Второй шанс на слабость

ДЖЕЙМС

      Переехать из Англии не было моим решением, но тогда я даже был благодарен родителям за то, что мы свалили к чертям из этой страны.       Сколько себя помню, мне никогда не было дела до каких-то там чувств, эмоций и прочей раздражающей дребедени, которая обязательно должна присутствовать в характере каждого человека. Я всегда руководствовался логикой, действовал холодно и осмысленно, полагаясь на свой ум и, главное, расчётливость.       Если человек мило со мной беседовал, пускай даже и лицемерно, не вставлял палки в колёса и не устраивал заговоры за моей спиной, — это гарантировало ему мою взаимную доброту, а иногда и уважение. Если человек никаким боком меня не касался — замечательно. Пускай и дальше живет своей жизнью, не трогая меня. Но если кто-то обращался со мной плохо, значит, он подписывал договор об обоюдной травле.       И меня не заботила тягостность его проступка, поскольку если он допустил оплошность раз, — другая могла оказаться намного серьёзнее.       И жизнь была легче, и посылать людей к херам собачьим было проще.       А что я имею сейчас? Сплошную нескончаемую, беспросветную тьму, в которую меня силком затаскивают.       Никогда не думал, что снова ее увижу, после всего, что произошло, но мужик сверху распорядился иначе. Стоило мелкой обернуться, как я понял, что мне, кажется, не хватало ее все это время. Реально не хватало. Трудно было не смотреть в окна, выходящие на ее дом, не писать и не видеться с ней. Даже пришлось ради этого вернуться на родину. А тут снова она!       Она. Та, которая выпучила глаза, развернулась и ушла. Вот так просто. Убежала, чуть ли не спотыкаясь на лестнице.       Ну и вали.       Злость накрыла нереальная. Это был словно плевок в душу, и я едва держался, чтобы не крушить и не ломать все вокруг. Думал, разобью морду Оливеру просто потому, что он рядом стоял и задавал тупые вопросы, по типу: «Кто она?», «Ты ее знаешь?», «Как ты, говоришь, у неё фамилия?». Давай, Казанова, иди и узнай у неё, кто она такая, раз тебе мало моей девушки.       Ещё секунда и я сорвусь, поэтому мне необходимо было выпустить пар. Обещал себе, что брошу, но если не закурю сейчас, — просто свихнусь. Чтобы вытеснить из головы произошедший инцидент и заставить кулаки распрямиться, мне понадобилось три сигареты. Хорошо, что я не доверяю себе и держу пачку в кармане, на всякий случай.       Подумать только, всего одним поступком Хилл вывела меня из себя. Да так, что я и не заметил, как опоздал на урок. Пока шёл в класс, обдумывал план действий. Надо бы извиниться перед Льюисом за грубый разговор, может, попытаться объяснить ситуацию, но точно не сейчас, потому что…       Снова она. Какого черта?!       И что мне теперь, опять идти курить? Посреди урока? Ну конечно, мне для полного счастья вылететь из школы из-за этой пришибленной не хватало. Если меня не спасают сигареты, да и алкоголя рядом нет, поможет секс. И Бет тут как тут.       Мог бы осудить себя, что использую свою девушку в таких низких целях, да она поступает точно так же.       Ну что, Эмили, любуйся.       Сначала в артиллерию вступил самый развратный поцелуй из всех, на которые я был способен. Не могу сказать, что любил эту показуху, но Бет на ней частенько настаивала, и мне приходилось подстраиваться. Но до такого даже она никогда не опускалась.       Дальше дело пошло как-то само. Либидо уже просто не позволяло остановиться, поэтому пришлось продолжать, только уже под столом. И честно, мне уже было плевать, видит ли это Эмили или нет. Это помогло мне успокоиться и на какое-то время забыть о ее существовании. Ненадолго.       Стоило уроку закончиться, рядом с Хилл сразу же оказался Льюис, нависая над ней, будто бы прямо сейчас положит ее на парту и набросится сверху. Вот же стервятник.       Она пересеклась со мной взглядом и сразу поняла, о чем я думаю. Ситуация повторяется, только мы уже не друзья.       Извинения перед Олли пришлось отменить, а вместо них остановиться на предостережении. Надеюсь, доходчивом. Только его весёлый вид и подозрительный прищур означали, что он меня явно не понял. А на фразу: «Держись от неё подальше» вообще посмотрел на меня как на сумасшедшего.       Да послушай ты меня, тебе же лучше будет!       Весь день я был сам не свой. Не знал, куда себя деть. Даже вечеринку устраивать не хотелось, хотя это и грозило подорванным авторитетом. Но стоило ее снова увидеть в общежитии, так желание появилось. Желание напиться до беспамятства.       Отдыхал себе самозабвенно, наслаждался вечером, никого, мать вашу, не трогал. Пока на глаза не попалась сладкая парочка.       И вот, почти никогда не пьющая Хилл, вливала в себя уже третий стакан. Замечательно на тебя повлиял ублюдок Ноа. Ничего не скажешь, ну просто герой.       Алкоголь взбрёл в голову и потребовал выяснения отношений. Наедине, чтоб без свидетелей. И как можно скорее.       