Второй шанс на слабость

      Теперь я знала ответ на вопрос, зачем Джеймсу Хендерсону нужно было знать мое чертово расписание чертовых смен в чертовом кафе.       Ни разу, ни разу, мать его, он не пришел в день, когда я работала! Я думала, у меня паранойя, но когда Линда попросила меня выйти не через день, а на следующий, а он выбежал из заведения быстрее, чем я успела сказать: «Добрый вечер», — сомнений не осталось.       Чертов придурок.       У меня просто не было слов, чтобы описать насколько сильно я злилась на него. Цензурных слов. Остальных — хоть словарь составляй.       Он больше не смотрел на меня ни на уроках, ни в столовой, ни даже в коридоре! Полное игнорирование моего существования на этой гребаной планете. Даже когда Нелли заставила меня прийти на пьесу хотя бы в день ее премьеры, чтобы посмотреть на «лучшие декорации, которые когда-либо изготавливала рука человека», он умудрился испортить самую романтичную сцену в истории и сбежать посреди откровения Джульетты на балконе, стоило ему заметить меня в зале.       Да если бы не Доусон, я бы даже не пошла туда. Боже, у меня был миллион причин не делать этого! Начиная с той, из-за которой я убедилась, что уволили меня ни за что, потому что великолепное платье от гениального «Валентино» было на чудесной Элизабет. И заканчивая той, которая разорвала и без того ранимое сердце старой Эмили на множество неровных кусочков, когда я слышала от него слова о любви, которые ни в одной из жизней не будут адресованы мне. Точнее, ей. Старой Эмили.       Черт.       Это было больно. И нечестно. И неправильно.       Сидеть там, закрыв глаза, чтобы не выпускать горячие слезы, обжигающие кожу щек; чтобы не замечать людей на соседних местах, оборачивающихся каждый раз, когда не удавалось сдержать всхлип; чтобы не видеть Сару-Элизабет в его объятьях, а слышать лишь: «Любовь моя».       У меня даже не было возможности сбежать оттуда, как трусливая курица, потому что это бы снова обратило его внимание на меня, а мне хватило того замешательства, а затем и полного безразличия, которые отразились на его лице в первый раз.       С тех пор видеть его мне не хотелось, поэтому отчасти я была рада, что он решил больше не появляться у Патрика. Но то, что он первым не захотел видеть меня, — очень злило.       Я была не права, что оскорбила его девушку, но началось все с его слов обо мне и Льюисе! Так что, мы оба были в равной степени виноваты, и нечего было так обижаться на меня из-за этого. И не ходить в кафе в те дни, когда я работаю, — тоже. Все равно его старания избегать меня были напрасны, так как я сидела сейчас на стадионе и ожидала, когда они отыграют последнюю игру сезона со школой Хелены Лойд.       Болельщики сходили с ума от напряжения, хотя матч еще даже не начался. Нелли рассказывала что-то про свой музыкальный магазин, а я продолжала сверлить взглядом передние сидения, обдумывая планы на будущий семестр. Чуть больше, чем через месяц, сразу после зимних каникул, начнется настоящий ад. По-хорошему мне нужно уже сейчас выбрать занятия для портфолио, а еще определиться с университетами для поступления. В начале года я собиралась вернуться в Англию, но сейчас сомневалась, что действительно этого хочу.       — Доусон! — рявкнул кто-то в проходе, чем заставил меня и Нелли резко обернуться.       Какого хрена?       Ее сводный брат, тот самый чокнутый фанат Лойдов, имя которого я уже забыла, стоял, опершись о металлические перила, и приковывал к себе недоумевающие взгляды окружающих нас людей. По его лицу было видно, что он чем-то раздражён, но каких-то визуальных причин для его скверного настроения не было.       — Ты что-то хотел? — безэмоционально спросила Нелл, вернув взор к полю. — Ты мог просто написать. Незачем орать на весь стадион, гений.       — К твоему сведению, — наигранно мило начал он, пробираясь через ряды, прямо к нам, — это я и пытался сделать. Однако твой телефон, по всей видимости, сдох. Или ты оглохла. Одно из двух.       Громко фыркнув, Доусон засунула руку в карман и, достав мобильный, попыталась его оживить. Но даже после третьего продолжительного нажатия на кнопку — он не включился.       — Дерьмо. — Нелли со злостью бросила его в рюкзак, а затем грозно посмотрела на брата. — Не важно. Чего хотел?       — Фрэнк попросил передать, чтобы ты не приходила сегодня домой, — с невозмутимым лицом выдал парень, а я удивленно вскинула брови.       — А на самом деле? — также спокойно спросила она.       — Не приходила позже десяти.       Лойдовский придурок закатил глаза, будто объяснял очевидные вещи, а затем перевёл взор на меня.       Странный липкий, вызывающий тошноту, взгляд заставил органы внутри меня сжаться, а ноги в шортах плотно сдвинуться. Наверняка мое лицо презренно скривилось, но его это не остановило, а скорее даже наоборот — заинтересовало. Весь его вид говорил о том, что он изучает меня, что совершенно точно не внушало доверия. Хотелось наконец сказать хоть что-то, но он опередил меня слегка сиплым голосом, продолжая бегать зрачками по моей фигуре:       — А ты, как оказалось, девушка ресивера, а не квотербека, да? Вроде, Эмили?       Едва ли я смогла бы когда-нибудь играть в покер, потому что весь спектр удивления и негодования отразился в моих глазах, когда я повернулась к Нелли.       — Извини. Он спросил, а я, не подумав, ответила. — Она выставила руки в оборонительном жесте, но это не спасло бы ее. Оставаться спокойной в присутствии этого маньяка не представлялось возможным, и то, что он знал про Оливера и как меня зовут, — определённо нехорошо. — Флоренс, вали отсюда. Ты все передал, молодец. А теперь тебе здесь делать нечего.       — Послушал бы ты девушку, парень, — отозвался недовольный болельщик, которому, по всей видимости, Флоренс перекрывал обзор, но тот проигнорировал его предложение.       — Успокойся, пока она с одним из Фаулеров, я к ней не притронусь, — повернувшись ко мне, сказал он, а затем мерзко подмигнул и вальяжно ушёл.       На секунду я даже лишилась дара речи, провожая его русую шевелюру глазами. Мне срочно захотелось выпить чего-нибудь сладкого, чтобы убрать этот гадкий привкус во рту. Неприятные нервные мурашки покрыли всю мою кожу, когда я заговорила:       — Что, во имя всего святого, это было? — Мой сердитый голос, который сейчас больше напоминал хриплый мужской бас, сотряс воздух, привлекая ещё больше возмущённых взглядов. — Как ты с ним живешь?       — Он… своеобразный.       — Своеобразный?!       — Да тише ты, — шикнула она. — Он все никак смириться с выбором матери не может. Боже, я знаю, что это полный бред, но этого не изменить. Сотню раз просила отца подумать, прежде чем жениться на женщине с ребёнком, но он меня не послушал. Это не удивительно, но все равно меня бесит. — Доусон со злостью растерла глаза так, что на кончиках ее пальцев остались поблёскивающие тени. — Знала бы ты, как он меня достал… Если не вдаваться в подробности, домой я возвращаюсь за минуту до комендантского часа.       — Нелли, это ненормально! — с ужасом воскликнула я. — Почему он ничего не делает? Сколько времени это продолжается?       — Пару лет. — Я уже была готова снова поднять шум, но она прервала меня: — Эмили, я уже разговаривала с ним. Много, слишком много раз. Он не слушает, у него любовь. Не переживай, ладно? Я потерплю пару лет, а потом свалю к чертям.       Я не знала, что сказать. Судя по тому, что рассказывала Нелли, их финансовое положение оставляло желать лучшего. Они не бедствовали, но и позволить себе университет, хотя бы отдаленно напоминающий Лигу плюща, не смогли бы. Поэтому, чтобы поступить в более-менее престижное высшее учебное заведение, ей нужно было получить стипендию или выбрать местный колледж.       — Мне очень жаль, что он такой козел, — тихо сказала я, наконец прервав депрессивное молчание. — Он не заслуживает такую сестру, как ты.       — Зато будет о чем написать в моей книге «Путь к успеху через труп моего сводного брата». — Она приставила палец к губам, а затем скривилась. — Тупое название. Может, «Сводный брат как наказание за мою ослепительную крутизну»?       — Он слишком жалок, чтобы упоминать его в названии твоей автобиографии, — смеясь, заметила я, на что Доусон согласно кивнула.       — Ты чертовски права, принцесса.       Не хотелось злорадствовать, но эти неудачники Лойды и рядом не стояли с нашей командой и талантом квотербека.       За этот месяц Хендерсон умудрился натренироваться так, словно и не было того огромного перерыва в его футбольной карьере. Невозможно было не смотреть на его удивительную игру. Я перестала притворяться уже на седьмой минуте матча, когда мяч оказался у него в руках, а через три секунды — в руках у Оливера на другом конце поля.       