Второй шанс на слабость

      Как же глупо думать об этом. Хотя, наверное, ещё глупее знать, что это глупо, и все равно акцентировать внимание на такой ерунде. Подумаешь, он один или пару раз представлял меня, пока... Это же просто смешно. Тот парень, Зак, сказал, что им не важно, кем приходится девушка, чтобы «порукоблудить». Лишь бы она была привлекательна. Тем более Джеймс еще не упомянул Ребекку, когда говорил: «На всех, кроме...», а она действительно красивая. И фигура хорошая. Платье невесты так шикарно на ней сидело, что будь я парнем, наверное, тоже вспомнила бы о ней. Хотя если он считает привлекательной ее, занимаясь самоудовлетворением, то и меня, получается?       Черт возьми, мне нужно остановиться. Возможно, он не назвал мое имя просто потому, что не думал, что я тоже вхожу в этот список «потенциальных жертв прицела». Возможно, он не заметил меня среди остальных. А возможно, он просто забыл, как меня зовут. Да все, что угодно, это же Джеймс! А я уже начала думать не в ту сторону. Опять.       Господи, да скорее всего, ему просто стало меня жаль. Он же знает, что я была влюблена в него. Боялся, наверное, что если я узнаю о его импотенции в отношении меня, то покончу с собой. Жалость — это логично. Мы же буквально за час до этого поцел... Нет. Не хочу ни думать об этом, ни вспоминать. Это абсолютно ничего не значило ни для него, ни для меня. Так что нужно просто выбросить его чертовы губы из головы. И то, что он не назвал мое имя, тоже.       Это какой-то бред. Кто вообще спрашивает о таком? Мелисса хотела, видимо, отомстить Элизабет за что-то, а в итоге страдаю я. Точнее, не страдаю. Просто слишком много думаю.       Боже, еще и Фауст все никак не может перестать пялиться. Наверняка думает, что Джеймс представлял меня после моего приезда. Она же не знает, что мы были знакомы и до этого. Это вполне могла быть одноразовая фантазия, лет в четырнадцать, еще до того, как он начал встречаться с Сарой. Ничего такого, просто пустяк.       Ему, наверное, стоило рассказать ей о том, кто я такая. Но я не уверена, что это решило бы «проблему». Скорее, она бы вообще взбесилась и устроила грандиозный скандал. А потом добилась бы моего отчисления. И Хендерсон, возможно, ей бы помог.       Как вообще можно работать, когда тебя мысленно лишают жизни? Я буквально ощущаю, как ее взгляд скользит по моей шее, медленно затягивая удавку. А если бы я еще смотрела в ответ, она вряд ли бы держала себя в руках.       — Эмили, мисс Барлоу зовет тебя, — быстро пролепетала Аманда, указывая большим пальцем себе за спину.       Если я не перестану подвисать в мыслях, меня точно уволят. Аделина и так отыгрывалась на мне при каждом удобном случае, мстя за «отпуск, который я себе устроила в начале года». А сейчас все были на нервах из-за одной из пяти «генеральных репетиций» пьесы, которая должна состояться уже на выходных. И да, только в этой школе последняя репетиция перед спектаклем — это репетиции в течение всей недели перед спектаклем.       Даже если учесть, что испытательный срок немного сдвинулся, — я продержалась и получила должность, что не могло не радовать. Работа не была слишком сложной, хотя терпеть общество эксцентричных личностей, коими являлись практически все творческие люди, окружающие меня здесь, — было утомительно. И во главе всего этого стояла Аделина Барлоу. Поистине энергия во плоти. Не представляю, как в ее голове умещались все эти актерские приемы, которыми она снабжала тех, кто не был так хорош и «играл как бревно». При этом она находила время смешивать с дерьмом всех неугодных и убогих. Я не раз попадала под раздачу, и этот опыт, прямо сказать, был далеко не из приятных. Еще немного и я начну просыпаться от ночных кошмаров, в которых перепутала цвета мантии или не подала напиток, чуть теплее комнатной температуры, в срок.       Она почему-то напоминала мне мать в такие моменты. Только ей не требовалось смягчать удар и не произносить страшные проклятья в мою сторону, которыми мама не стала бы разбрасываться. Хотя я больше не была уверена, что вообще может сказать эта женщина, поскольку за все то время, пока я жила тут, я ни разу не набрала ей. Даже удивительно, что тот звонок о том, что я добралась в целости и сохранности, — был первым и последним.       Учитывая ее гиперопекающую натуру, она должна была звонить мне три раза на дню и закидывать сообщениями все остальное время. Но она, видимо, прировняла мое поведение к поведению отца — и вычеркнула меня из жизни точно так же, как и его. Не могу сказать, что это меня радовало, хотя я была уверена, что когда мою шею не будут удерживать слишком заботливые руки матери, — я буду чувствовать облегчение. Временами мне действительно было грустно. Я привыкла к ее вечным вопросам: «Где ты?», «С кем ты?», «Когда вернешься домой?». А сейчас, признаться, ощущала пустоту. Я уверена, что все это было только из-за одинокой и холодной комнаты общежития. Мне больше не перед кем было отчитываться, да и разрешения спрашивать ни у кого не нужно. Это просто очередные перемены, к которым я должна была привыкнуть. Это вообще не имело никакого значения, поскольку гордость все же брала верх у нас обеих. Навряд ли наше молчание будет длиться вечность, а пока меня это устраивало. Почти устраивало.       