О ТОМ, ЧТО МЫ ХРАНИМ.

      Часть III. Pā o ka make       («Прикосновение смерти»– дословный перевод)

                    СТИВ       Полтора месяца назад.       Да, уж сомневаться не приходится. Четыре окаменевших физиономии. Четыре пары настороженных глаз. Скверный денёк. Совсем скверный.       Стив облизнул губы. Плевать на боль в теле. Бросил быстрый взгляд через плечо. Если он дернется посильнее, возможно ему удастся дотянуться до одного из охраны.       МакГарретт повернулся – на нем повисли. Всё было плохо. Скованные наручниками руки ограничивали в движении. Он сделал ложный захват, отбил неуклюжий блок. Но “их” оказалось слишком много. МакГарретт оказался бессильным. Оставалось выбрать одну-единственную глотку, и Стив выдавливал из неё дыхание, пока другие выкручивали ему плечевой сустав, колотили по голове и спине. Пускай не всем, но этому точно не поздоровится, – в нынешнее воскресенье в церковном хоре ему не петь. Кажется и МакГарретту тоже – ему нанесли сокрушительный апперкот в челюсть. Феерическая россыпь ракет взорвалась в голове.       Они обрабатывали его профессионально. У этих сволочей свое правило: жертва должна оставаться в сознании до самого конца. Бьют не до смерти, не так, что бы уложить человека на год в больницу, главное, дать нервам такую встряску, после которой не каждый сможет считать себя полноценным мужчиной. Тяжело ударили в живот, одарив перфорированной язвой и заставив резко согнуться пополам. От очередного удара в области почек, Стив пошатнулся и мешком рухнул на пол, разбивая колени в кровь.       Подняться МакГарретту не дали, резкий удар под ребра носком армейского ботинка, заставил его ловить ртом воздух, а тело скрючиться, в попытках инстинктивно защитить сломанные кости.       Искра от электрошокера глубоко прожгла МакГарретту кожу, оставив багровый рубец, – тело свело спазмом, а запах паленой человеческой плоти едким дымом забился в ноздри.       Комната плыла, его тошнило, во всем теле просыпалась зловещая боль, а из рассеченного лба кровь медленно заливала глаз. «Дерьмо», – подумал Стив. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что дальше будет.       Во Фат кивнул своим людям. Одним рывком Стива поставили в колено-локтевую позицию, заставив упереться ладонями. Наручники на скованных руках больно врезались в запястья. Сердце рванулось и зачастило, пульс застучал в ушах. Один из подручных Во Фата практически впечатал его лицо в холодный кафель пола, накрепко зажав ногой шею, удерживая руками за плечи. Пристегнув карабин кожаного ошейника на горле короткой металлической цепью, его подтащили к железному кольцу, выступающему из напольной ниши, намертво зафиксировав удавку. Ошейник душил, мешая дышать, мешая слышать, заставляя постоянно судорожно глотать воздух. Что бы не лягался, стянули кроссовки вместе с носками.       МакГарретт почувствовал смятение. Так вот что его ждет. Он пустит его по кругу? Или сделает это сам? Попробовать поторговаться? Но что предложить? Почему он не пристрелит его? Хочет, что бы он ползал? Умолял? Этого не будет. МакГарретта не пугало насилие как таковое. Пусть только не сует в него всякую дрянь. Но умереть вот так, ни оказав, ни малейшего сопротивления, было немыслимо. Следующие несколько секунд, уходят на то, чтобы найти равновесие между безвыходностью и необходимостью сохранять хладнокровие.       – Эй?! Слышишь?! Зачем ты это делаешь? Я говорил! Я не знаю, где твой отец! Я не знаю, где Дорис!       Понимал, что лучше молчать, но не удержался:       – Надеюсь, будешь нежен. Всё же ты у меня первый!       – Будь ты чуть поспокойнее, ты бы тут не сидел, – Во Фат внимательно на него посмотрел, в его руке сверкнул шприц, и фонтанчик желтой жидкости пронесся сквозь тонкую иглу, избавляя содержимое пластмассового цилиндрика от воздушных пузырьков.       Усилием воли МакГарретт подавил в душе приступ ярости. Учитывая все обстоятельства, видимо, это день будет долгим и утомительным. Пытаясь сопротивляться, Стив всё же попробовал вырваться. Но сделал лишь хуже – кожаный ремень на шее был затянут так туго, что любой поворот головы или изменение положения тела отдавались режущей боль, пронзающей затылок и позвоночник. На шее, от напряжения, вспухли вены.       – Не надо, будет больно, – наклонившись вплотную, Во Фат сказал это почти над ухом, и с силой сжал кадык пленника, умудрившись пропустить пальцы под туго затянутую кожаную удавку. Тонкая игла ужалила в шею.       