С того холодного и отстраненного звонка прошло где-то двенадцать часов, и за это время я позвонила ему еще три раза, в надежде на нормальный разговор. Но каждый раз телефон был выключен, хотя интервалы между моими попытками были весомые.       Я чувствовала себя просто отвратительно. Осознав, в каком бодром, но немного смущенном настроении он звонил, и с каким — бросил трубку, я поняла, что этим разговором наверняка разрушила только что начавшиеся отношения из-за переживаний о том, что они вообще начались.       Хуже, чем изводить себя гнетущими мыслями без остановки, было только проверять телефон каждые пять минут. Именно поэтому в школу я пришла, когда на часах еще не было половины восьмого, и стала будто бы случайно наблюдать за парковкой с прохладных ступенек у здания. Я надеялась, что мое поведение не выглядело отчаявшимся или больным, но, по правде говоря, сейчас меня это мало беспокоило. Пялиться в экран больше не было смысла, а вот встречать взглядом каждую въезжающую на территорию школы машину, — очень даже.       Я уже забросила эту идею, поскольку за это время успела целиком и полностью промерзнуть, но когда седьмым черным автомобилем оказалась машина Джеймса, — настроение вмиг улучшилось, хоть неприятный страх и омрачил этот момент.       Минуя практически все стоящие авто, я скрылась за задним бампером одного из джипов, дожидаясь, пока Хендерсон припаркуется. И стоило ему потянуться к ключу зажигания, я уже пересекла пару ярдов и оказалась в салоне прежде, чем он успел заглушить машину.       — Я хотела извиниться за то, что вчера была несколько резка и саботировала наше милое общение, — выпалила я, смотря строго вперед и не поворачивая голову в его сторону. — Ты просил рассказывать обо всем открыто, и я сказала, что попробую. Но вчера мое хреновое настроение не было связано с тобой, поэтому я не хотела нагружать тебя своими мыслями, в большинстве из которых я сама не могу разобраться. И все же мне следовало хотя бы попытаться. То есть… если и не раскрывать все карты, то постараться, по крайней мере, быть доброжелательно настроенной. Каким был ты. — Голос разума подсказывал, что нужно остановиться, однако обида за бессонную ночь сжала грудную клетку и заставила продолжить: — Но, раз уж со мной мы разобрались… Ты тоже был неправ. Ты знал, кому предлагал отношения, поэтому должен был подготовиться к моему эмоциональному состоянию, а не выключать долбаный телефон, чтобы я могла все это сказать еще вчера. И, возможно, передумать и пригласить тебя к себе.       Громко выдохнув, я повернулась и встретилась с глазами Джеймса, что своей теплотой и игривостью сделали мой внутренний тремор намного приятнее. Не знала, нужно ли было добавить что-либо еще, и тем не менее заключила:       — Я… на этом, у меня все.       Хендерсон молчал и широко улыбался, вынуждая краснеть и смущаться, но стойко удерживать зрительный контакт до момента, пока он не перегнулся через коробку передач и требовательно не накрыл мои губы своими.       Сердце будто защемило от радости. Джеймс обхватил рукой мою щеку, а другой — зарылся в волосы, со стоном притягивая ближе к себе и позволяя лишь захлебываться в нежности и спокойствии. Весь негатив, который не отпускал даже во сне, в момент просто улетучился. Я больше не чувствовала угрызений совести, злости или неуверенности в действиях. В данную секунду я была полностью поглощена им и его страстью.       Это было невероятно. То, что было нужно мне вчера, и то, от чего я не смогла бы отказаться, пускай меня бы и заставили. Втянув воздух через нос, я подалась вперед и попыталась перенять хотя бы часть контроля над поцелуем. Но Джей, словно из принципа, прошелся зубами по моей обветрившейся губе, и глубоко проник языком в рот, не позволяя взять инициативу на себя.       Я сгорала и утопала одновременно. Моя ладонь легла на его теплую шею, и Джеймс снова сдавленно простонал от контраста температур. Его пальцы начали нервно расстегивать куртку, поцелуи стали более агрессивными и нетерпеливыми, и, не выдержав, я двинула тазом, до дрожи желая, чтобы он прикоснулся ко мне или оказался внутри.       — Что ты… делаешь? — громко и часто дыша, спросила я, когда его губы спустились к шее.       — Ты же хотела извиниться.       Обхватив запястье, Хендерсон потянул на себя мою руку и, не прерываясь на пояснения, накрыл ею выпуклость на брюках.       Черт…       — Мне кажется, я уже прощена, разве нет? — бормотала я, поглаживая его через ткань и закрывая глаза, когда он мычал мне в шею. — Скоро начнутся занятия, а мы на территории школы. Не думаю, что это подходящее место для извинений.       — Я знаю… еще немного…       Голос был хриплый, тихий и возбуждающий. Джеймс подрагивал под моими касаниями и становился тверже с каждой секундой. Мне уже было плевать на место и время, хотелось только слышать его глухие стоны в самое ухо и чувствовать мокрые поцелуи на ключице.       Все это казалось таким неправильным, но необходимым, что мне хотелось остаться в этом моменте и больше не выходить из него никогда.       — Эмили, я… — почти выговорил Хендерсон, когда салон вдруг заполнился навязчивым стуком в окно с моей стороны, и я в ужасе задержала дыхание.       Паника прошлась трещинами по недавно обретенному спокойствию и расколола его на части.       Если это был кто-то из учителей, нас незамедлительно отчислят. А если кто-то из учеников, к примеру, Оливер, Элизабет или Нелли, — я умру прямо на месте и не воскресну вновь.       Мне практически удалось собрать в кулак крупицы смелости и повернуться, но Джеймс оказался быстрее.       — Какого черта, Флоренци? — практически прорычал он после того, как нажал на кнопку открытия окна.       — Привет, Джей-Джей. Привет, Эмили, — учтиво поприветствовал нас Мэттью, и я выдохнула весь воздух из лёгких, который скопился за эти долгие мгновения. — Просто хотел предупредить, что вы не невидимые, даже с запотевшими окнами, и народ скоро начнет обращать внимание.       Не позволив нам ответить, он уже двинулся к школе, так ни разу и не посмотрев на нас, а мы с Джеймсом продолжили молчать, пытаясь, по всей видимости, отыскать хоть какие-то слова в сознании.       — Чертов благодетель, — фыркнув, процедил Хендерсон, как только я наконец закрыла окно. Холодный воздух уже заполнил пространство, и я с жадностью поглощала его, пытаясь восстановить бешеный ритм сердца. — Не мог минуту подождать.       Глаза непроизвольно закатились от его недовольного бормотания, а губы растянулись в снисходительной улыбке.       — Нас могли увидеть, а ты переживаешь только из-за того, что не кончил.       Я поймала его обиженный взгляд, но даже не попыталась выглядеть виноватой.       — Конечно, я переживаю о том, что не кончил. Я теперь со стояком буду весь день сидеть.       — Так уж и будешь, — смеясь, прошептала я.       — Представь себе. — Джеймс зарылся рукой в свои волосы и привёл их в ещё больший беспорядок, чем было после моих пальцев. — Но, возможно, вечером тебе понравится мой сюрприз, и ты поможешь, в знак благодарности, справиться с этой проблемой.       — Несомненно, — с явным сарказмом ответила я, на что он вопросительно выгнул бровь. — С чего ты взял, что вечер в силе?       — А почему ему не быть в силе?       — Даже не знаю, Джеймс. — Мой ноготь задумчиво коснулся подбородка. — Может потому, что я звонила тебе всю ночь, а ты обиженно выключил телефон и даже не подумал о том, что я переживаю?       Голубые глаза прикрылись, а после он накрыл их рукой и несильно сжал.       — Я отключил телефон не потому, что ты меня обидела или что-то такое, — мягко сказал он и вновь направил взор на меня. — Ты, конечно, явно была рада меня слышать… Но, если серьезно, я уже давно привык к твоему тону я-не-хочу-чтобы-ко-мне-лезли.       — Допустим, — согласилась я, хотя на самом деле не думала, что у меня есть какой-то особенный тон. — Тогда зачем ты выключил телефон? — Джеймс уже было открыл рот, но я перебила: — Только не нужно этих глупых отмазок, будто ты его потерял или он разрядился, а у тебя, как назло, под рукой не оказалось ни одной зарядки.       Мои пальцы обхватили белый провод, который сейчас одиночно лежал между нами, в подтверждение своих слов.       — Я и не собирался этого говорить, потому что целенаправленно его выключил, — безэмоционально произнёс Джей, заставив сильно нахмуриться. — Но не из-за тебя, а из-за матери.       — Почему?       — Не могу сказать.       Класс.       В очередной раз закатив глаза, я полезла открывать машину, но тёплая ладонь резко обхватила запястье, не позволяя двинуться с места.       — Не надо, — огрызнулась я, когда он вздохнул воздух в грудь, чтобы, видимо, начать оправдываться. — Ты не обязан ничего рассказывать. Мне вообще никто ничего не обязан. Только у меня возникает это идиотское желание делиться секретами с близкими людьми, но это же не значит, что они должны отвечать взаимностью.       Я снова постаралась вырваться, но рука Хендерсона на этот раз легла на мою правую щеку и повернула голову в его сторону.       — Я не могу рассказать потому, что это… Немного касается сегодняшнего сюрприза. — Мои глаза расширились так же, как и уголки его губ. — Но зная тебя, я не хотел этого говорить. Ты начнёшь думать, накручивать себя, а это совсем не то, чем кажется.       — Что, черт возьми, ты задумал?       — Узнаешь вечером, — вкрадчиво пролепетал Джеймс в мои губы, опаляя дыханием, а затем сладко накрыл их коротким поцелуем. — Я прошу тебя, Эмили, выключи голову на пару часов и не пытайся угадать. Пожалуйста.