Страницы ненаписанных историй

Дилюк скучающе смотрел на жидкость на дне бокала. Терпкая настойка раньше неплохо помогала от бессонницы, но сейчас даже не разбавленной, не могла успокоить молодого Рагнвиндра. Во рту до сих пор горчило от выпитого, отчего хотелось встать и плеснуть себе хоть чего-нибудь, чтобы больше не ощущать этот привкус на языке. Но, несмотря на нескончаемую ночь без сна, сил было не так много, чтобы просто взять и пойти вниз. Он просидел так ещё несколько минут, после тяжело вздыхая и вставая с места. На винокурне ночью было даже слишком тихо. В столь поздний час все работники уже давно ушли по домам, а те, кто проживал в особняке, спали. Половицы под ногами неприятно скрипели от каждого шага, вынуждая идти медленнее, выбирая место, куда можно наступить дальше. Дилюк медленно спустился по лестнице, сворачивая в сторону кухни и спешно наливая себе воды, перед этим споласкивая бокал. Выпив, казалось, слишком много, винодел не сдержал тяжёлого вздоха. К сожалению, это не сильно помогло. Во рту все ещё было неприятно горько. Выйти на улицу было и не такой плохой идеей. В безлунные ночи работники винокурни оставляют фонари зажженными, но сейчас от ровного света луны было и так светло. Рагнвиндр прошёл чуть дальше, уходя в виноградники, просто замирая. От того, что он всколыхнул лозы, из них выпорхнул ворох кристаллических бабочек, отчего он зажмурился, ощущая резь от мерцания. Яркое свечение от этих созданий буквально осыпалось с их крыльев, подобно пыльце цветов, окрашивая всё мягкими блестками. Обычно они устремлялись в небо подальше от того, кто их побеспокоил, но сейчас… Дилюк осторожно протянул к одной из бабочек руку, чувствуя прохладу от того, как крылышки чуть колыхали воздух. Они будто не боялись его, давая чуть ли не коснуться. Он мягко стянул и вторую перчатку, вновь протягивая уже обе руки к удивительному созданию. То же продолжало порхать около чужих пальцев, в какой-то момент садясь на указательный, начиная мерно то поднимать, то опускать крылья. Всё казалось каким-то слишком нереальным… Чувствуя какое-то странное касание к плечу, Рагнвиндр повернул голову в сторону, замечая ещё одну бабочку, которая устроилась на плече, «пачкая» ярким свечением ткань его одежды. Рубашка будто впитывала в себя свет, отчего наследнику винокурни казалось, что теперь и он сияет так, будто кристаллические ядра этих ночных гостей. Почему же они не боятся его? Может, все происходящее — это сон? — Похоже, мастер Дилюк, они приняли тебя за своего, — послышался голос откуда-то сверху. Он поднял взгляд, смотря на силуэт, который спешно приблизился к нему, останавливаясь на одной из подпорок для винограда. Рагнвиндр не понимал, как новоприбывший вообще умудряется стоять на небольшом основании деревяшки. Дилюк узнал голос. А вскоре, когда пара бабочек решили освободить наследника винокурни, смог разглядеть и лицо в приятном сиянии крылышек. Венти мягко вытянул руку, отчего пара кристальных созданий совсем осторожно осели на чужих пальцах, начиная мерное движение крылышками. Подняв тех к лицу, бард чуть подул на них, отчего «пыльца» осыпалась ярким водопадом вниз, цепляясь за одежды как и музыканта, так и винодела. — Глупости, — зачем-то отмахнулся Рагнвиндр, чем вызвал тихий смех собеседника. Чужие глаза будто слегка блеснули бирюзовым в темноте, а после гость мягко спрыгнул рядом с парнем, взмахивая рукой, спугивая бабочек, отчего те резко взметнулись ввысь, оставляя после себя легкий светящийся шлейф. — Они не даются так просто в руки, — Венти улыбнулся одними уголками, смотря на Дилюка так внимательно, будто насквозь. Стало слегка некомфортно, отчего Рагнвиндр осмотрелся, пытаясь понять, есть ли в нём что-то такое отличное от обычного внешнего вида, что их архонт сейчас так внимательно изучает его, будто не видел раньше. Мягкий ветерок всколыхнул алые волосы, отчего наследник винокурни чуть прикрыл глаза, подставляя лицо потоку воздуха. Стоило же ему ощутить мягкое касание к собственной щеке, как он вновь распахнул глаза, встречаясь с чужим взглядом, замирая. Бард мягко парил на легком потоке, замирая прямо перед его лицом, не убирая тёплую ладонь с чужой кожи. Мягкие прикосновения одними подушечками казались совершенно невесомыми, будто сейчас его не касается кто-то живой, а лишь мягко ласкает нежный ветерок. Тёплые пальцы мягко скользнули к глазам, касаясь под ними, а после замирая у чужих губ, чуть отстраняясь. — Если ты будешь так мало спать, то не злись потом, что твои винные погреба будут внезапно пустеть, — с улыбкой отметил Венти, но в чужом голосе не было привычной шальной нотки. Он звучал непривычно глубоко, будто мягко проникая в глубины сознания и там переливаясь подобно чарующей музыке, оседая в чужой душе. Чужие глаза все ещё пристально смотрели, не отводя взгляд, а сам Дилюк ловил себя на мысли, что ему не отвернуться. Рагнвиндр зачарован тем, каким непривычным был перед ним сейчас Венти. Не шабутным бардом, которому, дай Архонты, внешне можно было дать от силы шестнадцать. Не неугомонным пьяницей, который мог одним вечером осушить все запасы его таверны. Он ощущался тем самым мудрым и чутким богом, который благосклонно дарил Дилюку своё внимание этой ночью, позволяя утопать в невинной, но очень уж чарующей ласке. Мягкое прикосновение заставило прикрыть веки — слишком тяжёлыми те стали ощущаться. Будто усталость всего Тейвата решила поселиться в теле Дилюка, отчего он слегка ссутулился, но продолжая стоять. Венти вновь блуждал подушечками пальцев по лицу, очерчивая, будто рисуя Рагнвиндра, подобно Альбедо, который раз за разом марал свои холсты аккуратными мазками. — Ты заслужил небольшой подарок от меня, — прошептал бард около самого уха, после будто исчезая, больше не касаясь парня. В эту ночь Дилюк впервые за долгое время смог уснуть, не утопая в призраках прошлого и в картинках кровавого будущего. Потому что сны, дарованные богом свободы, позволяли ощутить себя свободным даже тому, кто скован собственной жизнью.