Огонь не знает преград

      Уложив пистолет плашмя на стол, Чэн толкал дуло указательным пальцем, прокручивая его, как рулетку. Оружие было снято с предохранителя и могло выстрелить в любой момент от неаккуратного движения. Но кого это волнует? Теперь, когда единственный фактор, который его всегда сдерживал, больше не имел никакой силы, все стало намного проще. Он больше не обязан жить в этом преступном мире, который ненавидит. Вход в этот мир стоит жизни, а выход - смерти. Чэн понимал, что у Тяня есть человек, который позаботится о нем намного лучше самого Чэна. А значит, он будет в порядке. И предохранителя в виде Би тоже нет рядом, но он больше не злился на него, Би сделал правильный выбор. Все сделали правильный выбор — в том числе и Шань. Он ушел, избавив Чэна от мучений, которые бы он испытывал, пытаясь его прогнать. Ему бы так безумно сильно хотелось, чтобы он остался, но в этой жизни такое невозможно. Может, в следующей повезет больше. Он сделал глоток виски, которое стояло тут же рядом. Но его вкус и запах не мог заглушить металлический запах крови, который он чувствовал до сих пор. Закрывая глаза, он видел стены, пол, потолок — все залитое алой кровью. Теплая кровь на собственных руках, которые были в ней не по локоть, а по плечо. Нет, он тонул в ней с головой.       - Ты бы гордился мной, отец, - произнес он в пустые стены кабинета. Эти стены сейчас были идеально чисты — сколько раз их отмывали от крови? Сколько раз он отмывал свою кожу от крови? Она тоже казалась чистой сейчас. Можно было отмыть свои пальцы, паркет, стол, выбросить испорченный ковер, только свою душу от черноты уже не отмыть. А если это невозможно, то проще выбросить, вместе с испорченной мебелью и тем ковром.       Чэн усмехнулся сам себе. Такого облегчения как сейчас он не чувствовал никогда. К нему пришло спокойствие. Он знал, что скоро придет буря и ждал ее, ждал как никогда и ничего не ждал. Потому что она принесет с собой долгожданную свободу. Дверь в кабинет открылась и Чэн из расслабленной позы сразу принял оборонительную, выставив руку с пистолетом вперед. Он не удивился, но презрительно поморщился, увидев вошедшего Би.       - Зачем пришел? - бросил он, продолжая держать его под прицелом.       - Я все еще работаю на тебя, - сказал тот, встав посередине комнаты. Би нисколько не боялся направленного на него оружия. Он прекрасно видел по взгляду Хэ, что тот его не застрелит. Тогда на ферме, он был зол и агрессивен, а сейчас спокоен и не собирался убивать — иначе Тянь никогда не простит, оба понимали это.       - Ты уволен. - сказал Чэн, - Убирайся вон. Би покачал головой.       - Я знаю, что ты наделал, - произнес Би, - Мне уже сообщили. Чэн криво усмехнулся, встал из-за стола, подошел и приложил пистолет ко лбу бывшего друга.       - Пришел за своей пулей сам? - спросил он.       - Зачем, Чэн? - Би смотрел на него без страха, скорее с печалью и сочувствием, - Зачем ты пошел против клана Гао, хотя знаешь, кто за ними стоит. Ты же понимаешь, что они тебя не оставят в живых? Они убьют тебя. Чэн склонил голову. Да, Юан это так не оставит. Но разве это не прекрасный план? Лучший способ все закончить, наконец.       - Пусть попробуют, - сказал он и улыбнулся во все зубы.       - Чэн, - Би вздохнул, прикрыв глаза, - Я за тебя волнуюсь. Ты не в себе. Ты поступил опрометчиво.       - Волнуешься? - Чэн сильнее прижал дуло к его лбу и приблизил лицо, глядя презрительно, - В какие моменты ты особенно волнуешься за меня? Когда трахаешь моего младшего брата?       - Я его не трахаю! Я его люблю! - Би резко открыл глаза, в которых была решительность и искренность. Чэн знал, что это правда. Что Би на самом деле верный, и пусть он предал его, но предал ради Тяня, которого Чэн всегда старался уберечь намного больше чем себя. И Тянь будет с ним всегда в безопасности.       - Уходи, - Он опустил пистолет, затем положил его на стол и облокотился на его край, встав к Би лицом и сложив руки на груди.       - Позволь тебе помочь, - Би протянул руку, - Я все еще твой друг. Чэн хотел возразить, что это не так. Что ему ничья помощь не нужна. Он открыл рот, а затем увидел на руке Би ужасный укус с кровоподтеком, выглядящий просто жутко.       - Ебать, что это? - вырвалось у Чэна, прежде чем он успел сказать что-то другое.       - Дикий зверь покусал, - поморщился Би. Чэн брови поднял. Что еще за дикий зверь? Там на ферме волки что ли водятся? Укус-то совсем свежий, при взгляде на него аж поежиться хотелось. Но он вернулся к теме разговора.       - Мне твоя помощь не нужна. Ничья помощь не нужна! Так что проваливай.       - Вообще-то, я приехал не один, - сказал Би и, увидев как в глазах Чэна вспыхнула надежда, понял, что нельзя было так неопределенно строить фразу, - Это не Тянь, - добавил он поспешно, и Чэн отвернулся, погаснув так же моментально.       - Это Шань, - пояснил Би. Чэн тут же расширил в ужасе глаза и сделал шаг к нему.       - Ты с ума сошел? Какого хера ты привез его сюда? Здесь опасно!       - Сам ему это скажи! - Би сжимает губы и морщит лоб, открывает дверь, не взирая на возмущение и безмолвный протест Чэна. Шань скромно заходит, смотрит под ноги, затем косится на Би. Тот молча выходит, прикрыв за собой дверь и тогда только Мо решается поднять взгляд на Чэна.       - Шань, - Чэн вздыхает и качает головой, сдвинув брови печально, - Зря ты... Он не успевает договорить, потому что Мо врезается в него, уткнувшись в плечо и обвив руками. Он выдыхает громко и его сердце бьется так быстро и оглушительно, что кажется слышно на всю комнату.       - Шань, тебя здесь быть не должно, - Чэн кладет руки на его спину, уткнувшись носом в его волосы и вдыхая их запах. От спокойствия в его душе ничего не осталось, и когда Шань так прижимается к нему, то все снова становится слишком сложно. Все планы спутываются, и принятые решения кажутся уже не такими правильными. Мо поднимает голову, смотрит своими полными огня глазищами, которые стали еще больше, кажется. У него синяки под глазами и такой печальный взгляд, что Чэну становится в миллион раз больнее.       - Я знаю, - говорит рыжий, прикусывает губу, - Но я не могу без тебя.       - Гуань Шань, - Чэн прикасается губами к его горячему лбу, берет его лицо в свои большие ладони, которые кажутся чистыми, но Чэн все еще чувствует на них чужую кровь. Он прижимается лбом к его, смотрит в его по-настоящему чистые глаза.       - Пожалуйста, ты должен уйти. Так будет лучше для тебя. Но рыжик упрямо мотает головой.       - Нет, - его глаза красные, блестят влажно, в них все так же солнце и огонь, - Я не уйду. Потому что я люблю тебя. Чэн прикрывает глаза, касается его губ, потому что когда он так близко, то он совсем не может себя остановить. Но короткий поцелуй тут же прерывает сам.       - Шань, тебе кажется, что ты меня любишь, потому что я тебя спас. Ты путаешь любовь и благодарность, - говорит он, сам при этом пытается дышать ровнее, что получается с трудом.       Благодарность? - думает Шань, - Какая на хер благодарность? Разве от благодарности себя ощущаешь одной ногой в могиле? От благодарности задыхаешься посреди ночи, вспоминая чужие прикосновения? От благодарности все тело распадается на кусочки, и сердце, блядь, все время как на краю ебаной пропасти, в которой чертова темнота и хер знает что там внизу, страшно до приступа. Охуенная благодарность!       - Мне не кажется, что я люблю тебя, - Мо уверенно буравит взглядом его лицо, - Я знаю, что люблю тебя! Чэн прижимает его к себе, потому что говорить это, глядя ему в глаза совершенно невозможно.       - Прости меня, за то, что я делаю тебе больно. Я так сожалею об этом. Рыжик всхлипывает ему в плечо, только сильнее смыкает руки за спиной.       - Я знаю, что ты не любишь меня, - он не сдерживает срывающийся голос, горло сжимается и он не может произнести больше ни слова, просто стоит не в силах повлиять на дрожь во всем теле. А ведь он много всего хотел сказать. Что даже так он согласен на любые отношения. Согласен быть просто удобным, доступным, кем угодно. Лишь бы рядом с Чэном. Ну же, - ведет диалог с собой Чэн, - Скажи ему, что ненавидишь его. Ты знаешь, что тебе нужно сделать. Знаешь, что это путь в пропасть и ты затягиваешь его с собой. Сделай что нибудь, скажи что-нибудь, чего он не простит. Никогда не простит. Но Хэ просто не может, прижимая к себе дрожащего рыжика, искреннего и настоящего. Не его рыжика, но которого никогда не захочется отпускать. Он заслужил честность, а Чэн заслужил быть честным, хотя бы напоследок.       - Ты даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься, - Чэн гладит его короткие ржавые волосы на затылке, его шею, целует макушку, а затем лоб, заглядывает в глаза. Мо не дышит, замер как маленький пригретый котенок, только смотрит.       - Правда? - спрашивает он несмелым голосом, не веря и боясь поверить. Чэн улыбается, искренне, не только губами, глазами тоже, собирая морщинки вокруг глаз, позволяя увидеть правду рыжику самому и без слов. И рыжик улыбается в ответ, он испытывает такое облегчение, что готов умереть прямо сейчас, упасть от свалившейся на все тело усталости, он точно мог бы, если бы Чэн не держал его. Но Чэн не позволяет расслабиться, нежно целует шею, а затем шепчет на ухо:       - Если любишь меня, ты должен уйти. Шань тут же дергается, упирается руками ему в грудь, смотрит непонимающе и возмущенно.       - Но почему?       - Потому что меня уже не спасти. У Чэна в глазах и правда безысходность - он не видит ни одного варианта, и сожаление, и, конечно, страх, только не за себя, а за Шаня. Мо примерно догадывается о ситуации, ему становится страшно, бросает в холод, до мурашек по коже.       - Тебя хотят убить? Чэн не отвечает. Он просит, положив руки на плечи рыжика, слегка поглаживая:       - Уходи, пожалуйста, Шань, уходи. Я правда хочу чтобы ты ушел. Мо опускает руки, он отходит на пару шагов назад, но при этом упрямо сжимает губы. Чэн не сводит с него глаз, ждет, что он все же оставит его одного. Умоляет взглядом. А Шань вспоминает Тяня — момент, когда он стоял перед Би, и пистолет был направлен ему в лицо. Тянь очень смелый, он не боялся. Рыжик не настолько отважный, но он постарается быть таким же смелым, как Тянь. Он делает пару шагов в сторону, Чэн следит за ним, но не понимает, что он задумал. Рыжик рывком подлетает к столу и хватает пистолет, приставляет себе к груди, положив палец на курок. Господи, он же не на предохранителе, - думает Чэн с ужасом. А учитывая «удачливость» рыжика, он обязательно должен выстрелить прямо сейчас.       - Отдай мне это! Чэн протягивает дрожащую руку, в глазах у него такая паника, что рыжик понимает: Вот оно, твое слабое место. Ты никогда не позволишь, чтобы со мной что-то случилось. А если я буду рядом с тобой, то значит, и с тобой ничего не случится?       - Я не уйду! - говорит Мо категорично, при этом пальцы дрожат и сердце вот-вот выпрыгнет нафиг, - Единственный способ заставить меня уйти, это убить меня. Он смотрит победоносно. Эту фразу он украл у Тяня, повернув ее в обратную сторону. Гордится собой, глядя на ни живого, ни мертвого Чэна, который ни на секунду не сводит глаз с пистолета.       - Отдай, он может выстрелить, - повторяет Чэн. Рыжик мотает головой. Теперь он тут главный, держит Чэна в заложниках. Это даже приятно — сознавать, что он сделает теперь все, что Шань ни скажет. Это настоящий шантаж, совершенно не по правилам и без оправданий. Мо еще больше убеждается, что никуда отсюда не уйдет. Чэн может сделать что угодно, но шансов на спасение от рыжика у него уже окончательно и бесповоротно нет.       - Обещай, что позволишь остаться с тобой, - озвучивает Мо свое требование. Упрямый глупый ребенок! - думает Чэн. Но он кивает нервно, и правда как заложник, к голове которого приставили оружие. Тянет руку к пистолету, но Шань делает шаг назад.       - Вслух. Пообещай! Господи, - Чэна уже трясет от всего этого, он послушно говорит:       - Обещаю. Клянусь. Отдай. Шань медленно отворачивает дуло от себя и Чэн тут же выхватывает его с молниеносной реакцией. Ставит на предохранитель и дрожащей рукой кладет на стол. Он теперь смотрит на Шаня страшным взглядом. Подлетает мгновенно и трясет его за плечи.       - Больной?!!! Что ты вытворяешь, блядь?! Совсем мозгов нет?! - орет он во все горло, но Шань только улыбается. Сумасшедший! Чэн обнимает его крепко, облегченно выдыхая. Самый страшный кошмар позади, а рыжий с ним — самое главное чистое сокровище.       - Почему ты такой проблемный? - шепчет на ухо, целует висок, щеку, веснушчатый нос. Шань смеется сквозь слезы, берет двумя ладонями его лицо.       - Я не смогу жить без тебя.       - Глупости, - Чэн целует его улыбку, у него блестят глаза. Дотрагивается языком до нижней губы, замирая от остановки сердца. Шань вжимается губами - сам жадно целует, издавая глухой стон. Сердце у него в груди так колотится, что Чэн свое не слышит, или оно просто превратилось в один беспрерывный шум в ушах. Снова сгорает, снова сдается, но прощает себя. Разве кто-нибудь устоял бы под таким напором? Шаня невозможно контролировать или предугадать. Потому что он как огонь. А огонь нельзя контролировать. Огонь не знает преград. Когда у Чэна уже болят губы и спина — потому что Шань вцепился в нее мертвой хваткой, рыжик чуть отстраняется, укладывая ему голову на плечо. Он измотан, силы его теперь уже точно покидают.       - Я не могу потерять своего ангела-хранителя, - шепчет тихо Чэну на ухо и теряет сознание прямо в его руках. Чэн в страхе вздрагивает, не понимая что с ним, ему кажется, что он все-таки поранился, но прощупывая пульс и слыша его сопящее дыхание, он озадаченно сознает, что рыжик просто уснул. Как можно было стоя просто уснуть? Как ребенок, ей богу. Он подхватывает рыжика, закидывая его руки себе на плечи, и придерживая за пятую точку, аккуратно опускает на диван, подложив ладонь под голову, чтобы не ударился. Садится рядом на пол, глядя на его безмятежное во сне лицо.       - Что мне с тобой делать? Мой храбрый маленький тигрёнок, - говорит, поглаживая его щеку костяшками пальцев. Кладет голову ему на живот и улыбается. Сам себя обзывает кретином, потому что ситуация хуже некуда. А вместо поиска решений и серьезной сосредоточенности, Чэн начинает смеяться уже в голос. Он догадался, что за дикий зверь покусал Хуа Би. Успокоившись лишь спустя минут десять, снова смотрит на своего рыжика, который так крепко спит, что пропустил всю эту истерику.       - Я буду охранять твой сон, - говорит ему, - Всегда.