Так вот как выглядит мир под наркотой чудного зелья! Зернистый, распадающийся на отдельные детали.       – Что… что ты мне дал? – В наркотической мгле, заволакивающей глаза, белый кафель помещения расплывался, приобретая полустертые очертания.       – Разработка китайской армии. Показал хорошую эффективность. Очень сложно создать новую личность, не уничтожив старую. Раньше на это требовались годы. Сейчас достаточно нескольких часов.       – Меня пытались раскалывать люди получше тебя.       Пальцы отпустили кадык.       – Стив-Стив-Стив… – Холодные скальпирующие глаза смотрели внимательно и спокойно, – для этого не требуются люди получше, нужны люди похуже.       Движением руки, Во Фат отпустил подельников. Они вышли, унося с собой покойника, прикрыв тяжелую дверь.       – Ты дал мне достаточно времени, что бы подумать, как наказать тебя, Стив. Ведь ты, своим неуёмным желанием знать прошлое, лишил меня будущего, – Во Фат изобразил на лице подобие улыбки. – Скажу честно, – я хотел убить тебя. Но дал обещание матери – не трогать её ребенка. Ведь все эти годы, я думал, что моя мать…. наша мать… не могла найти меня.       Во Фат протянул руку к горлу и пощупал пульс МакГарретта:       – А она выбрала тебя. Тебя и твоего отца.       – Я говорил: я проверял. Ты мне не брат.       – Ты уверен? Знаешь, люди такие предсказуемые. И у каждого есть слабое место. Нужно лишь найти его. Ты бы удивился, если бы узнал какое место у доктора Бергмана.       «Неправда. Неправда. Это не может быть правдой. Макс не мог так поступить с ним. Во Фат играет. Тактика. Игра».       – Ты врешь! Это неправда. Ты – больной ублюдок! Убей меня сейчас! Слышишь! Убей! Иначе, я убью тебя!       – Хочешь погибнуть храбро? Отвага– это свойство дураков.       Что обычно говорил в таком случае МакГарретту в учебке Уайт? Не ставьте свои домыслы выше фактов? Но эта подготовка сейчас, ни черта не работает, – у реальности свои законы. Нет, думать чересчур утомительно. Любая мысль – точно бочку катишь в гору. Не дай бог, наркотик отравит мозг, заставит вопить, и визжать. Соберись, Стив. Соберись. Сердце уже сорвалось и билось часто, часто. Что если он утратит власть над собой?       – Знаешь, что самое интересное, брат? Ты так уверен в своей правоте. Презираешь таких, как я. И смерть тебе не страшна. Но как же ты мог забыть, что сломать можно любого. Стоит лишь заставить бояться собственных воспоминаний. – Слова Во Фата смыкаются, топя сознание.       …. бояться собственных воспоминаний….       Действие наркотика становится сильнее. Кровь горит в венах.       Чужие руки расстегнули пряжку ремня, щелкнула кнопка на поясе карго. Молния с легкостью разошлась и заскользила вниз. Затем одним лишь резким движением и брюки, и трусы были спущены вниз на колени, открывая твердые мускулы бедер, тонкую полоску волос, переходящую в завитки между ног, оголяя член и яички.       Мужские пальцы задрали майку, почти натянув её на шею и голову МакГарретта, обнажая напрягшиеся мышцы на спине.       – Как интересно. Кажется, это называется «Рога дьявола*»? – Холодные пальцы забегали по замысловатому узору на пояснице, прошлись по стилизованному краю тату.       Если у МакГарретта и была надежда, что всё будет недолго, то она быстро пропала.       Правая рука насильника ползет вниз и с максимальной силой сжимает яички пленника. Что бы не вскрикнуть, не застонать от боли, Стив стискивает зубы. Отпустив мошонку, Во Фат проводит ладонью по члену МакГарретта, задержавшись на пурпурной головке, очерчивая большим пальцем уздечку и венчик.       Насмешка, которая могла бы сойти за улыбку, прорезала на мгновение лицо Стива:       – Не гони так сильно, а то я совсем потеряю голову.       – Но не эрекцию!– замечает Во Фат.       – Убьюююююю, - сквозь зубы шипит МакГарретт.              …. Во Фат входит всухую, с ходу, без резинки. Резко, до упора. Не церемонясь. Разрывая мышцы сфинктера и практически натягивая Стивена на себя. Как будто сотню лезвий засунули внутрь. Весь воздух, что еще оставался в легких Стива, со свистом вырвался наружу. От толчка тело МакГарретта качнулось вперед, и скованные наручниками руки потеряли опору. Он ударился лицом об пол. Из разбитого носа хлынула кровь. Одно из сломанных ребер, пробило легкое. Перед глазами потемнело. С трудом МакГарретт вновь оперся на руки.       Он попытался повернуть голову, но острая новая боль пронзила живот и пригвоздила к полу. Из живота, толчком в диафрагму, в легкие, удушьем за глотку.       