Второй шанс на слабость

      Проснулась я в ледяном поту и тяжело дыша. Голова кружилась, сердце бешено колотилось, а мысли путались, без возможности зацепиться хоть за что-то.       Никогда не боялась океана. Наоборот, я всегда любила водную тематику, морских существ и смотреть, как волны разбиваются о камни. Но сейчас чувствовала, что страх липкой патокой обволакивал сознание, заставляя ошарашено держать глаза открытыми, жадно втягивая желанный воздух.       Сон был настолько реалистичный, что я до сих пор ощущала воду в легких. А голос матери все ещё стоял в ушах.              — Ты снова поступаешь как тебе заблагорассудится!       Строгий женский голос заставил судорожно обернуться и оторопеть от неожиданности.       — Мама?       Вопрос послышался отовсюду. Казалось, даже не я его задала.       — Почему ты вечно бежишь от ответственности?       Каштановые волосы обрамляли бледное суровое лицо, а карие глаза прожигали во мне дыру.       — Что? — Нахмурив брови, я стала осматривать просторное помещение, напоминающее кабинет. — Ты вообще о чем? Что ты здесь делаешь? Где мы?       — Я так устала. — Мама выдохнула, закрыв лицо руками. — Так устала, что мне вечно приходится тащить всю семью на себе! И никакой помощи, ты просто просиживаешь штаны целыми днями.       — Я тебя не понима…       Не дав мне закончить, мать пересекла то малое расстояние между нами и с силой толкнула меня в бездну. Удар был такой мощный, что даже вскрикнуть не было возможности. Воздух просто выбило из лёгких, что в моем положении казалось критичным. Так как, распахнув глаза, я очутилась в глубоком бассейне.       Паника быстро охватила меня, и я судорожно начала хвататься за горло, пытаясь другой рукой всплыть наружу. Но чем активнее я гребла, тем глубже погружалась.       Вода стремительно темнела, помещая меня во мрак. Воздух практически закончился, заставляя все тело дрожать в судорогах. Глаза закатывались от боли, а руки больше не поддавались контролю. Я погрузилась в темноту.       Господи, что за хрень это была?       Пульс стучал в висках, но я уже не чувствовала того отчаяния и безысходности, что пару минут назад не давали мне расслабиться.       Сейчас я могла думать только о маме и о ее больном образе в своём сне. Ощущение, что она говорила вовсе не со мной. Потому что, хоть я и не пыталась больше угождать всем ее прихотям, бездельницей назвать меня было нельзя.       Зарывшись руками во влажные волосы, я слегка оттянула кожу, чтобы прийти в себя. Вглядываясь в темноту, я пыталась сосредоточиться на своём дыхании и отвлечься на другие мысли, но ничего не выходило. Мне нужно было освежиться, поэтому, ударив ладонями по постели, я медленно поднялась, придерживая бок.       Дом Льюисов все ещё казался мне каким-то чертовым лабиринтом, хоть и не отличался уникальным дизайном. Вчера Оливер подробно рассказал и показал что и где находится, но в темноте ориентироваться я бы точно не смогла, а включать свет не хотелось.       Родители жирафа, хоть и не презирали меня открыто, высказывая все свои «чудесные» мысли на мой счет, но и сказать, что приняли меня с распростертыми объятиями, тоже нельзя. Хотя, я не могла утверждать точно, ведь тех двух минут, что нам вчера уделили, не хватило бы, чтобы получить полную картину.       Стоило мне переступить порог их обители, как холодная атмосфера поглотила меня, заставляя нахмуришься. И мало того, что дом был совершенно не отоплен, — все вокруг казалось мертвым и бездушным. Будто дом был выставлен на продажу, а я просто оказалась в нем на просмотре с риэлтором.       Голые стены, пустые полки, ни одной совместной семейной фотографии — просто ничего. Жираф видел мое замешательство, но первым не начинал разговор. Наверное, ждал, пока я спрошу, но я решила оставить явно не самый приятный рассказ на будущее.       Льюисы же просто окинули меня странным взглядом, из вежливости спросили, как я себя чувствую и сказали, что жить я буду на одном этаже с Оливером. А вот остальной экскурсией и знакомством с персоналом, занимался уже их сын.       В принципе, такой приём для тех, кто видеть меня в их доме вообще не хотел, очень даже приятный. Жаловаться на что-либо было бы совсем нечестно. Так что меня все устраивало. Все, кроме пугающего дома.       Что говорить, если днём коттедж казался, мягко говоря, одиноким, то ночью ходить по темному коридору, имея опору лишь в ровной стене, было совсем жутко. Пол то и дело скрипел, но помимо этого никаких посторонних шумов не было, что меня радовало.       Я посмотрела сотни фильмов ужасов за свою жизнь, поэтому знаю, что не стоит закрывать глаза на подозрительные шорохи. Даже если это не призраки или полтергейсты, то, скорее всего, дом захватили грызуны, от чего я тоже была не в восторге.       Найдя на ощупь ванную комнату, я наконец смогла прозреть, включив свет. Нужно было просто умыться и привести мысли в порядок. Не мешало бы спуститься вниз и попить воды, но, во-первых, это был не мой дом, а значит, хозяйничать тут я права не имела. Фразу «чувствуй себя как дома» сказал мне только Оливер, но не он был тут главным, так что это не считается. А во-вторых, учитывая мое везение, которое выражается в повышенной травмоопасности, спускаться по крутой лестнице в темноте я бы не рискнула.       