Гнев Богов

      — Я провожу! — проговорил Серо, каким-то невообразимым образом оказавшийся рядом со мной. Его руки мелко подрагивали — сказывались его выкрутасы на турнике. Это ясно дало мне понять, что отнести Джиро он не сможет, и сделать это должна я.       — Идём, — я поудобнее взяла Джиро и быстрым — насколько позволяли уставшие после тренировки ноги — шагом понеслась к академии. Серо поспешил следом и, когда сравнялся со мной, завёл ненавязчивый, полушутливый разговор. Точнее, это было больше похоже на монолог, но редкие ответы Джиро несколько разбавляли его речь. И за это я ему была чертовски благодарна — Серо помогал Джиро не отключаться, и отследить её состояние было гораздо легче. Также его шутки на грани приличия — он тоже был фанатом чёрного юмора — и веселый тон разговора не давали мне скатиться в глупую, совершенно неуместную в тот момент панику.       Джиро не была слишком уж тяжёлой. Её телосложение было яркой иллюстрацией для выражения «кожа да кости», да и в целом она была довольно миниатюрной. Но мне было ой как непросто её нести! Пот градом катился по лицу, ноги и руки уже начали немного дрожать и чуть ли не прямым текстом говорили: «Хватит! Мы не выдерживаем!» Положение осложняла постоянно лезущая в глаза чёлка, но тут уже помогал Серо, аккуратно поправляя пряди по моей просьбе. Про смесь из нарастающей паники, беспокойства и дикой усталости я и вовсе промолчу. А крайне нецензурные мысли и конструкции, которые тогда крутились в моей, всё ещё болящей голове, не позволит сюда вставить моя воспитанность. Ну, и чувство стыда… После занятия с Всемогущим было как-то неловко вновь произносить ругательства вслух.       К лазарету мы пришли примерно в том же состоянии, что и Фродо с Сэмом, добравшиеся до Роковой горы. За кольцо у нас была Джиро, а я и Серо, соответственно, Фродо и Сэм. Конечно, с ними двумя я такими ассоциациями не делилась, но это было довольно забавно.       Сдать Джиро Исцеляющей девочке было довольно легко, и я с чистой совестью опустила одноклассницу на больничную койку.       — Лечись, моя прел-е-есть, — не смогла сдержаться я, за что получила возмущённо-смущенный взгляд Джиро и затем была изгнана из лазарета вместе с Серо. В коридоре мы, не сговариваясь, уселись на ближайшую к двери лавочку и принялись ждать Джиро.       — Ты как? — поинтересовался Серо, со вздохом вытягивая свои длиннющие ноги. Я повернулась к нему. С растрёпанными волосами он смотрелся до невозможности мило, а усталость, согнавшая с его лица обычную ухмылку, придавала ему какого-то уюта. Я улыбнулась.       — Пока жива, — решила я пошутить, но встретив суровый, всезнающий взгляд Серо, поняла, что отшутиться не выйдет. Рука привычным жестом растрепала волосы, слегка потянув у корней. — Устала как собака. Весь день голова раскалывается… А мне ещё домой ехать часа два в толкучке… А ты?       Серо криво ухмыльнулся, устало запрокинув голову.       — Удивлён, что руки ещё не отвалились, — я показательно закатила глаза, легонько толкнув его плечом. — Ладно-ладно, любительница молочных коктейлей. Откровенность за откровенность, я понял. М-м, дай-ка подумать… Хочется выйти куда-нибудь в лес и просто орать. Никогда не думал, что так сильно устану на тренировке… Но сенсей изменил моё мнение.       Я фыркнула и прижалась спиной к стене. Глаза слипались, конечности слабели… Я медленно моргнула. Спать хотелось до одури. Приятная слабость быстро растекалась по телу, нежно кололась в кончиках пальцев и тянула голову к земле.       — Разбуди, когда Джиро выйдет, ладно? — пробормотала я, прежде чем сонливость окончательно захватила моё тело. Я уснула так быстро, что даже не заметила этого…

