Второй шанс на слабость

      — Мне так жаль…       Я поверить не могу, что это происходит со мной. Да, было неправильным поджигать кабинет химии, но я просто устала вечно подстраиваться под всех, менять себя, чтобы угодить другим, даже если это не ценится. И что я получаю за свою свободу выбора? Ссылку.       — Не хочу я расставаться, почему мы должны это делать? Почему?       Видеть Ноа сквозь пелену слез просто невыносимо. Но видеть те же слезы у него — просто пытка. А ведь все так романтично начиналось. На нашем пути было не так уж много препятствий, однако те, что были… В общем, тот период был, наверное, самым трудным временем в моей жизни. И это не считая неразделенной любви, которая преследовала меня в течение восьми, а то и больше, лет до этого. Но то, что было потом, — просто неописуемо. Мы встречались где-то два года. И все это время я была на седьмом небе от счастья!       А теперь все кончено. Я буду в Америке, он — останется в Англии. Отношения на расстоянии, конечно, звучат очень заманчиво, но по факту на это способны лишь единицы. И я вряд ли вхожу в их число.       Расставание — это безумно тяжело, но так будет правильно, я знаю это. От чего мне тогда так паршиво? Отпускать людей всегда было моей слабой стороной, и сейчас я вновь ощущаю постепенно разрастающуюся дыру в груди.       Все кончено.       — Олли!       Знакомый пронзительный голосок заставил меня снова очутиться в шумном кабинете, наполненном ароматами мужских одеколонов и приторных женских духов.       Уж лучше бы я так и осталась витать в облаках, чем снова лицезрела эту мордашку с тонной штукатурки. Серьезно, тебе лет семнадцать, куда столько косметики? Неужели за это время ты так сильно состарилась, что без нее теперь жизни не видишь?       Достали. Как меня все достали. Да, я сказала, что та блондинка ощущает себя как старушка, но сейчас именно я так себя вела. И я это знаю! Но как же мне не хотелось находиться здесь.       Моя прошлая школа, к слову, тоже была частной, однако в ней явно было меньше детей олигархов… Или я просто привыкла к ним? Не знаю. В любом случае там я ощущала себя намного, намного лучше! На меня не кидали любопытные взгляды, не перешептывались как бы случайно громче необходимого, а главное — там у меня были друзья, которых мне не хотелось пристрелить.       Что мы имеем сейчас? Девушку, которая на мою безобидную просьбу сразу же выпустила наманикюренные коготки, будто я не достойна ее внимания и вообще не имела права к ней обращаться. Оливера, который вроде как был милым, но сомневаюсь, что его можно было бы отнести к парням, которые способны просто дружить с девушкой без каких-либо привилегий. И, конечно, Джеймса. Смешно от одной мысли о дружбе с ним. То есть да, мы дружили. Всю жизнь практически. Но сейчас это кажется просто каким-то абсурдом — начать снова общаться, после всего, что произошло.       Не знаю, как вообще буду смотреть на него, если снова увижу. Но, надеюсь, судьба сжалится надо мной, и мне не придётся думать, что я буду делать в этом случае.       — Лиззи, — произнес Оливер куда более слащавым голосом, чем обычно, — ты с каждым днем все краше!       Хочется то ли засмеяться, то ли глаза закатить. Парень явно считает себя героем-любовником, но по факту его флирт и подкаты кажутся смехотворными и даже какими-то детскими. Но утешает то, что общается он так со всеми, значит не сильно обидится, если я пошлю его на все четыре стороны.       — А ты с каждым днем все изворотливее, чтобы залезть ко мне под юбку. — Ее красные губы расплылись в снисходительной улыбке. — Но знаешь же, что я занята.       Ответ блондинки просто убил.       Я едва не засмеялась на весь класс, но сдержалась. Тем не менее отчетливое хмыканье вырвалось наружу и звучало чуть громче, чем я думала. И теперь зелено-голубые глаза этой Лиззи были направлены на меня, но я с невозмутимым видом выдержала этот взгляд.       Милая, ты же рассчитываешь, что весь мир крутится вокруг тебя, так чего ты ожидала от меня? Да, я тоже отношусь к этому миру и с трепетом ожидаю твоих новых реплик! От них зависит моя жизнь, буквально! Не лишай меня возможности слышать твой чудесный голосок. Скажи что-нибудь, прошу.       — Я сказала что-то смешное?       Ее руки уперлись в бока, а голова наклонилась так, что волосы золотым водопадом рассыпались по плечу.       — Вообще-то, да, — подперев голову кулаком, ответила я. Боже, она не могла придумать еще более каноничную фразу? — Это забавно, что ты любой комплимент воспринимаешь как желание парня забраться к тебе в трусы. Многое говорит о твоей самооценке.       Ее глазенки расширились, а рот слегка приоткрылся. Чудесное зрелище.       По правде говоря, это не самое мое удачное парирование на ее высказывание. Я могла гораздо лучше. Но то, что даже такой очевидный ответ заставил ее челюсть отвиснуть... Что ж, я уже говорила о ее самооценке.       Меня всегда поражали такие индивидуумы. Даже, когда я смотрела «Дрянных девчонок» и другие подобные фильмы, — мне была непонятна мотивация для такого поведения. Зачем ты из кожи вон лезешь, чтобы тебя полюбили и заметили? Почему так отчаянно хочешь всем понравиться? Наверное, я никогда этого не пойму.       Скорее всего, их так воспитали родители, но неужели они никогда не ставили под сомнение их слова? Чтобы тебя любили — надо быть собой. Простая истина. Зачем выкаблучиваться, надевать тысячу и одну маску, чтобы кому-то понравиться? Что будет, когда ты будешь вынужден открыться миру и сбросить эти маски? Вернешься туда, откуда начал. К одиночеству и выбору лица, которое сегодня будут лицезреть окружающие.       И главное: если уж ты хотела, чтобы каждый парень пускал на тебя слюни, зачем же ты так реагируешь на их комплименты? Ты хотела, чтобы тебя хотели — так наслаждайся. Стимулируй их желание льстить тебе, а не огрызайся. Иначе я не понимаю, к чему был весь этот спектакль.       Она пробормотала что-то невнятное, фыркнула и села за парту передо мной. Я, конечно, довольна своим поведением. Но тот факт, что в первый же день я нажила себе врагов, — не очень-то сходится с моим решением сидеть тихо и не высовываться, пока этот ад не закончится.       Я хотела просто слиться с массой, не привлекать к себе внимания, отучиться и вернуться в Англию. Чтобы снова попробовать с Ноа, если вдруг он не найдет себе девушку за это время. Мы не строили воздушных замков, не клялись в вечной любви и уж точно не обещали ничего друг другу. Но надежду я все равно оставлять не хотела. Все-таки мы действительно хорошо ладили друг с другом, почти не ссорились и прекрасно проводили время.       От воспоминаний щеки сами собой слегка заалели, от чего я склонила голову, пытаясь скрыть тупую влюбленную улыбку. Первые несколько месяцев отношений мы просто не отходили друг от друга. Он пробирался ко мне в особняк и ночевал у меня. Я иногда сбегала из дома, вылезая из окна, чтобы ночевать у него. Все было буквально как в сказке. И было совсем не важно, как вся эта сказка началась и через что нам пришлось пройти, чтобы быть вместе. Или через кого.       Мы были действительно счастливы. И я безумно по нему скучаю. Ненавижу себя за необдуманные поступки. Я всегда поступаю очень рационально, ну, по крайней мере, мне так кажется. Но иногда на глаза словно опускается пелена и мне хочется совершить что-то необдуманное. Поступить импульсивно, спонтанно, но так желанно. И вот, чем карается это самовольство!       В аудитории наступила гробовая тишина, которую я заметила не сразу, будучи погруженной в свои мысли. Но, когда я все-таки выбралась из глубин самобичевания и подняла голову, чтобы посмотреть на причину резкой смены настроения учеников, — я увидела перед собой полноватую женщину, лет шестидесяти. Она склонилась надо мной и улыбалась так, что я думала уголки ее рта соприкоснутся на затылке.       — Ты Эмили, верно? — не прекращая улыбаться, проговорила та. Я лишь слегка кивнула, не разрывая зрительного контакта. Она не казалась враждебно настроенной, но лучше держать оборону, чтобы потом тебе не сделали больно или об тебя не вытирали ноги. — Меня зовут Эбигейл Пирс, я преподаю английский язык. Не хочешь представиться классу?       Мне ничего не оставалось сделать, кроме как снова кивнуть и подняться, со скрипом отодвигая стул. Мисс Пирс сложила руки в замок и вернулась к своему месту возле доски.       Терпеть не могу все эти представления. Кому нужна информация обо мне — пускай подойдут и сами спросят. Незачем устраивать этот спектакль, если они все равно слушать не будут. Лишний раз привлеку к себе внимание, что мне совершенно не нужно.       Но все же преподавательница казалась милой и вроде как это не было маской. К тому же, английский? Проще предмета не придумаешь! Может, это место будет одним из тех, которые не будут меня раздражать? Очень на это надеюсь.       — Добрый день, меня зовут Эмили Хилл. Я приехала из Англии, Лондона. Очень надеюсь, что этот предмет…       Договорить мне не дали, поскольку именно в этот момент дверь в аудиторию распахнулась и на пороге появился он.       Какого черта? Ну какого, мать его, черта?!       Дыхание перехватило, и я вмиг взяла все свои слова, касательно этого предмета, назад. Еще не поздно прыгнуть в самолет и умотать домой?       На секунду наши взгляды встретились, а затем он практически свернул себе шею, отвернув голову к преподавательнице, которая с каким-то отстраненным взглядом наблюдала за только что вошедшим Хендерсоном. Не говоря ни слова, тот прошел через весь класс и уселся передо мной, рядом с блондинкой.       За что мне такое наказание? Я уже поняла, что сжигать кабинет химии было ошибкой! Хватит меня мучить за это! Ладно, мы в одной стране, в одном штате и в одной школе, но в одном классе? Нет, пожалуйста, Господи! Даже если мы пересекаемся только на одном занятии, из посещаемых мною, я все равно не хочу видеть, как он, — видите ли, такой обиженный, — отворачивается. Я тоже не хочу лицезреть твою физиономию, олух!       А что, если это не единственный наш совместный предмет? Боже, я не переживу этого, я просто этого не переживу! Мне срочно надо связаться с Фаулером!       Откашлявшись, я уже было продолжила, но тут раздался громкий гул по всему кабинету. Все как один начали выкрикивать несвязанные фразы и смотреть на парту передо мной, поэтому я вновь вернула свой взгляд к ней. Да уж, лучше бы я этого не делала, серьезно. Прямо перед моими глазами началось порношоу, в главной роли которого был не кто иной, как мой бывший лучший друг и главная стерва школы.       Его левая рука зарылась в золотые волосы в загривке, а губы жадно всасывали красную помаду вместе с губами Лиз. Другая рука обхватила осиную талию девушки и вжимала ее в мускулистое тело.       А он возмужал за это время, подкачался.       Джеймс буквально навалился на бедняжку, практически укладывая ее на стол. И ни ее, ни его не смущали аплодисменты и улюлюканье учеников. Скорее даже наоборот — подзадоривали продолжить.       Я закатила глаза от этого зрелища и скрестила руки на груди.       Ребенок.       Будто бы я поверю, что это обычное приветствие парня, а не показуха, чтобы причинить мне боль. Боль? Серьезно? Скорее, я готова рассмеяться: он до сих пор считает, что мне не плевать на него.       Я покосилась в сторону, где сидел Оливер. Единственный, наверное, — не считая меня, — кто не вел себя как животное, наслаждаясь представлением. В его взгляде была такая тоска…       Прости, Оливер, что из-за спектакля Джеймса для меня — пострадал ты.       Видимо, он действительно неровно дышал к этой Лиззи. Лиз. Что за имя такое тупое? Лиззи. Наверное, оно от Элизабет, но все равно тупое.       — Ну все, достаточно, — пролепетала мисс Пирс, от чего я вновь посмотрела на нее. Класс мгновенно затих. Должна признать, ее авторитет среди этих приматов заставлял восхищаться. Я-то думала, что дисциплина на этом предмете будет хуже некуда, в связи с мягкотелостью характера преподавателя, но ошибалась. И я очень рада, что была неправа. — Эмили, продолжай, пожалуйста.       Черт, я и забыла, что толкала речь только что. На чем я там остановилась, пока не заявился этот придурок? Кстати, почему его не наказали за опоздание? Будь я на месте учителя — выставила бы его вон из класса в ту же секунду. Нечего так бесцеремонно врываться в кабинет и вести себя настолько неуважительно.       — Эм, да. — Брови слегка нахмурились, пока я ловила на себе взгляды всех окружающих. Ладно, почти всех. — Как я уже сказала, меня зовут Эмили Хилл, я приехала из Лондона…       — Погоди, ты сказала Хилл? — Вновь меня перебила какая-то девушка в черном. Интересно, здесь так принято? — Ты, случайно, не родственница Маргарет Хилл?       — Да, это моя мать.       В классе снова начали шуметь, поэтому мисс Пирс пришлось заткнуть их. Опять. Договорить, в итоге, мне так и не дали. Так что преподавательница попросила меня сесть и извинилась за то, что я так нормально и не представилась. Но и плевать, я все равно не знаю, что бы сказала дальше. Мои хобби? Мои достижения? Да кому, вообще, это интересно?       