Хотелось высказать ей все, что думаю о ней и о ее пребывании здесь, да только дружок мой вечно терся вокруг. Ждать пришлось немало, но как только Льюис наконец отлип от девушки и пустился в пляс, я приготовился к наступлению. Конечно, вселенная и в этот раз оттягивала момент «большого взрыва», посылая сигналы в космос, чтобы кто-то срочно написал мелкой или позвонил, от чего она сама пошла в безлюдное место.       Плевать я хотел на то, с кем она разговаривала, поэтому подслушивать не стал. Не было смысла. Если ее чокнутая мамаша решила набрать дочурке, то Хилл лучше под руку не попадаться. Загрызет.       Но криков слышно не было, а, значит, звонила вовсе не Маргарет. Осознание не сразу пришло в мой пьяный мозг, но когда до меня дошло, что это мог быть и крошка Ноа, если они до сих пор были вместе, я сразу же вышел на террасу. И оказался прав.       — Ноа, я… — Мы встретились взглядами, и благо ей хватило ума сбросить трубку, чтобы я сейчас же не вырвал ее из рук Хилл и не наговорил пару ласковых человеку, который отнял у меня подругу. — Прости, я перезвоню.       Я кричал. Бесился. Она до сих пор не понимала, что сделала не так, а я до сих пор не мог объяснить этого. Оливер снова возник некстати, вызывая новую порцию гнева. Наговорил я достаточно дерьма, признаю. Фраза, что им стоит заняться сексом у меня на кровати взялась вообще из ниоткуда и ввела в ступор даже меня, но и он подливал масла в огонь. Намёк на то, что я делал со своей девушкой в классе разозлил меня ещё больше.       Меня достало, что Оливер не мог смириться с тем, что она выбрала не его. Это не моя вина, дебил! И нечего в отместку мутить с Хилл! Хотелось продолжить разборки, причем в другом русле, и то, что Эмили свалила, — развязало мне руки, так что я сразу же сорвался. За свою жизнь я не так часто дрался, но сейчас выбора у меня просто не было. Раз уж он не понял моих слов в школе, я должен был мягко намекнуть ему, чтобы он отвалил от мелкой, ударом в нос. Это не вырубило его, а только разозлило, и теперь уже он отвесил удар в мою морду.       Драка была недолгой. Мы оба были пьяные и еле стояли на ногах, да и потом я не закончил с Хилл. Так что, не теряя времени на беседы о великом, я отправился за ней.       Только как бы я не искал ее по дому, нигде не смог найти. И вот, до меня дошло, что она ушла. Ушла ночью. Одна. Через парк. Я рванул за ней моментально, а после нагнал в миле от своего дома.       Мало того, что она вообще додумалась уйти одной, так ещё и в тупой обтягивающей футболке, без куртки.       Дура!       Дрожала как осиновый лист, обнимая себя руками. Пришлось уговаривать ее идти за мной обратно в дом и придумывать тупые оправдания, потому что в очередной раз мои порывы заставали врасплох даже меня. Например, те, благодаря которым я сейчас раздевался прямо перед ней, чтобы одеть ее.       Ей безумно шла моя толстовка. Она в ней буквально утопала. Даже жаль, что раньше не приходилось давать ей носить свои вещи. И, кажется, ей самой нравилось, хотя лицо ее выражало явно другие эмоции.       Сам же, я медленно но верно превращался в сосульку. Так что не было ничего удивительного, что я чихнул. Хилл тут же сказала — из вежливости — «будь здоров», в чем я не нуждался. Однако если бы она этого не сказала, я бы разозлился.       И вот, не прошло и пяти секунд, как мы опять поссорились. А это всего лишь первый день вместе. Хилл снова начала пререкаться и отказываться идти. Искала скрытый смысл в моих действиях, да только его там не было. Я поступаю так, как считаю нужным. Все.       Завела шарманку об Оливере и буквально вытянула из меня признание в неприязни. Неужели самой нравится? Думаешь, я признаюсь тебе в тайной симпатии? Как бы не так. Тогда я был честен. Знать не желаю, какая она в отношениях с кем-то. Меня это касаться не должно. А если она будет встречаться с моим другом, — этого не избежать.       Тогда с Ноа, они вели себя как два идиота. Даже не встречаясь, они использовали меня в качестве буфера, то и дело вовлекая в их разговоры. Елейные речи Джонсона осточертели мне уже через день. Все восхищался ею, охал и ахал, желая поскорее увидеть ее вживую.       Она тоже хороша, забила на общение со мной, дай только с ним попереписываться. Хочешь встретиться? Перебьешься.       Плевать, что эгоистично. Я имею право обижаться, что меня вычеркнули из списка важных.       И что, ее выбор снова пал на моего друга? Ни за что!       Думал, что выиграл в этом споре, да она привела тот аргумент, который всегда ставил меня в тупик. Роман с ее сестрой. Да ещё и провела параллель с Бет, что заставило усмехнуться. Повелась на тот спектакль.       Только вот то, что она бросила в меня мою толстовку снова вернуло былой настрой. Идиотка. Околеет и помрет от переохлаждения. И если бы она не рванула в сторону моего дома, я бы силой надел на неё одежду обратно. А так, пришлось плестись сзади как нашкодивший кот.       Я знал, что все быстро разойдутся, когда я уйду с вечеринки, но, на всякий случай, предупредил парней из команды, чтобы все закруглялись.       