И да, я была безмерно благодарна миссис Хендерсон, что она не сообщила маме о том инциденте, чуть не отправившим меня под могильную плиту. Пускай я и драматизирую.       — Да, мисс Барлоу, вы что-то хотели? — подойдя к женщине, спросила я. — Я как раз закончила с пересчетом бутоньерок. Одной не хватает, но я уже сообщила Оливии, чтобы сделали новую.       — Хилл, где платье Элизабет? — едва ли не ядом, выплюнула она, сверля меня глазами.       Адреналин подскочил так внезапно, что я почувствовала легкую дрожь во всем теле.       Кошмары, видимо, настигнут меня раньше, чем я думала.       — В гримерной, — сощурившись, ответила я.       — Почему тогда Бет утверждает обратное?       И в момент, когда я встретилась с зелено-голубыми глазами этой злобной мегеры на сцене, — я поняла, что этот ее чертов взгляд «ты пожалеешь, сучка» был вовсе не блефом.       Вот ведь гадина.       — Возможно, стоит проверить шкафчик мисс Фауст, чтобы убедиться в том, что платье в полном порядке.       Я пожала плечами, не отнимая взгляда от ехидно ухмыляющейся барби.       — Тебе лучше не знать, что будет с твоим милым личиком, если через час я не увижу платье от «Валентино» на Элизабет.       — Конечно, — учтиво произнесла я, не смотря в ее сторону, и направилась за кулисы.       Смысла искать его не было. Мои дни в качестве помощника уже сочтены, не успев перевалить даже за полтинник. И все равно я наивно продолжала перебирать каждую тряпку в гримерной и даже кладовой, предварительно закрепив дверь, на всякий случай. Злость тонкими нитями обволакивала сознание каждый раз, когда перед глазами стояло ее победное выражение лица. Как же хотелось подойти к этой стерве и вырвать ее белобрысые пакли с корнем. Да только платье это все равно не вернет. Хотя, совершенно точно, поднимет мне настроение.       При любом упоминании этой вульгарной тряпки, волонтеры стыдливо прятали глаза и придумывали очередное неотложное дело, без которого их задницы подвесят на прожекторе. Напрасно они думают, будто я не сделаю того же.       — Где оно? — прорычала я, стоило заметить знакомые каштановые волосы на одной из кушеток.       Голова Джеймса медленно повернулась в мою сторону, а после он выпустил изо рта блеклое табачное облако, моментально подпортившее приторный запах духов.       Нашел место, где курить, придурок.       — Где, что? — безэмоционально переспросил он, снова поднося сигарету к обветрившимся губам.       Не думай.       — Где чертово платье твоей подружки, которое магическим образом испарилось? — едва ли не переходя на крик, отчеканила я.       Казалось, еще секунда и я точно выхвачу эту идиотскую сигарету из его губ, — о которых я не думаю, — и запихну ему в глотку. Предварительно затянувшись один раз, чтобы успокоить бешеный ритм сердца.       — Почему ты это спрашиваешь у меня, а не у «моей подружки»?       — Как ты думаешь, кто поспособствовал этому невероятно удивительному исчезновению, а?       Джеймс слегка нахмурился, а после перевел взгляд куда-то мне за спину так, что мне тоже пришлось обернуться.       — Что-то потеряла? — наигранно заинтересовано спросила Фауст, подходя к туалетному столику.       — Ох, я бы не советовала тебе подходить к чему-то столь хрупкому, как это зеркало, — прошипела я. — Иначе играть ты будешь не Джульетту, а Фредди Крюгера.       Она премерзко ухмыльнулась, а после поднесла кисточку для румян к своей скуле.       — Не моя вина, что из тебя такой дерьмовый помощник, что ты даже за неодушевленными предметами уследить не можешь.       Ее брови превратились в треугольник, а нижняя губа слегка выдвинулась вперед.       — Слушай сюда, ты...       — Бет, ну хватит, куда ты дела платье? — встрял Хендерсон, наконец потушив сигарету, и поравнялся с моим плечом.       — Не понимаю о чем ты, Джеймс, — строго произнесла она, метнув убийственным взглядом в нашу сторону. — Я очень советую тебе не испытывать мое ангельское терпение и вспомнить, чем закончилась наша последняя ссора.       Он усмехнулся, сложив руки на груди, но не сдвинулся с места. Приятно, конечно, что он не прогнулся под натиском этой ведьмы, но сейчас мне это совсем не помогало.       Вдруг из зала послышался раздраженный голос мисс Барлоу, и моему терпению пришёл конец.       — Говори, черт, куда ты его дела?! — зло поджав губы, прорычала я.       Она продолжала молчать, даже когда я, сделав грозный шаг в ее сторону, приготовилась исполнить все, о чем так давно мечтала. И действительно сделала бы, если бы не заметила Нелли в дверном проеме. Ее и так всегда бледное лицо потеряло всякие краски, и она с сожалением посмотрела на меня. Во взгляде отчетливо виднелось то, что я и так прекрасно знала.       Я уволена.       — Я ненавижу ее так сильно, что серьезно подумываю об убийстве, — яростно шептала я, записывая очередную простейшую формулу.       