Во Фат повторят свои движения методично, вперед-назад, насаживая Стива то на треть, то на всю длину своего члена. Мышцы, сопротивляясь вторжению, то сокращались, причиняя МакГарретту боль, то сжимались, помимо его воли, вокруг члена насильника. Член Во Фата, крупный, чуть больше обычного, двигаясь внутри его тела, растягивал, и разрывал задницу на части, распарывая и вытягивая внутренности наружу, вызывая такую адскую боль, такое жжение, что на минуту Стив отключился, почти потеряв сознание.       В том, что происходило сейчас, не было никакого секса. Так самцы в животном мире насилуют других самцов, проявляя свое доминирование. Доставляя боль себе и другому.       В попытке защититься от очередного удара об пол лицом, МакГарретт попытался упереться ладонями в пол, пока толстый горячий член толкается между его расставленных ног.       От жжения и боли в анусе начали дрожать и разъезжаться колени. Сердце стучало так, что казалось, выпрыгнет из груди.       Надо просто терпеть. Скоро всё закончится.       Еще минутка, еще секундочка.       Болезненные толчки в желудке… С-сука.       Новое проникновение, и новая боль поселилась в пояснице, вышибая из МакГарретта дух.       Пот струится по вискам, и сзади по шее.       Пот выступил на лопатках. Капал с его подбородка.       Наркотический дурман поднимается, окутывает, окружает со всех сторон. Не отмахнуться рукой. Сердце бьется-бьется-часто-бьется. «Просыпайся детка. Тебе в школу». Не Дорис…. Мама…. на кухне… Бекон уже шкварчит…. «Ненавижу бекон, мам». Когда уже я съеду от родителей?       Хриплое дыхание над ухом туманит мысли. А задница горит огнем. В горле першит. Еле продохнул.       Он молчал. Не дрожал, не извивался, но сцеплял зубы крепко-накрепко.       Почувствовал, что толчки насильника становятся плавнее – кровь из развороченной дырки, которая сочится по бедрам, играет роль природного лубриканта       Кончая, Во Фат вгоняет свой член в его задницу единым слитным движением, практически касаясь своей мошонкой яиц и промежности. Вколачивается в него, изливаясь внутри разъедающей кислотой спермой.       Всё?       В голове всё спуталось.       Голова гудит.       Сначала МакГарретт ничего не слышал, потом ему показалось, что до него доносится чье-то судорожно свистящее дыхание. Чуть позже Стив понял, что это он сам так дышит.       Клацает карабин, и ошейник, оцарапав кожу шеи, падает вниз. Крепкие мужские пальцы выворачивают и сильно сдавливают кадык.       – Сделай для меня исключение. Скажи, что тебе понравилось.       Но Стив лишь чувствует соленый вкус крови на губах, развороченную задницу адски ломит и разрывает на части, а по внутренней стороне бедер текут капли субстрата вперемежку с темной кровью. Ноги с трудом держат вес собственного тела. Ладони кровоточат. Голос Во Фата доносится до МакГарретта глухо, он еле слышит, что тот говорит:       – Ты мой! Понял?! Мой!!!       Во Фат с силой толкает его в спину, руки подгибаются, и Стив падает, ударяясь виском об пол.              Стиву кажется, или он действительно лежит на дне старой лодки отца, и океанская вода наполняет её, проникая во все щели? Ног Стив не чувствует. Вся нижняя часть его тела, вплоть до пояса, превратилась в одну кровоточащую рану. В поясницу больно впивается острый конец ржавого якоря, а спина завалена намокшими рыбацкими сетями и мешками. И вода вот-вот заполнит лодку. Необходимо приподняться и что-то предпринять, заделать пробоину и щели, или хотя бы позвать на помощь отца. Стив делает нечеловеческое усилие, приподнимаясь на локтях; цепляется руками за выступающие шпангоуты. Ему удается подтянуть отяжелевшее тело к борту. Он пристально смотрит вперед, пытаясь найти линию горизонта. Чувствует запах океана – запах гниющих водорослей, морской рыбы, соли и почему-то яблок. Видит наверху гребень белой бурлящей пены – надвигающийся вал бирюзовой прозрачной воды, который с грохотом и свистом обрушивается на полузатопленную лодку, силой швыряя его на дно...       Он с колоссальным трудом приходит в себя вновь. Ему показалось, или он слышал голос мужчины? Кто-то пытается ему помочь. И от спасителя пахнет океаном, солью и яблоками. «Не волнуйся, я уже здесь».       ….Тугой узел внутри слабеет… Стив делает последнюю попытку приподнять голову, но не может разглядеть чужака...                     