И вроде бы всё хорошо. Люди редеющим потоком выползали из моего дома, да только Бет некстати появилась на пороге, требуя объяснений. Я мог бы отвести ее в сторону и наплести какую-нибудь несусветную чушь, лишь бы она успокоилась. Если бы не красные пятна на бледной коже Хилл, которые волновали меня сейчас гораздо больше. Подхватив ее за локоть, я буквально впихнул ее в тёплое помещение. И пусть только вякнет, что я не забочусь о ней.       Стои́т и мнётся, не решаясь войти. Или просто недоумевает от моего поведения. Будто бы я сам знаю, что делаю. Спрашивает про Оливера, что реально злит меня, ведь похоже его состояние волнует ее больше моего.       Боже, дай мне сил пережить этот год! Вместо того, чтобы нормально поговорить или заняться хоть чем-нибудь ещё, она пошла искать его по всему моему дому. Да какого черта?       Вернулась ни с чем, естественно, ведь дом пуст. Не считая тех индивидуумов, которые приходят на вечеринки исключительно для того, чтобы потрахаться. Уверен, причина в родителях, что требуют от деток обета целомудрия.       Мы опять наступаем на те же грабли. Обвиняет в драке и так уверена, что это именно я ее начал. Ну и что, что это правда? Ты не так хорошо знаешь меня.       Вроде как поверила, что это Оливер начал заварушку, — и хорошо, а то возомнит невесть что, а затем вновь разозлила, потому что попросила постелить ей внизу.       Серьезно, Хилл? Ты так меня боишься?       Очевидно, я не дал этого сделать. И да, в доме куча комнат, но я хотел, чтобы спала она именно в моей. Хоть и без меня в кровати.       Любопытство брало верх над сном, потому не унимался и спрашивал то, что меня интересовало. Естественно завуалированно. А ей будто бы сложно без вопросов ответить на мои вопросы о Ноа. Я так многого прошу?       Пресекла мои попытки, и я раздраженно отвернулся. Только был так сильно раздражён, что просто не мог заснуть. Да и в комнате было нереально жарко. Пришлось раздеваться, чтобы хоть немного остудить пыл.       Остановившись посреди комнаты, я всматривался в силуэт, лежащий на моей кровати и пытался понять, спит она уже или нет. Не собирался я как маньяк смотреть на то, как она спит. Это, опять-таки, было простое любопытство.       Проснулся я от будильника с таким похмельем, что хотелось лезть на стену, только вертолеты не позволяли. Не сразу до меня дошло, почему я на диване, но когда я вспомнил события одного из самых эмоциональных дней за прошедшие два года, сразу появилось желание удавиться.       Осмотрев себя, я понял, что если бы меня сейчас увидела Эмили, то вмиг врезала промеж ног, но ее не было. Ни в ванной, ни в гостиной, ни на кухне.       Снова сбежала!              Я правда не понимал, почему каждый раз, когда я видел одного, появлялся второй. Неужели они не могут отлипнуть друг от друга и сесть отдельно? С каких пор они вообще стали друзьями?       Даже сквозь музыку я слышал ту чушь, что она несла Оливеру, мол вечеринка закончилась и она домой пошла. Какие прочные взаимоотношения! Нет, вы только посмотрите!       В класс влетела моя девушка, грозясь уничтожить меня любым ментальным и не очень способом. Голова и так болела, а она ещё и кричала на весь класс. Добрый Самаритянин решил вставить свои пять копеек и теперь ее ярость медленно переходила на него, а затем и на соседку моего друга.       Пора с этим кончать.       Секс в общественных местах — это весьма специфично и карается отстранением от занятий, а то и отчислением, поэтому в школе таким способом уладить ситуацию не вышло бы. Но петтинг никто не отменял. Ее тирада о том, какой я мерзавец и мудак была прервана моим поцелуем, да так жестко и резко, что она едва не потеряла равновесие. Но мне это только на руку. До туалетов добраться было проблематично, потому я потащил ее в кладовую. Как банально, но необходимо.       Едва сдерживаясь, чтобы не разорвать в клочья ее платье, я набросился на девушку, стоило деревянной двери закрыться. Откуда во мне столько страсти взялось, я не понимал, но, кажется, ни она, ни я против не были. Перейдя с накрашенных какой-то сладкой помадой губ на шею, я поднял Бет за ягодицы и впечатал в жесткую полку. Она старалась не стонать, но мои действия не оставляли ей выбора. Естественно, ведь наша сексуальная жизнь сейчас не особо отличалась разнообразием и регулярностью, а тут такой секс-марафон.       Фауст зарывалась в мои волосы пальцами, оттягивая в корнях каждый раз, когда я сильнее прижимался к ее паху своим. Как же хотелось сейчас сорвать штаны и войти в неё до упора, но мозг отчаянно кричал: «Нет!».       Укусы всегда заводили Бет, что как никогда было кстати. Сейчас я не был намерен сдерживаться. Пока мои пальцы отодвигали в сторону ее белье, зубы уже впились в шею. Плевать, прикроет волосами.       — Джеймс, — сорвавшийся шёпот послужил просьбой не томить, хотя я и не собирался.       Сразу два пальца проникли внутрь настолько глубоко, насколько было возможно, заставляя срочно закрыть ей рот другой рукой, чтобы не быть услышанными. Постепенно я ускорялся, чувствуя ответную реакцию ее тела. Ее глаза начали закатываться, а хватка на моих плечах усилилась. Вовремя заткнув ее поцелуем, потому что Фауст явно забыла, где мы находились, я довел ее до оргазма. Бет дрожала, стараясь успокоить сбившееся дыхание, а после опустилась на колени. Запал мой практически пропал, но когда я вспомнил, что мы уже опаздываем на урок с этой парочкой, все вернулось с удвоенной силой.       