Гребаное эстетическое удовольствие.       Его портил только лишь сумасшедший шум на трибунах, который точно оглушил меня на одно ухо. А может, и на оба.       В какой-то момент, крики и вовсе превысили отметку «приемлемо» так, что мне пришлось прикрыть уши ладонями и зажмуриться от неприятных ощущений. Я бы и дальше сидела в своеобразном вакууме, если бы Нелли не начала пихать меня в плечо, чтобы я опустила руки и открыла глаза.       — Что происходит? — недоуменно спросив, я попыталась приподняться, чтобы рассмотреть потасовку на поле. — Нелл, что там?       — Черт, кажется, опять его агрессивное альтер эго проснулось. — Доусон направила на меня обеспокоенный взгляд, а затем снова посмотрела на поле. — Там что-то с Оливером.       Пропустив удар сердца, я вскочила на месте, игнорируя болельщиков и их возмущённые возгласы.       На поле было слишком много людей, чтобы понять, что конкретно произошло, тем более с этой их одинаковой формой. Инстинктивно схватив Доусон за запястье, я потянула ее к проходу, чтобы подобраться ближе и рассмотреть все с первых рядов. Мы не стали садиться слишком высоко, потому что у Нелли было минусовое зрение, а очки или контактные линзы она отказывалась носить, за что я была ей сейчас безмерно благодарна.       Ограждение было последней преградой на пути к ответам, но, к счастью, обзор здесь был куда лучше. Я пыталась рассмотреть белые буквы на спинах столпившихся, но они просто смешались с бордовыми накидками.       — Что произошло? — нервно спросила я у какого-то рядом стоящего мужчины лет сорока. На нем не было опознавательных знаков, за какую команду он болел, но сейчас было откровенно наплевать, пусть даже он и будет фанатом школы Лойд.       — Драка, — блекло произнёс он, будто это ничего не значило.       — Между кем?!       Не играть мне в покер, не быть мне беспристрастным следователем на допросе. Я была готова голыми руками задушить его, если бы это не противоречило моему желанию выведать из него больше долбанной информации! И уверена, все эти эмоции гуляли по моему лицу, словно бегущая строка.       — Кажется, Фаулерский квотербек снова начистил кому-то морду, — грубо и совершенно бесполезно подытожил мужчина, чем заставил практически выть от отчаяния.       Кому, черт тебя дери?!       Единственное, что стало понятно, — болел он точно не за нас.       — Эмили, — позвала меня Нелли, и я мгновенно обернулась к столпотворению.       Сразу и облегчение, и негодование заполнило сознание, когда я увидела вырывающихся из стальной хватки своих членов команды Джеймса и Оливера, но по одну сторону конфликта. С другой же стороны в бой рвался их соперник, с разбитой кровоточащей губой.       Все это напоминало какое-то шоу с плохо прописанным сценарием и отвратительной игрой актёров, поскольку парень явно переигрывал и смахивал больше не на грозного быка, а на раздражённую чихуахуа.       — Это, вроде бы, брат Хитча, — произнесла Доусон, не объясняя ни кто такой Хитч, ни почему его брат подрался с этими придурками, ни откуда она все это знает.       Информации катастрофически не хватало, чтобы я могла полностью расслабиться и вновь продолжить наслаждаться представлением. Но я хотя бы смогла выдохнуть, ведь эти идиоты подрались не друг с другом.       Остаток игры прошёл более-менее спокойно. Комментатор и Нелли немного пролили свет на произошедшую ситуацию, так что картина обрела очертания и показала причинно-следственную связь.       Брата Хитча, того самого парня, ногу которого в прошлом сезоне сломал Хендерсон, посадили на скамейку запасных за то, что он спровоцировал конфликт на поле и применил насилие, выходящее за пределы дозволенного. Оливер и ещё несколько парней пытались остановить потасовку, чем едва не добились дисквалификации команды, но матч все равно продолжился.       Было трудно высидеть столько времени, учитывая мое не самое преданное отношение к этой игре, достаточно ощутимую разницу в счете, азарт от неизвестности конечного результата которого сошёл на нет, да и тягучего желания выяснить наконец, все ли нормально с жирафом и Хендерсоном. До здоровья последнего мне абсолютно точно не было никакого дела, потому целенаправленно спрашивать его о самочувствии я не собиралась. Однако мимоходом посмотреть на его лицо, в поисках ссадин и синяков, если таковые имелись, — не казалось чем-то преступным.       