Второй шанс на слабость

      Дом милый дом. Зайдя в обшарпанную комнату общежития, я наконец смогла расслабиться. Какой же это был долгий и утомительный день. Столько событий, к которым я совершенно не была готова. Джеймс. Оливер. Элизабет. Нелли. И все это в первой половине дня.       Благо сейчас мне нужно только делать уроки и ни о чем не думать. Точнее ни о чем, кроме уроков.       Дойдя до окна, я села на широкий подоконник и начала наслаждаться пасмурной погодой Розиклэра. Я привыкла к постоянным дождям и сырости, но здесь это ощущается иначе, нежели дома. Хотя, должна признаться, такая погода полностью отражает мое состояние.       Но, кажется, мне уже пора завязывать с нытьем. Пребывание здесь, конечно, тяготит, но это лишь первый день. Не думаю, что дальше будет так же тоскливо и уныло. Отчасти, правда, это то, что нужно, но мне хотелось хотя бы иногда развлекаться.       Стук в дверь отвлёк меня от мыслей, но сразу заставил нахмуриться. Кого это принесла нелегкая? Не помню, чтобы звала кого-то, да и вроде как это запрещено.       Пораскинув секунду мозгами, я поняла, что это, должно быть, принесли мои вещи. Несмотря на то, что в общежитии находятся иностранцы и дети не из самых обеспеченных семей, все же оно имеет достаточно приятный сервис. И одной из услуг была доставка вещей до комнаты, что безусловно удобно и очень полезно.       Так же в здании присутствовала столовая, которую я ещё не посетила и магазинчик с товарами первой необходимости. Он не был круглосуточным и для приобретения чего-либо необходимо было позвонить заранее, чтобы продавец подошёл, но это все равно лучше, чем ничего.       Уверена здесь ещё много всякого, что я не успела исследовать, поэтому, после разбора вещей, нужно будет устроить себе экскурсию. Сначала по общежитию, потом и в город можно сходить. Гулять по окрестностям мне не очень хочется, поскольку на первый взгляд вокруг нет ничего, кроме школы и коттеджных посёлков.       Я встала с подоконника и направилась к двери. Хоть комната и выглядела достаточно прилично, все же были некоторые недостатки. И один из них — отсутствие стеклянной вставки или глазка, чтобы я могла видеть тех, кто пришёл. Конечно, в общежитии с охраной, мне не было необходимости проверять пришедших, но это вроде как привычка. Я люблю держать все под контролем. И то, что последнее время у меня выходит из ряда вон плохо, — мне не нравится от слова совсем.       Тем не менее я открыла слегка скрипучую дверь и тут же застыла.       Какого черта?       — Какого черта?       Эхом отразился хриплый голос, подтверждающий мои мысли.       Почему? Почему, стоит мне расслабиться и смириться с происходящим, как в моей жизни снова появляется эта самовлюбленная американская задница? Хотя «американская» в данном случае не очень уместно, поскольку в месте, где я сейчас нахожусь, любая задница — «американская», но мне плевать.       Он всегда был ею, поэтому и сейчас я продолжу его так называть. В голове, конечно же. Потому что общаться с ним у меня нет никакого желания.       — Что ты здесь делаешь? — спустя какое-то время смогла выдавить из себя я.       Проигнорировав мой вопрос, Джеймс отошёл в сторону, демонстрируя мне мои чемоданы, а затем двинулся дальше по коридору.       Серьезно? Нет, ты, блин, издеваешься?!       Это какое-то бесконечное шоу комиков, где я неосознанно стала участницей. Я просто не понимаю, как такое вообще возможно?       Вот мы всю жизнь дружим. Всю жизнь заботимся друг о друге. Дальше случается просто какая-то катастрофа. И вот мы в одной стране, штате, школе и в одном классе! Но вместо того, чтобы вести себя рационально, он строит из себя обиженку. Как и всегда, впрочем.       Ненавижу. Я просто его ненавижу.       — Ого, а ты что здесь делаешь?       Проморгавшись, я обернулась на голос в другой части коридора.       Я уверена, что была сейчас красная как рак. И вовсе не от смущения. Это же надо. Вести себя так по-скотски. Вывести из себя за секунду!       Если уж на то пошло, то это я должна обижаться на него, а вовсе не наоборот! Я говорила: я, может, и поступила не совсем правильно, но если человек игнорирует любые аргументы и твердит о предательстве — это не нормально! Я пыталась наладить общение! А что сделал он? Просто отказался от меня!       — Сукин сын, — процедила сквозь зубы я, наклоняясь к чемоданам, которые, к слову, были достаточно тяжелыми и мне не помешала бы помощь.       Моему гневу просто не было предела!       — Эм... — Вновь подал голос Оливер, о существовании которого я совершенно забыла, хотя до этого смотрела прямо на него. Вот, что со мной делает этот мерзавец! — Простая вежливость. Незачем прыскать ядом, милая.       