Пытаясь унять раздражение, я начал жестко вбиваться в ее горло, едва сдерживая рык. Закинув голову назад, я зажмурился, стараясь выкинуть из памяти флиртующую с моим другом Хилл. Один гребаный день знают друг друга, а уже друзья навек. Лучшие подружки. Твою мать…       Как же я тебя ненавижу. Как же ты меня бесишь!       Убирайся из моей головы!       Мозг включился только когда я закончил и опустил голову на Фауст, вытирающую губы.       — Прости, — прохрипел я, пытаясь отдышаться. — Тебе не больно?       Она мягко улыбнулась и отрицательно закачала головой, а после я помог ей подняться. На душе было мерзко, что из-за какой-то Хилл я потерял контроль и был слишком груб и неаккуратен, потому я положил руку на ее щеку и, притянув Бет к себе, аккуратно поцеловал.       Она уже не злилась и вроде не ненавидела меня за жесткость, и я смог расслабиться.       Мы успели как раз вовремя. В класс вошёл новый преподаватель, вызывая сразу же восторженные вздохи одноклассниц. Периферическим зрением я видел как и моя девушка, которая только что кончила благодаря моим стараниям, пялилась на учителя, едва ли не мечтательно закусывая губу.       Вот именно в такие моменты мне хотелось громко и даже слегка с надрывом смеяться, осознавая весь фарс. А я ещё корил себя, что использовал ее в не самых благородных целях.       Услышав реплику Оливера, обращённую к Хилл, я невольно закатил глаза. Кто бы сомневался, что и она так же будет на него реагировать. Это даже не злило, а веселило. Зато ее фраза о третьем стуле заставила меня достигнуть апогея. Не знаю, чего во мне было больше: обиды или ненависти. Но, кажется, ей ненадолго стало стыдно.       Меня даже не возмутила Элизабет, которая включила режим «сучки», метившей территорию, а именно преподавателя. Конечно, можно же заявлять свои права на него прямо передо мной, почему нет? Но явный намёк Эмили на то, что моей девушки недостаточно меня — просто выбесил.       Она и сама флиртует то с Оливером, то с этим мерзким мистером Кроуфордом.       «У нас много общего». Пошёл ты.       Да уж, день откровенно не задался, но во всем этом были и положительные стороны. Например, вместо тренировки по своему любимому виду спорта, в котором я, кстати, был хорош, я должен был идти на тупую репетицию тупой пьесы и изображать по уши влюблённого тупого парня. Просто блеск.       Никогда себе не прощу, что тогда повелся на провокации Хитча и сорвался. Не пойму только, как он выиграл от этого, ведь мало того, что он сломал себе ногу, — не без моей помощи, — так ещё и лишился стипендии. Ну браво, чувак. Ты добился моего отстранения на сезон. Надеюсь, ты счастлив.       Мог бы и дальше заниматься самобичеванием, но среди декораторов в этом «культурном месте» заметил зелёные глаза, которые удивленно на меня пялились.       Господь, объясни хоть, как мне замолить грехи? Я же вижу, что ты явно взъелся на меня.       Элизабет возникла из ниоткуда, набросившись на меня с демонстративными поцелуями. Почему демонстративными? Потому что во время обеда она начала жаловаться мне на Оливера и его «необоснованный интерес к этой новенькой», после чего мы поссорились. Свидетелей было до черта, а значит, ей срочно нужно было восстанавливать потрепавшуюся репутацию. И так всегда.       Я машинально оттолкнул ее от себя, потому что методы Бет по примирению, — которые несильно отличались от моих, — меня сейчас раздражали, но вовремя опомнился.       И вот, я снова использовал Фауст, чтобы насолить Хилл. Ну просто красавчик.       Хоть я и старался не обращать внимание на мелкую, все же временами посматривал на то, как она вникала в то, что ей говорила Доусон, пока она не пропала из виду. Находиться в этой «тюрьме творческого режима» мне и так не хотелось уже давненько, потому я и решил быстро ретироваться. Ноги сами потащили меня в коридор, что было ошибкой. Дерьмовой ошибкой.       Премилейшая картинка как в какой-то скучной мелодраме, которую меня заставляла смотреть Фауст, предстала передо мной. И если бы я все же поел в обед, — меня бы точно вырвало.       Хилл смеялась так громко и чисто, словно она всю жизнь жила в вакууме, вдали от горестей и печалей. Словно сейчас она была безмерно счастлива. С ним.       — Для брачных игр есть более уединенные места, нежели школьный коридор, — пытаясь сохранять спокойствие, процедил я.       Не думаю, что вышло отстранённо, но это сработало, и мой друг наконец-то опустил Хилл на землю. Забавно, что при виде меня, ее настроение сразу же портится. Именно забавно, а не тошно, омерзительно или погано. Ну да, всего-то практически всю жизнь дружили, почему бы тебе теперь не смотреть на меня как на Гитлера?       Продолжать диалог с кем-либо из них больше не хотелось. Мое настроение тоже, знаешь ли, портится при виде тебя, Хилл! Сразу же появляется навязчивое желание кричать и рушить все вокруг. Или трахаться до отключки, или пить до алкогольной комы, или скуриться до разрушения всех мозговых клеток. Вариантов много.       