Я просто поверить в это не могла! Людям совсем плевать на справедливость в нашем обществе? Неужели никого больше она не волнует?       По-моему, было довольно очевидно, что эта гадина знала, где находится платье. Если бы она правда была не в курсе его местонахождения, то вряд ли бы ходила такая спокойная! Это ведь ясно как день!       Не удивлюсь, если оно чудесным образом объявится за день до представления. Но, конечно, мисс Барлоу ничего не сделает дорогой Элизабет — единственной, кого она называла по имени.       — Если ты решишься, не забудь позвать меня, — отозвалась Нелли.       Проигнорировав слова поддержки, которые, к сожалению, не были способны потушить пожар внутри меня, я снова повернула голову к Хендерсону, сидевшему на последней парте. На его голове был полный беспорядок, но ему определенно это шло. Зато ему точно не шли костлявые ручонки барби, повисшей на нем, как на дереве.       Удивительно, что она не побоялась и пришла на урок химии, зная, за какой конкретно проступок меня сюда отправили. А в ее осведомленности я не сомневалась. И как чудесно, что на столах стояли пробирки, в которых, при правильном соотношении, могло появиться оружие блондинистого поражения.       Взгляд зацепился за голубые глаза, которые буквально кричали о том, чтобы я ничего не делала. Думала, мне показалось, но когда Джеймс аккуратно двинул головой, отрицательно кивая, я убедилась в своей правоте. Неужели испугался за жизнь своей ненаглядной? Наверное, в таком случае, нужно было образумить ее и не дать спрятать платье, потому что из-за нее я теперь осталась без работы. А значит, в скором времени, останусь и без денег.       Замечательно.       Фыркнув, я вновь уставилась в свою тетрадь. Нужно было составить план действий, но в голову ничего, кроме списка самых действенных способов отнять у кого-то жизнь, не лезло. В школе я больше работать не хотела, хотя и могла напроситься каким-нибудь аспирантом. Мыть пробирки — идея неплохая, но никто не стал бы мне за это платить.       В общежитии, если и были вакансии, — то теперь они точно заняты. Поскольку все адекватные люди подали резюме в начале года, как следовало поступить и мне. Чертова Барлоу. Чертов «Валентино».       Был еще вариант пойти в магазинчик музыки, где дважды в неделю работала Нелли, но добираться до него достаточно трудно. Просить Оливера подвозить меня каждый день — просто смешно, а на собственную машину, даже самую подержанную, денег у меня не хватит. Ненавидела свою беспомощность, свое безвыходное положение и, конечно же, ярость, которую трудно было удержать в себе.       Вчерашний вечер я вообще плохо помнила. Я так злилась на Элизабет, что пропускала любые реплики окружающих людей мимо ушей. Если бы не Льюис, я бы, наверное, и правда сделала что-нибудь в духе той Эмили, которую депортировали из родного дома. Его слова ни черта не помогали, но вот язык — очень даже. Он в принципе теперь частенько выбрасывал ненужные мысли из головы именно таким способом. Ну или похожим на него. Это помогало. Ненадолго, но помогало.       — Думаешь, она остановится на этом? — прошептала Нелли, пока мистер Лори практиковал художественные навыки на маркерной доске.       — Мне плевать, даже если она решится подбросить наркотики ко мне в шкафчик. — Я фыркнула, до боли сжав ручку в пальцах. — Хотя сомневаюсь, что она догадается до этого.       — А ты планируешь на самом деле что-то сделать с ней? — Доусон наклонилась ближе, играя бровями так интенсивно, что я едва смогла сдержать смех. Ее глаза блестели, будто она только и ждала человека, который воплотит в жизнь все ее темные желания насчёт этой ненормальной. — Не то чтобы я расспрашивала о тебе, но кое-что слышала.       — Не хочу тебя расстраивать, но это было, скорее, помутнение, нежели постоянная практика. — Я улыбнулась ее погрустневшему лицу, а после повернулась обратно к учителю. — К тому же у меня есть более важные дела. Хотя, если я устроюсь на работу к какому-нибудь сутенеру, знакомому с такими же людьми-вне-закона, то она будет первой в моем списке.       Если я не найду работу в ближайшее время, это вполне может оказаться правдой.       — Автобусная остановка! — выкрикнула я в лицо жирафа, когда он растянул руки в приветственном жесте, после уроков.       Погода была не из приятных, но так плевать на этот моросящий дождь, завывающий ветер и грязь под ногами, когда меня, черт возьми, осенило.       — Извини? — переспросил он, смешно вздернув бровь.       Его руки все так же были раскрыты, но он не спешил обниматься.       — Господи, почему я раньше не подумала об этом? Это же гениально! — Я продолжала лепетать, будто не замечая замешательства в карих глазах. — Зачем я вообще послушала тебя и пошла работать в этот глупый театр?       — Эй, мы уже обсудили это, — проворчал он. — Я тебе подкинул идею, но ты не обязана была меня слушать. Я не утверждал, что эта работа — идеальная, так что...       — Да-да-да, — перебила его я, едва скрывая улыбку. — Ты не спросил про «автобусную остановку»!       — Вообще-то, я ждал, пока ты сама не решишь поделиться своей гениальной идеей. — Он зарылся одной рукой в кудряшки, а другой — обхватил меня за талию, притягивая к себе. — Я весь во внимании. Что за «автобусная остановка»?       Широко улыбнувшись, я приподнялась на носках, аккуратно касаясь уголков его губ своими в целомудренном поцелуе. Он лишь плотнее прижал меня, избавляя от озноба, и коротко выдохнул.       — «У Патрика» — это идеальное место для работы! — пытаясь не слишком громко радоваться, воскликнула я. — Там уютно, и я смогу добираться до туда без посторонней помощи!       — Наконец-то ты решила снова к ним наведаться. — На его лице растянулась милая улыбка, обволакивающая мое сердце теплом. — Уверена, что есть вакансии?       И вот веселье как рукой сняло. Мои брови невольно нахмурились, и я потупила взгляд куда-то в район ключиц Оливера. Черт, я ведь и правда не подумала о такой мелочи, как «надобность» в моих услугах. Что, если им вовсе не нужен работник?       — Эй, ты чего? — Длинные пальцы коснулись моего подбородка, приподнимая. Взгляд встретился с потускневшими глазами Льюиса, и я поняла, что слишком открыто показала чувства. — Я просто спросил, тебе не о чем переживать. Уверен, они найдут что-нибудь для тебя, даже если все должности заняты. Я слишком долго туда хожу и знаю, о чем говорю.       Надеюсь, так и есть, потому что я действительно слишком преждевременно загорелась этой идеей. Я не позволяла себе вернуться в то кафе, даже когда Оливер звал. Там было слишком хорошо. Мне не хотелось портить воспоминания о том дне, пускай он не был идеальным. Но сейчас, когда я находилась в таком подвешенном состоянии, мне не помешал бы островок безопасности, помимо жирафа и Нелли. Слишком много отвлекающих факторов, которые порождают лишние умозаключения.       Даже до того поцел... поцелуя с Джеймсом, все было совсем не гладко. Видеть его практически каждый день — было тяжело. Делать вид, что мы никто друг другу и никогда не были друзьями — тяжело. Знать, что это необходимо, — невыносимо тяжело.       А он все смотрел. Смотрел. Смотрел. Будто бы специально, каждый раз, когда я невольно переводила взгляд на парту перед собой, на центральный столик в столовой, на сцену, на стадион, куда угодно. Всегда встречала его. Иногда моментально, иногда через мгновение. Это убивало. Выбивало гребаную почву из-под ног.       Я скучала по тому общению, которое было у нас до всего этого дерьма. Я скучала по той Эмили, которой для счастья достаточно было провести в его компании лишних пару минут. Мы же не всегда были вместе. Оглядываясь назад, я понимаю, что наши приключения были, скорее, исключением из общей рутины, что окружала нас. Оказывается, мы проводили не так много времени вместе, как мне помнилось. Хотя и были соседями. Может, в детстве и были рядом, но чем старше становились, тем больше отдалялись. Это было странно, ведь раньше я и не задумывалась об этом.       По-настоящему узнавать его я начала в последние пару лет. Наверное, влюбилась я тоже не взаправду. Может я и обманываю себя сейчас, но это лучше, чем чувствовать боль. А с ним по-другому нельзя. Либо ты чувствуешь радость от его внимания, либо осознаешь, что это внимание ничего для него не значило.       — Хочешь, съездим туда сейчас? — спросил жираф, вырывая меня из очередных неприятных мыслей.       — Да, пожалуйста, — прохрипела я, натянуто улыбнувшись.       Я не понимаю, почему Хендерсона так много в моей жизни? Даже когда я пытаюсь отгородиться от него всеми возможными способами, мой мозг будто специально этому препятствует. Это какая-то нестандартная форма мазохизма? Селфхарма? Будто мне не хватает проблем со сном и прочим бредом, который я сама себе надумала.       Я когда-нибудь почувствую облегчение и смогу выбросить этого человека из своей головы?       Это когда-нибудь закончится?       — Привет, Олли. — Женщина за стойкой так тепло улыбнулась жирафу, что не знай я его родителей, подумала бы, что передо мной стояла его мама. — Тебя так давно не было! Очень рада, что с тобой все хорошо. — Она перевела голубые глаза на меня, слегка прищурившись. — А ты — Эмили? Я правильно помню?       Удивительно, что, увидев меня один раз два месяца назад, она запомнила. Удивительно и то, что я тоже помнила, как ее зовут. Линда Морган. Ничем не примечательное имя, но оно все равно осталось в памяти, как что-то важное. В прошлый раз она казалась мне куда менее миловидной, чем есть на самом деле. Наверное, потому, что сейчас ее волосы красивыми волнами опускались на плечи, а в прошлый раз были убраны в строгую прическу. Или оттого, что ее кожа сейчас окрашивалась мягким розовым цветом от послеполуденного солнца, а не бледным белым от потолочной лампы. А может, дело было в менее уставшем состоянии и количестве отработанных часов. Я не знаю. Зато я знаю, что ее искренняя улыбка все так же заставляла меня испытывать сразу и счастье, и печаль.       — Да, все верно.       Глаза будто бы стыдливо опустились, но уголки губ полезли вверх. Я чувствовала себя так глупо. Именно поэтому я избегала этого места и не хотела приходить. Это было слишком.       — Присаживайтесь, я скоро подойду, — мягко произнесла она, указывая на тот столик, где мы сидели в прошлый раз.       Внутри все переворачивалось, и я никак не могла избавиться от этого давления в легких. Не понимаю, что со мной происходит. Подумаешь, у какого-то кафе была чуть более уютная атмосфера, чем я ожидала или когда-нибудь видела. Подумаешь, обслуживающий персонал был более радушным и сплочённым, чем моя собственная семья. Подумаешь, я готова была разрыдаться прямо на месте от мерзкого чувства счастья. Это не должно было оказывать на меня такое влияние.       — С тобой все хорошо? — насторожено спросил Оливер, заглядывая мне в глаза.       Нет.       — Конечно.       Я выдохнула, натянуто улыбнувшись, и стала просматривать меню, будто не запомнила все блюда из него в прошлый раз.       — Если ты нервничаешь, что тебе не дадут работу, то не стоит, — продолжал он, не поверив моей игре. — Мы можем спросить Линду как только она подойдет.       — Нет! — Руки выставились в оборонительном жесте, пока глаза ошарашено не распахнулись. Черт возьми, соберись! — Прости, я... — стушевавшись, начала мямлить, стараясь избегать настороженного прищура Льюиса. — Прости, я просто не хочу пока портить момент. Мало ли что, пускай мы сначала насладимся едой и атмосферой, а потом уже будем разбираться со всем остальным.       Оливер недоверчиво исследовал меня взглядом, но я старалась не замечать этого, снова уставившись в меню. Неужели так сложно просто расслабиться и получать удовольствие? Почему мне нужно обязательно все портить своими мыслями? О маме, папе, Джеймсе... Я постоянно так делаю, будто боюсь того, что в один момент все хорошее может исчезнуть. Это глупо. Так чертовски глупо.       Против воли, я заставила себя опустить плечи и прикрыть глаза, тихо выдохнув всю скопившуюся усталость. Мне просто нужно было абстрагироваться от всего. Здесь безопасно. С Оливером безопасно. Он не вскочит и не уйдет. И это кафе никуда не денется.              — Мисс Морган, — тихо позвала я женщину, когда она принесла нам счет. — Можно поговорить с вами?       — Что-то не так с едой?       На ее лбу появилось несколько мелких морщинок, когда она сдвинула брови к переносице. Она моментально достала блокнот и карандаш, готовясь записывать мои возможные жалобы, но я резко начала мотать головой, быстро тараторя:       — Нет-нет, что вы. Я не об этом.       Теперь ее лоб расслабился, возвращая привычную практически гладкую кожу.       — Хорошо, что тогда случилось?       — Вам не нужен работник? — едва различимо спросила я, окончательно задушив надежду, что мне повезет, и у них окажется вакансия.       Нет, прости, но все должности уже заняты...       — Конечно, что за вопрос? — Расслабленная улыбка тут же убедила меня в правдивости ее слов, хотя я и не могла до конца поверить в это. Неужели что-то хорошее? — Работа официанткой подойдет?       — Да, это было бы идеально.       Я, наверное, просто сошла с ума. Настолько сильно радоваться, что меня не погнали грязными тряпками, а разрешили работать, — явный признак отчаянности. Увольнение, видимо, подкосило меня сильнее, чем я думала. Хоть я и не собиралась себе в этом признаваться, но мне нравилось там работать. Быть среди этой шумихи, заглушая собственные размышления, не давая мозгу погрузиться в воспоминания. Да и просто заниматься хоть чем-то.       Если бы не подружка Хендерсона, я бы смогла участвовать в спектакле. Точнее, быть за кулисами и руководить, пока мисс Барлоу молилась бы на Элизабет в красивом платье. Оно и правда было красивым, но стоило ли того, чтобы из-за него увольнять человека? Видимо, да.       Линда сказала, чтобы я дождалась окончания ее смены, и тогда она созвонится с директором, познакомит меня с оставшимися членами персонала и выдаст форму, которая осталась от прошлой работницы. Я едва могла сдержать глупую улыбку, продолжая пялиться в стол, в ожидании обещанного. Господи, если директор кафе не будет против, мне больше не нужно будет переживать о том, что в скором времени придется питаться святым духом.       Поверить в это не могу!       — Поздравляю...       Шепот Оливера слегка отрезвил, но будто бы сразу заставил почувствовать легкое опьянение от мурашек, пробежавших по позвоночнику. Его губы аккуратно поцеловали меня за ухом, и я судорожно сглотнула, положив руку к нему на ногу. Тело Льюиса моментально напряглось точно так же, как и мое.       — Не распускай руки, а то нам придется уйти. — Он усмехнулся, послав еще одну порцию дрожи по телу. — А я слишком сильно хочу увидеть тебя в костюме официантки.       Его рука, лежащая на спинке дивана за моей головой, вдруг зарылась в мои волосы, начиная делать легкий массаж шеи. Приятное покалывание в мышцах расслабляло, и я прикрыла глаза от удовольствия. Едва держалась в сознании, но все же не смогла не сказать:       — Еще один твой фетиш, папочка?       Моя рука специально сжала его ногу на последнем слове, и я с улыбкой отметила, как рвано он выдохнул и поелозил на сидении, пытаясь скрыть явно проступившую эрекцию.       — Ты сильно нарываешься...       Голос был до умопомрачения хриплый, будто он только что кричал на улице. Его рука слегка потянула мои волосы у корней, что практически заставило меня всхлипнуть.       — И что ты мне сделаешь? — выдохнув, прошептала я.       Мои пальцы двинулись вверх, но другая его рука сжала мое запястье, не давая коснуться топорщащегося члена, находящегося в нескольких дюймах. Он тяжело дышал мне в волосы, и я не видела его лица, но точно знала, что его щеки стали розовыми, а глаза — черными.       — Эмили, нет, — практически с мольбой, произнес он, пытаясь оттянуть руку ниже по ноге.       Я знала, что нет. Но все равно повернулась к нему, едва касаясь его прохладных губ своими, отвлекая. Он тут же обхватил нижнюю, всасывая ее и оттягивая, будто желая восполнить отсутствие продолжения, от которого, он думает, я так просто откажусь. Мне нужно было, чтобы он полностью переключился, и это действительно сработало. Оливер подался вперед, пытаясь углубить поцелуй, и его рука, отпустив мою, накрыла щеку, когда я специально чуть отстранилась. И в эту же секунду освободившаяся ладонь накрыла его ширинку, а он практически простонал мне в губы. Мои бедра сжались так сильно, что я испугалась за свой кровоток, но острая пульсация не давала в нем усомниться. Пальцы сжались сильнее, и, одновременно с этим, мой язык проник в его рот, вместе с хриплым выдохом. Его член приятно дернулся, когда я начала чуть тереть мягкую ткань, а губы жадно втянули мой язык, касаясь своим.       — Эмили, пожалуйста, не надо, — шептал он, закрыв глаза, когда я прервала поцелуй. — Мне некуда кончить.       — Туалет прямо напротив.       Я отвернулась, следя за обстановкой в кафе, пока моя рука продолжала поступательные движения по его стояку. Заведение было практически пустым, лишь пять человек и все они были в другой части. Мы сидели к ним боком, поэтому догадаться о том, что конкретно мы делали, они могли только по моему красному лицу. Но это можно было списать на жару. А мне было очень жарко. Оливер уперся мне в шею мокрым лбом, тяжело дыша, пока его бедра слегка подмахивали моей руке. Хотелось вытащить заправленную рубашку и забраться под его брюки, но это действие уже точно привлекло бы ненужные взгляды.       Боже, что я творю?       Я действительно не соображала, потому что даже скрещенные ноги не ослабляли возбуждение, заполнившее все мое сознание. Горячее дыхание Льюиса так заводило, что я едва могла держать глаза открытыми, гипнотизируя каждого, чтобы они не оборачивались.       — Б-быстрее, — еле выговорил он, а я все же закатила глаза от этого голоса.       В горле пересохло, но так отчаянно хотелось сглотнуть, когда он дрожащей рукой ослабил ремень и расстегнул пуговицу, позволяя просунуть руку под ткань брюк и трусов и обхватить горячую плоть, сильно сжимая. Шипение жирафа отдалось где-то внутри черепа, когда я не удержалась и повернулась к его лицу, впитывая каждую эмоцию его блаженства. Его подбородок был высоко вздернут, когда голова упала на спинку дивана, а челюсть построила идеальный тупой угол, по которому слишком сильно хотелось пройтись языком. Венка пульсировала так четко и быстро, что я даже не заметила, как начала подстраиваться под ее ритм. Если бы не люди вокруг, я оставила бы красивый засос на его покрасневшей шее, но мне приходилось довольствоваться воображаемым вкусом его кожи, который в целом я и так отлично помнила.       — Черт... я скоро...       Очередной импульс в пульсирующий клитор заставил сильно сжать твердый орган в руке, задевая уздечку головки так, что Оливер прикусил свою губу, практически выпрямляясь. Левая рука затекла, но, черт возьми, сейчас это было дело принципа. С трудом, но я перевела взгляд на свой остывший чай и принялась играть роль обычного посетителя, скрывая тело парня своим. Я чувствовала, что член уже дрожал, потому попыталась сфокусироваться на дыхании и не думать о том, как приятно было бы сейчас почувствовать его внутри себя.       Почувствовать, как он растягивал бы меня, заставляя захлебываться в стонах и мольбах не останавливаться. Двигался бы почти до упора, мечтая оказаться еще глубже. Отбивал бы сбивчивый ритм из-за сумасшедшего желания, поглотившего обоих. Такой твердый, горячий и бешено пульсирующий.       Оливер с силой сжал мое плечо, и я почувствовала обжигающую влагу на своей ладони, заставившую едва ли не почувствовать самой оргазм от того, как сильно я сжала ноги. Взяв несколько салфеток со стола, я буквально вложила их в его руку, быстро вытаскивая свою из брюк, и на ватных ногах направляясь в туалет.       Уши заложило, но я все равно слышала биение собственного сердца. Боже, я только что ублажила парня в общественном месте! Я буквально чувствовала, как каждая клеточка моего организма была наполнена адреналином. Таким пугающе приятным, что хотелось прямо сейчас совершить еще что-то до жути безрассудное.       