***
Забегаловка, в которую нас привел Бакуго, была небольшой — маленькое заведение, немного пошарпанное, но чистое. Под потолком висели бумажные зонтики, у входа горели красные округлые фонари. Пахло перцем, имбирем, бадьяном и немного корицей… Мы с любопытством осматривали помещение, когда из двери на кухню вышла невысокая женщина в фартуке. — Давно ты не заходил, Сяобо, — сказала она закатившему глаза Бакуго. — Не зови меня так, — проворчал он. — Мой стол свободен? — Ну и поганец! — возмутилась женщина, уперев руки в бока. — Несколько месяцев ни слуху ни духу, а он даже не поздоровался! «Здравствуй, тетушка Дандан. Прости, что не приходил»… «Тетушка» буквально покраснела — воздух вокруг нее искривлялся как от сильного жара. Бакуго же был удивительно спокоен и, не сопротивляясь, принимал все претензии. Мы непонимающе переводили взгляд с него на женщину… — Хоть бы с друзьями познакомил, Сяобо, — проворчала она. — Они просто одноклассники! — все же взорвался Бакуго, на что получил гневный взгляд Дандан. — И не зови меня так! — Не ори мне тут! Вали уже. Свободен твой стол, — ответила она. — И выпрямись! Что за мода ходить, как креветка, а?! И штаны подтяни, Сяобо! Бакуго закатил глаза. Но спину выпрямил. «Ого!» — обалдела я. Видимо, он очень уважал эту «тетушку»… Даже с родителями, насколько я знала, одноклассник так не общался — все были в курсе, что он зовет мать «каргой». Ханта присвистнул, Киришима с любопытством осматривал интерьер, а Мина шкодливо улыбнулась мне. Я усмехнулась, подмигнув ей — подколки «Взрывунчику» были обеспечены. Стол Бакуго находился в самом дальнем углу ресторанчика и был прикрыт от чужих глаз занавеской из деревянных бусин. Достаточно большой, так что мы все могли за ним уместиться, натертый до блеска, хоть и немного покоцанный — едва заметные царапины и пропалины. «У-у-у, кто-то явно не сдерживался,» — насмешливо подумала я, потерев пальцем обугленный кусочек столешницы. — Не знал, что у тебя есть родственники из Китая, Сяобо… — ехидно протянул Ханта и едва успел прикрыться меню. Бакуго застыл с занесенной для оплеухи ладонью. — Так меня могут звать всего три человека, и ты в эту категорию не входишь, Соевый соус, — прорычал он, садясь обратно на диванчик. — Она мне не родная. Зову по привычке. А теперь заткнитесь и выбирайте жратву. И ни слова об этом, ясно, придурки?! — Спокойнее, Бакубро, — сказал Киришима. «Взрывунчик» на это лишь цыкнул и уткнулся в меню. Мы тоже стали выбирать блюда, обсуждая друг с другом позиции. Почти все было ужасно острым — самые перченые блюда помечались «огонечком». Я даже знать не хотела, сколько там сковилей… Одно было ясно — от такого любой человек начнет дышать огнем. Меню у нас было немного: три книжечки на шестерых. Один экземпляр Бакуго забрал себе в единоличное пользование (видимо, хотел отгородиться от нас), второй взяли Мина и Киришима, сидящие на той же стороне стола, а третий остался мне, Ханте и Джиро. Кьёка в обсуждении не участвовала, вновь уткнувшись в телефон. Я о китайской кухне знала немного, а вот Серо оказался знатоком и объяснял мне все непонятные моменты. Как он позже рассказал, в детстве Ханта часто путешествовал с родителями по Азии, так что многое знал о восточной культуре. С его подсказками я остановилась на томатном супе с яйцом — сытно и не очень остро. Кьёка же все также не обращала ни на что внимания, погрузившись в смартфон. — Джиро, ты что будешь? — спросила я, но не добилась никакой реакции. Она лишь что-то промычала и продолжила печатать по клавиатуре. Я почувствовала укол раздражения. Никто не любит, когда его игнорируют. Но было что-то еще… Что-то непонятное, темное. Почему-то захотелось выхватить у нее телефон и закрыть переписку с Яомомо. Я с трудом подавила этот порыв и осторожно прикоснулась к ее плечу. — А? Что? Без разницы, возьми на свое усмотрение, — быстро сказала Кьёка и вернулась к телефону. Я вздохнула. И, когда подошел официант, заказала два томатных супа… Уже вечером, когда мы расходились, Джиро коротко попрощалась и спешно ушла. Было неприятно… Мина поддерживающе сжала мою ладонь, Киришима чуть нахмурился, Бакуго выражал безразличие, а Ханта ободряюще мне улыбнулся. Затем я пошла домой, собрала немного вещей и отправилась на станцию. На душе скребли кошки…***