Прохладная вода дала возможность немного расслабиться и собрать мысли в кучу.       Подумать только, за эту неделю я старалась вообще не думать о матери, и подсознание решило это исправить. Теперь этот образ стоял перед глазами, заставляя то и дело хмурить лицо и крутить головой.       Так глупо, что подобные мелочи выбивали меня из колеи, но над этим сном явно стоило поразмыслить. Не хочу хвастаться, но я порой диву даюсь, что только не придёт мне в голову. Пару раз мне снились действительно стоящие сюжеты, по которым смело можно было писать рассказы или снимать кино. Не то чтобы бестселлеры, но тоже ничего.       Глубоко вздохнув, я ещё раз осмотрела себя в зеркале и слегка сморщила нос. Потому что отсутствие аппетита явно дало о себе знать в чуть впалых щеках, бледноватых потрескавшихся губах и небольших синяках под глазами. Ладно, это не самые серьёзные проблемы, которые сейчас меня беспокоили.       Криво улыбнувшись отражению, я распахнула дверь ванной, сразу же врезаясь в голую грудь жирафа. Бок неприятно стрельнул, но я даже не обратила на это внимание, продолжая рассматривать острые ключицы и изогнутые трапециевидные мышцы Льюиса, что возвышался надо мной.       — Эмили, — прохрипел парень заспанным голосом, а у меня аж все сжалось внутри. Это, казалось, не первый раз, когда он меня позвал, но я не была в этом уверена. — Пропустишь?       Стоило немалых усилий все же оторвать взгляд от чуть загорелой кожи и перевести его на чертей, которые играли в глазах этого гаденыша. Будто в его мире футболок не существует, только лишь штаны.       Хотела бы я побывать в таком мире…       — Д-да, проходи, — отбросив глупые мысли, полепетала я, отходя на шаг назад и впуская парня.       Сверху послышался самодовольный смешок, что сразу же заставил обернуться к Оливеру.       — Брось, если бы я сейчас сняла футболку, ты бы тоже пятился, — скрещивая руки под грудью, сказала я, уверенно приподняв бровь.       — Я так не думаю, — с напускной серьезностью, произнёс Льюис. — Но мы можем это проверить.       На его хитрую ухмылку и небольшую игру бровями, я не смогла не отреагировать, расплываясь в улыбке.       Разговор с ним позволил забыть о том, что мучило меня каких-то пять минут назад, поэтому прекращать его совсем не хотелось.       — Почему не спишь? — пытаясь все так же не отрывать взгляд и не опускать его ниже карих глаз, спросила я.       Надеюсь, то, что он поддерживает этот зрительный контакт, не даст ему заметить мое учащенное дыхание, заставляющее грудь быстро вздыматься.       — Школа, — отрезал он, поворачиваясь к раковине. — В отличие от тебя, у меня нет больничного.       — Точно. — Брови слегка нахмурились. — Вчера же был учебный день, почему ты не пошёл?       — Уважительная причина, — едва различимо сказал Льюис, чистя зубы.       Я смотрела на него чертовски испепеляющим взглядом, а он продолжал пялиться либо в своё отражение, либо на белый мрамор раковины. Но, в какой-то момент, он все же обратил на меня внимание, явно воспринимая взгляд неправильно.       — Как закончатся занятия, я сразу приеду, — будто бы обнадёжив, пояснил он.       — Мне не нужна нянька, жираф. — Я фыркнула, начиная явно раздражаться. — Я могла и в общежитии пожить, если бы не «правила».       Парень закатил глаза, после чего сплюнул и вытер рукой пасту с губ.       — Хилл, ты вообще умеешь принимать помощь?       — Она мне не нужна, я могу справиться со всем сама.       Весь спектр эмоций отразился на лице Оливера, и я уверена, что мое сейчас показывало столько же оттенков негодования.       — Как скажешь, — отрезал он, развязывая шнурок на спортивных штанах.       Могла бы предположить, что это очередной способ соблазнения, но только не сейчас, когда он был так зол. Не дожидаясь особого предложения свалить, я просто закатила глаза и закрыла за собой дверь.       Я тоже злилась. Возможно, даже сильнее, чем он. Я не маленькая и не недееспособная, чтобы носиться со мной как курица-наседка. Понимаю, что таким образом он пытается проявить заботу, и я даже, в какой-то степени, ему благодарна…       Но не знаю, меня не покидало ощущение, что любая подобная забота, даже если и не от Оливера, рано или поздно обратится во что-то мерзкое, что причинит больше боли, чем раньше.       Кого же мне все это напоминает?       Жирафа не было все утро, а я так и не решилась спуститься вниз. Не знаю, были ли его родители дома или давно уже ушли на работу, но лишний раз испытывать судьбу не было никакого желания.       В целом у меня было все необходимое. Гостевая была просторной и светлой. В ней была большая и мягкая кровать, небольшой телевизор, комод и стол. Из всего перечисленного, я воспользовалась лишь кроватью, но все равно было здорово.       