Второй шанс на слабость

      Я нервничала. Старалась успокоить себя и убедить, что общение с незнакомцами, пускай продлится оно не дольше нескольких часов, не вызовет во мне тревожности, но это не срабатывало. Когда я представляла, что какой-то посетитель, возможно, обделённый жизнью, нагрубит из-за какой-то ерунды, а я должна буду просто проглотить этот негатив и даже не смогу ему ответить, уже начинала злиться. Как на воображаемого клиента, так и на саму себя, что попросту выдумываю проблемы, которых, может, и не будет, не давая себе расслабиться.       Моя первая смена должна была начаться чуть больше, чем через два часа, и Оливер пообещал, что после тренировки поедет со мной, для моральной поддержки. Мы договорились, что я подожду его в общежитии, но соблазн понаблюдать за его игрой, а точнее, за полуголыми спортсменами, был сильнее. Розиклэр наконец порадовал нас теплой погодой, которой в ноябре, похоже, априори быть не могло, так что они просто обязаны немного оголиться.       На поле творилось какое-то безумие. Сейчас они и правда больше смахивали на диких орангутангов, но отчего-то это не портило впечатление от игры. Я бы даже сказала, наоборот. То, с какой силой они сносили соперников, с какой ловкостью ловили и кидали эллипсоидный мяч, с какой страстью отрабатывали знакомые приемы, — приносило удивительно эстетическое удовольствие. Я и не заметила, как начала всерьез следить за их схваткой, даже не обращая внимания на действительно оголившихся членов команды. Высматривать буквы на постоянно движущихся спинах тоже стало куда более увлекательно. И в момент, когда я наконец разобрала на форме «Льюис», на глаза попалась другая фамилия, заставившая удивленно вскинуть брови.       Что он делает на поле?       Хендерсон передвигался с удивительной легкостью, огибая противников так, что они останавливались уже за его спиной и ошарашенно осматривались по сторонам, потеряв его из виду. Ему даже не приходилось отталкивать их плечом: он просто подгибал колени, делал мягкое движение вбок и ускользал из поля зрения. Против воли, я не могла оторвать глаз от этой игры. От его таланта, о котором я и не подозревала, потому что мы всегда играли только в обычный футбол. От его выносливости и силы, благодаря которой он совершал броски, отправляющие мяч на другой конец поля, прямо в руки принимающего игрока. Теперь я понимала, что имел в виду комментатор на матче. Тот самый квотербек и правда с легкостью выбил бы для команды победу.       Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся и моментально выпрямился, будто бы его сгорбленная спина могла сделать его менее привлекательным.       Это невозможно, Джеймс. И ты это знаешь.       Из-за шлема и расстояния я не могла видеть выражение его лица, но то, как он чуть склонил и повернул голову, не отнимая глаз от меня, могло значить, что он в очередной раз упивался вниманием окружающих. И если это не было показателем, то мгновенное включение в игру, где он выложился, кажется, на все сто процентов, точно кричало: «Смотри».       И я смотрела. Ненавидела себя за эту минутную слабость, но все равно продолжала следить за каждым его движением, будто если я отведу взгляд, он допустит ошибку и не справится. Я не видела той агрессивной игры, которая, по словам Нелли, была причиной его отстранения. Размеренной, конечно, ее тоже назвать было нельзя, но не думаю, что спокойная игра принесла бы ему такую популярность и востребованность. Возможно, тогда у него был тяжелый период, поэтому он злился и переходил рамки дозволенного на поле. Все же, это довольно жестокий вид спорта. Однако сейчас он, кажется, всеми силами пытался доказать тренеру и остальным, что он изменился и готов снова играть. Уверена, без футбола ему было нелегко.       — Ты пришла, — улыбаясь, проговорил запыхавшийся Оливер, когда тренировка подошла к концу.       Поле еще не опустело, парни продолжали разговаривать, то и дело поворачивая шлемы в нашу сторону, но никто не пытался прервать диалог. Льюис стоял опершись на бортик локтями, тяжело дыша и громко сглатывая.       — Да, и я разочарована, — с напускной строгостью начала я. — Ты за всю тренировку так ни разу и не снял форму.       Его улыбка растянулась еще шире, что было едва заметно в тени его головного убора, но, будто бы прочитав мои мысли, он выпрямился и стянул с себя шлем, чуть потряхивая голову и мокрые кудри. Его щеки были в смешных красных пятнах, с несколькими травинками и следами от грязи. Он снова перегнулся через ограждение, останавливаясь в футе от моего лица.       — Быть может, я сниму ее у тебя в комнате?       Вкрадчивый шепот обволакивал мое сознание, словно я была под гипнозом. Карие радужки снова было не видно из-за зрачка, а когда я приблизилась практически вплотную, они будто и вовсе исчезли. Легкое касание губ, такое нужное сейчас, едва ли можно было назвать поцелуем, но стоило его языку чуть протиснуться в мой рот, как тут же все сомнения отпали. Я сильнее придвинулась к краю сидения, когда его рука накрыла мою щеку, но продолжала держать дистанцию. Хоть я и была убеждена, что никому нет дела до наших публичных проявлений чувств, переходить черту не хотелось.       — Пойдем, иначе я не смогу отвернуться от бортика, — прошептал Льюис в губы, слегка отстраняясь.       Я не смогла удержать улыбку, что так неожиданно украсила мое, скорее всего, красное лицо, даже когда отвела взгляд. Это и правда было приятно осознавать, что я так действую на него. Не то чтобы я ничего не делала для этого, но факт, что это работало, — очень радовал.       — Да это же мистер и миссис Смит! — наигранно веселым голосом пропел Хендерсон, моментально стирая даже призрачный след удовольствия. — Или Аддамс. Или Льюис? — Джеймс стоял за спиной Оливера, продолжая лепетать какую-то чушь, чем злил меня и его в геометрической прогрессии с каждым неосторожно брошенным словом. — Надо определиться заранее, чтобы не было проблем перед алтарем. Да и имена детишкам выбирать — тоже такая морока.       — Чего тебе, Джеймс? — огрызнулся Оливер, оборачиваясь на скалящегося Хендерсона, и я поняла, что обычной стычкой уже не обойдется, если я не вмешаюсь.       Костяшки на руке жирафа, которой он держал шлем, совсем потеряли кровь, с такой силой он сжимал несчастный пластик. Джей же стоял в расслабленной позе, спрятав кулаки в шортах и чуть склонив голову. Было чертовски очевидно, что он просто провоцировал Льюиса, но разве это кого-то останавливало?       Моментально подскочив, я прошла через калитку и оказалась на поле, практически меж двух огней.       — Я же о тебе забочусь, Олли, — продолжал Джеймс уже без шутки в голосе, а с откровенным сарказмом.       — Лучше позаботься о своем запястье, — буквально выплюнул жираф, сложив руки на груди. — Как оно там, кстати? Еще не вывихнул?       Глаза полезли на лоб, когда я начала осматривать руки некогда своего друга на наличие повязок или иных подтверждений его травмы. Голова шла кругом от того, как старательно я пыталась вспомнить, где он повредил руку, но затем он подал голос, и теперь я была готова собственноручно сломать ему и Оливеру все возможные конечности:       — Ты же не вывихнул свое за два года, что представлял мою девушку. Так что не переживай за меня.       Воздух выбило из легких, когда до меня дошел смысл их перебранки. Давление сжало череп, окрашивая лицо в темно-багровый оттенок, а зубы стиснулись до боли и скрежета. Кажется, я мысленно пополнила ряды евнухов на двух идиотов, которые, видимо, забыли о том, что я не какой-то мяч для игры в их тупой футбол!       — Вам отбило мозги, да? — прорычала я, подаваясь вперед. — Да кто дал вам право говорить такие вещи в моем присутствии?!       — Что такое, мелкая? — игнорируя мою вспышку гнева, отозвался Хендерсон. — Неприятно слышать, что ты не единственная, на кого у него встает? Или в ком побывал его член?       Льюис сделал грозный шаг вперед, но был прерван моей рукой, что схватила его предплечье и отвела чуть назад, перекрывая своим плечом. Его пульс под моими пальцами стучал просто оглушительно, хотя я почти уверена, что это мое сердце пыталось разодрать грудную клетку в мясо, лишь бы выбить себе путь наружу и врезать по смазливой мордашке этого козла.       — Лучше бы ты переживал, что твоя очаровательная девушка проскакала по нескольким членам прежде, чем приземлилась на твой, — прошипела я, как можно более мерзко улыбнувшись. — А может, она до сих пор это делает?       Хендерсон моментально отреагировал, шагнув вперед и нависая надо мной, но моя выставленная рука не позволила сократить это расстояние. Даже через многослойную защиту футбольной формы, я чувствовала, как горела его грудь под моей ладонью. Мне пришлось силой сдерживать его, потому что он продолжал вжиматься в руку, несмотря на препятствие. Желваки двигались под кожей висков и челюсти, а ярость в его голубых глазах, превратила их в кристально чистый лед, пробирающий морозом вплоть до самых костей.       Я пожалела, что сказала это практически сразу. Не из-за того, что он явно разозлился на меня и мог что-то сделать, хотя в это я не верила. А из-за того, что даже Элизабет, которую я искренне ненавидела, не заслуживала таких слов в свой адрес. Во мне кипели разочарование и обида, что парни вообще подняли эту тему, а не забыли об этом, как о каком-то недоразумении. Это не оправдывало то, что я сказала о Фауст, но извиниться мне не дали.       — Как ты там сказала? Больше не сметь к тебе приближаться? — будто пощечиной в лицо, процедил он, а затем взял меня за запястье и практически отбросил его в сторону. — Так вот, никогда больше не трогай меня и даже не смотри в мою сторону, поняла?       Едва ли я успела бы что-то ответить, ведь уже через мгновение наблюдала, как он забирает инвентарь и исчезает с поля, больше не смотря на нас. Должно быть, мои барабанные перепонки лопнули, и я оглохла, ведь я готова поклясться, что больше не слышала ни единого звука. Ни каких-то вопросов-извинений-оправданий Льюиса, ни громких разговоров недоумевающих наблюдателей произошедшей картины, ни птиц, ни ритма сердца, ничего.       Не знаю, можно ли было считать чертовым плюсом во всей этой ситуации факт, что я больше не нервничала, приступая к работе, но я считала. Теперь мне было откровенно плевать на возможных неудовлетворенных посетителей и их гипотетические жалобы, потому что все, о чем я могла думать, — это холодные глаза Джеймса, оставившие зудящий ожог, будто от сухого льда, где-то на подкорке моего сознания.       Самовнушение наконец дало сбой, и я больше не могла притворяться, что мне плевать. Мне не было плевать. И отрицать, что слова Хендерсона больно сжали все внутренности, я тоже не могла.       Было очевидно, что рано или поздно это случится. То есть это ведь уже случалось. Столько раз случалось, что я, казалось, привыкла к громким словам о «вычеркивании из жизни» с моей и его сторон. Я действительно привыкла к тому, что не важно, как сильно мы злились друг на друга, рано или поздно должны были помириться. На час, день, неделю, но помириться. А теперь...       Я была уверена, что это конец. Я видела этот конец в его глазах. В его движениях. И, как оказалось, я была к нему не готова. Совершенно, мать его, не готова.       — Эмили, — позвал меня Льюис, видимо, не в первый раз, потому что громкость была выше необходимой.       — Да? — отозвалась я, пытаясь сфокусироваться на не голубых глазах.       — Ты немного пролила тут.       Опустив взгляд на стол, я увидела его пальцы, прижимающие салфетки к небольшой луже от кофе. Громко выдохнув, я собрала оставшуюся жидкость специальным полотенцем, а затем вернула своему лицу более хмурый и раздражённый вид, что не укрылось от жирафа.       — Злишься? — практически виновато спросил он.       — Да, злюсь.       — Слушай, я не…       — Зачем надо было вступать с ним в спор, а? Зачем? — перебила я строгим голосом. — И на кой черт ты заговорил о том случае?       — Ты шутишь? — Оливер обиженно уставился на меня, будто бы я и правда не понимала очевидных вещей. Но это он их не понимал. — Эмили, он…       — Он что? — Фыркнув, я снова перебила его. — Льюис, если ты забыл, мы знакомы с ним с рождения. Понимаешь? С рождения! Это могло произойти когда угодно. Если вообще произошло, потому что больше было похоже на то, что он просто не хотел меня обидеть.       — Я так не думаю.       — Зато так думаю я, — отрезав, мой голос снова вернул прежнюю сталь. — И я знаю его намного дольше, чем ты. Он бы никогда не заинтересовался мной, можешь быть уверен.       Жираф теперь и впрямь выглядел виноватым. Возможно, он хотел возразить мне, но в этом не было никакого смысла. Я знала, о чем говорила, и он это видел. Все мое грозное и воинственное настроение улетучилось, а на смену ему снова пришла грусть из-за осознания всего происходящего. Черт, и когда я последний раз переживала и расстраивалась не из-за Джеймса или его подружки?       Оливер едва весомо коснулся моей руки, и я постаралась не очень натянуто улыбнуться.       — Не выспалась, — опережая его вопрос, сказала я.       Врать уже вошло в привычку, даже если я видела, что он мне не верил. Пока вопросы не были заданы, я продолжала делать вид, что не замечаю его сочувствующего взгляда, осторожности в выборе слов, да и остальной заботливой чуши, которая не работала.       Судьба действительно издевалась надо мной, потому что это был первый раз, когда я посетила тренировку Оливера, отдельно от урока физкультуры. И если бы я могла просто предположить, что увижу там Джея, я бы ни за что в жизни туда не пошла. Но я понятия не имела, что он будет на поле. Я вообще не понимаю, что он делал на тренировке. Разве не у него спектакль в конце недели? Разве не он играет долбанного Ромео?       — Оливер, — тихо начала я, — что Джеймс делал там? Я думала, его отстранили, и он не может заниматься.       — Да, я собирался рассказать тебе, — неловко потирая шею, ответил он. — Мы обыграли Лойдов месяц назад, а теперь, из-за нашего проигрыша в пятницу, счёт сравнялся. Решающий матч состоится в конце ноября и будет определяющим для школ. — Льюис не выглядел таким взволнованным, как перед прошлой игрой. Но догадаться о причинах было нетрудно. — Директор решил, что Джеймс уже достаточно отмучился, поэтому срок наказания сократили. Я говорил, что ему плевать на учеников, лишь бы не страдал престиж школы. А если мы проиграем этот матч — он точно пострадает.       Взгляд Оливера говорил сам за себя. Тот факт, что от Хендерсона так много зависело, выводил его из себя. Он ведь столько работал, тренировался, а этого оказалось недостаточно, чтобы они выиграли. Будь я на его месте, злилась бы гораздо сильнее. Не думаю, что он завидовал Джеймсу, но если и так, я его понимаю. У засранца и правда был талант.       — Но, наверное, так будет лучше для команды? — пытаясь приободрить его, мягко спросила я. — Значит, для тебя тоже плюс.       — Не совсем. — Выдохнув, он чуть откинулся на диванчике и устремил усталый взгляд на меня. — На игре будут скауты. Вряд ли они посмотрят на кого-то, кроме Джеймса.       — Глупости, — строго отрезала я. — Ты знаешь, что это не так. Ты отличный игрок, я видела это.       — Я — ресивер. Я должен принимать пасы от него на игре. И прошлый матч показал...       — Показал, что квотербек, которого поставил тренер, хреново играет, — перебила я, едва ли не зарычав. — Ты был готов ловить мяч даже с закрытыми глазами, если бы он не бросал его соперникам.       — Мне приятно, что ты так считаешь, но... — Оливер опустил взгляд на столик и начал едва ощутимо царапать его ногтем. — Я знаю, что в первую очередь заинтересует скаутов. Громкое имя, популярность, харизма. — Слабая улыбка, точно натянутая, не могла убедить меня в беззаботности его повествования. — Джеймс буквально состоит из этих качеств.       Обернувшись на Линду и убедившись, что она не смотрит, я села рядом с жирафом.       — Джеймса посадили на скамейку запасных, если ты забыл, — громче необходимого, чтобы до него точно дошел смысл моих слов, говорила я. — Не думаю, что скауты просто так закроют глаза на его отстранение. К тому же, они не могут завербовать только одного игрока. Это просто нелогично. Даже если несколько клубов посчитают его отличным вариантом, остальные же будут искать среди тех, кого не выгоняли из команды. — Метнув еще один быстрый взгляд на мисс Морган, я резко сократила расстояние между нашими лицами и оставила быстрый поцелуй на его теплых от кофе губах. — Мне нужно работать. Ты точно ничего не хочешь?       