Ближе к ночи я приехала в родительский дом. Мы почти не виделись с моего переезда. У всех были дела, а после потери контроля над причудой мне было опасно находиться рядом с ними — их способности в два счета могли свести на нет работу ограничителей, и тогда я бы точно отправилась в спецучереждение для особо опасных бесконтрольных… Но мы все же слали друг другу сообщения и созванивались, когда могли. И вот, спустя недели разлуки и возвращения маломальского контроля я приехала к родителям на выходные. Встретили меня радушно: оттаскали за уши из-за проигрыша Тодороки (Денатсу доступно объясняла мне почему нужно отслеживать свой резерв; Иори в это время активно поддакивал, за что тоже отхватил). Время было позднее, на разговоры ни у кого не было сил, поэтому мы просто все вместе сели смотреть телевизор. Я не помню, что именно там шло — какой-то очередной попсовый фильм с типичными персонажами и кучей скучнейших тропов. Но было приятно сидеть вместе с родителями на диване, прижиматься к чьему-то боку и вслушиваться в их голоса. Тепло, спокойно, уютно… Тихий семейный вечер. Я ни о чем не думала тогда. В тот момент не существовало никаких тревог, забот, опасности. Словно весь мир замер на мгновение, давая нам всем передышку… Денатсу и Иори были просто любящими друг друга людьми, а не профессиональной героиней-подпольницей и крепко увязшим в криминальном мире мафиозником. Они сидели в обнимку, соединяясь телами, как два кусочка паззла, тихо шептали что-то друг другу на ухо и смеялись. Прикосновения были полны нежности, какого-то неясного мне трепета, глаза светились… Я ловила каждое движение и почти не дышала. Никогда прежде мне не доводилось видеть такую любовь. Это чувство всегда было для меня загадкой. За всю свою жизнь я ни разу не сталкивалась с ним: прошлые родители уважали друг друга, но не любили. Самой мне тоже не удалось познать это чувство, которому посвящали книги, фильмы, стихи, песни… Какое-то время я даже считала, что любовь — это выдумка. А потом увидела Иори и Денатсу, и все встало на свои места… И я смотрела на них не в силах оторваться и в то же время чувствовала горечь. Поэтому тихо ушла к себе, не желая мешать им. Уже в комнате мысли, которые я гнала прочь, хлынули сплошным потоком, как вода из разрушенной дамбы. Все мои тревоги, беспокойство, страхи, сожаления, воспоминания заполнили голову. От них нельзя было скрыться или убежать, их нечем было глушить. И они, вкусив свободу, разгоняли поток мыслей всё сильнее и сильнее… Я думала о прошлом и ошибках, думала о непонятно настоящем, думала о будущем и приближающейся лавине проблем. Я думала о Джиро, о Ханте, о Шинсо, о Киришиме, Мине, Бакуго. Думала о родителях прошлых и нынешних, о своевольной причуде, о «кандалах» на руках, о победах и проигрышах… Лица перетекали в воспоминания, воспоминания перетекали в смутные образы. Они сменялись один за другим. Щелчок и вспышка белого — будто фотоаппарат, снимающий сотню кадров за раз. Виски прострелило. Боль растекалась по черепу, ядом проникая глубоко в нейроны. Я вцепилась в голову и зажала подушку зубами, чтобы не скулить во весь голос. Лица знакомых и давно позабытых людей, множество слов, обиды, гнев, неудачи, ошибки, глупости, провалы… И светлое лицо с кофейными глазами среди всего этого хаоса кривых черных линий. Боль отступила на мгновение. Я замерла. А затем трясущимися руками полезла в телефон, судорожно листая фотографии… Уже тогда я понимала, что все вышло из-под контроля. Поэтому утащила у Денатсу сигарету с прикроватной тумбочки, закинула в рот несколько леденцов и, переборов тошноту, закурила. Легкие сжало, в горле запершило, но я упрямо втянула внутрь дым. Пальцы плясали по клавиатуре телефона. «Можем поговорить? Лично. Мне нужен совет» — написала я Мине и отправила. Следующая затяжка вытеснила мысли, давая пару секунд пустоты…***