Из всего перечисленного, мог позволить себе лишь сигареты, только сейчас цель у меня была другая. Например, дождаться ее, узнать наконец все, что меня интересует, и забыть о ней раз и навсегда. Может, стоило довести ее до отчисления из школы? Тогда и бед моих не было бы.       Это второй день, а я уже думаю о том, как бы от неё избавиться…       — Как нехорошо заигрывать с парнями, когда состоишь с кем-то в отношениях…       Бесится. Давай, пыхти на здоровье. Пока не ответишь, никуда от меня не денешься. От ее нахмуренного вида даже захотелось искренне улыбнуться, но я продолжал изображать безразличие. Только я почувствовал, что ссора с ней уже не выглядит такой убийственно-мучительной, как на пороге школы я увидел ублюдка Ноа.       Ты…       Поначалу, я пытался вести себя непринужденно. Хотя сарказм и сочился из меня, не переставая, поводов для ярости не было. Но стоило Хилл произнести роковую фразу, которая определяла всю ту ситуацию, которая проходила между нами два года назад, как я сразу же был готов просто сорваться с места и…       Не знаю, я не знаю, черт возьми! Она снова делает это! Снова, мать ее, стоило появиться на горизонте Ноа, как она тут же забыла обо мне! «Поговорить наедине»! Пошла ты, Эмили! Вали к своему драному Джонсону в свой треклятый Лондон и не возвращайся больше! Я тебе, черт, даже билет куплю. Только катись к херам собачьим из моей жизни!       Они скрылись за воротами, а я так и остался стоять на крыльце, жадно втягивая морозный воздух и желая просто оказаться в каком-то параллельном мире, где я никогда ее не знал. Ни ее, ни кого-нибудь даже отдаленно на неё похожего. Голова раскалывалась, будто я три дня сидел на рок концерте под колонками, будто только что после душа вышел в зиму на улицу, будто увидел как мой бывший лучший друг снова отнял у меня бывшую лучшую подругу.       Черт… я же никогда ее не считал лучшей подругой. Она всегда была просто Эмили Хилл, просто моя соседка и девчонка, с которой можно потрепаться о жизни. Только сейчас я чувствую, что у меня отняли что-то важное.       Неправильно. Не отняли, она сама ушла. С моей подачи или нет, но это ее, чертово, решение.       Сейчас мне не хотелось выяснять с ней отношения, я и видеть ее не хотел, но зачем-то пошёл за мелкой. Она стояла ко мне спиной, словно статуя, прожигая спину уходящего Ноа. Даже не заметила моего присутствия, пока я не подал голос. Но лучше бы я этого не делал.       Кто за язык меня дёрнул, что я сказал эту хрень, я не знаю. Но теперь, видя в ее лице такое презрение и обиду, будто бы я сейчас растоптал ее прилюдно, мне стало нереально стыдно, и я даже хотел извиниться, да только не успел.       — Пошёл ты, Джеймс.       Она толкнула меня и быстро ушла, а я, кажется, прирос к земле.       Не пытаюсь я сделать так, чтобы ты ушла из этой школы! Это просто тупая злость, неужели непонятно?       Зачем я вообще пошёл за ней? На душе было так хреново, что я едва ли не сломал пальцы, сжимая их в кулак. Не думал, что буду так злиться на самого себя, но иначе не получалось. Запоздало я понял, что они сейчас, возможно, расстались с Ноа, а я ещё и добил ее. И хотел бы радоваться, что теперь в ее жизни не будет крошки Ноа, да только, похоже, она правда его любит.       Даже дома отпустить эту ситуацию не получалось. Хотелось отключить эти чувства и память, чтобы перед глазами не было ее разочарованного лица. Наверное, надо было дождаться утра и уже в школе извиниться, но зачем, если я знал, где она живет?       Когда я приехал к общежитию, света в ее окне, которое я минут десять искал, уже не было. Значит, она уже легла спать, а мне придётся ещё всю ночь ругать себя за необдуманные слова.       И только я выдохнул и начал отворачиваться, как тёплый свет в ее комнате зажегся. Теперь дело осталось за малым. Перебороть себя и пойти извиниться. Ладно, это не так просто, как я думал. Я бы стоял и дальше, но меня торопил тот факт, что зажгла она не общий свет, а настольную лампу. Значит, скоро ляжет спать и времени оттягивать разговор у меня больше не было.       Воспользовавшись невзначай кинутым предложением от моей бывшей домработницы, которая теперь работала в этом общежитии, я смог проникнуть в здание. Но уже возле двери я решил ещё раз убедиться в том, что она не спит, написав смс. Рука много раз за два года поднималась, чтобы удалить ее номер, но так и не нажала на кнопку. Что ж, это пригодилось. Мелкая: К чему Вам эта информация, главный вышибала школы?       Ладно, она все ещё злилась на меня и явно не забыла моих слов. Но я все равно постучал. И уже через пару секунд передо мной стояла растрепанная и очень домашняя Хилл в чертовой мужской толстовке, которая, вероятнее всего, когда-то принадлежала Ноа.       Черт, если у неё началась хандра из-за разрыва…       Ее грозный голос привлёк мое внимание, и я сразу же попытался вернуть себе прежнее невозмутимое лицо. Знаю, что если спрошу, — она меня не впустит, поэтому прошёл сам.       