Мари, горничная Льюисов, принесла мне легкий завтрак, и я наконец заставила себя поесть. А оставшееся время, до прихода жирафа, провела за нудной учебой, которая действовала мне на нервы с каждым сложным заданием все сильнее.       Когда в коридоре послышался шум, а в щели приоткрытой двери прошёл силуэт Оливера, я сразу же оживилась и поняла, что лучшего момента для извинений, — уже не будет.       Времени на переосмысление утренней ссоры у меня было предостаточно. Хотя я и не построила пятиминутную слёзную речь, в середине которой должна была встать на колени, все же пара строк у меня крутилось в голове. И все они, так или иначе, связаны с моим прошлым и ночным кошмаром.       — Оливер, — чуть сиплым от долгого молчания голосом, окликнула я жирафа.       После чего шаги в коридоре прекратились, а затем возобновились чуть громче.       — Ты что-то хотела? — просунув кудрявую голову в дверной проем, отстранённо спросил парень.       — Ты сильно занят?       Кажется, те жалкие пара строк куда-то испарились, а на их место пришло стеснение и волнение. А ещё глупая гордость, которая мне покоя не давала.       — Не особо.       Оливер наконец полностью появился в поле моего зрения, медленно подходя к моей кровати. Выглядел он обиженным, хотя явно пытался этого не показывать. Но его напряженные руки, что были спрятаны в карманах школьных брюк и скользящий по всей комнате взгляд, говорили сами за себя.       — Я подумала, может, мы проработаем, что добавить в презентацию? — осторожно начала я, замечая явно скептический настрой Льюиса.       — Давай не сейчас, ладно?       Парень уже развернулся и направился в сторону выхода, но мой голос его остановил.       — Извини. — Не смотрела в его сторону, но периферическим зрением заметила, что он повернул голову в мою сторону. — Мне не стоило так реагировать на твою заботу. Ты хотел как лучше, а я повела себя глупо. «Юношеский максимализм», — процитировала я мать, а сама скривилась от нахлынувших воспоминаний, связанных с злоупотреблением ею этой фразой.       — Я просто хочу знать, почему ты мне не доверяешь? — Я вернула взгляд к Оливеру, что вновь приближался к кровати. — Вот только не надо опять про то, что мы мало знакомы.       — У меня есть причины не доверять каждому, кто обратил на меня внимание или проявил какую-то заботу.       — Ты о Джеймсе? — после секундного молчания, спросил он.       Упоминание Хендерсона вновь заставило поморщиться, но не думаю, что Оливер бы уловил в этом жесте какой-то скрытый смысл, связанный с моим бестактным вопросом в больнице.       — И о нем в том числе, — куда-то в сторону сказала я. — Это не имеет значения, давай мы просто будем заниматься проектом?       — Если ты не хочешь рассказывать, я не настаиваю, — протянул парень. — Но ты сама хотела получше узнать друг друга.       — Любишь же ты выворачивать мои слова. — Я фыркнула, едва скрывая улыбку. — Что ж, хорошо.       Оливер придвинулся ближе, практически ложась на мои ноги, скрытые одеялом. Это действие казалось таким милым, что я едва не передумала делиться чем-то, чтобы не портить ту атмосферу, что сейчас царила вокруг.       — У меня была обычная полноценная семья: ссоры, крики, все как обычно, — все же начала я, погружаясь в пучину болезненных воспоминаний. — Отец работал у матери, собственно, там они и познакомились. Она руководитель компании, он — то ли бухгалтер, то ли финансовый аналитик, я не интересовалась. Помимо этого, он частенько подменял ее на работе, пока она нянчилась со мной, и выполнял всякие поручения, которые в его обязанности вообще не входили. Так вот, во время одного из осмотров территории, он получил производственную травму из-за несоблюдения техники безопасности организации. Подал в суд, получил весомую компенсацию от предприятия. А после, на какое-то время, засел дома, залечивать раны. — Жираф внимательно слушал, лишь иногда хмурясь. — А моей матери — женщине, что просто помешана на контроле, — в скором времени это осточертело, и она начала пилить его, чтобы тот взял себя в руки, пошёл на физиотераперапию и наконец вышел на работу.       — Он отказался?       — Лучше, — презренно ухмыльнувшись, пропела я. — Он взял те деньги, что отсудил у компании матери и сбежал. И сколько бы я не пыталась с ним связаться — все бестолку. — Тяжело выдохнув, я перевела взгляд куда-то наверх. — Я никогда не винила себя в этом, потому что это просто бессмысленно. Виновата была мать со своими завышенными требованиями и сам отец, который, при своей любви к безделью и свободе, выбрал такую женщину.       — Он не пытался с тобой связаться? — положив руку на мое колено, скрытое плотной тканью, грустно спросил жираф.       — Пару лет назад мне звонил один и тот же незнакомый номер несколько раз, но я не отвечала. Не знаю, он это или нет. Но я даже слышать его оправдания, извинения или просто его голос не хотела. Он свалил, поджав хвост, а мания матери все контролировать и ее нездоровая гиперопека перешли на меня. Она топила меня все эти годы, не желая ни на секунду отпускать. А потом удивлялась, почему мне было трудно принимать какие-либо решения без ее вмешательства.       — Мне правда очень жаль, — понуро резюмировал Оливер, и я даже не почувствовала фальши в его словах.       Обычно, используя подобные рядовые фразы, люди хотели поскорее отвязаться, закончить разговор и продолжить трещать о чем-то другом или своих проблемах. Но сейчас в его глазах и правда было сожаление.       — Плевать, я вычеркнула его из своей жизни, — выдохнув, тихо сказала я. — Но обидно, что Джеймс поступил точно так же, хотя знал, как уход отца отразился на мне. — Хватка на моей коленке усилилась, а я тяжело сглотнула подступивший к горлу ком. — Он отказывался поговорить, как взрослые люди, и просто прикрывался обидой на меня. А потом и вовсе переехал.       — Когда ты лежала в больнице, он наотрез отказывался уезжать домой, — легонько касаясь моей ладони, прошептал Льюис. — Он правда переживал. Думаю, он…       — Мне плевать, Оливер, — нахмурившись, отрезала я. — Я всю жизнь неправильно понимала любое его слово, действие, мотив. Мне надоело. Он поступает так, как хочет и не надо искать тут какой-то скрытый смысл. Его просто нет.       Пришлось закрыть глаза и откинуть голову на изголовье кровати, потому что долбанные слёзы очень не вовремя решили дать о себе знать. Я не видела, но слышала, как зашуршала постель, а после почувствовала легкое прикосновение к щеке и открыла свои глаза, сталкиваясь с каре-зелёными жирафа.       — Эй, — прошептал Оливер, проводя большим пальцем по моей скуле, медленно сокращая расстояние между нашими лицами.       Глаза начало предательски печь, а слюна стала тягучей. Стоило прикрыть веки, как горячая капля стекла по щеке, оставляя обжигающую дорожку. И в этот момент Оливер придвинулся вплотную, врезаясь в мои губы своими. Пресс начал сокращаться от разрастающейся истерики, ноздри расширялись, а глаза сильно зажмурились, выпуская ещё несколько слез.       Руки легли на плечи парня, а корпус слегка выпрямился, сокращая расстояние между нами. Хотелось просто забыть обо всем, но гребаные картинки, что подкидывала память, не давали расслабиться. Льюис не пытался углубить поцелуй, но мои всхлипы заставляли его сильнее сжимать руки, которые лежали на моей талии.       Было так больно, будто я снова переживала те моменты. Будто снова пялилась в телефон, ожидая отклика от тех, кто так много значил для меня. С отцом мы противостояли матери, мы были друг за друга горой. А Джеймс был моим лучшим другом и опорой. А в итоге…       — Оливер! — Снизу послышался громкий голос миссис Льюис и мы судорожно отстранились друг от друга. Жираф пытался принять более-менее правдоподобную для занятия уроками позу, а я принялась вытирать мокрые дорожки рукавом. — Олив… Ой…       Женщина остановилась возле открытой двери, хмуро наблюдая за нами, будто бы застукала нас не за учебой, а за совокуплением.       — Я звала тебя, вообще-то, — строго произнесла миссис Льюис, продолжая сверлить нас разгневанным взглядом. И чем вы вечно недовольны? — Сегодня мы идём к Фаустам, так что…       — Мы недавно у них были, — перебил ее Оливер, а я поджала губы, осознавая ошибку парня. — К тому же, Эмили прописали минимальные нагрузки, значит, она не сможет поехать.       Даже обижаться не хотелось, что в моем присутствии Оливер говорил обо мне так, будто меня здесь не было, потому что я и правда не хотела здесь быть.       — Если бы ты дослушал меня, а не перебивал, — укоризненно заметила она, складывая руки на груди, — то услышал бы, что идём мы с отцом, без вас.       — Хорошо.       Ещё раз смерив нас подозрительным взглядом, женщина вышла из комнаты и закрыла дверь.       — Может, теперь ты расскажешь, почему у тебя такие напряжённые отношения с родителями? — осторожно подала голос я, привлекая расфокусированное внимание Оливера.       — Не самая приятная история... — Жираф слабо улыбнулся, выдыхая, кажется, весь воздух из груди. — Но ты поделилась со мной…       — Ты не обязан рассказывать только потому, что это сделала я.       — Я знаю. — Ещё одна натянутая полуулыбка, и Оливер больше не смотрел на меня, пытаясь зацепиться взглядом за что угодно в комнате, кроме моего лица. — В общем, мне было где-то шесть, когда моя сестра… Точнее, моя сестра была… — Льюис хмурился, пытаясь собраться с мыслями, и я уже пожалела, что не отговорила его рассказывать. — У меня была сестра. Лучшая ученица школы, староста класса, активистка и просто умница. Она должна была поступать в лучшие университеты Лиги плюща, но… — Тяжело сглотнув, Оливер зарылся одной рукой в кудри, немного взъерошивая их. — Но в один из дней ее дополнительных занятий, она пошла домой слишком поздно… В общем, какой-то ублюдок в парке…       — Господи, Оливер, — ошарашено выдохнула я, прикрыв рот рукой.       — Добрался до неё раньше, чем мы с родителями, — закончил фразу парень, прежде чем я судорожно обняла его.       Беспорядочное дыхание от ужаса, что она наверняка испытала, заполнил все пространство комнаты. Было так душно, категорически не хватало воздуха. В голову лезли ужасные картины, и я никак не могла избавиться от них.       — Понимаешь теперь, почему я не хочу, чтобы ты ходила одна по лесу? — слегка отстраняясь, прошептал Оливер, наконец посмотрев на меня. — Никакой чертов баллончик не спасёт, если возникнет опасность. Это просто так не работает.       Я знала, что у нас с ней абсолютно разные ситуации. Знала, что для него она была родной кровью, сестрой, а я всего лишь какой-то девочкой из класса. Но перестать думать о том, что он чувствовал, когда силком тащил меня от того мужика в парке или когда я сказала, что шла одна через лес, я не могла.       — Это просто ужасно…       — Я ее почти не помню, — совсем отстраняясь, продолжил он. — Хлоя всегда была в учебе, а я в своих детских заботах. Мы почти не проводили время вместе, но теперь она словно тень рядом со мной. — Его глаза наполнились усталостью, а лицо приобрело более озлобленный вид. — Родители ждут таких же успехов от меня. Но для них она всегда останется примером идеала, чего бы я ни делал.       — Поэтому у вас нет фотографий на стене?       — Да, — отстранённо произнёс он. — Мы почти не фотографировались после ее смерти, а старые снимки с ней лежат где-то в шкафах.       Льюис откинулся на кровати, прикрыв глаза. Я знала, что ему не нужна была та поддержка, которую он дал мне некоторое время назад, но мне все равно хотелось что-то сделать.       — Почему для них так важно, чтобы у тебя была девушка? — задала я какой-то из тысячи интересующих меня вопросов, лишь бы он попытался отвлечься от мыслей о смерти сестры.       — Хотят, чтобы я остепенился, — пожав плечами, промямлил Оливер. — Они так зациклены на этом. Не знаю, это кажется такой глупостью. Мне всего восемнадцать, а они хотят, чтобы я уже был на первом месте в списке Форбс. Причем с женой и детьми.       — И ты все равно не хочешь говорить им обо мне?       — О тебе? — Кудрявая голова повернулась в мою сторону, сверкая глазами. — Не ты ли говорила, что мы не должны спешить?       — Я не отказываюсь от своих слов, просто… — замялась я, пытаясь самой понять, чего именно я хочу. — Просто я не имела в виду, что у нас вообще ничего не должно быть. Мы же не спешим, а двигаемся постепенно. Сегодня, например, мы поговорили и узнали друг друга лучше.       — То есть, — протянул парень, — мы все-таки вместе?       Вопрос не был неожиданностью, да и, в принципе, было бы глупо на самом деле удивиться подобному, ведь нас с жирафом уже трудно было назвать «просто друзьями». Тем не менее я в очередной раз почувствовала легкое оцепенение, услышав эти слова.       Никогда не понимала этот заскок, когда я начинала переосмысливать все свои мотивы, слова и действия, стоило парню спросить, хочу ли я быть с ним, или уже предложить встречаться. Если бы это случилось один раз, я бы еще смогла это объяснить. Дело не во мне, а в парне. Просто не тот человек. Но когда такое случалось буквально каждый раз, с абсолютно разными людьми, — это уже было странно и об этом стоило задуматься.       Благо я знала, как поступать в подобных ситуациях. Результат «многолетнего» опыта и нескольких необдуманных отказов, о которых я потом жалела. Надо соглашаться, поскольку я на самом деле этого хочу и хотела до заданного вопроса, а эти сомнения исчезнут через микросекунду.       — Ты любишь вешать ярлыки, да? — с лукавой улыбкой, спросила я Оливера.       Пытаясь унять ускоренное сердцебиение и закрыть глаза на неоновую вывеску «подумай» над лежащим парнем, я держала лицо и не отводила взгляд.       Я боюсь перемен и только поэтому так сомневаюсь во всем. Простая реакция на неизвестность. Ничего больше.       — Просто хочу прояснить ситуацию. — Он приподнялся на локте одной руки и поправил спадающие кудри другой. — Ты знаешь, есть много видов отношений, и если у нас будут свободные, — я мог бы встречаться с другими девушками.       — Извини? — едва ли не подавившись, возразила я. — Вот уж нет. Этого точно не будет.       Может и не зря сомневалась, раз такие разговоры пошли. Что это вообще за заявление?       Уже хотела встать с кровати, отпихивая от своей коленки руку Льюиса, но он придавил мою ногу, не давая завершить манёвр.       — Отлично, потому что я и не собирался.       Хитро улыбнувшись, Оливер вернулся в вертикальное положение и медленно начал сокращать расстояние между нами, растягивая тягучее ожидание.       Уж не знаю, чего мне сейчас хотелось больше: поцеловать его или врезать хорошенько, что попытался вывести меня на эмоции. И у него это, черт возьми, получилось.       — И, надеюсь, ты тоже, — уже более томно прошептал парень, практически коснувшись моих губ.       Решив, что врезать ему я смогу и в следующий раз, я встретилась с ним глазами и уже начала сокращать расстояние, как в дверях послышался наигранный кашель одного знакомого придурка, которого я давненько не видела.       Моментально отстранившись друг от друга, мы перевели взгляд на Хендерсона, что был в странно приподнятом настроении. Льюис вслед за ним прочистил горло, а я машинально натянула одеяло выше, хоть и сидела в обычной домашней майке.       — Прошу прощения, что отвлекаю, — гордо заявил Джеймс, без доли реального раскаяния. — Но у нас с Оливером есть одно очень важное дело.       — Какое?       Удивление Льюиса, казалось, вовсе и не разозлило незваного гостя, несмотря на то, что он забыл про это их «важное дело».       — У нас турнир, вообще-то.       С невозмутимым лицом, Джеймс поднял в воздух джойстик и слегка качнул им из стороны в сторону.       — Черт, я совсем забыл. — Оливер сделал вид, что стукнул себя по лбу, виновато смотря то на меня, то на Хендерсона. — Ну, чувак. Я не могу сегодня…       — Издеваешься? — уже более раздраженно начал Джеймс. — Мы ждали месяц, чтобы поиграть с ними! — Жираф только хотел вставить слово, как его тут же перебили: — Если это из-за Хилл, то она может играть с нами. Да ведь?       Теперь взгляды парней были прикованы ко мне, что заставило смутиться. Оливер смотрел с явным удивлением, поскольку, видимо, не подозревал о моем геймерском прошлом, а Джеймс будто бы бросал мне вызов.       — Я давно уже не играю, — пожав плечами, ответила я. — Так что нет, спасибо.       — Дело в крошке Ноа, я прав? — будто насмехаясь, спросил парень, а я больно стиснула зубы. Ты специально говоришь о нем в присутствии Оливера? — Он совершенно не умеет проигрывать и ведёт себя как ребёнок.       Льюис хоть и пытался не показывать эмоций, но очевидно ему было не слишком приятно слышать о моем бывшем парне. Ровно как и мне, ведь я до сих пор чувствовала себя паршиво, что так скоро начала новые отношения.       — Нет, мне просто больше это неинтересно.       Мое рычание лишь развеселило Джеймса, подбрасывая ему новый козырь в рукав.       — Или ты просто злишься, что я вам секс обломал, — с прищуром и хищной улыбкой, уверенно заявил Хендерсон. После чего отошёл на шаг из комнаты и повернулся в сторону гостиной. — Оливер, держи себя в штанах, ей вообще-то напрягаться нельзя.       — Джеймс! — прошипела я в пустоту, ведь этот гад уже скрылся в коридоре. Медленно поднимаясь, вслед за усмехающимися жирафом, я еще больше начала беситься. — А ты чего смеёшься?       — Просто поражаюсь, как вовремя он приходит. — Подождав, пока я кое-как натяну свитер, Оливер вышел в коридор. — Проверь, может на тебе есть жучок.       — Или он на тебе, потому что Джей не хочет, чтобы его парень спал с кем-то другим?       Состроив грустную рожицу, я с удовольствием поймала на себе озлобленный взгляд карих глаз.       — Дошутишься, и я реально к нему уйду, — выгнув бровь, будто бы с угрозой, произнёс жираф, чем только сильнее развеселил меня.       — Мечтай, — донеслось снизу как раз, когда я хотела выдать еще несколько шуток. — Давайте быстрее, игра через пятнадцать минут! Хилл пускай на ноутбуке играет.       Синхронно закатив глаза, мы разошлись в разные стороны.       Я вспомнила ещё одну причину, почему ночью не собиралась спускаться, даже чтобы попить. Тупая лестница заставляла бок ныть каждый раз, когда я преодолевала ступеньку.       Все же добравшись до первого этажа, я практически сразу оказалась в просторной гостиной, где вчера сидели мистер и миссис Льюис. Джеймс уже расположился на диване и настраивал плазму, старательно делая вид, что меня не существует. Неловкость от последней нашей встречи охватила меня с головой, потому я не сразу решилась пересечь порог. Даже подумывала вернуться назад, но меня остановил откуда-то взявшийся взволнованный голос Джеймса, чем сильнее ввёл меня в ступор.       — Ты в порядке? Помочь?       Он уже начал подниматься, откладывая пульт, но я остановила его резким взмахом обеих рук, которые выстроили невидимую, но вполне реальную — для меня — стену.       — Нет, не нужно. — Натянув подобие улыбки, я аккуратно, словно хищник приближается к жертве, направилась к дивану, середину которого снова занял мой бывший лучший друг. — Джеймс, ты... Ты не мог бы подвинуться? — как бы невзначай, начала я. — Пожалуйста.       — И не подумаю, — не смотря на меня, невозмутимо ответил он.       — Брось, какая тебе разница где сидеть? — сложив руки на груди, спросила я, встав прямо перед ним и загораживая телевизор. — Ты можешь сесть где угодно, а я хочу сидеть посередине.       Хендерсон откинулся на спинку дивана и начал слишком пошло ухмыляться, вздёрнув одной бровью. Его красноречивый взгляд упал с моего сердитого лица на свои широко расставленные ноги, а затем вернулся обратно, заставляя меня округлить глаза до блюдец.       С ума сошёл?!       — Ага, конечно, — с сарказмом заявила я, пытаясь вернуть невозмутимость лица, но оно слишком сильно горело, чтобы осуществить мой план.       — Ты уже сидела у меня на коленях, — задумчиво произнёс он, склонив голову и слегка прикусив щеку изнутри. Чем вызвал неконтролируемый вздох, больно сокративший легкие. — Что мешает сделать это снова?       Больше всего меня поразило, что он помнил об этом. Никогда бы не подумала, что он не выбросил все те странно-неловкие моменты, которые были между нами, из головы. Что тогда, на поле, что сейчас. Надеялась, что это только я об этом иногда вспоминаю, а для него это ничего не значило. Как было всегда.       