***

      Выйти из сна, из этой приятной неги и чувства лёгкости довольно сложно. Всегда хочется остаться в таком состоянии подольше. Дольше не заботиться о проблемах, дольше не думать о делах, дольше витать в этих облаках… Это ведь так приятно.       Но всегда найдётся гад, который тебя из этого состояния вытащит. Это может быть будильник (тот ещё поганец!), родственник, голодный кот или пёс… Или придурковатый друг. В моём случае, друзья.       Ещё находясь в сладкой полудреме я услышала сдавленные хихиканья и какой-то до боли знакомый щелчок. «Дверь, замок, пальцы…» — мысли тягуче перетекали из одной в другую. Возможно, я так бы ничего и не поняла, если бы тот самый щелчок не раздался вновь. «Твою мать, это камера!» — осознала я и тотчас же подскочила. Глаза раскрылись до невозможности быстро и тут же начали изучать обстановку.       Киришима, Мина и подозрительно ехидная Джиро стояли напротив меня. Они дико и беззвучно хохотали, зажимая друг другу рты. А Мина… Мина, черт её побери, держала в руке телефон и делала одно фото за другим. Заторможенный после сна мозг слабо соображал, но стоило мне скосить глаза влево и я сразу все поняла.       Я. Спала. На. Плече. Серо. Мать. Его. Ханты!       Тот, к слову, тоже дрых, бессовестно положив свою голову на мою. И, возможно, он выглядел мило и умиротворённо, и мне не стоило этого делать… Но я была слегка — нет — в шоке, и, послав к чертям японскую традицию наслаждаться красивым видом, громко взвизгнула, «заискрилась» и свалилась с лавочки. Проснувшийся Серо пребывал в не меньшем шоке. Его мало того, что разбудили, так ещё и шибанули током! Я — клянусь! — видела, как по его телу буквально прошло электричество и подсветило кости рентгеном, как в мультфильмах.       Киришима хрюкнул от хохота, и все наблюдатели этой нелепейшей ситуации повалились на пол, дико смеясь. Мина, в прямом смысле, рыдала, но продолжала снимать — никто не понял, когда она успела переключить все на видео. Джиро же и вовсе задыхалась… Но нам с Серо было совсем не до смеха! Я подскочила к нему также быстро, как и свалилась с проклятой скамьи, и извинялась, наверное, не меньше тысячи раз. Я, съедаемая виной, не заплакала только чудом. Охающий от боли Серо, кажется, едва не помирал. Но его актёрскую игру я поняла не сразу, а потому долгие минуты беспокойно спрашивала его о том, насколько ему больно…       Нас разогнала Исцеляющая девочка. Весь этот цирк происходил аккурат возле её кабинета, и ей, как вы уже поняли, это не сильно нравилось.       После этого я, Серо и Джиро быстро разбежались переодеться в школьную форму, а затем всей нашей дружной компанией, включая Киришиму и Мину, отправились к выходу из академии, откуда и разошлись.       Уже позже, когда я в сильной толкучке ехала домой, на телефон пришли несколько фото и трясущееся видео. С улыбкой разглядывала отправленный Миной «компромат» и думала о том, сколько же домашки мне надо сделать…