Коротко улыбнувшись, я поднялась с места и стала ожидать его ответа. Он больше не казался таким грустным, поэтому и мне стало чуточку легче.       — Нет, — прошептал он, а затем, растянув губы и обхватив пальцами мою ногу, немного придвинул меня к себе. — Но я хочу еще немного полюбоваться тобой в этой чертовски сексуальной форме...       Щеки мгновенно почувствовали жар, и я попыталась скрыть улыбку, прикусив краешек губы. Оливер, казалось, и вовсе забыл о недавнем инциденте, а также о переживаниях о предстоящей игре. Я же попыталась всеми силами соответствовать его игривому настроению, но это было трудно, учитывая, что мы только что говорили о причине моей злости, смешанной с долей печали. Именно «долей» и никак иначе.       — Как ты? В порядке? — аккуратно спросил он. — Прости меня, я не должен был вступать с ним в спор и акцентировать внимание на такой ерунде.       Должно быть актриса из меня и правда отвратительная. Настолько, что Оливер перестал безмолвно интересоваться моим самочувствием, прибегая к устным вопросам и извинениям.       — Все нормально. Я просто...       Увидела чертову Элизабет, улыбающуюся своей белоснежной лживой улыбкой.       Да какого Дьявола?!       Компания из четырех человек, среди которых, — как неожиданно, — был гребаный золотой мальчик и его подружка; ввалилась в заведение, будто именно они были его руководителями. Пальцы Оливера мгновенно сжали мое бедро, и это послужило сигналом, что он тоже их заметил. Готова поспорить, сейчас его мысли не слишком отличались от моих. Только его гнев, скорее всего, был направлен на Джеймса, а мой же — на его долбанную пассию, лишившую меня работы.       Мерзкое чувство паники застряло где-то в горле, и я в очередной раз прокляла себя за это. Злиться на нее из-за увольнения — было дело принципа. Если она только посмеет предпринять что-то, чтобы меня выгнали и отсюда, я ее просто убью. Хотя, скорее всего, не просто. Но как бы я не пыталась, страх, что она добьется своего, если пожелает, заставил мою кожу немного потерять краски, а дыхание сбиться.       Я просто не могу допустить этого.       Внезапно я поняла, что на месте тех самых озлобленных клиентов, вполне могла оказаться барби. И если она и здесь пустила свои ядовитые когти, — мне конец.       — Ты... — Ее ошарашенные глаза наконец заметили нас с Оливером, а затем превратились в два лазера, выжигающие все самое обидное на моем лице. — Что ты здесь забыла?!       Неприятный голос блондинки заставил дернуться от режущего барабанные перепонки звука. Ей, кажется, было наплевать на остальных посетителей, которые резко затихли.       — Добрый день, где хотите присесть? — проигнорировав ее визг, спросила я. Скулы мгновенно свело от слишком неестественной улыбки. — Не желаете отведать блюдо дня?       Все силы пришлось потратить, чтобы не сдвинуть взгляд на дюйм вправо, где с таким же удивленным выражением лица стоял Джеймс.       Из-за спины Фауст показалась блондинистая голова Мэттью, который, под руку с какой-то девушкой, направился к свободному столику, рядом с Оливером. Неловкость от всего происходящего давила неимоверно сильно, но я держалась на удивление стойко. Все же не зря я весь сегодняшний день разыгрывала подобную ситуацию у себя в голове.       — Меню? — поинтересовалась я у Флоренци, игнорируя Элизабет и Джеймса, что так и не сдвинулись с места в центре зала.       — Спасибо, Эмили, но я его наизусть знаю. — Его улыбка успокаивала, но недостаточно. — Эрика, ты знаешь, что будешь?       — Блинчики с кленовым сиропом, пожалуйста. — Девушка неловко заправила локон рыжих волос за ухо, смотря мне за спину. — И ванильный молочный коктейль.       — Мне тоже коктейль, — отозвался Мэттью, — и макароны с сыром. Ребят, вы так и будете там стоять?       Голос все еще сочился весельем, но по выражению его лица было видно, что он держался на грани. Тем не менее это наконец сработало, ведь парочка за моей спиной оживилась и села рядом со своими друзьями.       — Кофе, — буркнул Джеймс, не поднимая глаз.       — Воду, — громко и чересчур гордо отрезала Элизабет, сверля меня взглядом.       — Что-то еще? — прочистив горло, спросила я.       