Пару секунд мы прожигали друг друга взглядами, но каждый скрывал за ними разные мысли. Я пыталась понять, реально ли Джеймс сейчас предложил это, а он, вероятно, думал, что это очень смешная и уместная шутка.       — Ну и пожалуйста.       Фыркнув в сторону, я села справа от него, скрещивая руки на груди.       Вредный, заносчивый, невыносимый…       — Слушай, — прервал он мою мысленную тираду напряженным голосом, — моя мама просила передать, что она приглашает тебя на ужин завтра.       — Да, — осеклась я, повернув голову к Джеймсу. — Она говорила мне об этом.       Должна признаться, я не думала, что миссис Хендерсон и правда будет так решительно настроена. Я рассчитывала, что это была простая вежливость, но никак не реальное предложение. А она, оказывается, еще и Джея в это втянула.       — И ты, как... — опасливо начал он. — Пойдёшь?       — Это немного не от меня зависит, знаешь ли. — Его удивленный взгляд заставил мои брови нахмуриться, потому что мне ответ казался более чем очевидным. — Это зависит от тебя, Джеймс. Не против ли ты, что я буду у вас на ужине?       — Ну, меня все равно не... — Подняв руку, он начал жестикулировать. — То есть я не собирался...       Я буквально видела как шестеренки в его голове давали сбой и не справлялись со своей задачей, поскольку он не мог закончить ни одного предложения. Он вообще вел себя очень странно и явно что-то скрывал. Хотя вроде как он не скрывает, а просто не делится, потому что не обязан больше этого делать.       Да и никогда не обязан был.       — В общем, неважно, — наконец закончил он. — Да, я не против, чтобы ты пришла.       — Серьезно?       Теперь, кажется, была очередь моих шестеренок остановиться.       — Да, а что такого? — как бы невзначай бросил он, удивительно, не засмеявшись. — Я вообще думал, что это ты не захочешь.       Чего?       Либо я что-то пропустила между тем, как вторглась в его личное пространство в больнице и сегодняшним днем, либо я просто сошла с ума и мне просто привиделся этот бредовый разговор.       — Да нет, почему? — продолжая этот абсурдный обмен идиотизмом, возразила я. — Мне нравится твоя мама, так что...       — Да уж, — сказал он, закатив глаза.       Кажется, он не разделял моего мнения, что было несколько неожиданно. Раньше у него были натянутые отношения только лишь с отцом, но за два года, видимо, что-то изменилось. И теперь для него оба родителя — в красной зоне.       Любопытство съедало изнутри, но я понимала, что мы давно уже утратили те «доверительные» отношения, которые, я думала, у нас были. Да, может это было лишь с моей стороны, но раз тогда он не горел желанием делиться секретами, то и сейчас вряд ли будет в восторге.       Самое время было сменить тему, но в голову ничего не лезло. Да и тишина начала меня немного напрягать, хотя давно такого уже не было. Ещё эта близость тупая, даже если я и не касалась его, давила со всех сторон.       Возможно, он хотел что-то сказать, открыв рот и набрав воздух в легкие, но я его перебила:       — Я хотела поблагодарить тебя, — выпалила я. — Ты спас мне жизнь — это было круто, и я действительно очень это ценю.       — Тебе не за что благодарить меня.       — Ещё как есть за что. — Я повернула голову к Джеймсу, пытаясь всеми силами показать, что это правда. — Ты мог этого и не делать, но все равно помог.       — Я не мог не делать этого, Эмили, — удивительно строго проговорил он, нахмурив брови.       — Да, я не имела в виду, что ты не спас бы человека, просто… — Под его тяжелым взглядом, я не могла сосредоточиться и придумать адекватное завершение фразы. И с каждым моим необдуманным словом, он будто бы наполнялся свинцом. — Я же не…       — Лучше остановись сейчас, пока не сказала то, о чем пожалеешь, когда я грубо отвечу. — Как по команде, мой рот закрылся, и я просто стала таращиться на него, как олень в свете фар. — Ты не какой-то там левый человек, до которого мне нет никакого дела и спасать которого я ринулся бы в последнюю очередь. Я уже говорил тебе это, пока ты была под кайфом, но повторю еще раз, чтобы до твоей маленькой трезвой головушки дошло: я спас тебя не потому что «боялся, что твоя кровь будет на моих руках и меня посадят» или любая другая чушь, которую ты себе там напридумывала, а потому что мы дружили большую часть жизни. Ты дорога мне, в каких бы отношениях мы ни были, и я переживаю за тебя. Поняла?       В голове была необъятная пустота, не способная воспринимать ничего вокруг. Я продолжала растерянно смотреть на Джеймса, пытаясь понять хоть часть того монолога, что он выпалил на меня сейчас, но мысли смешались в неразборчивый белый шум. В горле пересохло, поскольку я, как дура, сидела с приоткрытым ртом, бегая глазами по его сосредоточенному лицу, ожидающему какой-то реакции. Череп готов был взорваться от давления, что я ощущала. Но слов по-прежнему не было.       Какие слова тут вообще могут быть? За столько лет я и комплимента милого от него не слышала, а тут — на тебе: переживаю, дорогá. Что вообще за фигня?       