***

      — Я больше не могу-у-у-у-у! — провыла я, как только зашла в дом. Сумка грустно плюхнулась на пол, а кеды глухо шмякнулись на пол гэнкана. — Два часа, как сардина в банке. Два-а-а!       Я устало распласталась на полу, хныкая. Ступни оттоптали просто ужасно, и мои многострадальные ноги едва не рыдали.       — Ты только не реви, — из кухни выглянул Иори в карикатурном розовом фартуке с рюшами; (я всё ещё не знаю, где он такой достал). Я всхлипнула и снова завыла, носом уткнувшись в пол. — Не реви… Не реви, кому говорю! Ну хочешь в квартире моей живи. Она как раз в Мусутафу…       Я тотчас же вскинула голову.       — Какого хрена?! Ты раньше сказать об этом не мог?!       Искры радостно лизнули пальцы и затрещали не хуже сороки. Иори поднял руки в примирительном жесте, но скопившаяся за день агрессия уже подняла свою голову.       — Беги.       Иори тут же сорвался с места, перепрыгивая через кресло. А я, отсчитав положенные десять секунд форы, понеслась за ним. Электрический ток неплохо так снимал боль в мышцах…

***

      План переезда стали обсуждать только после того, как мы — я — перебесились и устали.       — Ну, что… — Иори осторожно выглянул из-за используемой в качестве щита подушки, тяжело дыша, — мир?       — Ага, — выдохнула я, наконец почувствовав себя отомщенной, и опустила прикроватную лампу обратно на тумбочку. Иори устало плюхнулся на кровать. Подушка же свалилась на пол, грустно подглядывая снизу. Мы молчали, нарушая тишину только тяжёлым дыханием. Я привалилась к стене и по ней сползла вниз. Тёплый комок злости сонно свернулся в груди и затих. Было тихо и спокойно.       — Так что там про квартиру? — рука привычным жестом заползла в наэлектризованные волосы и растрепала их. Снизу послышался запах горелого, и я непонимающе повернула голову в сторону выхода.       — Dios mio! — Иори буквально подлетел и с ужасом понёсся вниз. — Рыба! Я забыл про рыбу!       Я медленно моргнула, зависла на пару секунд, уставившись в одну точку, и только после этого сообразила, в чём, собственно, дело. А затем понеслась вслед за Иори на кухню.       Тот во всю причитал на жуткой смеси испанского, японского и капельки португальского, отдирая прилипшую к грилю рыбу. Конечно, она безбожно подгорела — на самом деле, это был практически уголь, но скажи я это отцу в тот момент, и сей «шедевр» кулинарии полетел бы прямо в меня. Я, осмотрев «поле битвы», бросилась помогать: схватила прихватки и героически держала противень для гриля, пока Иори пытался подцепить рыбу лопаткой. Спойлер: у него не вышло. Спойлер: у меня и позже пришедшей Денатсу тоже.       Рыба — семейство Каминари, один — ноль.       Несчастный противень же пал жертвой этой борьбы и был безжалостно выброшен. Но это уже совсем другая история…       Вернёмся к квартире. Осознав наше поражение, мы с Иори решили плюнуть на всё и просто заварили рамен. Через некоторое время пришла Денатсу, безуспешно попыталась отодрать рыбу и, получив свою порцию лапши, присоединилась к обсуждению переезда. Идею она, конечно же, поддержала, немного поворчав для проформы.       Квартира находилась далековато от центра Мусутафу и от академии, но двадцать минут на автобусе это не два — пусть и округлённых — часа! По словам Иори, там имелось всё нужное для жизни. Правда, в квартире были некоторые напряжки с мебелью и уборкой — в квартире их давно не водилось. Но это мало меня смутило. Убраться не проблема, мебель купить — тоже! Зато близко к академии и своя. Целая жилплощадь на одну меня. Да, я в прошлой жизни даже о комнате своей подумать не могла, а тут целая квартира!       Переезд мы решили назначить на выходные. Радости у меня было полные штаны. Я много улыбалась, смеялась и напевала.       Пританцовывая, поздним вечером я зашла к себе в комнату. Настроение было шикарным, и всё, всё было прекрасно…       Пока я не вспомнила про эссе для Полночи.       Сдавать нужно было уже на следующий день.       — Твою мать!       Я — Каминари Денки. Носить девушек на руках классно, спать на чьём-то плече — тоже, получить квартиру в своё пользование — просто зашибись… Но всю ночь строчить эссе совсем не круто!!!