Собраться с мыслями было трудно, особенно когда она сыпала своим сарказмом, будто бы это не я ее этому научил. Сначала она не стала отвечать на то, где была. Я понимал, что она могла все это время гулять где-то одна, но все равно было ощущение, что с ней был Оливер. Потом не стала отвечать на мое замечание по поводу того, что она не удалила мой номер телефона. И снова: сарказм, сарказм, сарказм.       Как же с тобой сложно!       Наконец мне дали высказаться, но она в очередной раз не поверила в искренность моих слов. В какой-то момент я оказался над ней, вглядываясь в изумрудные глаза. Она злилась и так забавно удивлялась тому, что я говорю. Я мог и дальше любоваться этой очаровательной картиной, если бы не ее заявление о том, что я намеренно спрашиваю парней, какая она в постели.       Думаешь, меня это интересует? Думаешь, они сами мне это не расскажут?       Пока я обдумывал, что ответить, не поссорившись при этом, ее лицо стремительно становилось грустным, а взгляд отстранённым. Когда она так смотрела в пустоту, мне действительно хотелось как-то ее утешить и сказать, что разрыв с Ноа — ещё не конец, но я не знал, насколько это будет уместно в нынешней ситуации.       Хотя… какого черта, мы же были друзьями, почему нет?       Честно, вчерашний вечер показал, что мы могли не только сосуществовать вместе, но и поддерживать друг друга. Да только сейчас это казалось полным абсурдом. Почему? Потому что когда я увидел ее, она снова сидела с Оливером, а я снова делал вид, будто мы незнакомы. Будто ее тут нет и никогда не было. Быть может, было и неправильным игнорировать ее после того как мы вроде как двинулись с мертвой точки, но пересилить себя я не мог.       Сидеть отстранённо было нереально сложно, учитывая, как громко она говорила. Черт, я ведь так и знал, что вчера она была с ним. Мне надо в гребаном цирке выступать и рассказывать всем, когда и во сколько, по моим видениям, у мелкой был секс.       Каким-то образом их разговор о новом свидании перерос в обсуждение чертовых полуголых футболистов, из-за которых она теперь мечтательно смотрела в потолок. Но Боже… всё это дерьмо и рядом на стояло с тем, что она назвала долбанного Оливера «папочкой». Я думал, что просто лопну от злости. Или от желчи внутри себя.       Вот именно о таких подробностях я знать не хотел!       Наплевав на урок, я надел «Эйрподсы‎» и перестал слышать ту романтическую херню, которой они одаривали друг друга. Надеюсь, Бет повернулась, чтобы попросить их заткнуться. Я бы так и сделал, если бы не боялся, что от них ничего не останется, после разговора со мной.       Нет, ну это просто… У меня слов не было. Только я подумал, что проведу хотя бы один вечер без неё, как она снова на горизонте. И снова с Олли!       И хоть она и наплела миссис Льюис, что они «просто друзья», я на девяносто девять процентов уверен, что все это чушь собачья. И стоило мне, совершенно обоснованно, между прочим, хмыкнуть, как я получил по яйцам!       Твою… Вот же сучка!       Ещё бы одна грёбаная секунда и я убил бы ее, невзирая на свидетелей. Да только ее молящий взгляд и тихий голос, спрашивающий о присутствии моих родителей на ужине, заставили забыть о недавнем инциденте.       Ладно, живи, я тебя понимаю. Тоже не хочу их видеть.       Когда Хилл вошла в гостиную, все моментально уставились на неё, будто бы на экзотического зверька в зоопарке. Пришлось нейтрализовать Элизабет, поскольку она собиралась устроить совершенно ненужный сейчас скандал. Благо я всегда умел это делать, шепча на ухо, как сексуальна она была в этом платье.       Что я мог сказать о вечере? Тоска смертная. Во-первых, мелкую посадили прямо передо мной. Зашибенно. Во-вторых, ее весь вечер допрашивали, что мне было совершенно неинтересно слушать. Кроме того момента, когда она заикнулась о фильмах ужасов. Уверен, она и сама вспомнила, как весело было их смотреть. В-третьих, она пыталась вызвать у меня эмоции, когда сделала вид, что вот-вот расскажет о нашем знакомстве и ее осведомленности о моем переезде из Англии. Но я знал, что она ничего не скажет. Ей самой это не выгодно.       Может, на этом бы все и закончилось, если бы моя девушка не намекнула на связь Хилл с этим самым мистером Кроуфордом, которой, я уверен, не было. И разозлила меня вовсе не Элизабет, а то, как резко Эмили повернула голову в сторону кудрявого, а затем стремительно начала краснеть, после того, как ее локоть, едва заметный из-за стола, перестал елозить.       Ты, черт, ты… Издеваешься?!       «Друзья»? «Друзья»?! Ты, мать твою, в словарь загляни и почитай определение! Боже, почему никто этого не видит? Она же правша, а ест сейчас левой рукой! Причем очень неумело! А этот сидит и лыбится как имбецил! Господи, это уже ни в какие ворота, как же они меня достали!       Радовало только, что рука ее не двигалась, а то я без промедления врезал бы Льюису, что совращает мелкую. Как же глупо это звучит, черт. Самому смешно.       Как мог, я пытался отвлечься, но их перешептывания вечно привлекали мое внимание и даже то, что я разговаривал с Бет временами, — не спасало.       