Выдохнув то, что осталось в легких, я уже было сказала что-то глупое и неловкое, как с лестницы послышался голос Оливера, спасший меня.       — Ничего себе. — Он присвистнул. — Гостиная не взорвалась, пока вы оба были тут наедине. Это прогресс!       — Очень смешно. — Джеймс скривился, опираясь локтями на колени, чтобы открыть себе лучший обзор на Льюиса. — Пять минут осталось.       — Да-да. — Кудрявый ухмыльнулся, подходя ко мне с ноутбуком в руках. — Я еле нашёл не доисторическую технику, поддерживающую что-то, кроме «Виндоус семь».       Приняв из его рук ноутбук, я на дюйм сдвинулась влево, ближе к Джеймсу, чтобы освободить больше места для жирафа. И он уже практически воспользовался возможностью сесть рядом со мной, как наигранный кашель Хендерсона снова привлек наше внимание. Без лишних слов, он поднял левую руку с джойстиком, намекая, чтобы Оливер забрал его, но стоило кудрявому потянуться за ним, как Джеймс оттянул руку назад.       — Брось... — начал Оливер, но отрицательное качание головой Хендерсона не дало ему закончить.       Да что с ним такое?       Фыркнув, Оливер прошел дальше, выхватил джойстик из рук Джеймса и раздраженно сел на диван, слева от него.       А я почувствовала себя младшей сестрой этого идиота, который защищал меня от парня, хотя и не нужно было. И самое тупое, что я даже и не знала, как тут возразить. Видимо, Оливер тоже.       После этого случая, странности закончились. Удивительно, но я провела действительно атмосферный вечер, играя с парнями в видеоигры. Я и раньше это делала, но сейчас это ощущалось как-то по-особенному приятно. Наверное, потому, что если я и играла с Джеймсом и Ноа, то каждый сидел у себя дома, а сейчас мы сидели рядом и просто веселились.       Мы много смеялись и кричали, потому что даже с хорошей командой долго не могли обыграть противника. Пару раз Джеймс даже чуть не разбил ноутбук, лежащий на моих коленях, потому что слишком активно размахивал руками.       Вечер прошел сумасшедше быстро, и стало даже как-то грустно, ведь он должен был вот-вот закончиться. Хендерсон, кажется, тоже не хотел уходить и искал любой предлог, чтобы остаться. Может, за меня уже говорит паранойя, но, по моему мнению, предложение посмотреть какую-то скучную документалку на четыре часа, — выглядит несколько странно.       Стоило двери за Джеймсом закрыться, как я смогла спокойно выдохнуть. После столь долгой паузы в четыре дня, лимит общения с ним был исчерпан. К тому же, мне больше не надо было делать вид, что я не слышала всего того, что он мне сказал. Я не пыталась искать скрытый смысл в его словах, как и говорила Оливеру, но тут и без скрытого смысла было слишком много информации, способной заставить меня краснеть. Точнее, заставить краснеть старую Эмили.       — Ты такая задумчивая. — Жираф выдохнул мне в макушку, заставляя поднять на него глаза. — О чем думаешь?       — Мама Джеймса позвала меня на ужин завтра, — спокойно проговорила я, отвернувшись и легонько поглаживая его грудную клетку, на которой лежала. — Не знаю, просто это странно. Даже когда мы жили рядом, я редко у них была.       — Думаешь, будет неловко?       Его пальцы перебирали пряди моих волос, вызывая мягкую улыбку и желание сильнее прижаться к его боку.       — Я не думаю, но опасаюсь этого, — честно ответила я. — Мы давно не общались. И они, кажется, не знают о нашей ссоре.       — Это же не какая-то проблема. — Снова направив на него свой взгляд, я встретилась с его улыбкой. — Люди часто ссорятся, потом мирятся, потом снова ссорятся. Вы же взрослые люди, и, как оказалось, можете находиться рядом, не пытаясь отгрызть друг другу лишние части тела. Может, вам даже не придется рассказывать о конфликте.       — Да. — Я выдохнула. — Просто они переехали как раз, когда мы поссорились. Думаю, он как-то повлиял на них, чтобы жить подальше от меня. И это странно.       Я положила кулак на грудь Льюиса, а затем уперлась в него подбородком, рассматривая непослушные кудри, что прикрывали его хмурую бровь. И лишь спустя секунду я поняла, что он был напряжен, пытаясь переосмыслить мои слова.       — Что?       — Ну, — протянул он, — Джеймс не рассказывал, почему именно они переехали, но там явно было что-то серьезнее, чем ссора двух подростков.       — О чем ты?       Приподнявшись на одном локте, я отстранилась от него.       — Я правда не знаю, что именно случилось, но переехали они не из-за тебя. — Пожав плечами, он продолжил: — Думаю, это как-то связано с его родителями. В них причина.       Теперь перспектива идти к ним на ужин и вовсе не вызывала у меня трепетных чувств, которые раньше появлялись у меня, стоило матери сказать о приглашении. Не знаю, что такого случилось между ним и мистером и миссис Хендерсон, но теперь мне точно будет неловко находиться там, зная, что что-то не так.       Хотя, может, я и преувеличиваю. Наверняка если и был какой-то конфликт, то он уже исчерпан. Только вот реакция Джеймса на мои слова о его маме и ее реакция в больнице, сейчас вызывали острое желание написать ему, что за фигня между ними случилась. И только здравый смысл меня останавливал.