Я и правда старалась продумать в голове каждую деталь этого действия, чтобы все прошло успешно и как можно более отрешенно. Подойти к Оливеру, похвалить его за удачный матч, стукнуть по плечу и мило засмеяться, отклоняя голову назад, чтобы открыть себе обзор на остальных членов команды, а заодно и на Джеймса. Все, казалось бы, просто. Но в момент, когда весь стадион заполнил продолжительный сигнал об окончании матча, план напрочь вылетел из моей головы.       Все ринулись с трибун на поле, перелезая ограждения, и я, поддавшись этому ажиотажу, потянула Нелли за собой, быстро пересекая ярды искусственной травы. В этой бордово-зелёной каше из людей было крайне трудно заметить знакомые фамилии и номера, но когда на глаза попалась кудрявая макушка, я натянула широкую улыбку на лицо и побежала к ее обладателю.       — Поздравляю! — громко выкрикнула я, практически падая в руки Оливера.       Радость, сочащаяся адреналином, заполнила все мое тело, особенно, когда руки жирафа плотно обхватили мою талию и, подняв над землей, начали быстро вращать так, что я просто не смогла сдержать смех. Отклонившись буквально на пару дюймов, я впилась в его влажные губы, ощущая солоноватый вкус их победы. Грудь изнутри будто ожила, хотелось вдохнуть как можно больше воздуха, но это просто было невозможно. Черт возьми, я словно сама сейчас бегала по полю как ненормальная.       — Это было потрясающе, — начала шептать я, в надежде, что он услышит меня сквозь гул болельщиков. — Вы сделали это! Я так за вас рада!       Хотела продолжить и дальше заваливать его комплиментами, но он снова поцеловал меня, на этот раз опустив на землю и слегка напирая. Должно быть, он и сам был чертовски перевозбужден из-за всего этого, что просто не мог остановиться. Хитро улыбнувшись, я придвинулась ближе, вжимаясь в его огромную несуразную форму, и накрыла пальцами его чуть влажную шею.       — Мы выиграли, — прохрипел он, едва оторвавшись от моих губ.       — Выиграли, — ответила я, снова подавшись вперёд, смешивая поцелуи с легкими укусами.       — Поверить не могу.       — Я знаю.       — Господи, я так счастлив.       — Ты был великолепен.       — Ты пойдёшь со мной на бал?       — Это просто… что?..       Подавившись воздухом, я замерла в крепких объятьях, его тёплых губах на моих, и, кажется, перестала дышать. Посторонний шум затих, когда я, отстранившись, подняла взгляд к большим глазам Льюиса, пытаясь отыскать что-то, чего сама не знала. Карие радужки смотрели на меня со смесью шока и терпеливого ожидания. Губы пытались сдержать кривую улыбку, а брови едва заметно подрагивали.       Бал. Чертов бал. У них есть бал?       Виски́ сдавило от странного волнения, совсем не логичного в подобной ситуации, а горло сжалось изнутри, не давая нервно сглотнуть.       На кой черт он спрашивает об этом? Это же было очевидно, что мы пойдём вместе, разве нет? Так зачем? Для ярлыков? Для гребаных колебаний, что заставят меня сомневаться?       — Ты не…       — Я… да. Я согласна, — перебила я быстрее, чем смогла бы нормально осмыслить вопрос. — Я пойду. Да, я пойду с тобой на бал, Оливер.       Фальшивая улыбка мерзко исказила мои губы, когда его глаза подозрительно сощурились и удивленно, будто в неверии, уставились на меня. Дыхание и так было неровным, но сейчас будто бы пыталось подстроиться под сумасшедший ритм сердца.       Дьявол, он вообще спрашивал что-то или мне это почудилось?       И только я открыла рот, чтобы взять свои слова назад, как глаза Льюиса удовлетворенно засияли, как всегда, когда я с ним соглашалась, а губы довольно растянулись. Не произнося ни слова, он нагнулся, чтобы снова обнять меня и крепко прижать к себе, и мне пришлось потянуться в ответ.       Все это не вызывало должного счастья. Не вызывало трепета, как обязано было. Не заставляло органы выпрыгивать от радости из груди.       Да что со мной не так? Что происходит?       И, словно в наказание, в поле зрения появился Джеймс.       Долбаный Джеймс стоял в футах от нас и смотрел на трогательную картинку объятий двух влюблённых. Парочку, которая была так взволнована победой, что решила построить планы на месяц вперёд. На меня, девушку его друга, согласившуюся пойти на бал со своим парнем. И на этого самого друга, плотнее прижимавшего свою девушку к себе.       