***
Следующий день в академии был просто кошмарен. Но обо всём по порядку. Итак, день у меня начался довольно стандартно — с будильника. Будильников ставила всего два: первый был подготавливающий, то есть сообщал о скором подъёме, а второй, как раз-таки, и поднимал меня. Возможно, я обошлась бы и одним будильником, НО! Одно большое и жирное «но»: подъём у меня был в половину пятого! Почему так рано? Дело было в моей природной медлительности и строгом распорядке. Моя утренняя рутина чётко расписана мной же по часам, и я старалась следовать плану, не выходя за тайминги. Распорядок же был таков: подъём в половину пятого, умывание, час утренней тренировки, потом ещё час на сборы и приведение себя в порядок, а после полуторачасовая поездка до школы. По началу, когда я всё это планировала, мне не казалось это сложным и напряжным, но потом поняла, как же сильно ошибалась… Вернёмся к «ужасному второму дню». Я проснулась, потянулась и, конечно же, не улыбнулась. Кто, чёрт побери, вообще улыбается по утрам? Далее всё прошло стандартно и по плану. Уже к половине девятого я сидела за своей партой, старательно изображая заинтересованность к нравоучениям Ииды. Тот почему-то решил, что приходить нужно, как минимум, за пятнадцать минут до начала занятий, и потому отчитывал меня за «опоздание» — пришла я почти под самое начало урока. Вести, к слову, должен был Айзава, но, так как его ещё не было, Иида решил провести со мной воспитательные работы. Почему именно со мной, так и не поняла — «опоздала» не я одна, а прилетало только мне. — … такое поведение крайне безответственно, Каминари-кун! — продолжал свою тираду Иида, махая своими руками, будто робот. Я устало вздохнула и закатила глаза. Жутко хотелось спать, ещё со вчерашнего дня болели мышцы, а в висках уже начинало пульсировать. «Привет, головная боль!» — вяло поздоровалась я со своим вечным спутником. Что в «прошлой» жизни, что в этой у меня был этот недуг. Громкие нравоучения Ииды уже начинали потихоньку бесить, а его «экспрессивные» телодвижения — раздражать. — Иида-кун, — не выдержав, перебила его. Тот возмущённо округлил глаза и уже готовился высказать мне всё по этому поводу, но я продолжила, — вот ты, где живёшь? В Мусутафу, верно? И у тебя, как я полагаю, есть машина с водителем. Ты даже пешком можешь дойти до академии. А я — нет. Я каждое утро должна ехать из Нагои, чтобы добраться сюда. Поэтому будь так добр — заткнись. Я демонстративно отвернулась к окну и надела наушники, всем своим видом показывая — разговор закончен. Иида потрясённо то открывал, то закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, затем побагровел и, гневно раздувая ноздри, ушёл прочь. Отчитывать Токоями за ноги на парте. «Вот же неугомонный…» — подумала я, посочувствовав «ворону». В любом случае, Токоями был более толстокожим и пофигистичным, в отличие от меня. Виски неожиданно прострелило, и я болезненно поморщилась. Ответ Ииде стал последней каплей для начала моих страданий. — Хей, Киришима, — я повернулась назад, сдернув наушники, — есть что-нибудь от головы? Если пошутишь про топор или гильотину, я тебя укушу. Оторвавшийся от просмотра новостной ленты Киришима сначала фыркнул, но, посмотрев на мою жалобную моську — свои гримасы я старательно репетировала перед зеркалом, так что знала, как они выглядят, — полез в сумку. Копошился он недолго. — Прости, у меня нет, — Киришима развёл руками, а я, вздохнув, ударилась лбом об его парту. Боль от удара была гораздо слабее и незначительнее по сравнению с головной. Но это совсем не означало, что она никак не повлияла на моё состояние… Виски тотчас же прострелило, а тупая, тянущая боль поползла от лба и осела где-то в затылке, пульсируя. Я глухо застонала, но не спешила убирать голову с парты Киришимы — она была холодной, и это немного помогало. — Хэй, Ками-бро, — Киришима легонько потрепал меня по плечу, — Сильно болит, да? Подожди немного, я спрошу у ребят… Я подняла руку, сложив пальцами «окей», и Киришима, громко скрипнув стулом, стал обходить одноклассников. Разговоры становились чуть тише, кто-то жалостливо ойкал или начинал рьяно рыться в сумке. Но таблеток всё ещё не было. До тех пор пока Киришима не дошёл до Бакуго. Ох, я думала, что умру — так громко он говорил. Боль окончательно перешла в затылок и пульсировала так же интенсивно, как сердце. — Держи, — выдохнул Киришима, плюхнувшись на стул. От него слегка пахло гарью и чем-то сладким — нитроглицерином, наверное. — Представляешь, у Бакуго целая аптечка есть! Он резво открутил крышку на бутылке — кажется, стрельнул у Тсую — и всунул мне в руку. Я, наконец, оторвалась от парты, выдавила две таблетки из блистера и, откинув голову, проглотила их. — Спасибо, дружище! Ты мне очень помог, — я протянула Киришиме бутылку и блистер, благодарно улыбнувшись. Он просиял и понёсся возвращать вещи хозяевам. Айзава тотчас же зашёл в кабинет. — Берите форму и на полигон, — скомандовал он, сверкнув красными глазами. Все тут же подхватили свои сумки и направились в раздевалки. Меня же на буксире потащили Тсую и Урарака, обеспокоено поглядывая на моё лицо. «Как же приятно, когда о тебе заботятся,» — подумала я и приподняла уголки губ.***
