Страницы ненаписанных историй

Небольшая пропитанная травяной настойкой тряпка окрасилась багровыми разводами. Раненный не шипел, лишь хмурил брови от аккуратных прикосновений к ране. Алые волосы были чуть зачёсаны назад, собраны в высокий хвост, концы которого чуть слиплись, пропитались кровью. Он не мог поступить иначе. Но человек, который сейчас аккуратно обрабатывал его «промахи» был уверен в обратном. — Ты мог погибнуть, — голос собеседника не дрожал, был предельно спокойным. — Это мой долг, — хрипло ответил Дилюк, понимая, насколько отвратительно звучит заученная с детства фраза. Его долг — прикрыть грудью наследника, защищать его ценой своей жизни. Это то, для чего он живёт, для чего его растили. — Долг, — тихо повторил Кейа, а Рагнвиндр знал, насколько он ненавидит это слово. Насколько оно приносит ему боль, пускай он больше не озвучивает это, не сопротивляется, не переубеждает. Альберих винит себя. Ругает за то, что не заметил засаду, потерял бдительность. Не успел призвать меч, отчего пострадало плечо Дилюка, которым он успел заслонить его от вражеского клинка. Тот ловко отразил нападение, заставив тех мужчин харкать кровью, но не убивая. Кейа всегда просил не убивать. Вот только все приказывали убить его. Любить своего телохранителя больно. Больно видеть, как от твоих ошибок возлюбленный рискует жизнью, в то время как попыток нападения всё больше и больше. Он ненавидел себя за это. — Вы хмуритесь, мой принц, — разорвал гнетущую тишину Дилюк, осторожно касаясь пальцем меж бровей, заставляя Кейю чуть дернуться, но расслабится, после того, как он встретился со взглядом алых глаз. Нежным, настолько теплым, что в груди всё переворачивалось. — Кейа, пожалуйста, — Рагнвиндр звучал настолько мягко, что у Альбериха чуть скручивало прямо под рёбрами. — Не вини себя. Кейа не сдержал тяжелый вздох. Он слышит эту фразу слишком часто. И именно от этого становится хуже всего. — Ты не бессмертный, Дилюк, — тихо сказал парень, убирая очередную испачканную тряпку. — Только архонты бессмертны, — зачем-то сказал парень, на что Кейа лишь покачал головой. — Но мне хватит и моей жизни. Но хватит ли? Кейа ненавидел свою судьбу. Ненавидел то, что родился принцем, который буквально был живой мишенью для всех недругов королевства. Когда-то он сам мог защитить себя. Защитить своего рыцаря, всех, кто ему дорог. Ровно до того дня, когда вражеский клинок не лишил его зрения на одном глазу, создавая огромное слепое пятно. Пятно, которое всегда прикрывал собой Дилюк. — Если бы тогда я был внимательнее. Не оступился… Я бы не был сейчас настолько бесполезным, — тихо сказал парень, прикрывая глаза. Сейчас повязка со слепого глаза была снята, отчего прикосновение теплых пальцев совсем близко хоть и заставило чуть дёрнутся, но не пугало. Дилюк всегда просил его не прятать приобретенный изъян. — Ты остался жив. И это расплата за то, что и я не среагировал тогда, — легкое касание ладонью к щеке, осторожное поглаживание большим и чуть шершавым пальцем успокаивали. — Теперь у меня нет права на ошибку. Кейа чуть прильнул к чужой ладони, прикрывая глаза. У них обоих больше нет права на ошибку.