Страницы ненаписанных историй

Ухмылка застыла на чужом лице подобно оскалу хищного зверя. Бурление внутри заставляло разминать руки, предвкушая очередной рывок и рассечение плоти острым клинком. Приятно до одури, до тёмных пятен перед глазами и помутнения сознания, когда мир сливается в единую картинку, в поток, в котором если не решишься плыть — погибнешь. И это разжигало пламя внутри, что разливалось до самых кончиков пальцев, отчего клинок сжимался сильнее, а лицо болезненно ныло от напряжения мышц. Аяксу снятся сражения. Снится кровь и запах жженой плоти, снится боль и напряжение в руках, ногах, теле. Снятся лица — иногда чёткие, будто он видел их раньше, но чаще размытые. Те, кто идёт на него «рваной» толпой, рассекая воздух оружием, не успевают и вскрикнуть от резкого удара, рывка настолько быстрого, будто парень — не человек, а распрямившаяся пружина. Снится поток врагов, что не кончается. Он ликует. Предвкушает бурлящее удовольствие вкупе с азартом, которое и даровало ему силу. Хочет ощутить это пьянящее чувство власти, мощи, которое однажды выделило его из толпы, даруя то, что он заслужил по праву, вырывая это острыми зубами, будто злой бродячий пёс. Он хочет вдохнуть полной грудью, чтобы выдохнуть с хрипом на рывке, вновь ударяя, слыша рык около самого уха — нечеловеческий, животный. Он вновь бьет — метко и сильно, отсекая чужие головы резким ударом, замечая поток со спины, разворачиваясь, чтобы атаковать вновь. Но ощущения неминуемо тупятся, будто лезвие клинка. Единое месиво, которое стелется под ногами, будто хватает его за лодыжки, замедляя, заставляя резко отступить в бок, взглянуть на подобие неба, на заснеженные поля вокруг и редкую полоску леса. Заставляет резко побежать, вдыхая морозный воздух, а после вновь толкнуться, нанося очередной удар. Эти сражения не такие, как в жизни. Толпа не умна, не пытается обхитрить его, быть резкой и хитрой. Она идёт тупой массой, будто марионеткой в чужих руках. Идут тараном, давят своими телами, наступают, ранят, топчут. Отнимают дыхания при очередной атаке, когда человеческий ресурс начинает заканчиваться. Аякс смеётся, бьёт наотмашь до хруста в плече, до неприятной ноющей боли, чтобы промахнуться. Усмехнуться ещё раз, ощущая, как в груди начало неприятно давить, а ноги тяжелеть. И оступиться, замечая силуэт слева от себя, который одним резким выпадом отсекает первый ряд, а следом второй, третий… Сбился со счёту. Азарта нет. Нет того, что он так любит. Изматывает. Врагов становится меньше. Аякс не будет терять возможность призвать клинки и вновь ударить. С силой и рыком, который раздирает горло, лаская его ледяным воздухом на вдохе, отчего хочется хрипеть и кашлять. Он видит, как врагов стало не так много. Как с каждым ударом те падают на землю, мешаясь с месивом крови и грязи, талого снега. А после смог лишь упасть на каменный выступ, хватаясь за ноющий бок. И бросить взгляд на силуэт поодаль. Незнакомый, невысокий, сжимающий древко копья, скрывающий лицо за маской. Рассечённый висок затапливает кровью, отчего рассмотреть незнакомца было слишком сложно. Но Аякс видит мягкий взмах чужой руки, миг чужого лица, которое слишком быстро таяло, будто наваждение. Чёрно-изумрудным туманом. Он поймал лишь пронзительный взгляд чужих глаз. Незнакомец вернётся, чтобы вновь исчезнуть после боя. Аякс клянётся себе, что однажды скрестит с ним оружие. А пока позволит себе проснуться.