Подняв взгляд на Оливера, я поняла, что озвученное ранее мною ругательство, которое, вообще-то, никакого отношения к жирафу не имело, — было произнесено вслух. И, возможно, трактовалось не совсем корректно.       — Прости, — как-то подозрительно тихо промямлила я. Это немыслимо, как на меня влияет простое появление Джеймса. — Это я не про тебя.       — Веришь или нет. — Улыбнувшись, он шлепнул меня по рукам, которые вновь тянулись к чемоданам, а затем сам поднял их. — Но я догадался. Пятки Хендерсона сверкали в конце коридора.       Издав что-то вроде хмыканья, я указала на дверь за своей спиной и пропустила личного грузчика вперёд.       В целом моя комната вряд ли отличалась от остальных в здании. Все-таки я никак не успела ее украсить, к тому же нам запрещалось вешать что-либо на стену, только на пробковую доску. Тем не менее голова с кудряшками какое-то время все же покрутилась, осматривая те вещи, которые я уже успела разложить.       — Может, я чего-то не понимаю. — Не спрашивая разрешения, он плюхнулся на мою кровать. — Но как так вышло, что дочь одного из главных спонсоров нашей школы, живет здесь?       Ну вот этот вопрос, который я думала мне не зададут напрямую. Признаться, если бы его задал кто-то другой, я бы, скорее всего, послала его куда подальше. Но Оливер показал сегодня, что он действительно может быть хорошим другом. Так что я могу рассказать ему, что произошло. Хотя бы часть.       — Тебе наверняка все расскажут сплетники, которые смогут добраться до моего личного дела, но если кратко, то это наказание за то, что я слишком крута для этого мира, чтобы подчиняться каким-то правилам.       Обольстительно улыбнувшись, я вернулась обратно к подоконнику и прыжком забралась на него.       — И почему я не удивлён?       Оливер поднял одну руку и зарылся в кудри, слегка оттягивая их.       Вообще-то, это признак нервозности, показывающий, что человеку неловко или некомфортно. Признаться, видеть Оливера в таком состоянии — довольно странно, поскольку он казался мне даже слишком уверенным в себе. Но, конечно, все мы знаем, что такое защитная маска.       Повисшее молчание теперь передало нервозность жирафа и мне, поэтому мне захотелось перевести тему. Хотя темы, как таковой, у нас сейчас не было.       — А теперь ты ответить мне, что вы с ним тут делаете? Родители заставили подрабатывать грузчиками?       — Конечно, ведь им так нужно, чтобы их никчемный сын приносил хоть какие-то деньги в дом. — Он усмехнулся, а затем, с какого-то фига, откинулся на мой матрас. Ладно сидеть на кровати, но лежать на ней? — Просто мы обязаны участвовать во всякой внеурочной деятельности. Мы ведь лучшие ученики школы. Вот нас и заставляют показывать пример поступившим.       Его голос был размеренным, хотя это совсем не вязалось со словами, которые он произносил.       Лучшие ученики школы. Получается, у них здесь есть какой-то рейтинг, за первое место которого мы обязаны бороться не на жизнь, а на смерть?       Замечательно. Я-то думала, что в этой школе не должны выделять любимчиков. Все-таки ее существование зависит от кошельков родителей учеников. А какой нормальный родитель будет спонсировать заведение, которое не целует их задницу и не признаёт дитятку самым-самым? А может, лучшие они как раз потому, что за них платят? Тогда бы Оливер не говорил это с такой гордостью. Хотя откуда мне знать, как бы он говорил? Мы даже дня не знакомы, а я уже повелась на эту его психологическую уловку, мол я могу ему доверять. Но ведь на самом деле я не могу. Что, если Хендерсон завербовал его тогда в классе и подговорил не «держаться от меня подальше», а быть как можно ближе, чтобы нарыть на меня компромат?       Мда, вот уже и теории заговора строить начинаю. Великолепно.       — Слушай, а у тебя есть планы на сегодня? — вновь заговорил жираф, приподнимая голову так, чтобы установить со мной зрительный контакт. Я же, в свою очередь, старалась не смотреть в его сторону, потому что его вопрос явно выбил меня из колеи.       Ну и как мне ответить на это? Планов у меня нет, но если ты зовешь на свидание, то нет уж, извини. Не доверяю я шпионам Джеймса!       — Ну, — протянула я, — смотря с какой целью интересуешься.       Я попыталась приветливо улыбнуться, но Оливер явно почувствовал, что я не шучу. И что я действительно откажусь, в случае чего.       — Вообще-то, это обидно. — Он снова зарылся рукой в волосы, а затем поднялся одним лишь корпусом в сидячее положение, словно вампир из гроба, никак не задействовав при этом руки или ноги. — Звучало так, будто если бы я позвал тебя на свидание — ты бы отказалась. — Я уже было открыла рот для ответа, но меня опередили: — Не отвечай. — Он хлопнул ладошками по своим костлявым коленкам, а затем поднялся на ноги и направился в мою сторону. — Сегодня Джеймс устраивает вечеринку у себя…       — Ни за что, — отрезала я. И, для пущего эффекта, моя левая рука была выставлена в оборонительном жесте, поскольку эта идея не радовала меня от начала до конца. — Ты шутишь? Я не пойду на вечеринку к нему!       — Почему нет?       Левая бровь сильно выгнулась, будто он действительно не понимал, в чем проблема.       А ещё говорит, что он лучший ученик школы! Это же очевидно, что мы не хотим пересекаться, так чего тебя так удивляет?       — Оливер, — твердо начала я, сложив руки на груди и устремляя на него сердитый взгляд, — если ты не заметил, то мы не в восторге друг от друга. Да, я не рассказала всех подробностей, надеюсь, и Джей ничего лишнего не сболтнул. Но даже то, что ты уже знаешь и видел — не натолкнуло тебя на мысль, что мне, как минимум, не будут рады на этой вечеринке?       — Да брось ты. — Он махнул рукой в воздухе. — Там столько народу будет, что он тебя даже не увидит. Зато ты сможешь нормально познакомиться с ребятами из нашей школы. Там будет большая ее часть, это точно.       — Не хочу я с ними знакомиться. — Я фыркнула. — Я и с тобой знакомиться не горела желанием: ты сам прицепился.       — И снова. — Он закатил свои глаза, выдохнув, кажется, весь воздух из легких. — Обидно, вообще-то!       — Я не пойду, жираф, — сказала я со всей унаследованной от матери серьёзностью в голосе.       — Жираф?       Его бровь снова выгнулась, а изо рта вырвался короткий смешок.       — Называла тебя так у себя в голове, и случайно вырвалось. — Я пожала плечами. — Ты просто очень высокий, и напоминаешь мне жирафа с кудряшками.       — Ладно. — Он усмехнулся. — Над моим прозвищем мы поработаем по дороге на вечеринку. Собирайся давай. Буду ждать тебя внизу.       Будь я сейчас в какой-нибудь романтической комедии, должна была бы произнести, что-то вроде: «Ты ведь не отстанешь?», а он ответил бы: «Неа», и я, закатывая глаза, согласилась бы.       Но, к счастью, я не в таком фильме, поэтому со спокойной душой могу послать его куда подальше.       — Заманчивое предложение, но я все же скажу нет. — Улыбнувшись, я спрыгнула с подоконника, совершенно не стесняясь сократившейся дистанции между нами, а затем обошла его и направилась к чемоданам возле двери. — Мне нужно разобрать вещи, а затем пройтись по округе, чтобы разузнать где и что находится.       — Провести тебе экскурсию?       — Как-то плохо ты соблюдаешь предупреждение своего друга. — Я обернулась на насмешливый голос за спиной. — Ты бы послушал его и держался подальше от меня. Он не из воздуха взял эти слова… Они подкреплены многолетним опытом.       — Пойдём на вечеринку, — совершенно проигнорировав мои слова, он снова заладил своё. — Я обещаю: ты не увидишь его там.       Не знаю, что двигало мною. Может, тот факт, что Оливер начал бесить меня своей настойчивостью. Может, то, что он взял меня на слабо, даже не догадываясь об этом. А может, я просто устала спорить.       Но, так и не установив причинно-следственную связь, я оказалась перед четырехэтажным особняком, который своими габаритами вполне мог соперничать с нашей школой.              Народу было до черта, как и обещал Оливер. Я буквально чувствовала жесткий дефицит кислорода, хотя даже ещё не переступила порог дома. Все-таки стоило остаться в общежитии, а не идти на поводу у своего любопытства и азарта.       Кудрявая макушка Оливера, фамилию которого я теперь знала: Льюис, пробиралась сквозь потные тела полураздетых учеников, хотя на улице была осень. Я же смиренно плелась сзади, мечтая, чтобы этот вечер поскорее закончился, хотя тот ещё даже не начался для меня.       Я не прекращала ругать себя за вспыльчивость характера, благодаря которой и оказалась в этой стране, пока перед моим носом не появился красный стаканчик с прозрачной жидкостью на дне. Сразу почувствовав противный запах, навевающий не самые приятные воспоминания, связанные со мной и унитазом, я начала мотать головой в разные стороны, отказываясь от протянутого мне джина.       — Брось, ты портишь все веселье, — прокричал Льюис из-за громкой музыки, хотя я все равно еле разобрала его слова.       — Ты сам виноват, что затащил меня сюда. — Я выгнула бровь, стараясь придать себе непоколебимый вид. Но, по правде говоря, мне уже было плевать. Я просто хотела избавиться от этого раздирающего грудь чувства, которое весь день меня преследовало, и отдаться на волю случая. — Не дай бог со мной что-то случится. Тебе очень-очень не поздоровится!       С этими словами, я выхватила стаканчик из его рук, а затем обошла его, направляясь на кухню, откуда он и пришёл. Тут было не так много народу, как в гостиной, — или что это за комната была, не знаю, — но все равно мне пришлось побороться за место в первом ряду.       Когда наконец я смогла подойти к столу, я тут же начала бегать глазами по поверхности, в поисках тоника, ведь этот гений принёс мне чистый джин.       «Швепс» оказался чуть ли не в самом дальнем углу, но я все же смогла отыскать его и добавить в напиток в пропорции три к одному.       Напиваться не входило в мои планы, поскольку я собиралась свалить отсюда, как только жираф потеряет ко мне интерес и увлечётся какой-нибудь мини-юбкой.       — Слабачка.       Он фыркнул, увидев мои махинации. Но я успешно проигнорировала его слова, подняв стакан, ментально чокаясь с ним.       Выпив залпом половину «коктейля», я сразу поморщилась от столь горького вкуса. Я, по правде говоря, больше люблю сладкое, поэтому и алкоголь пью крайне редко. Мне не доставляет удовольствие напиваться в хлам, как сейчас это делает добрая половина присутствующих. Во-первых, ты просыпаешься с ужасным похмельем, при котором любой поворот твоей головы — карается атакой вертолетов. Во-вторых, тебе непременно хочется избавиться от всего содержимого твоего желудка, даже если там уже ничего не осталось. Ну и в-третьих, на утро ты начинаешь на более-менее трезвую голову осознавать все то, что происходило с тобой раньше. Например, то, что будучи в не самом вменяемом состоянии, тебе казалось отличной идеей поболтать с кем-то из твоих врагов, которые находятся с тобой в пассивно-агрессивной войне, или с кем-то, к кому у тебя были неозвученные чувства. И даже если ты, каким-то чудом, не проболтался о них — все равно твоё неадекватное и наверняка смехотворное поведение запомнится объекту твоей симпатии надолго.       И ведь дело даже не в количестве выпитого спиртного. Да, безусловно это имеет какое-никакое значение. Но, главное, — это то, что люди совершенно не умеют пить. То они смешивают напитки как придётся, понижая, а затем повышая градус. То пьют на голодный желудок. То сразу после пузырчатого шампанского хлещут водку, которая, пользуясь случаем, отправляется с пузырьками прямиком в мозг. А дальше уже дикое опьянение и головные боли.       Но разве на таких вечеринках можно вообще следить за подобными вещами? Я очень сомневаюсь. Ведь когда ты уже находишься под градусом, тебе становится плевать, что и как ты пьёшь. Оттуда и отвратительные утренние встречи с последствиями твоего безрассудства.       — Морщишься, как котёнок.       Звонкий голос Оливера прозвучал прямо над ухом, от чего я вздрогнула.       Когда он вообще успел подойти со спины?       Я уже была готова ответить на этот то-ли комплимент, то-ли оскорбление, как вдруг услышала присвистывание со стороны двери.       — Да это же хабалка номер два. — В проеме показалось покрасневшее от выпитого алкоголя лицо Нелли, которая забавно морщилась от того, что заплетенные детские хвостики, по обеим сторонам ее головы, били по лицу при каждом, даже малейшем, движении. — Моя вторая половинка!       — Вы знакомы?       Снова послышался голос парня, однако на этот раз он не звучал столь звонко, что навело меня на мысль об их напряжённых отношениях.       — О нет, только не это. — В притворном изумлении, Нелли приставала руку к губам. — Как она может общаться не только с псевдоэлитой школы?! Какой позор!       Краем глаза я уловила вспыхнувшую ярость в глазах Льюиса, но я по-прежнему не могла разобраться в причине их вражды, из-за отсутствия информации.       Я попыталась потянуть его за рукав рубашки, чтобы привлечь внимание, но он будто бы ничего не замечал, кроме ехидно ухмыляющейся девушки перед ним.       — Эмили. — Не дождавшись отклика от Оливера, я обернулась к Нелл, которая теперь обращалась ко мне. — Дай знать, когда телохранитель потеряет бдительность и оставит тебя одну. Вот тогда-то мы повеселимся!       После этих слов, Нелли скрылась за спинами отдыхающих. И очень вовремя, потому что мой «телохранитель», как она выразилась, в атакующем жесте двинулся на неё.       — Откуда ты ее знаешь? — наконец обратив на меня своё внимание, прошипел жираф, обернувшись ко мне.       — Познакомились в коридоре, когда ваша с Джеймсом общая подружка выражала своё недовольство касательно нашего с тобой общения. — Я скептически осмотрела покрасневшего от негодования парня, после чего безэмоционально пожала плечами. — Что такого?       Казалось, что вот-вот котелок кудрявого просто взорвется, окрашивая стены серой жидкостью. Он стоял неподвижно, продолжая сверлить меня взглядом, и я уже подумывала пойти отдыхать, пока он не познал истину и не научился пулять лазерами из глазниц, прямиком в мою светлую головушку. Но в секунду он вроде как успокоился, выдохнул и снова надел маску весельчака.       — Да плевать на неё, давай ещё выпьем?       Нет, ему точно стоит обратиться к специалисту. Или податься в актеры. Потому что так искусно менять свои эмоции со скоростью секунды — это талант.       — Ведёшь себя странно. — констатировала факт я, после чего вновь пожала плечами и допила напиток в пару глотков.       