Пальцы слегка подрагивали, поэтому буквы в блокноте были неровными, но я пыталась мысленно заставить их успокоиться, пока Элизабет мерзко не поинтересовалась:       — Да. Ответь, что ты здесь делаешь?       Не закатывай глаза.       — Меня уволили с прошлой работы, забыла?       Не фыркай.       — Хочешь, чтобы и с этой уволили?       Не посылай ее!       Хоть я и не собиралась что-либо отвечать, я готова была принести еще порцию макарон Мэттью за свой счет за то, что он прервал эту бессмысленную перебранку:       — Я голодный после тренировки, так что давайте вы это потом обсудите?       Что ж, было морально тяжело стоять за кассой, осознавая, что я бросила Оливера на произвол судьбы. Флоренци, спасибо ему огромное еще раз, не замечал, как Хендерсон и Льюис мысленно посылали друг друга куда подальше, поэтому старался всячески подключить жирафа к обсуждению будущих матчей или других тем, всплывающих в разговоре. Пару раз я ловила обиженный взгляд Оливера, но после разнесения заказов, так ни разу к ним и не подошла. Мое присутствие все только ухудшило бы, а мне это не нужно. Не дай бог Элизабет начнет качать права и меня уволят.       — Что вы не поделили с Джеймсом? — Послышался над ухом обеспокоенный голос Линды, который заставил обратить внимание на парня. Хендерсон сердито сверлил стойку, чуть ниже меня, будто только что смотрел в нашу сторону, но вовремя перевел взгляд. Кроме раздражения, его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, так что мне сразу захотелось закатить глаза и громко выдохнуть. Это никогда не закончится. — Или, правильнее будет спросить, не тебя ли не поделили Джеймс и Оливер?       — Все совсем не так, мисс Морган, — нахмурив брови, заверила я, хотя сама уже в это почти не верила.       В паре метров от него сидел такой же злой Льюис, лишь изображающий заинтересованность в том, что рассказывал Флоренци. На самом деле было довольно очевидно, что он его совсем не слушал, а пытался мысленно обратить внимание Джеймса на себя, чтобы устроить настоящий поединок.       Просто чудесно. Случилось именно то, чего я боялась. Друзья поссорились, и, вероятнее всего, я была тому причиной. Господи, как глупо это звучит. Я не понимаю, почему это опять произошло? Почему Джеймсу снова надо было становиться козлом, чтобы все от него отвернулись?       Неужели мне нужно отказаться от отношений с Льюисом, чтобы они снова поладили? Я понимаю, что эгоистично не хотеть этого, но, черт возьми, я и правда не горела желанием рвать отношения из-за прихоти одного придурка. А что, если Оливер на самом деле хочет этого? Конечно, мы всего чуть больше месяца встречаемся, а с ним они дружат около двух лет. Если я спрошу его, он наверняка станет заверять, что в этом нет необходимости. Или того хуже — признается в том, чего на самом деле не испытывает или чувствует недостаточно сильно. Будто без этого я не поверю в его намерения.       Они ведут себя как дети. Возможно, дело даже не во мне. До моего приезда они явно соревновались за внимание Элизабет. А теперь, видимо, перешли на меня, и я просто стала очередным «трофеем» в их борьбе.       Омерзительно.       Поднятая вверх рука заставила вылезти из дебрей рассуждений, которые, кажется, наконец достигли логичного умозаключения. Оно мне совершенно не нравилось, однако теперь у меня были реальные претензии к ним обоим, которые я собиралась высказать по крайней мере одному из них сегодня вечером, поскольку разговаривать со вторым — гиблое дело.       — Чем я могу вам помочь?       Дежурная улыбка снова неестественно украсила мое лицо, а пальцы до боли сжали карандаш.       — Книгу жало...       — Счет, — недовольно перебил Элизабет Флоренци, а затем добавил уже с улыбкой: — Пожалуйста.       — Конечно.       Я уже собиралась выполнить просьбу, как Джеймс подал голос, заставив ненадолго забытый холод в груди, снова распространиться по всему телу:       — В какие дни у тебя смены?       Секундное промедление должно было выдать мне хотя бы одну причину для этого вопроса, но оно совершенно не оправдало потраченного времени.       Зачем тебе?..       — Через день.