Паршивый вечер.       Когда все гости разошлись, я остался в гостиной, вместе с Элизабет. Она была очень злая и расстроенная, и я не мог даже подбодрить ее. Мистер Фауст никогда не уделял должного внимания дочери, что, безусловно, ее огорчало. Она часто жаловалась мне на мачеху и, судя по рассказам, небезосновательно.       После долгого разговора, в котором я и сам пытался забыться, я собрался ехать домой. Бет, как обычно, начала настаивать, чтобы я остался, но в этот раз мне не хотелось. Не знаю, может и стоило, тем более что ее родители против не были. Но мне так сильно хотелось домой, что я все же отказался. И не зря.       Стоило увидеть в свете фар мою шизанутую бывшую подругу, как я реально поверил в карму. Свою. Потому что я никогда не был пай-мальчиком, и, видимо, жизнь решила меня за это наказать.       Честно, слов, чтобы описать своё негодование, — у меня просто не осталось. Я был настолько зол на Эмили за беспечность, что мне требовалось немало усилий не начать биться головой об руль, чтобы получить амнезию.       Я пытался оправдать ее поведение, пытался понять, почему она просто, черт, не попросила меня отвезти ее. Но чем больше я анализировал ситуацию, тем хуже становилось.       Она мне не доверяла? Считала, что я на самом деле могу ей отказать? Поэтому не стала даже пытаться просить о помощи? Или я ей настолько омерзителен, что об одной мысли о контакте со мной, она решает бежать?       Ещё и прогнала меня. Да ты издеваешься, черт!       Наплевав на ее просьбу, я пошёл в столовую и попросил сделать горячий чай без всяких лечебных добавок. Не знаю, каким образом, но я запомнил, что у этой дурехи аллергия на мёд и имбирь. Да и то, что она пьёт простой чёрный чай без всяких подсластителей и прочего, я тоже помнил.       И зачем мне эта информация?       По моим подсчетам, она уже должна была лежать в кровати и готовиться ко сну. Поэтому, завидев комендантшу, которая грозно выходила из какой-то шумной комнаты, я, не задумываясь, влетел в апартаменты Хилл, дверь которых, на мое счастье, не была закрыта. Ох, какая же это была ошибка.       Знаете, я погорячился, когда заявил, что театральные курсы — это ерунда для идиотов. Так тонко отыгрывать безразличие при виде голой женской груди, когда все твоё тело играло против тебя, — это дар. Боже, я никогда так быстро не добирался до кровати, чтобы скрыть чертов стояк, что так некстати дал о себе знать. Даже про чай напрочь забыл, хотя для этого сюда и пришёл.       Сидеть было жутко неудобно, а она продолжала стоять в этом коротком полотенце, которое вообще, блин, нихрена не прикрывало! Я пытался скрыть учащенное дыхание и то, что мне было больно даже ногу приподнять, но это не помогало. А когда она подошла за чаем, я понял, что она реально может сейчас его увидеть. Потому что я вижу его и вижу как он предательски реагирует на ее наклон.       Хватит дергаться, Иуда!       Наконец мне удалось уговорить ее переодеться, что было как раз кстати. Потому что мои слова о том, что я уже видел ее голой, заставили те картинки, что я блокировал — ладно, пытался блокировать — весь вечер, всплыли вновь. Член болезненно запульсировал и мне пришлось прикрыть его подушкой.       Если она все это видела — мне конец. Можно будет смело переезжать. Выберу на этот раз Австралию.       Я уже думал послать все к чертям и поехать домой, потому что возбуждение било в голову нереально сильно, но моя горячо любимая бывшая подруга назвала меня «мамочкой» и весь настрой разом улетучился.       Кстати об этом.       — Оливер, значит, папочка, а я мамочка? Хорошо устроилась.       Видел, как ее удивление сменилось на злость, что очень веселило. А ее замечание по поводу моих отношений с Фауст, — так вообще умора. Она так мило скрывала свою ревность, что я и не заметил, как разговор ушёл совершенно не в то русло. И почему она думает, что я не могу просто так злиться из-за их общения с Оливером? Почему все время ищет подвох?       Чтобы злиться, мне необязательно быть влюблённым в тебя, Хилл.       Однако стоило ей невзначай напомнить о своей ко мне симпатии, так я на пару секунд подвис. Твою мать, ну нельзя же так неожиданно говорить об этом!       Фраза, если честно, сильно меня напрягла, потому что у нас явно было разное представление об этой ситуации. Пару лет назад она рассказала, что была влюблена в меня на протяжении долгого времени. Сидела с подругами и просто решила написать об этом.       Тогда я, малость, прифигел, но воспринимать всерьёз ее слова не стал. Во-первых, это дело прошлое. Она уже тогда не была влюблена в меня, а значит, и проблемы не было. Во-вторых, ее чувства, в принципе, было очень трудно назвать реальными. Все же у неё не было особо вариантов, кому симпатизировать. Много лет я был единственным парнем в ее окружении. Ну и в-третьих, наше общение никогда не переходило грань дружбы. Да, мы много дурачились и да, возможно, я иногда позволял себе несколько больше, чем следовало. Но это были настолько незначительные и несерьёзные моменты, что у меня и в мыслях не было трактовать их как намёк. Хотя, кажется, для неё все было серьёзнее, чем я предполагал.       