Ну и мерзость.       Выпив ещё два таких «коктейля», я достигла идеального состояния. У меня появилась окрыляющая легкость, но при этом я отлично соображала. Конечно, вместе с этим у меня появилась еще и потребность поговорить, стёрлись некоторые барьеры в голове, которые скрывали какую-то личную информацию, и я стала более открытой. Но в целом все было прекрасно.       Меня больше не волновала ситуация с этим придурком, я вообще перестала понимать, как так вышло, что мы поссорились. Такой бред все эти взаимоотношения. Как хорошо, что сейчас я в полном порядке и меня ничего не парит.       Я даже решила отдаться на волю случая и немного потанцевать, но быстро передумала, когда на танцполе раз двадцать коснулась потных ручонок учеников.       Оливер же чувствовал себя как рыба в воде. Он подпрыгивал на месте в такт музыки, улыбаясь во все тридцать два зуба, лавировал между пьяными друзьями и просто отрывался.       Я поняла, что сейчас у меня как раз появился шанс сбежать с этой вечеринки, но вместе с тем я поняла, что не хочу этого делать. Не знаю, наверное, дело в выпитом алкоголе. Кого я обманываю? Я знаю, что дело именно в нем. Но я все равно не хочу возвращаться сейчас в одинокую комнату общежития и снова заниматься самобичеванием, вперемешку с жалостью к себе.       Но и здесь я чувствую себя не в своей тарелке. Не отношу себя к социофобам и интровертам, но иногда складывается впечатление, что все именно так и есть.       Из размышлений меня вытянула вибрация в кармане, хотя на самом деле звук на телефоне у меня включён, но из-за этих басов, да и громкости в целом, я вообще не слышу рингтон.       Я стала пробираться сквозь толпу подростков, бьющихся в конвульсиях, на свежий воздух. И стоило мне открыть дверь, ведущую на задний двор, в нос сразу же ударила нереальная свежесть позднего вечера. Я с жадностью стала втягивать морозный воздух, насыщаясь кислородом, который был мне так необходим в душном помещении.       За своим занятием я даже не заметила, что вибрация уже пропала. А поняла это, когда телефон зазвонил вновь. Достав его, я осознала, что, кажется, выпила гораздо больше, чем думала, потому что то, что я сейчас вижу на экране, — это просто нереально и явно было моей галлюцинацией.       В горле пересохло, сердце начало бешено колотиться, а в ушах было так шумно, что захотелось закрыть их руками.       Тем не менее, словно это была заряженная бомба, я медленно и аккуратно поднесла телефон к уху.       — Ноа?       Голос был хриплым, поскольку я весь вечер пыталась перекричать музыку в доме. Он даже больше напоминал мужской, чем женский, а про то, что он был совершенно не похож на мой собственный, — говорить вообще не было смысла.       — Эмили, привет, я… — От родного голоса сердце, что секунду назад было готово выпрыгнуть из груди, теперь остановилось. — Не знаю даже, зачем позвонил…       А я не знала, что ответить. Несколько раз открывала рот и закрывала его, не издавая ни звука. На глаза навернулись слёзы от запоздалого осознания того, что мы на самом деле больше не вместе. Что я не просто не видела его пару дней, потому что кто-то из нас был занят, а потому что мы теперь живем в разных странах.       Как же я скучала по нему, как же хотела увидеть. И все эти чувства разом окатили меня, стоило всего лишь услышать его.       — Эмили, у тебя все в порядке? — с беспокойством спросил он, что быстро «отрезвило» меня.       — Да, я… Прости, просто не ожидала твоего звонка и слегка растерялась.       Оправдывалась, как маленькая, хотя и оправдываться незачем.       — Твой голос… Ты заболела?       — Слегка охрипла, погода тут не самая приятная. — Я улыбнулась, но так неприятно врать ему. Нет ничего криминального, что я пошла на вечеринку, мы ведь больше не вместе. Но вдруг это расстроит его? — Будто бы в Англии погода отличается.       — Выпей лекарства и соблюдай постельный режим по максимуму.       От его заботы, теперь уже настоящая улыбка растянулась на моем лице. Он всегда был таким внимательным.       — Как же я буду соблюдать постельный режим, если мне надо на учебу? — кокетливым голосом, спросила я.       — Знаешь же, что здоровье важнее, Эмили.       От того, как он называл меня по имени, сердце больно сжималось. Я знаю, что так правильно, но не могу привыкнуть к этому. Мы называли друг друга по именам лишь когда ругались, а это было крайне редко.       — Знаю, Ноа.       На другой стороне провода повисло молчание, которое вновь заглушил стук моего сердца.       На кой черт я это сказала?       — Прости. — Прочистив горло, я зарылась рукой в волосы. — Не знаю, зачем я это. Это же было моим решением расстаться. Ты правильно делаешь, что зовёшь меня по имени, просто это так странно…       — Знаю… я проговаривал твоё имя перед звонком, чтобы случайно не назвать тебя иначе. — Это заявление лишило меня всего воздуха в легких. — Ужасно непривычно.       — Ноа, я... — Хотела сказать, что мне тоже непривычно слышать от него своё имя, как бы глупо это ни звучало; сказать, что безумно скучаю по нему и, может даже, хочу попробовать отношения на расстоянии, и ещё много-много всего. Да только договорить у меня не получилось, ведь боковым зрением я увидела его. Твою же мать. — Прости, я перезвоню.       Джеймс стоял опершись плечом на деревянную балку веранды, в притворном спокойствии. Однако эту напускную маску видно сразу, ведь прямо сейчас из его носа буквально идёт пар, словно у мультяшных быков. Да с такой силой и так часто, что, кажется, будто он даже вдыхать не успевает.       — Интересно получается. — Наконец подал голос он, а я даже как-то обомлела, ведь за это время он буквально не произнёс больше трёх слов в мой адрес. Не то чтобы я считала. — Ты приходишь на вечеринку в мой дом, хотя я не припомню, чтобы звал тебя. Напиваешься с моим другом, но тебе ведь это не впервой. А теперь ты, значит, решила, что будет отличной идеей заняться сексом по телефону со своим парнем дефис мудилой?       Не знала даже, что и ответить на такое. Просто… вау. За столько лет «разлуки», он, кажется, стал ещё более высокомерным и заносчивым козлом, каким я и представить себе его не могла.       Я пыталась сохранять хладнокровие, но это было трудно сделать, учитывая количество алкоголя в моей крови. Крови девушки, которая обычно вообще не пьёт.       — А ты, я смотрю, продолжаешь лезть ко всем под юбку, невзирая на последствия? — Я выгнула бровь и скрестила руки на груди, как это сделал этот идиот. — Тоже, знаешь ли, не впервой.       — Ой, прости. — Он оттолкнулся плечом от балки, выпрямляясь, а затем указал большим пальцем в сторону гостиной. — Тебя задело, что я встречаюсь с кем-то прямо перед твоим носом?       Мне всегда нравился его сарказм, его шутки и вообще все, связанное с ним, но сейчас… Я его просто придушить готова за эти чертовы намёки, которые, кстати, имеют отношение и к нему тоже!       — Ну что ты. — Я махнула рукой. — Я ведь не такая мелочная, как ты.       — Уверена?       — Более чем.       Хотелось врезать ему со всей силы прямо в надменную рожу, хотелось выцарапать эти холодные голубые глаза, заставить его страдать так же, как он заставил страдать меня!       — Я вообще не понимаю, какого черта ты здесь делаешь?!       Теперь ты не понимаешь, что я здесь делаю? Да что, черт возьми, здесь делаешь ты?!       — Поверь мне, — начала я, отбросив прядь волос за плечо, стараясь этим жестом прикрыть дрожь во всем теле от холода, — знай я, что тебя, каким-то образом, занесло в эту страну и штат, — вычеркнула бы их сразу из всех карт в своём доме!       — Ещё не все потеряно. — Он сделал будто бы грозный шаг вперёд, но все ещё соблюдая дистанцию. — Самое время вернуться на хрен к своему крошке Ноа. Не понимаю, как он смог разлучиться со своей ненаглядной?       — Не называй его так, — процедила сквозь зубы я, так же сделав шаг вперёд.       Вдруг Джеймс начал смеяться во все горло будто бы мы были одни в этом доме. Голова была запрокинута, заставляя каштановые волосы ритмично подпрыгивать, а клубы пара потоком вылетали из его рта. Смех был чертовски неискренним и даже походил на смех сумасшедшего.       Наконец он перестал гоготать как ненормальный и принял серьезный вид. Он сделал ещё шаг, сокращая дистанцию между нами, при этом не отрывая гневного взгляда от меня.       — Я буду называть этого ублюдка так, как посчитаю нужным.       — Ублюдка?! — расставив руки в разные стороны, прокричала я. — Издеваешься?! Ты вообще в своём уме?! Он ничего тебе не сделал!       Я кричала, что есть мочи, даже не пытаясь быть тихой. При этом делая шаги, чтобы выплюнуть эти слова ему прямо в лицо. Как он смеет говорить такое про Ноа?! Моей ненависти не было предела. Я была уверена, что просто взорвусь на месте.       Но не я одна вскипала. После последней моей фразы, лицо Хендерсона озарила гримаса отвращения, а затем и нереальной ярости, которую раньше я никогда ни у кого не видела.       Он был готов рвать и метать, я просто уверена. Его кулаки сжались, отнимая всю кровь от костяшек, а желваки на челюсти быстро задвигались. Сделав угрожающий финальный шаг навстречу, так, что мы оказались в считанных дюймах друг от друга, он прокричал:       — Ничего не сделал?! Ничего не сделал?!       В эту самую секунду, дверь дома распахнулась, а оттуда вывалился Льюис. На вид он не был слишком трезвым, однако увидев нас, он будто бы пришёл в себя и выпрямился.       — О, вы оба тут, — смотря то на раскрасневшуюся от гнева меня, то на полыхающего от ярости Хендерсона, прохрипел он. — И… разговариваете? Это что-то новенькое.       