— Денки-чан, может, ты всё же не будешь заниматься? — спросила Урарака, когда мы уже почти закончили переодеваться. Она с волнением следила за каждым моим действием, готовая подбежать ко мне в любой момент. — Не переживай, Урарака-чан, — я поспешила успокоить её, иначе одноклассницы меня точно бы поволокли к Исцеляющей девочке. — Голова болит уже не так сильно. Да и я не хрустальная. Я постаралась улыбнуться максимально беззаботно и потянула шнурки, завязывая их на двойной узел — мне не хотелось целоваться с землёй, а с моей неуклюжестью это бы точно произошло. Урарака, вроде, поверила и отошла к своему шкафчику. В любом случае, больше её внимательного взгляда я на себе не замечала. Полигон, на который нас привёл Айзава, был обычным спортивным стадионом. Огромный овал беговой дорожки, турники и другие тренажёры в центре, и даже трибуны — всё это давало какую-то странную иллюзию того, что будто мы обычные спортсмены, а не будущие герои. — Постройтесь там как-нибудь, — устало проговорил Айзава. Деятельный Иида тотчас же стал командовать и строить нас в одну шеренгу. Голосил он, конечно же, громко. Я слегка поморщилась, потёрла лоб и встала туда, куда пока-ещё-не-староста велел — спорить с ним не было ни сил, ни желания. Когда мы наконец построились, Айзава стал рассказывать, чем мы всё же будем заниматься. Хотя это и так было понятно. «Пахать, пахать и ещё раз пахать,» — уныло подумала я, глядя на садистскую ухмылочку сенсея. — Прежде, чем мы начнём работать с вашими причудами, — начал Айзава, закапывая капли в глаза, — необходимо поработать над физической составляющей. Поэтому… тридцать кругов всем, а Ииде в два раза больше. Ему бег важнее, чем остальным. Никаких причуд, подножек, толканий и прочей ерунды. Вы не в детском саду… Раздался громкий свист. — Начали, — скомандовал Айзава и пошёл к центу поля, засунув руки в карманы. Мы начали бежать, даже не думая роптать — кто знал, какое наказание даст за это сенсей. К тому же, стоило поберечь силы… — Ах, да. Чуть не забыл, — сенсей вдруг остановился и повернулся к нам. — Тот, кто прибежит последним, пробежит ещё дополнительных десять кругов. Он жутко улыбнулся и пошёл дальше. Я же, чуть не споткнувшись, шумно сглотнула и продолжила бежать. Ребята испуганно и как-то хищно переглянулись и бросились вперёд. «Дураки, — тоскливо подумала я, — только силы потратите…»***
Пришла я не первой, но и, слава Богу, не последней. «Почётные» дополнительные круги достались хнычущей от несправедливости Мине и сердобольному Мидории, который решил поддержать одноклассницу и потому специально замедлил бег. Айзава, конечно же, погнал их дальше, докинув ещё пару кругов за «хватит ныть, Ашидо» и «ты сам так решил, Мидория». Остальные же даже не думали злорадствовать, потому что начался ад! Даже не так. АД!!! Айзава гонял нас в хвост и в гриву. Мы отжимались, приседали, подтягивались, качали пресс-турник-брусья-Айзава-сенсей-я-больше-не-могу-приседания-отжимания-прыжки-делай-лучше-сенсей-я-сейчас-умру… Каждому сенсей нашёл какое-то занятие, и отлынивать было просто невозможно. Попытавшийся смухлевать Минета стал для нас ярким пособием, почему этого делать не стоит: семь кругов вокруг стадиона гуськом! Минету провожали сочувствующими взглядами, и никто даже не думал злорадствовать (ухмыльнувшаяся Джиро не в счёт). Айзава сверкал красными глазищами, из-за чего меня не покидала мысль про Учих и их чудесный шаринган. Он раздавал указания таким тоном, что даже Бакуго не стал ему перечить. Хотя по перекосившийся морде «Взрывокиллера» и так было ясно — одно мгновение, и взрыв, во всех смыслах, не заставит себя долго ждать. Признаться честно, невольно восхитилась Бакуго: я со своим более-менее инертным характером уже кипела, а, как сдержался этот засранец, было для меня загадкой гораздо более интересной, чем знание об истинном «строителе» пирамид. Итак, как я уже говорила, Айзава каждому нашёл дело. Иида наматывал круги по стадиону на нереальных скоростях, обвешавшись утяжелителями, как новогодняя ёлка. Тсую носилась туда-сюда по шведской стенке, а