Я села за парту и через какое-то время снова уставилась в окно. Я бы и рада смотреть вперед, на доску. Но мой обзор загородила картинка, лицезреть которую у меня не было никакого желания. Хендерсон в очередной раз включил свое либидо на полную. Его рука лежала на коленке соседки и пробиралась к ее местечку. Вы спросите: «Как я это заметила?». Ведь они сидели спереди меня и их спины, по идее, все заслоняли. Да вот как бы не так. Если бы Хендерсон сделал все аккуратно, я бы, конечно, ничего и не заметила. Да только он не собирался делать ничего тихо. И его подружка, кстати, тоже.       Ее всхлипы удовольствия и запрокинутая голова говорили сами за себя. И то, как она время от времени раздвигала ноги так широко, что это можно было считать полным поперечным шпагатом, — тоже было достаточно очевидным ответом, на вопрос, чем они занимались. А в конце она, вообще, простонала и схватилась за руку Джеймса, спрятанную под ее платьем. Спасибо, что хоть попыталась замаскировать это под кашель.       Что ты там, кстати, говорила про «залезть под юбку»?       В общем, как бы я ни пыталась, — это зрелище никак не выходило из моей головы. Я не ревновала, не хотела оказаться на ее месте, но злость на этого идиота все равно окутала меня с ног до головы.       После стольких лет дружбы устраивать такое шоу, просто чтобы заставить меня чувствовать себя отвратительно? Не очень-то приятно осознавать, что человек ненавидит тебя настолько сильно. Тем более что я никогда не пыталась своими действиями задеть его. У него, конечно, на этот счет свое мнение, но моя совесть чиста перед Богом. То, что он считает иначе, — не мои проблемы.       Остаток занятия прошел мимо меня. Я выискивала птиц в окне, но, к моему сожалению, потерпела крах. Из-за плохой погоды никто не летал, а я так хотела отвлечься от своих гнетущих мыслей. Зато я находила разные образы в облаках. Тоже достаточно трудное занятие, учитывая, что в небе было одно огромное черное облако. Но все равно я как-то умудрилась найти целый зоопарк в этом хаосе.       Меня никто не трогал, но я всю пару ощущала на себе чей-то взгляд. Благо я уверена, что это точно был не Хендерсон. У него были дела поважнее. Однако это меня все равно напрягало.       Когда урок подошел к концу, все ребята начали собирать свои учебники и складывать их в модные сумки. Я даже придумала игру, которая называется «найди человека с рюкзаком». Знаете, что? Проиграла сама себе. Здесь даже у парней были дипломаты, вместо них. Откуда вообще столько понтов? Это ведь даже не Чикаго, а пригород Розиклэра.       Понятное дело, что место определено не случайно — все-таки большинство частных школ находится вдали от городской суеты, поскольку половина, а то и больше, студентов, учащихся здесь, — проживают в коттеджах неподалеку. Но, все же.       Я же гордо поставила свой любимый бордовый рюкзак «Ванс» на стол и с превеликим удовольствием одаривала всех девушек, что с отвращением смотрели на него, ледяным, но прожигающим взглядом. Курицы.       — Нужна помощь с поиском следующего кабинета?       Мое ухо снова опалило горячее дыхание Оливера, который в какой-то момент оказался сзади.       — Ты когда-нибудь перестанешь так подкрадываться? — Я повернулась к нему и, выгнув бровь, оперлась о парту, поскольку он стоял чересчур близко. Кстати, я заметила, что у него тоже был рюкзак, только с шахматным принтом. Черт, проспорила себе двадцатку. — Но спасибо, помощь не помешала бы.       — Я бы не подкрадывался, если бы ты сразу обратила на меня внимание. — Сократив расстояние до нуля, он бесцеремонно нарушил любые приличные границы. Запах дешевых сигарет, видимо, выветрился за это время, потому что теперь от него пахло очень даже приятно. Потому я не была особо против этого «вторжения». — О ком думала все занятие? Обо мне?       Вот кто пялился на меня все это время. Знала же, что не кажется!       — В сталкеры подался? — проигнорировав его вопрос, спросила я.       Не дожидаясь ответа, я подарила ему ответную ухмылку, после чего развернулась и продолжила собирать свои учебники.       Всего лишь на мгновение я оторвала взгляд от парты и перевела его вперед, где на меня таращилась пара голубых глаз, в которые я когда-то безответно была влюблена. От того, насколько злым казался Джеймс, мне даже стало как-то не по себе, но это все равно веселило меня.       Что, не нравится, что я общаюсь с твоим другом? Триггерит?       Стараясь не очень выразительно ухмыляться своей непредумышленной мести, я опустила глаза вниз и застегнула молнию. А затем повернулась к все еще нависшему надо мной Оливеру, который и не думал соблюдать дистанцию. Забавно, он кажется таким высоким, будто жираф с кудряшками.       