Периферическим зрением я увидела, как Джеймс, кажется, немного успокоился. По крайней мере, он разжал кулаки и сделал шаг назад.       — Чего тебе, Оливер? — уже более спокойным голосом, будто вымотавшись, спросил он.       — Ничего. — Брови жирафа свелись к переносице, а глаза с удвоенной скоростью забегали между нашими лицами. — У вас… все нормально?       — Да, Олив…       — Нет, у меня не все нормально, — перебил меня Джей, вновь повысив голос и вернув себе негодующее лицо, сверля глазами кудрявого. — Но будет, когда вы оба, — заявил он, поочередно указывая пальцем на нас, — подниметесь в мою комнату и займётесь сексом у меня на кровати!       Я чуть не подавилась слюной, пытаясь переварить услышанное пьяное заявление, и уже была готова ответить ему, но меня опередил Оливер.       — Чувак, что ты несёшь? — Выставив руки в капитулирующем жесте, он, кажется, сделал только хуже. — Остынь. Что на тебя нашло?       Черт, Льюис…       — Что на меня нашло?! — Джеймс снова кричал и теперь уже делал шаги в сторону парня. — Я сказал тебе держаться от неё подальше, и что сделал ты?! — Его рука выставилась в сторону, указывая на меня. — Привёл ее в мой дом, спаиваешь ее! Чего ты ожидал от меня?!       Оливер ошарашено смотрел на Джея, пытаясь понять, что вообще происходит, но в какой-то момент его лицо исказилось подступающей злобой. Теперь он уже стоял ровнее, будто готов был принять вызов, брошенный Хендерсоном.       — Никто ее не спаивал, мы просто общались, — слегка дрогнувшим голосом, сказал Льюис.       Эти двое говорят обо мне так, словно меня здесь и нет вовсе.       — Общались, значит… — Веранда вновь заполнилась притворным смехом Джеймса. — И давно ты просто общаешься с девушками, Оливер?       — А что, мне надо лезть к каждой в трусы, как это делаешь ты?       — Думаю, на этом можно поставить точку, — наконец сказала я, после чего двинулась к Оливеру.       Проходя мимо него, я, как бы случайно, задела его плечом, а затем распахнула дверь дома. Я сразу почувствовала неприятную смесь ароматов вечеринки, но не подала виду, что меня это как-то беспокоит. Мне в очередной раз пришлось проходить сквозь толпу, и на данный момент они были ещё более невменяемыми, чем раньше. На меня несколько раз чуть не проливали напитки, а про остальные инциденты вообще не хотелось бы вспоминать.       Меня трясло от случившегося. Буквально хотелось рвать и метать. Какого черта вообще это было? Они будто установили пари и на кон поставили меня. Только не в качестве приза, а в качестве подачки проигравшему. И ладно Оливер, он мне вообще, считай, никто. Но Хендерсон… Как можно быть такой сволочью и говорить такие вещи обо мне? Я что, похожа на человека, который трахается со всеми подряд? И, кстати, кто бы поговорил, мистер я-буду-ублажать-свою-девушку-даже-на-уроках. Лицемерие так и кишит в нем. Впрочем, ничего не поменялось: что тогда он обвинял во всем меня, не обращая внимания на свои ошибки, что сейчас. Как же он меня бесит!       Если бы сейчас какой-то идиот врезался в меня или как-то задел, я бы просто убила его голыми руками. И плевать на последствия.       Но я не я, если бы не попала в такую ситуацию в ту же секунду, как подумала об этом.       Я почти добралась до выхода, как передо мной из ниоткуда появилась макушка с золотыми волосами, которые я с лёгкостью узнала. И если бы она появилась раньше, я бы успела остановиться и обойти ее, но нет же. Она будто бы специально встала у меня на пути. Естественно, я в неё врезалась, да так, что она практически упала. Если бы не очередной пьяный качок, который подхватил ее у самого пола, залитого бог знает чем.       И вот, сгорая от гнева, Элизабет повернулась ко мне, желая высказать все, что скрывается в ее черепушке, но я ее опередила.       Не до тебя сейчас, барби.       — Только попробуй мне что-то сказать, и, я клянусь тебе, твои виниры окажутся на полу.       Никогда бы не подумала, что мой голос может звучать настолько жестко. Из-за этой хрипотцы, за меня будто бы говорила вся Преисподняя, а я просто была безжизненной куклой чревовещания в ее руках. Я и не собиралась производить такой эффект, но судьба все решила за меня.       Расширенными глазами Фауст смотрела на меня, пока я проходила мимо нее к долгожданному выходу. Кажется, даже музыка затихла и все смотрели на нас, в ожидании так и не состоявшегося конфликта.       