Прекрати.       Его голубые глаза слишком опечалено следили за любым изменением эмоций на моем лице.       Перестань.       Губы слегка приоткрылись, будто он и правда собирался сейчас что-то сказать, а рука с разбитыми костяшками едва заметно вытянулась в нашу сторону.       Хватит!       Почему ты, мать твою, смотришь на нас? Зачем продолжаешь утягивать меня на дно? Пожалуйста, просто оставь меня в покое!       Отвернув голову в противоположную сторону, я вновь прижалась ухом к груди Оливера, игнорируя взгляд человека, который уже давным-давно не должен являться чем-то важным для меня. Господи, как мне надоела эта выдуманная драма, которая ни к чему никогда не приводила. Сплошная нервотрёпка, эмоциональное насилие, бессмысленное желание. Болезненная трата своей энергии на человека, который сам не знает, чего хочет. Который сам не понимает свои чувства и себя.       С меня хватит. Мне больше это не нужно. О да, мне вновь стало наплевать.       — Прошу прощения? — Вдруг послышался вежливый голос, заставивший нас резко отстраниться друг от друга. — Мистер Льюис, помните меня?       Мужчина в красивом классическом костюме сдержанно протянул руку Оливеру и тот мгновенно, но не слишком радостно, пожал ее в ответ.       — Конечно, мистер Корнер. — Должно быть, это и есть скаут. — Если не ошибаюсь, вы представитель университета Иллинойс в Чикаго.       — Все верно. — Мужчина слабо кивнул, продолжая уверенно смотреть на Оливера, будто стараясь загипнотизировать его. — Думаю, вы и сами догадались, по какому вопросу я снова обращаюсь к вам, мистер Льюис.       — Да, — слегка улыбнувшись, ответил он.       — Вы прекрасно играли сегодня, — кивнув, продолжил мистер Корнер. — Уверен, вам уже поступали предложения от других университетов, да и после этой чистой победы вы будете нарасхват, но от лица нашего высшего учебного заведения хочу сказать, что мы все еще будем рады видеть вас в числе наших абитуриентов. Кампус в Чикаго является крупнейшим университетом в чикагской агломерации и вторым по счёту кампусом Иллинойсского университета. Да, это не Лига плюща, но все же подумайте над моим предложением еще раз. Я настаиваю.       Мужчина протянул ему визитную карточку, а затем, не дожидаясь ответа жирафа, скрылся в толпе все еще ликующих болельщиков.       — Оливер, с ума сойти! — радостно воскликнула я, сжимая плечо парня. — Это невероятно. Я так горжусь тобой!       — Да, — как-то неуверенно протянул он, чем заставил меня нахмуриться.       — Ты не рад? — Осторожно взяв его за локоть, я повернула Оливера к себе, обеспокоенно рассматривая его поникшее лицо. — Что случилось? Кажется, он уже не первый раз предлагает тебе место в команде университета?       — Да, в прошлом году он уже подходил ко мне.       — Ты не говорил об этом. — Рука чуть сильнее сжала его локоть, пытаясь обратить его внимание на себя. — Почему ты отказываешься?       — Ты его слышала. — Глаза Льюиса устало посмотрели на меня. — Это не Лига плюща. Родители прикончат меня, если я пойду в Иллинойский университет.       Я понимала отношение его родителей к колледжам, не относящимся к ассоциации восьми лучших американских университетов, и понимала, почему они требовали от него поступать только в элитные высшие учебные заведения, но я совершенно не понимала стремления добиться этого без их участия.       — Разве здесь были их скауты? — неуверенно спросила я.       — У тренера Хойта есть знакомый из Брауна. Думаю, он его пригласил.       Видеть Оливера таким расстроенным было выше моих сил, но я совершенно не знала эту систему и не представляла, как можно его утешить.       — Корнер сказал, что ты будешь нарасхват, — с напускной строгостью произнесла я. — Ты не должен раньше времени загадывать. Уверена, тебе поступит еще много предложений.       — Боже, принцесса, куда ты делась? — Из-за спины послышался голос Нелли, и мне пришлось переключить внимание на нее. — Ты так рванула, что я тебя потеряла.       — Да, прости.       — Что такое, кудряшка Сью? — игнорируя мои извинения, Доусон обратилась к Оливеру. — Выглядишь так, будто только что выиграл матч. Хотя, погоди. Так, будто проиграл.       Льюис мягко усмехнулся и приподнял бровь, уставившись на Нелли.       — Так нормально?       — Вот это уже больше смахивает на радость от победы.