Сразу встретиться с Миной не вышло. На выходные она вместе с семьёй уехала к бабушке в Фукуоку. После этого у нас начиналась учеба и собраться не удалось — после фестиваля Айзава гонял нас в хвост и гриву, решивший сразу ткнуть всех носом в их косяки. Нам с Минетой досталось особенно. Шутку над Б-классом никто не забыл, и пришлось отдуваться — знали бы вы как болят ноги после нескольких кругов гуськом вокруг стадиона! Сенсей объяснял это просто: — Это не вам пришлось выслушивать причитания Влада, — говорил он, накидывая еще один круг. За нытьё — этим грешил Минета — Айзава добавлял штрафные… В общем, сил на «поговорить» не оставалось. Так что мы с Миной решили назначить «девичник» на пятницу. Прознавший об этом Киришима надулся. — Я тоже хочу! — сказал мой друг, обиженно насупившись. Я и Мина долго объясняли ему, почему он не может пойти, опуская некоторые детали, но Эйджиро был непрошибаем. Мы обе понимали — один Киришима не придет и обязательно притащит с собой Бакуго и Ханту… А говорить о таких деликатных вещах при парнях — гиблое дело. Еще Мина отчего-то была категорически против присутствия Серо. В причины я не вникала. Фраза «захочет — расскажет» была именно про нее. Иногда мне казалось, что даже при пытках Мина не стала бы объяснять свои мотивы. А они точно были. Ашидо не была умна в привычном понимании этого слова: учеба давалась ей тяжело, и она не обладала большим запасом знаний. Но была в ней какая-то житейская мудрость, из-за чего моя подруга во многом превосходила как сверстников, так и более старших ребят… Но я отвлеклась. Киришима настойчиво набивался на «девичник», так что пришлось пойти на компромисс. — Кирибро, давай в другой раз? Я обещаю — в следующую пятницу соберемся все вместе! — сказала я ему. Эйджиро тут же засветился. Был бы у него хвост, то он завилял бы им, как радостный пес. — Круто! А что будет?! Настолки? Вечер кино? Приставка? — пулеметной очередью выдал Киришима. — Камибро, у нас точно должен быть марафон ужастиков! Меня хватило только на кивки, после чего я позорно сбежала от перевозбужденного друга. На затылке чувствовался пристальный взгляд черных глаз. Хорошо, что Ханта тогда не стал спрашивать, почему мы не взяли с собой Джиро…***
В пятницу я была во всеоружии: накануне накупила продуктов, провела ревизию масочек и лаков для ногтей, подготовила плейлист и составила мысленный план разговора с Миной. Но до «девичника» нужно было отучиться в академии. И именно в этот день нам решили рассказать о стажировке и выборе геройского имени… Во время классного часа Айзава рассказал нам о стажировке и том, насколько она важна. Эту информацию я прослушала — Денатсу часто объясняла мне особенности геройского сообщества, внутреннюю кухню и как тебя оценивают гражданские, чиновники и сами про. В общем, знаний о реальной работе «суперов» у меня, пожалуй, было больше, чем у всех остальных одноклассников. Этой информацией я не делилась: слишком много подробностей, о которых ребятам знать не стоило. Особенно про подпольников. Особенно про Комитет и Ассоциацию… (Денатсу никогда не была избирательна в выражениях). А потом Айзава показал количество предложений о стажировке на доске, и я с удивлением заметила достаточно внушительную цифру возле своего имени; у Бакуго и Тодороки, конечно, было раз в десять больше, но тем не менее! В списке я была на втором месте (если не считать наших «гигантов»), немного обгоняя Ииду. Это было приятно. Но я, даже не ознакомившись с именами зовущих к себе про, знала, что отмету большую их часть. По одной простой причине — они были героями «первого плана». Так я называла обычных про. Они гнались за рейтингом, регулярно общались с гражданскими и выполняли нужную, но не слишком сложную в моральном и время затратном понимании. То есть подавляющее большинство героев. А мне такой вариант не подходил. Тут было две причины: преемственность и «она слишком много знает». Про первое можно много не говорить — с того момента, как я решила стать героем, мой путь в подполье был предопределен. Денатсу была незаменимым героем в «теневом» сообществе; ее способности не были слишком уникальны, но контроль, мощь и приемы меняли суть дела. Сами по себе «элементальные» причуды были достаточно распространены. Одних только «электропричудных» среди героев была тьма. Однако не все они обладали достаточными силой, контролем и резервом: одни могли проводить исключительно тонкие манипуляции, другие — выезжали только на мощности, третьи не могли генерировать ток для самих себя. У Денатсу — и меня — сложились все факторы. К тому же мать была достаточно искусна во владении причудой и имела множество навыков (выслеживание, работа под прикрытием, навыки детектива; и это только те, которые я знаю). В общем, в подполье Денатсу была чертовски важна. Но вечно работать она не может, верно? Следовательно, в один день понадобится замена. А кто справится с этим лучше, чем носительница такой же причуды, знающая о всех нюансах работы с ней? К тому же Айзава-сенсей тоже подпольник… Преемственность в истинном ее проявлении. И если я и могла отбрехаться от нее в этом пункте — «я хочу найти свой путь и бла-бла-бла…», — то в следующем уже никак… «Она слишком много знает». Про работу подполья — настоящую, а не ту, о которой говорят всем «первоплановым» и гражданским — я действительно знала слишком много. Очень немногие были в курсе о реальном положении дел: сами подпольники, Комиссия (она же по сути Ассоциация) и очень маленькое количество обычных героев. Итак, все знают Бэтмена и Джокера: вечное противостояние, где один постоянно ловит и сажает в Аркхэм, а второй сбегает, создает серьезные разрушения и попадает в лечебницу. Скольких проблем можно было избежать и сколько жизней сохранить, если бы Бэтмен в один момент просто убил Джокера… В этом и заключается работа подполья — сохранения мирной обстановки путем избавления от опасных для общества преступников. «Теневые» герои занимались грязной работой и были своего рода чистильщиками: убивали маньяков, террористов и всех, кто мог серьезно нарушить общественный порядок. Зачем же в таком случае Тартар? В него заключали три типа преступников: «бессмертные», «языки» и «шоу-мены». С первыми понятно — убить нельзя было из-за их причуды. Из вторых можно выудить важную информацию, поэтому оставляли в живых. А третьи — те, кто сильно нашумел. Злодеев, устроивших какое-то громкое преступление, не могли устранить, потому что к ним было приковано слишком много внимания. Та же Леди Наган: если бы она не была достаточно известной героиней, то ее бы просто по-тихому убили. Но дело стало резонансным, поэтому — Тартар. Так вот, смогли бы вы жить спокойно, снимать кошек с деревьев, переводить старушек через дорогу и улыбаться с экранов, зная об этом? Смогли бы спать, зная, что кто-то в это время сражается за мирную жизнь? Смогли бы, если бы точно знали — ваша сила нужна там, а вы вместо этого даете интервью?! Я не смогла бы. Именно поэтому, когда к нам вышла Полночь и раздала маркерные доски, рука уверенно вывела два иероглифа. А затем вышла с ними к доске. — Райдзю же плохой персонаж… — неуверенно сказала Хагакурэ. Одноклассники также были в недоумении. Айзава-сенсей заворочался в своем мешке. — Я давно его выбрала, — ответила я, приподняв уголки губ. — Геройское имя моей матери — Райко. Так что… У меня будет такое. Ребята промолчали. А Полночь поддерживающе сжала мое плечо, прекрасно понимая, что в тот момент я выбрала не только имя…***
Когда уроки закончились, мы с Миной попрощались с ребятами и пошли ко мне. Я нервничала. Сильно. Мне всегда было сложно говорить о своих эмоциях и чувствах, а эту тему и вовсе избегала. Поэтому всю дорогу и даже некоторое время уже в квартире мы болтали о пустяках. Мина, чувствуя мой настрой, подыгрывала: говорила на отвлеченные темы, обсуждала новости и косметику, шутила и рассказывала о смешных вещах… Но избежать главного было нельзя. — А теперь выкладывай, — сказала она, когда я достаточно расслабилась. От веселой болтушки не осталось и следа. Желтые глаза в окружении черных склер были необычайно серьезны. Я вздохнула, сходила на кухню за бутылкой вина и, вернувшись на диван, закурила стащенную у Денатсу сигарету. Мина это никак не прокомментировала, принимая бокал. — Это про Джиро. Я догадываюсь, что именно со мной происходит, но сама признать этого не могу, — выпущенный изо рта дым маленьким облачком завис в воздухе и исчез. — Поэтому расскажу все, а ты со своей стороны скажешь насколько все плохо… Я — Каминари Денки. Я сделала важнейший выбор в своей жизни, а теперь готова поговорить о самом сложном — чувствах…