Я вновь оказалась на улице, и теперь передо мной стояла задача добраться целой и невредимой до общежития. Однако на пороге до меня дошло, что на часах было уже давно за полночь, а значит, оно закрыто. Как я могла забыть про комендантский час? Я больше никогда в жизни не буду слушать Оливера. Хотя для этого ему сначала надо со мной заговорить, а я сомневаюсь, что он это сделает. И правильно: из-за меня он почти поссорился с другом, а я ведь ему вообще никто. Просто девочка, с которой он знаком один день. Я и так не понимаю, что вдруг на него нашло, что он решил влезть в ссору, да еще и вроде как пытался защитить меня. Конечно, так поступил бы любой на его месте... или же нет... кто знает?       Как вообще я дошла до этого? Как я умудрилась попасть в подобную ситуацию в первый же учебный день?!       Все это время, я стояла возле дороги, пытаясь вспомнить, откуда мы пришли. Зубы уже начали стучать от холода, ведь на мне не было теплых вещей. Я как-то вообще не планировала задерживаться до изменения температуры воздуха. План был прост: я прихожу на вечеринку, сижу для вида минут тридцать, а после сбегаю, когда Оливер забил бы на мое существование. Вариант с тем, что мне захочется остаться, — даже не рассматривался. Но когда я вошла в кураж, подумала, что потусуюсь до часов четырех и пойду в общежитие, которое должно было открыться к пяти утра. Но все, как всегда, покатилось к чертям собачьим. И теперь, на несколько часов, я официально бездомная. Если не труп, потому что я уже близка к обморожению.       В любом случае мне нужно было добраться до общежития и молиться, чтобы мне открыли дверь, в качестве исключения. Я плохо помнила дорогу, но надеялась на механическую память и умение подмечать детали местности.       Господи, как же мне холодно.       Пройдя уже достаточно приличное расстояние, я вдруг почувствовала что меня разворачивают. И передо мной теперь стоял Джеймс, лицо которого было в ссадинах и синяках, от чего мои глаза полезли на лоб.       — Какого черта?! — воскликнула я, переводя взгляд за его спину, в ожидании увидеть там Льюиса, но его там не оказалось. — Вы что, подрались? Ты в своём уме?!       — Куда ты пошла? — проигнорировав все мои вопросы и замечания, раздраженно спросил он.       Будто бы я обязана отвечать тебе.       — Какая тебе разница, куда я пошла, — выдернув руку из его стальной хватки, прошипела я.       Уверена, завтра там будет синяк.       — Ты вообще соображаешь? — Вновь схватив мою руку, Хендерсон потащил меня обратно. — На улице десять градусов, а ты в дебильной футболке и джинсах. И куда ты вообще собралась идти? Общежитие уже закрыто.       Что происходит? Что, черт возьми, происходит?       Он продолжал тянуть меня, хотя я упорно сопротивлялась, выставляя ноги. Я уже и не была уверена, что он тянет меня обратно к дому, а не в какую-нибудь подворотню, где меня потом найдут расчлененной, изуродованной и окоченевшей.       — Джеймс, — пыталась позвать его как можно жестче, но из-за холода у меня не получалось этого сделать. Голос дрожал и зубы предательски стучали. — Черт, да остановись ты!       Вдруг он послушался меня и резко развернулся, от чего я чуть не врезалась в него. Я попыталась сделать шаг назад, чтобы сохранить подобие дистанции между нами, но Хендерсон угрожающе двинулся вперёд.       — Ты можешь, хоть раз, просто заткнуться и сделать то, что просят другие? — нависая сверху, проговорил он.       Я буквально вжалась в плечи, потому что таким злым он не был даже на веранде. И я вообще не понимаю, чего он злится сейчас?       Все, что я смогла сделать, — это медленно кивнуть. Его лицо расслабилось, и я заметила, что фингал под его глазом синел с каждой секундой. Еще какое-то время Джей смотрел на меня сверху вниз, после чего начал расстегивать молнию своей чёрной толстовки, не разрывая зрительного контакта. Я удивленно вскинула брови и уже чуть было не начала кричать на него, но под ней оказалась белая футболка, и до меня дошло, что именно он хотел сделать. Не дав мне возмутиться, Хендерсон завел ее за мою спину, после чего накинул на плечи.       Меня сразу же окутал знакомый запах, который раньше переворачивал все органы вверх дном. Он теперь пользовался другим одеколоном, но все ещё курил те самые сигареты, которые, каким-то образом, отбросили меня в детство, когда в десять лет Джеймс впервые дал мне попробовать покурить. Вкус был мерзким, но почему-то напоминал сыр. Я тогда не смогла вдохнуть полной грудью, поэтому просто набрала дым в рот, а после выдохнула его. И хотя я даже не курила по-настоящему, я все равно закашлялась. Хендерсон так звонко и заливисто смеялся, что я не могла отвести от него взгляда, несмотря на то, что смеялся он надо мной. Мне было плевать, я все равно считала себя нереально крутой. Такой же крутой, как и мой лучший друг и неразделенная любовь.       Сердце как-то сильно сжалось от этого жеста, что захотелось сесть на корточки и долго плакать, но я слишком огрубела, чтобы давать волю эмоциям, да ещё и в такой глупой форме. Но и времени на это у меня не было, поскольку он снова схватил меня за руку и потащил к особняку.