Было холодно, темно и сыро. Я сжалась ещё сильнее, стараясь сохранить тепло, но особо меня это не спасло. С губ то и дело срывались облачка пара, нос давно был заложен.
Я проснулась в этом подвале совсем недавно, час назад или около того — в этом месте было достаточно сложно ориентироваться во времени. Тут было чудовищно тихо и мрачно. С потолка каждые двадцать секунд — я считала! — срывались капельки воды, методично действуя мне на нервы. Слышала, когда-то давно была подобная пытка*, но раньше как-то не особо в это верилось. Сейчас же я на собственной шкуре, пусть и в лайтовом варианте, прочувствовала всю её жестокость. Это было невыносимо! Капля за каплей, капля за каплей… Я пыталась разнообразить звучание: стучала пальцами, напевала себе под нос разные мотивчики и даже — о ужас! — песни из реклам. Не помогало. Глупая улиточка улавливала этот противный звук, а дурак-мозг концентрировался лишь на нём. Я злилась, оттягивала волосы, била себя по лицу… Но нет. Непроизвольно вслушивалась в каждый «кап» и, с течением времени, возненавидела этот звук.
Но потом я услышала тихий шелест множества лапок, и поняла, что лучше уж капли. Меня передёрнуло, в глотке застрял дикий вопль. На единственном освещённом участке пола — щели под дверью — показалась громадная сороконожка. И, поверьте мне, я не преувеличила. Она была действительно гигантской — около тридцати сантиметров в длину**, толстая, с кучей тоненьких лапок с коготками, которые громко скреблись по полу. Чудовище шевельнулось, задрало голову и, заметив меня, пошебуршало ближе. Я громко завизжала и побежала в другую сторону, но монстр поменял направление, не отставая. Заорала ещё громче, рванув к выходу.
— Откройте! — верещала, как ненормальная, и колотила дверь. — Тут чудовище!
Дверные петли всё равно не скрипели, а в замочной скважине не шумел ключ. Монстр с каждой секундой был всё ближе и ближе. Я не сводила с него глаз, вжалась в дверь и задержала дыхание. Кричать было бессмысленно. Бежать тоже: я выдохнусь рано или поздно, а оно догонит. Точно догонит и будет перебирать по мне своими лапками… Буэ! Меня начало подташнивать. Не думай об этом. Не. Думай!
Что же делать? Что же мне, блять, делать?!
Оно было уже в пяти шагах.
Думай. Думай. Думай!
Три шага.
Как там было?! Лучшая защита — это нападение?
Два.
Девиз «Кобры Кай»’? Бей первым. Бей жёстко. Никакой пощады.
Один.
Точно!
Я резко наступила на монстра. И ещё. И ещё. Получай, тварь! Под голой пяткой хрустел хитин, дрыгались в предсмертной муке лапки, и растекалась гемолимфа***. Я радостно, но уже без былого азарта, наступила на труп ещё несколько раз, затем отошла от поверженного врага на приличное расстояние и брезгливо обтёрла ногу об пол. Гадость! Я скривилась. Когда выберусь отсюда, обязательно потру эту ногу самой жёсткой мочалкой в доме.
Если выберусь…
М-да… Порадовались и хватит. Будем реалистами. Чтобы выбраться отсюда, надо быть хотя бы немножко сильной и умной. У меня не было ни силы, ни особо выдающегося ума. Сейчас я была четырёхлетней девчонкой ростом около метра, даже без кепки. Мне надо тихонечко сидеть и не отсвечивать. Впрочем, я так и жила всю свою недолгую жизнь, так что это не должно быть сложным делом. Хотя, кто знает, может и здесь напортачу, как всегда. Я усмехнулась и уселась напротив двери, оперевшись о стену. Ну, правда, зачем мне рыпаться? Тут же есть
герои. Меня обязательно спасут, вытащат и закутают в плед. Тем более, я уверена, что мать всех там на уши подняла. Герои скоро придут. Они мне помогут. Надо лишь подождать, милая. Потерпи, и всё будет хорошо. Ты же терпеливая девочка, да?
Я подтянула коленки к груди.
Все будет хорошо.
Всё скоро закончится.
Правда же?
***
Прошло три часа.
Тощий мужчина принёс мне тарелку слипшегося риса и бутылку с водой. Он ушёл сразу же, не сказав ни слова. К еде я не притронулась, сидела всё на том же месте и отсчитывала время.
Помощи не было.
***
Прошло семь часов.
За дверью кто-то бесшумно прошёл. Я поняла это лишь по промелькнувшей под дверью тени. Было тихо.
Герои ещё не пришли.
***
Прошло одиннадцать часов.
Глаза слипались, но я боялась спать. Боялась, что появятся новые чудища, боялась, что кто-то зайдёт, пока сплю, боялась, что пропущу появление героев.
Никто не пришёл.
***
Двадцать часов.
Я всё ещё не сплю. Еда стоит нетронутой.
На замке четыре шурупа. Три вмятины на двери. Двадцать две крупных трещины на потолке. Восемь пуговиц на платье. Сорок две лапки у убитой сороконожки.
За мной пока не пришли.
***
Прошло двадцать семь часов с момента отсчёта.
Надо мной кто-то был. «Там» громко переговаривались люди, но я не могла разобрать ни единого слова. За то они сильно топали — иногда с потолка падала штукатурка.
Героев всё ещё не было.
***
Тридцать два часа, двадцать семь минут и сорок четыре секунды.
Меня била мелкая дрожь. По щеке медленно скатилась слеза.
Никто не приходил.
***
Тридцать восемь часов и девятнадцать секунд.
Очень хотелось спать. У меня затекли ноги, живот громко издавал звуки, требуя еды. Рис испортился ещё три часа назад и неприятно пах. Воду я допила сорок девять минут и пятьдесят шесть секунд назад. Теперь бутылка стояла там, куда капала вода.
Меня пока не спасли.
***
Сорок три часа, тридцать две минуты, двенадцать секунд и семь миллисекунд.
Я прокусила губу и заплакала.
Никого всё ещё не было.
***
Ровно сорок восемь часов и десять минут с момента убийства сороконожки.
Я расцарапала предплечья и выдрала несколько прядей волос.
За мной никто не пришёл.
И не прийдёт, глупая.
— Всё будет хорошо, — зашептала я.
Ты сама себе не веришь.
— Меня спасут.
Кому ты нужна?! Никто не полезет рисковать своей шкурой ради какой-то девчонки. Таких, как ты, тысячи. Кстати, многие из них страдают гораздо сильнее.
— Надо лишь подождать.
Жди дальше, идиотка. Никто не прийдёт.
— Мне помогут…
У героев есть вещи важнее, чем спасение такой жалкой размазни. Поплачь ещё. Ты ведь только это и умеешь делать.
— Заткнись, — зашипела я.
— Заткнись.
— Заткнись!
Крик отлетел от стен. С потолка слетел кусок штукатурки.
По моим пальцам проскочил ярко-жёлтый, ослепительный разряд.
Я удивлённо вылупилась на свои руки. И захохотала.
Я — Денки Каминари. Мне четыре года физически и восемнадцать ментально. Не люблю капающую воду, сороконожек и, кажется, я только что пробудила свою причуду.