Помыв руки и умывшись, я попыталась взглянуть на собственное отражение, но так и не решилась. Видеть стыд в глазах, который, я уверена, уже начал отражаться на радужках, совершенно не хотелось. Потому я еще раз умылась и вернулась в зал, пытаясь не слишком заинтересованно осматривать окружающих, в поисках осуждающего взгляда. Но, кажется, всем было абсолютно плевать. И только я сделала еще один шаг, как тело Льюиса впечаталось в мое, снова увлекая в уборную.       Я и слова сказать не успела, потому что он буквально пресек любые попытки своими губами. Страстно прижимая меня к раковине, которая все еще была влажная после меня, он перешел на мою шею, заставляя закатить глаза от такого простого, но желанного действия.       — Оливер, нельзя, — ломанным голосом, прошептала я.       — Знаю, черт. Но я так хотел это сделать, — едва ли не рыча, ответил он, зарываясь одной рукой в мои волосы и оттягивая голову вбок, чтобы открыть себе большее пространство для поцелуев, граничащих с укусами. — Это было, черт...       Не удержав тихий стон, я приобняла его за талию, плотнее вжимая в свое тело.       — Льюис, нам нужно идти. Нужно... — шептала я, пока он снова не ворвался в рот языком, сорвав еще один всхлип.       Рука из волос опустилась на холодный мрамор раковины, зажимая с двух сторон. Копчик намокал сильнее с каждой секундой, но я не обращала на это внимание, плотнее притягивая бедра Оливера к себе, стараясь будто бы через ткань почувствовать жар его кожи.       Вздрогнув от резкого прикосновения к моей ноге, я оторвалась от искусанных губ и удивленно уставилась в полные животной похоти глаза перед собой. Его зрачки уже перекрывали шоколадный оттенок радужек, превращая их в поглощающий черный.       Практически невесомыми движениями, жираф вел своими длинными пальцами вверх, постепенно приподнимая ткань юбки. Дыхание стало глубоким до той степени, что я едва могла бы устоять на ногах, если бы он не прижимал меня к твердой поверхности. Мозг заметно лишался кислорода, не давая мне собрать слова в целостное предложение, позволяя лишь глупо хмурить брови и тяжело сглатывать. Оливер немного отстранился, перенося руку уже на внутреннюю часть бедра, все так же не разрывая зрительного контакта.       — Я серьезно, — хрипела я. — Нужно... возвращаться...       И в момент, когда я почти объяснила причину, почему, глаза глубоко закатились, а рот приоткрылся сильнее. Дрожь от прикосновения его пальцев через ткань, была такой сильной, что мне казалось, будто он дотронулся до оголенного нерва. Удовлетворенное рычание я слышала где-то отдаленно и могла только предположить, что связано оно было с тем, что влага наверняка пропитала даже колготки. Я поняла, что мои стоны уже стали слышны окружающим, когда Льюис припал к губам, с упоением вбирая их в себя. Трение под юбкой сносило крышу, а когда он проникал до натяжения ткани внутрь меня, я и вовсе готова была заплакать от того, что мы не в общежитии или у него в комнате.       Я уже собиралась разорвать к чертям колготки, как на задворках сознания услышала шаги, приближающиеся из зала.       Моментально откинув руку Оливера и слегка оттолкнув его, я заметила открывающуюся дверь уборной. Все, что я могла видеть, — это красное и запыхавшееся лицо жирафа, который сверлил меня паникующим взглядом, наверное, таким же, как и у меня.       — Молодые люди, позвольте, — насмешливым голосом произнес мужчина средних лет, намекая, чтобы Оливер чуть отошел в сторону и позволил ему протиснуться к кабинкам.       — И-извините, — промямлила я, чуть отталкивая застывшего Льюиса вбок.       — Ну что вы, я все понимаю.       Смотря в пол, мужчина обошел нас и направился вглубь туалетов, продолжая широко улыбаться. Оливер опустил голову, тихо выдохнув, а затем уставился на меня, едва сдерживая смех. Я и сама была готова к истерике, но меня отрезвил слабый поцелуй, болезненно саднящий опухшие губы. Льюис снова отстранился, а затем выбросил в мусорное ведро горстку салфеток, которые все это время сжимал во второй руке, а после просунул ладони по обе стороны от меня и погрузил их под воду, находясь в дюйме от моего лица и не отводя взгляда. Дыхание опаляло и заставляло медленно успокаивать бешеное сердцебиение.       Мужчина не торопился, видимо, давая нам шанс собраться и уйти, а может, он занимался чем-то еще, я понятия не имела. Но Оливер наконец закончил мыть руки и, вытерев их, потянул меня за запястье к выходу.       Стоило двери в зал открыться, как тихий смешок все же сорвался с моих губ, потому что осознание всей ситуации наконец дошло до меня, когда я увидела небрежно расправленную рубашку Оливера и его растрепанные кудри, спадающие на блестящие глаза.       — Боже мой, — одними губами произнесла я, широко улыбаясь и смотря на такие же растянутые губы жирафа, пока он спиной шел к нашему столику, продолжая утягивать меня за собой.       Всего на мгновение он остановился, чтобы в очередной раз меня поцеловать, а затем отвернулся и пошел дальше. Я попыталась снова просканировать посетителей, чтобы убедиться в отсутствии зрителей, и на секунду мне показалось, что я увидела каштановые волосы у человека, который вышел из кафе. Хотя, возможно, это была просто паранойя.        — Тебе нужно будет прийти завтра, подписать договор, и тогда ты сможешь приступать к работе, — говорила Линда, держа в руке аккуратный прозрачный пакет с голубой тканью.       Надеюсь, актриса из нее отвратительная, и она не изображает сейчас невозмутимость от нашего растрепанного вида. Хотя мы и пробыли здесь около часа с того момента, постепенно приводя себя в более-менее прилежный вид, красные губы, скорее всего, все же были заметны, даже при тусклом освещении.       — Будешь работать через день, — продолжала перечислять она. — Принимать заказы и разносить блюда по столикам. Я чуть позже покажу тебе, как вносить позиции в чек, а пока пробежимся по остальным обязанностям. В нашем заведении клиент всегда прав, но мы оставляем за собой право не обслуживать тех, кто переходит границы дозволенного и начинает дебоширить. — Мисс Морган указала рукой на табличку, висящую над кухней, прямо напротив входа, на которой были написаны эти слова. — Такое случается редко, но лучше помнить о том, что ты можешь попросить человека покинуть кафе, если тебе некомфортно от его поведения. С остальными же посетителями ты должна всегда быть приветливой, улыбаться и убирать мусор со стола практически сразу, как он появился. Старайся не быть слишком назойливой, а то многих это отталкивает. Запомни из каких ингредиентов состоят блюда, их не очень много, и особенно обрати внимание на аллергенные продукты, потому что случались неприятные инциденты с невнимательными посетителями и персоналом, которые не предупреждали об арахисе в начинке. Про заработную плату и прочие нюансы завтра тебе расскажет Фредерик, а пока...       Услышав имя директора кафе, я чуть было не потеряла глазные яблоки, грозящиеся выпасть из орбит. Чертово имя чертового отца так некстати всплыло в разговоре, совершенно не имеющего ничего общего с родословной моей семьи, и я перестала слышать то, что входило в мои обязанности. Раздражало, что теперь все мысли плавали вокруг этого дурацкого имени, которое так сильно хотелось выбросить из головы. Уж лучше бы хозяина заведения звали Патрик. Пускай это и банально, но я уверена, — он вряд ли бы бросил свою семью как последний трус.       Почувствовав легкий щипок в ногу, я немного вздрогнула и перевела хмурый взгляд на Оливера. А он, в свою очередь, просигналил мне кивком головы, чтобы я не отвлекалась от инструктажа. Я думала, те дни, когда он читал мои мысли, давно прошли, но, видимо, я ошиблась. Тем не менее отрезвление Льюиса помогло, поэтому я снова включилась в лекцию. По крайней мере, мне так казалось.       — Чаевые мы складываем в специальную банку в конце смены, а на следующий день делим их между собой. Так что не переживай, твое отсутствие опыта несильно скажется на доходе, даже в первое время. Это, конечно же, не касается особых индивидуальных чаевых, которые могут оставить постоянные посетители. Их мы проносим мимо банки. Вопросы?       — Пока нет, — неуверенно произнесла я, при этом слабо улыбаясь.       — Отлично. — Линда громко выдохнула, закончив свою речь, и протянула мне пакет с формой, переключив режим ответственного родителя на добрую тетушку. — Примерь ее в туалете, чтобы понять, нужно ли заказывать новую или тебе подойдет эта.       Я коротко кивнула и перевела взгляд на просиявшего Льюиса, видимо, ожидавшего только этой части все это время.       Недлинное платье было практически небесного цвета, пахло порошком без ароматизаторов и приятно хрустело на ощупь, будто его только что отгладили. Фартук сверху имел несколько карманов и логотип с названием кафе. Я провела пальцами по буквам, улыбаясь своему отражению. Никогда не работала официанткой, но всегда хотела попробовать. Не думаю, что это легкая работа, учитывая, что мне нужно будет запомнить множество деталей, а память, в последнее время, подводила. Это также можно было списать на стресс, как и все остальные недостатки в моем организме.       Выйдя из уборной, я сразу же наткнулась на изучающий взгляд Оливера, чуть склонившего голову. Краешек его губы был закусан зубами, а глаза долго и пристально рассматривали каждый дюйм моего тела. Я невольно почувствовала, как щеки начинают алеть от того, как его дыхание стало более глубоким, но все так же списывала это на жару.       Подойдя вплотную к жирафу, я почувствовала его теплые руки на своих ногах, вставая меж его коленей. Теперь его взгляд был прикован исключительно к моим глазам, и я могла видеть зарождающееся возбуждение в его зрачках.       — Ты права. Это определенно мой фетиш, — тихо проговорил он, едва ощутимо сжимая мою кожу и заставляя удовлетворенно улыбнуться.       Моя рука легла ему на плечо, пока я продолжала смотреть на него сверху вниз, а его начала медленно, практически незаметно, ползти вверх.       — И почему вам нельзя забирать ее домой? — все так же тихо спросил он, грустно сложив брови.       — Чтобы мы хоть иногда покидали дом, а не проводили там все время, — игриво прошептала я, пока он прикрыл глаза с тяжелым выдохом.