Момо прыгала через препятствия — что-то из лёгкой атлетики, я не вдавалась в подробности. Сато и Киришима тягали железо, страхуемые Шоджи и Оджиро — они переодически менялись местами. Серо буквально крутился на турниках и брусьях, будто бы готовился в космонавты. Право слово, кажется, даже на центрифуге с такой скоростью не кружат! Где-то рядом с ним болтались Тору и Мина, как ненормальные скачущие на скакалках. Я, конечно, не сразу догнала, зачем Ашидо скакалка, но потом вспомнила про ее манёвренность и не самую лучшую выносливость. Так что, да. Айзава давал то, что реально нужно. Однако, даже данный аспект совсем не объяснял, за каким чёртом я, Джиро и Бакуго должны были вместе выполнять армейские прыжки, хоть убейте! Хотя, чисто по принципу волк-коза-капуста, мы были подходящим тандемом: я и Джиро были более-менее дружны, Бакуго на нас не кидался… Короче, мы просто выполняли те самые бесячие упражнения, которые так любили все мои физруки. Вы наверняка знаете все эти упор-присев-упор-лежа-отжались-упор-лежа-упор-присев-прыжок-хлопок… Вот. Этим мы и занимались. — Я… я сейчас… сдохну… — прохрипела Джиро, устало хлопнув в ладоши. Из нас троих, ей было тяжелее всего: я тренировалась с про-героиней Денатсу, про Бакуго и говорить не надо, а Джиро… Она так сильно себя тренировками не нагружала. Кьёка была уверена, что работа в тылу как раз для неё, а на передовую ей лезть смысла нет, но Айзава так, явно, не считал. И, вот, с бедной, несчастной Джиро сошёл уже не седьмой, а четырнадцатый пот! — Не могу больше… — Давай. Немного осталось, — выдохнула я, едва не упав на землю из-за дрожащих рук. Голова разболелась ещё сильнее, но таблеток с собой никто точно не брал, а Айзава, по-моему мнению, посчитал бы меня симулянткой, попытайся я отпроситься в медпункт. Так что мне приходилось продолжать тренироваться, стараясь не обращать внимания на пульсацию в черепной коробке. — Не думаю, что Айзава сочтёт твою смерть достойным оправданием. Скорее штрафных накинет… — Харе болтать! Займитесь делом, — прорычал Бакуго, грозно зыркнув на нас исподлобья. Ох, ему было гораздо сложнее, чем нам. Вероятно, вам могло показаться, что Бакуго не испытывает особых проблем: он сильный, тренированный и так далее, и тому подобное, и бла-бла-бла… Но! Было важное и существенное «но»: на спине у Катсуки Бакуго сидела Урарака. Почему? Дело в том, что Айзава сразу просек фишку в лёгкости задания для «Взрывокиллера» и, видимо, решил убить двух, даже трёх(!), зайцев одним выстрелом, усадив Очако к нему на спину. Во-первых, это несомненно усложняло Бакуго задачу — причудой Урараке пользоваться было нельзя. Во-вторых, Бакуго был вынужден работать в какой-никакой команде и вливаться в «коллектив». И, в-третьих, Урарака улучшала свою вестибулярку. Постоянные скачки вверх-вниз должны были Очако помочь укрепить аппарат и не блевать из-за отходняков. Да, Айзава тот ещё затейник! Раздался спасительный свисток, и все, радостно простонав, повалились на землю. — Закончили, — проговорил сенсей, ловким движением ухватив запнувшегося Мидорию за воротник. Усталые, но счастливые возгласы разнеслись над стадионом. Кто-то даже выкрикнул «Аминь!», что было довольно странно для буддистко-синтоисткой Японии. Но тогда меня волновали не неожиданно затесавшиеся в наши ряды христиане, а состояние Джиро. Оно, буду откровенной, было хуже, чем просто паршивым. — Денки, меня ноги не держат, — еле слышно прошептала Джиро, с трудом удерживая себя от падения. Она опасно покачнулась и уже готова была целоваться с землей, но, благо, я успела ухватить её за руку. — Ё-маё, ты как? — я вернула Джиро в вертикальное положение, поддерживая её за плечи. — Очевидно, хреново, — вяло съязвила Кьёка. Я посмотрела ей в глаза, и увиденное мне мало понравилось… Тёмная радужка была покрыта мутной, болезненной дымкой. Лицо у Джиро было очень бледным, с лёгким зеленоватым оттенком, а тело мелко дрожало от напряжения. «Дерьмо,» — мысленно чертыхнулась, когда ноги всё же подвели Джиро. Стоять она явно больше не могла, и я, не придумав ничего лучше, подхватила её на руки. Было сложно, тяжело, но состояние Джиро определённо важнее, чем потребность в отдыхе , требуемая моим уставшим телом. — Сенсей! — негромко окликнула я Айзаву. Тот повернулся и, бросив на Джиро взгляд, сразу всё понял. — В лазарет дотащишь? — я, подумав всего секунду, кивнула. Айзава устало помассировал переносицу. — А дорогу знаешь? Тут уже подвисла, но пришла помощь оттуда, откуда её, честно, не ждала. — Я покажу! Я — Каминари Денки. Живу в семье мафиози и героини, мучаюсь от частых головных болей и впервые несу девушку на руках…