Я пытался слить эту тему, рассказав, что у Льюиса, вообще-то, есть не остывшие чувства к моей девушке. Но она и в этом нашла лазейку, за которую можно было зацепиться и добить меня.       Не понимаю, почему мы не можем нормально разговаривать. Раньше же все было спокойно. Я чем-то делился, затем она, и наоборот. Когда все стало так сложно? Почему теперь от каждого диалога так паршиво на душе?       Она гипнотизировала меня взглядом, возможно, пытаясь тем самым, выпроводить из ее комнаты, но у меня на этот счёт были другие планы. Если выбирать между вредной Хилл и гневной тирадой мисс Коллинз, то я определенно выберу первое. И мне даже удалось добиться помилования, да только Эмили опять включила упёртую.       То, что у меня разок-другой встал на тебя, — не значит, что я не смогу держать себя в руках!       Вслух я, конечно, этого не говорил, зато решил перейти к действиям. Не будет же она сидеть в темноте. Ей так или иначе придётся лечь спать.       Лишь на долю секунды я перевёл на неё взгляд, прежде чем выключил настольную лампу. И этого хватило сполна, чтобы на лице растянулась широкая улыбка. Мелкая точно смотрела не в телефон, не на лампу и даже не в мои глаза. Взгляд ее был прикован несколько южнее. И был он весьма красноречив.       Тем не менее она попыталась сделать вид, что этого инцидента не было, и я, как джентльмен, ей подыграл. Даже отвернулся к стене, чтобы ей было комфортнее. Да только продлилось это недолго.       Нетрудно было заметить, что стоило нашим спинам соприкоснуться, как она отлетала на пару дюймов, которые, в нашей ситуации, были критичными. Это действительно забавляло, так что в очередной из таких ее манёвров, я повернулся лицом и начал наблюдать за этой картиной из первых рядов. И именно в этот момент, она начала быстро сползать вниз на пол.       Сам не понял, как это произошло, но теперь она оказалась в моих объятьях. Запах ее мокрых волос ударил в нос, заставляя прикрыть глаза и на пару секунд насладиться свежестью. Ее спина касалась моей грудной клетки, а задница упиралась в…       Да боже мой…       Пока я пытался незаметно для мелкой увести таз назад или в сторону, я чуть было не упустил из виду, как она отреагировала на мои действия. Дыхание Хилл явно участилось, а это означало два варианта развития событий. В первом случае, я мог бы предположить, что ей даже понравилась эта близость. Дрожь в теле так же указывала на это. Но абсурдность первого варианта и реалистичность второго, при котором она могла оторвать мне яйца от злости, что я посмел прикоснуться к ней, — заставили засунуть фантазии куда подальше.       — Хватит елозить, иначе ты точно свалишься, — шёпотом, чтобы не разрывать тишину, проговорил я. — Я отвернусь к стене, и ты сможешь нормально лечь.       Не дожидаясь ответа, я медленно убрал руку с ее напряженного тела, скрытого темнотой, а затем отвернулся к стене, буквально вжимаясь в холодную поверхность. И все оставшееся время до сна, я пытался выбросить из головы события этого вечера.       Жарко. Было так чертовски жарко, что хотелось прямо сейчас прыгнуть в ледяной источник где-нибудь в Альпах. В горле пересохло и даже слюна не спасала. Все тело свело от неизменного положения во сне, так что мне все же пришлось открыть глаза. А потом еще раз. И еще.       Что?       Проморгавшись, я увидел в своих объятьях вовсе не блондинистую капну волос, как должен был, а каштановую. Какого черта? Осмотрев просторную комнату общежития, я начал приходить в себя, и все вроде бы встало на свои места, да только засыпали мы явно в другом положении. А сейчас Хилл прижималась щекой к моей грудной клетке. Точнее я прижимал ее за талию. Твою ма...       Руки резко отлетели от мелкой, и она словно безжизненная кукла упала спиной на мягкую постель. Так это я держал ее?       Черт. Черт. Черт.       Я начал обдумывать, как бы подняться с кровати так, чтобы Эмили этого не почувствовала и не проснулась. В таком состоянии я мог наговорить всякого, о чем потом пожалею. Придется снова приезжать к ней, чтобы извиниться, а это мне не нужно.       Единственное, что меня сейчас радовало, — в этот раз именно утренняя эрекция была виновата в том, что член стоял, а не мелкая. Только вот если она его увидит, точно не обрадуется. И не поймет. Она же не настолько хорошо знакома с физиологией парней, ведь так?       Не думаю, что она ночевала с Ноа. Точнее, я в этом уверен. Они не стали бы... Потому что, ну... Это же Эмили.       Проклятье, это совершенно не то место и время, чтобы думать о таких вещах!       С какой стати я решил, что у нее ничего не было с Джонсоном? Я же спал с Элизабет. И не раз. И не только с ней. Твою мать.       В какой-то момент мне уже стало наплевать, проснется Хилл или нет. Просто хотелось свалить и не видеть ее сонной мордашки, на которой красовался покрасневший след от складки на моей футболке. Не видеть как задралась ее майка или выпятилась задница, стоило ей повернуться на другой бок. Вообще не видеть ее.