Страницы ненаписанных историй

Привыкнуть к коротким волосам было не так и сложно. Единственное, что осталось от прошлой длины — лишь обрамляющие лицо пряди, в то время как затылок был непривычно коротко подстрижен. В моменты задумчивости Дилюк имел привычку чуть ерошить свои волосы, а теперь, когда пальцы беспрепятственно касались шеи, он ловил легкий испуг, судорожно щупая оставшиеся волосы. Это решение было спонтанным. И, можно сказать, в той ситуации — единственным. Когда огромные лапы митачурла схватили его за волосы, отрывая от земли, он не придумал ничего иного, как одним резким ударом отсечь длину, после вонзая клеймор в чужую плоть, слыша надрывный рык прямо около уха. В тот вечер он попросил Аделинду подровнять его новую стрижку, чтобы та не была косым водопадом спадающим на плечи. Это явно было не особо подходящим образом для наследника винокурни, но иного выбора не было. Каждое утро начиналось с того, что он по привычке брал ленту, пытаясь собрать копну алых волос, но в итоге просто взмахивал руками в воздухе, вновь бросая ленту на тумбу за ненадобностью. Это непривычное изменение почему-то слишком сильно выбивало его из колеи, пусть и всего на пару минут. И, казалось, что здесь такого — просто стрижка, но он настолько привык к длинным волосам, что чувствовал себя без них слишком уязвимым, будто теперь спина его чёртово слабое место. И только одному человеку из всего окружения до нескрываемой одури нравились такие изменения. Капитан кавалерии сначала не мог поверить своим глазам, когда вместо привычного высокого хвоста, увидел чужой стриженный затылок. Открытая светлая шея казалась чем-то совершенно новым, будто он не видел её раньше, что звучало само по себе абсурдно. Дилюк же не мог не поймать чужой взгляд, который заставил его невольно словить волну мурашек до самого открытого загривка. Альберих смотрел на него слишком уж пожирающим взглядом. И даже если в этом не было открытой похоти, весь интерес Кейи уже заставлял «щетиниться» сильнее обычного, не сдерживая накопившегося раздражения. Рыцарь же на такое лишь тихо посмеивался, махнув опустевшим бокалом и вновь оперевшись локтем о стойку. Рагнвиндр не злился на него, но признавать, что все его реакции вызваны чистым смущением, он не собирался. Ровно до тех пор, пока холодные пальцы не коснулись его шеи, отчего он резко дёрнулся, схватив чужую руку и выворачивая её неожиданно слишком сильно. Кейа и сам резко зашипел, а после заойкал, вырываясь из чужого захвата и потирая запястье, будто горячая ладонь Дилюка и правда обожгла его. — Ещё раз сделаешь это без предупреждения — не отделаешься простым растяжением, — грозно предупредил парень, в то время как его щеки окрасились предательским румянцем. Альберих зорко выцепил это изменение, расплываясь в слишком довольной улыбке. Рагнвиндр слишком хорошо знал, что она означала. Второе «нападение» на его шею произошло во время ночной вылазки. Теперь капюшон то и дело слетал при каждом прыжке, будто прошлая длина действительно держала его на голове, пряча себя от зевак, оставляя полуночного героя инкогнито. Дилюк явно задумался о завязках или даже о смене накидки. В момент, когда он сидел в засаде перед очередным лагерем, анализируя, он ощутил холодное прикосновение чужих пальцев к затылку, отчего призванный клеймор резко рассёк воздух, не задевая внезапно возникшего рядом капитана кавалерии. — Архонты тебя дери, Кейа! — Зло зашипел Рагнвиндр, потирая свободной рукой шею так, что та явно покраснела от обильного трения. — Какой бездны ты здесь творишь! Ругательства от Дилюка всегда почему-то веселили Альбериха, отчего и сейчас он расплылся в слишком наглой и довольной улыбке. — Смотрю, полуночный герой тоже решил сменить имидж, — Кейа слишком любил подтруниваться над тем, что знал эту маленькую «тайну», которую наследник винокурни тщательно и не скрывал. Рыцари не особо и могли как-то повлиять на его деятельность. — Ты только ради издёвок пришёл? — Спросил Дилюк, вновь набрасывая капюшон на голову и зачем-то дёргая тот сильнее вперёд. — Нет, мистер полуночный герой, пусть ваша смена имиджа и взбудоражила, но, — Альберих чуть наклонился вперёд, замирая справа от Рагнвиндра и кивая на лагерь. — Я здесь для дела. Кейа даже в такие моменты любил издеваться. Будто сейчас им не придётся резать толпу хиличурлов вкупе с магами бездны, чтобы Мондштадт спал спокойно. И он хотел было огрызнуться, но вместо этого только и успел, что проследить за юрким капитаном, который, выждав момент, ринулся в бой, махнув рукой. Альберих слишком невыносим… Третье посягательство на чувствительную шею было слишком странным. Чужие пальцы не просто коснулись, а слегка зарылись в мягкие короткие волосы на загривке, слегка массируя подушечками. Дилюк привык, что рыцарь приходит, когда хочет. На винокурне ему были всегда рады, отчего доступ в кабинет Рагнвиндра у него был чуть ли не круглосуточным. Но сейчас было не то время, в которое Кейа предпочитал появляться, чтобы отвлечь и слегка скрасить его рутину. Порой Дилюк не понимал, что в голове у капитана. Он мог просто молчать всё их совместное времяпровождение, лишь изредка касаясь совсем легко, а иногда просто оплести наследника винокурни руками, обнимая со спины и упираясь лбом меж лопаток. В такие моменты Рагнвиндр не говорил, не спрашивал ничего стороннего, давая Кейе просто делать то, что он хочет. И в этом было что-то такое тёплое, разделённое лишь между ними, не несущее ничего порочного и порывистого. И сейчас, когда чужие пальцы мягко массировали загривок, Дилюк позволил себе чуть запрокинуть голову, смотря на слишком умиротворённого Кейю, отмечая легкую и ничуть не натянутую улыбку. Эта, казалось, привычная ласка, ощущалась слишком необычно — волосы не щекотали шею, а холодные пальцы скользили совершенно беспрепятственно. — Неужели тебе нравится? — Тихо спросил Рагнвиндр, ловя чужое легкое смятение, а после смущение. Обычно Кейа не отвечал. Этот вопрос был и правда риторическим — Дилюк и так знал, что Кейе нравятся его короткие волосы. То, как он касается подстриженных прядей, как осторожно перебирает их, заставляя чуть ли не урчать котом под столь нежной лаской, было красноречивее. Рагнвиндр все ещё сидел на кресле, запрокинув голову назад, ощущая касания пальцев за ухом, расслабляясь и сам начиная улыбаться. — Нравится, — прошептал Альберих, наклоняясь к чужому лицу, отчего тёмные пряди слегка щекотали щеки, будто укрывая их от всего мира. От тихого шепота было сложно не улыбаться, утопая в столь нежной ласке…