Парень указал куда-то в сторону двери, как бы галантно приглашая меня пройти вперед, на что я лишь закатила глаза и тихо засмеялась. Смотря в пол, чтобы вновь не пересекаться взглядом с Джеймсом, я прошла мимо и вышла из класса.       Я слышала его напряженный голос и какой-то ответ Оливера, но что именно они друг другу сказали — я не знаю. Это меня и не особо касалось, поэтому я облокотилась на противоположную стену и стала ждать своего навигатора.       Может, набросать карту, чтобы не было трудностей в дальнейшем? Конечно, это очень здорово — все время бегать за жирафом, чтобы он мне потом показывал дорогу, но будет проще хотя бы иметь представление о расположении кабинетов.       Вышел кудрявый в еще более приподнятом настроении, от чего я слегка нахмурилась. О чем, интересно, они говорили, что он как будто годовой запас плейбоя получил?       — Не знакомы, говоришь?       Подойдя ко мне, он упер руку в стену рядом с моей головой, после чего слегка наклонился.       — Ты о чем? — спросила я, сдвинув брови еще сильнее, поскольку я действительно не поняла, о чем он говорил.       — Актриса, — заявил он, закатив глаза, но широко улыбаясь.       После чего опустил руку и положил на мою талию, толкая дальше по коридору. От удивления я даже не сопротивлялась, а только вопросительно уставилась на него. Однако как только мой взгляд упал на дверной проход, в котором появился разъяренный Джей, я тотчас поняла, что он имел в виду.       Неужели он ему рассказал? Зачем?       Мои губы сжались в плотную полоску, а ноздри начали расширяться и сужаться. Мне интересно, что придумает в следующий раз этот говнюк, чтобы доставить мне неприятности? Почему бы просто не оставить меня в покое?!       — Слушай, я не знаю, что он тебе сказал. Но это давняя история, и я не хотела бы, чтобы об этом кто-либо знал, — проговорила я, стоило нам отойти от кабинета. Поверить не могу, что мне приходится оправдываться перед кем-то только потому, что один идиот не умеет держать язык за зубами! — Поэтому я буду безмерно благодарна, если у тебя, в отличие от некоторых, язык будет с костями.       Кудрявый резко остановился прямо посреди коридора, совсем не заботясь о потоке учеников, которые, как вода о скалу, начали обходить его, недовольно ворча. Видимо, Оливер был что-то вроде элиты в этой школе, поскольку ни один из даже самых высокомерных на первый взгляд не сказал напрямую, что их раздражает подобная его остановка. А может, все дело было в его вайбе бэдбоя, о котором я уже говорила. Он выглядит опасным. Загадочным. Парнем, с которым лучше не связываться. Обнаженным я его, конечно, не видела, но отчего-то мне кажется, что под школьной формой спрятана пара тройка татуировок. И все мы знаем, что довольно часто именно это и привлекает романтичных девчонок.       Я тоже остановилась и вопросительно посмотрела на парня. Что за резкая смена настроения? То он лыбится, как придурок, то хмуро смотрит на меня, словно я отобрала у него надувную бабу, которую он прятал под кроватью.       И почему мне в голову лезет весь этот бред?       — Что? — Мое замешательство никак не было им прокомментировано, поэтому я решила озвучить свой вопрос: — Чего ты так на меня смотришь?       В секунду его сомкнутые губы расширились в широченную голливудскую улыбку, стоящую, наверное, целое состояние. Она сверкала так, что мне захотелось выставить руку и прикрыться от яркого света. У парня явно биполярное расстройство, иначе я не могу объяснить эти его эмоциональные горки.       — Попалась, — одними губами проговорил жираф.       Или он сказал это вслух, но из-за всех этих разговоров окружающих, я не смогла ничего услышать.       Не успела я что-либо ответить или в очередной раз спросить, что, ради всего святого, он имеет в виду, как парень уже схватил меня за запястье и потащил в какой-то кабинет, дверь которого была распахнута.       Стоило нам зайти в аудиторию, — точнее, стоило ему впихнуть меня сюда, а затем войти вразвалочку самому, — как деревянная дверь захлопнулась, а Оливер прижался к ней спиной.       — Итак, правильно ли я оценила ситуацию, — осмотревшись, сказала я. Дошла до лакированного стола учителя и уселась своей пятой точкой на прохладную поверхность. — Ты только что, на глазах у всего коридора, затолкал меня в пустующий класс? Если ты собрался меня насиловать, то спешу тебя огорчить — во-первых, свидетелей было до черта. Во-вторых, я несовершеннолетняя, поэтому тебе грозит немалый срок, поэтому ты подумай хорошенько: а стоит ли оно того? В-третьих…       — Я более чем уверен, что оно того стоит, — ухмыльнувшись, сказал он. — Но, поверь мне, чтобы ты была со мной, мне не нужно тебя насиловать.       Не успела я вставить и слова, как он продолжил:       — Однако приволок я тебя сюда не для этого. — Оттолкнувшись от двери, он прошел вдоль плохо освещённого кабинета и сел на одну из десятка парт. — Я хотел сказать, что блефовал тогда в коридоре. Джеймс мне не говорил, что вы знакомы, а вот ты…       Твою мать.       Надеюсь, по моему взгляду не было совсем понятно, о чем я сейчас думаю, потому что иначе меня бы тотчас отправили в самую отдаленную психбольницу для напрочь отбитых психопатов. Да уж, вот в какой момент моей жизни я стала сначала делать, а потом думать? Что со мной такое? Куда делась холодная и рассудительная мисс Хилл, которую я когда-то видела в зеркале?       — И что тогда он тебе сказал? — сиплым голосом, что даже сама удивилась его хрипоте, спросила я.       Не знаю, что на самом деле творилось в его карих глазах, но я отчетливо видела, как он внутренне ликовал моему провалу. Да можно подумать, ты никогда не лажал! Тем не менее я решила проигнорировать желание убежать и просто приняла на себя ответственность за опрометчивые поступки.       И я еще что-то говорила про то, что Хендерсон не умеет держать язык за зубами, дура.       — Не могу сказать. — Пожал плечами парень, не убирая улыбки с лица. — Братский кодекс, сама понимаешь.       Что ж, вот и поговорили. Я приставила два пальца ко лбу и, отсалютовав, спрыгнула со стола. Братский кодекс. Что за чушь? Может, вместо братского кодекса лучше было бы обзавестись кодексом чести, благодаря которому ты не стал бы пытаться вывести девушку на чистую воду путем откровенных манипуляций?       Я практически дошла до двери и уже выставила руку, чтобы открыть ее, как меня остановил его насмешливый голос.       Хватит потешаться надо мной!       — Да стой ты! — воскликнул он, на что я обернулась и сложила руки на груди. — Какая импульсивная! Ладно, возвращай свою задницу на стол и заканчивай с этим спектаклем.       Средний палец как-то сам собой выставился, пока я проходила обратно к своему месту. Видимо, с этим парнем мой палец загибаться вообще не будет. Не знаю, от чего этот засранец так высокомерно себя вел, но мне это не нравится. Мне хватало Джеймса с его этими замашками. И чем закончилась эта дружба? В общем, нет, спасибо.       — Он сказал мне держаться от тебя подальше. — В один миг Оливер вновь стал серьезным, а я выгнула бровь. — Мол так будет лучше.       — Лучше для кого?       — Не знаю. — Пожал плечами парень, подтверждая жестом свои слова. — Но этот его тон навел меня на мысль, что это не просто так, и вы все-таки знакомы. Ну вот я и решил проверить. Хотя, по правде говоря, я и не думал, что ты так просто поведешься.       — Легко доверяю людям, — с невозмутимым лицом ответила на его замечание я. — Но больше не буду.       Он засмеялся, а я улыбнулась. Несмотря на то, что он произвел не самое приятное первое впечатление, сейчас сидеть с ним здесь было достаточно комфортно. Может, я и погорячилась, когда посчитала, что Оливер не способен на простую дружбу, без каких-либо привилегий. Было бы здорово подружиться с ним, однако то, что он в близких отношениях с Джеем, ставило меня в затруднительное положение. А в близких ли они отношениях с ним? Может, они и не друзья вовсе, а знакомые или просто одноклассники, и я поторопилась с выводами. Может, их этот «братский кодекс» просто шутка?       — Слушай, — начала я, когда кудрявый перестал заливисто смеяться. Не самая моя смешная шутка, но приятно, что ее оценили. Да и смех у него прямо бархатный. — Может, это и не мое дело, ты можешь не отвечать, но насколько вы близки с Джеймсом?       — Ну мы спим вместе, пока он не трахает Лиз, естественно.       Мои брови пробили потолок, а челюсть — пол.       Чего?       Снова класс наполнился мелодичным смехом, который уже отдавал хрипотцой из-за своей продолжительности. В этот раз Оливер чуть не упал со стола, держась за живот. Явно наигранно, но все еще раздражающе. Я уже говорила, что он придурок?       — Видела бы ты свое лицо, Господи! — еле проговорил жираф, пока бился в конвульсиях. — Боже, ну ты и выдала… «близки»… Прости, но ты не оставила мне выбора.       — Оставила, — склонив голову и прищурив глаза, сказала я. — Я же не думала, что тебе пять.       — Ой ладно, — вытирая слезы, прохрипел он, а откашлявшись продолжил: — Да мы просто дружим, а что? Не волнуйся, меня на обоих хватит.       Он подмигнул, а я закатила глаза.       — Какой же ты идиот.       — Собственно, поэтому мы с ним и спелись.       Он спрыгнул с парты и подхватил свой рюкзак, а затем, закинув его на плечо, подошел ко мне. Тонкий намек, что надо уходить, но мне не хочется. И нет, дело не в Оливере, просто…       — Следующий урок у нас с ним совместный?       Мой вопрос просто выскользнул из моих губ, не дожидаясь официального подтверждения в мозговом отделе.       Оливер нахмурил брови, вглядываясь в мое растерянное лицо. Ну вот кто меня за язык все время тянет? Кому руки-то оторвать?       Я вообще не понимаю, что со мной происходит. Внезапное появление Хендерсона в моей жизни перевернуло все вверх дном, а мне теперь эти руины разгребать надо было. Я так тяжело пережила наше с ним «расставание», что совершенно не хочу вновь переживать из-за него. Но, кажется, мои желания не совпадают с моим состоянием на самом деле. И когда же было иначе?       Одно я знаю точно: пересекаться с ним я не хочу ни при каких обстоятельствах. Может, уговорить матушку сменить школу? Ха-ха. Мне самой смешно от этих мыслей.       — Вроде, нет, — ответил жираф.       — Отлично. — Я попыталась сделать безмятежный вид, мол «да мне вообще плевать», но, судя по взгляду Оливера, — сыграть правдиво у меня не вышло. — Тогда показывай, где кабинет. И да, можешь нарисовать мне карту школы, пожалуйста?              Остаток дня прошёл на ура. Скажем так, меня меньше бесили избалованные детки, да и Джея я больше не видела. Кажется, я даже начала потихоньку вливаться в эту атмосферу. Конечно, до полного освоения школы мне ещё далеко, но я старательно продвигалась в направлении: «Да, Эмили Хилл учится здесь, но мы с ней не общаемся».       У моего решения были веские причины. Первое — я не задержусь здесь, ведь сразу после окончания этого заведения, планирую поступать в лучшие университеты Англии. Следовательно, и сближаться со здешними учениками мне нет никакого резона. А второе не так важно, ведь первое — это главное. Я уеду из страны, а значит, пропаду и из их жизней.       Я уверенно шагала по паркетному полу, стараясь не сталкиваться с болтающими учениками, которые так увлечены обсуждением сплетен, что вообще не смотрят, куда прут.       Ладно, может, они все ещё бесят меня, но я стараюсь. Правда стараюсь.       Рюкзак от количества учебников еле держался, чтобы не разорваться, а мне ведь ещё до общежития идти.       Кстати об этом: да, моя мать решила «наказать» меня не только сослав в другую страну, но и лишив приемлемых жилищных условий, таких как квартира. Вместо этого я буду жить с иностранными студентами, коим я сейчас и являлась, или ребятами, которые не имеют столь обеспеченных родителей, живущих по соседству со школой, в коттеджном посёлке.       Ах вот почему все так на меня смотрели, будто меня сегодня утром нашли на помойке?       Конечно, это было до того, как я называла свою фамилию. После этого, они, естественно, оглядывали меня странным взглядом, задавая про себя вопрос: «Как же так получилось, что дочь одного из спонсоров этого шабаша, живет как простая смертная с каким-то сбродом?».       Не знаю, как же так вышло, но вас это точно касаться не должно.       Впрочем, я не сильно сопротивлялась. Конечно, это куда более неудобно, чем иметь собственную квартиру. Хотя бы потому, что в ней не было бы комендантского часа. И можно было бы приводить к себе, кого пожелаю. Не то чтобы у меня было кого, но иметь возможность всегда приятно, чем не иметь ее. Однако очень хотелось пожить хоть какое-то время вдали от богатой суеты, такой как ежемесячные мероприятия, посвящённые всему подряд или разбирательства с прислугой: кто украл вазу пятнадцатого века, купленную на аукционе за кругленькую сумму.       Поправляя лямку рюкзака, которая постоянно норовила соскользнуть с моего плеча, я ненадолго опустила голову и потеряла видимость заполненного учениками коридора. А опомнилась, когда уже почувствовала удар о что-то мягкое. Подняв голову, я сразу же закатила глаза.       Ну естественно.       — Смотри куда… — Девушка не успела закончить свою мысль, поскольку тоже обратила внимания на того, с кем столкнулась. — Ах, это же наша Эмили Хилл, собственной персоной. И кто же ты такая?       Противоречивость слов блондинки заставила меня выгнуть одну бровь и вопросительно уставиться на неё. Если ты хочешь, чтобы все тебя считали крутой сучкой — нужно соответствовать. Например, задавать адекватные вопросы, на которые ты сама же не ответила в предыдущем предложении.       Знаю, что вопросом на вопрос отвечать — моветон, но мне уже давно плевать на всю эту элитную чушь и правила этикета. К тому же я понятия не имела, что на это можно ответить.       — Это какой-то психологический опрос? — насмешливо спросила я. — Мне сейчас надо заняться самопознанием или что?       — Нет, — сложив руки на груди, отрезала Элизабет и осмотрела коридор. Видимо, высматривая кого-то. — Просто интересно, что в тебе такого, что Олли весь день бегает за тобой, как цепной пёс.       Вот оно что. Глупая ревность глупой собственницы. Очередной пример нелогичного поведения подобных особ. Днём ты его отшиваешь, а вечером переживаешь, что он уже с другой.       Прямо как в их тупой клишированной комедии, где девушка игнорировала парня почти десять лет, если память мне, конечно, не изменяет, поскольку это был первый и последний раз, когда я глянула подобное кинцо. А после, когда он уже нашёл себе другую, решила, что он — ее истинная любовь и без него ей не жить.       Весь фильм был о том, что она пыталась расстроить его свадьбу. Причём способы — один глупее другого. Ещё подруга называется. Ну что это за чушь?       Ох, кого же это мне напоминает?       — А тебе до этого есть дело? Ты, видимо, хотела усидеть на двух стульях, да не вышло? — То, что я собираюсь сейчас сказать — свело бы мою до ужаса претенциозную мать, которая вызубрила, кажется, все возможные правила этикета, в могилу. Но её тут нет, так что… Барби хотела развлекаться в общественном месте, так пусть будет готова к последствиям. — Учти, твой шпагат на уроке, конечно, был отменным, но вряд ли эти парни позволят крутить собой.       — Ты совсем страх потеряла? — Высокие каблуки угрожающе стукнули возле моих кроссовок, когда блонди сделала шаг навстречу. — Тебе напомнить, что ты здесь просто ничто?       — А тебе напомнить, как ты ходила почти лысой в средней школе?       Из-за моей спины послышался женский голос. Я обернулась и увидела брюнетку с прямым каре и ярко красной помадой на губах. Светло-голубые миндалевидные глаза угрожающе сверкали, смотря на девушку передо мной.       А ты ещё кто такая?       — Иди куда шла, Нелли. — Голос Элизабет был куда выше обычного, что свидетельствовало о ее нервозности. — Тебя это не касается.       — Это общественное место, если ты не заметила, — ответила брюнетка. — Я имею право находиться где хочу и столько, сколько захочу. Так что, если тебя что-то не устраивает — проваливай.       — Вы друг друга стоите, хабалки.       Отбросив золотистый локон за спину, эта сучка отвернулась и от бедра зацокала каблуками по паркету.       Закатив глаза, я продолжила свой путь, когда меня остановил голос, очевидно, Нелли, после чего я обернулась.       — В таких случаях говорят «спасибо».       — Говорят в том случае, если тебе оказали услугу, а я тебя ни о чем не просила.       Я снова устремила свой взгляд в сторону заветной двери выхода и поспешила к ней. Пришлось набирать скорость, поскольку эта девчонка поплелась за мной, хотя я дала ей самый прозрачный намёк из всех возможных.       — Элизабет Фауст, конечно, та ещё идиотка, но лучше с ней не связываться, — все не унималась девушка.       — Дай угадаю, — начала я, снова остановившись и прожигая Нелл холодным взглядом, — вы всю жизнь росли напротив и всегда были дружны, пока в какой-то момент барби не отрастила грудь третьего размера и не променяла тебя на друзей получше. А теперь ты страдаешь, не понимая, что же произошло с той девочкой, которая всегда была добра к тебе и поддерживала в трудных ситуациях…       Я бы и дальше рассказывала ей о типичных сюжетных поворотах множества фильмов и сериалов, но она быстро пресекла поток моих мыслей.       — Не дай бог, — воскликнула она, выставив руки в капитулирующем жесте. — И Лиз никогда не была хорошей. Как была сучкой, так и осталась.       Не знаю, почему, но её слова заставили меня засмеяться.       А мне она даже нравится.