Очнулся он полностью голый, на холодном шершавом кафельном полу, от резкого света, бьющего в глаза. В попытках защититься рефлекторно поднял руку. Он не был скован, и не был прикован. В голове мутилось. Хотелось пить. Сильно болел нос. Тело казалось чужим. Перед глазами пылали черные круги. А проблески сознания тонули в мареве наркотического дурмана.       Во Фат поднес бутылку с водой к губам и МакГарретт судорожно, взахлеб, начал глотать воду. Насильник положил руку ему на плечо, и отвратительное чувство охватило МакГарретта, поднимаясь от живота и заволакивая мозг.       Он вздрогнул, ощутив холод иглы и короткий укол.       Во Фат с ним еще не закончил?       – Что… это...?       – В разведке тебя хорошо обучили. Ни просишь. Ни умоляешь. Но это то, что позволит тебе забыться и не бороться.       Стив и не пытался бороться. Лишь какая-то часть его существа, которая была настоящей, часть, которая хотела жить, перед тем как подчиниться, немного поборолась. Но, через несколько мгновений, он почувствовал, что и она постепенно отплывает в ничто. В следующую секунду железная дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Одного МакГарретт видел впервые, а второго… Стив узнал его немедленно: таких людей не забывают. Одну дикую безумную секунду он не мог понять, откуда он взялся. Всевозможные предположения мелькнули в мозгу. Забавно, он ни капли не изменился, с момента как Стив его застрели. Антон Хесс. Нет, этого не может быть. Я же тебя убил. Всего лишь игра одурманенного воображения. Всего лишь игра… Я же тебя убил.… Или всё же…       Под шикарной одеждой не-Антона угадывается стальная мускулатура, тонкая талия. А отлично развитые плечи и бицепсы свидетельствуют о результатах многих часов, проведенных на тренажерах, в зале штанги и на татами для контактного карате. Но за внешностью таится нечто темное и звериное.       Качнувшись с носков на пятку, Во Фат выходит вон, плотно прикрыв за собой двери.       – МакГарретт? – Низкий мужской голос протяжно выговаривает его имя, четко повторяя каждую букву.       Стив не хотел оборачиваться, он вообще больше не желал ни с кем разговаривать. Ему не о чем было беспокоиться. Лучше он будет смотреть вон на те две лодки, что лениво покачиваются на гладкой, почему-то спокойной воде океана. Скоро закат. Вода уже принимает темно-сливовый оттенок.       Словно издалека, Стивен услышал:       – Мм-акГа-арре-етт? Он вообще хоть что-нибудь слышит? – В странной кривоватой улыбке двойника Хесса обнажились великолепные зубы.       – Босс сказал, что да. Сказал, можно делать что угодно, но только не убивать. Он ему еще нужен.       – Да, он хорош! Красивый парень. Это заводит. Думаю, мне бы понравилось, если бы я с ним работал.       Кто-то хрипло рассмеялся.       Мужская ладонь не-Антона легла на его бедро:       – Ну, давай, крошка, падай на спину, и не вздумай брыкаться.       Стив уронил руки и опрокинулся навзничь.       – Как мило с твоей стороны. Вот хороший мальчик. Лежи и не дергайся. И я буду нежен.       Чужие руки «второго» скользнули по телу, погладили по груди, дотронулись до сосков; трогали и мяли в ладони яйца; скользили по стволу, заставляя терять волю. Чужие губы прошлись по щеке, слегка прикусили мочку уха. Болезненный укус в плечо, и неожиданно МакГарретта обдало жаром. Он едва осознавал что делает, широко раскинув ноги и выгнув спину.       Сквозь наркотический дурман, жаркими волнами, прокатывающимися сквозь тело, он наблюдал, как не-Антон расстегивает ширинку дорогих идеально сидящих брюк, спуская штаны. Длинный и крупный возбужденный член тяжело покачивался, пока он шарил по карманам в поисках чего-то. Достав презерватив, он ловко раскатал его по члену. Если он вломится в него, то наверняка покалечит.       – Н-нет… Н-не лезь ко мне… – Стив всё же смог выдавить из себя эти слова, несмотря на призывно раздвинутые колени и задранную задницу.       На свою реплику он услышал лишь тихий смешок, и ему еще сильнее надавили на плечи. Хотя наркотическое безумие и так не позволило бы ему откатиться или отползти назад. Он попытался вскинуть правую руку, и тут же на неё обрушился сокрушительный удар, принеся с собой дикую боль.       Опустившись на колени и опершись руками о поясницу Стива, не-Антон рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в него, срывая бурые корки запекшейся крови, похожие на следы от размякшей шоколадки, въезжая по оголенной плоти. В лицо МакГарретта ударила горькота дорого одеколона.       Стив почувствовал, как судорожно сжались мышцы живота. Член был настолько огромен, что МакГарретту показалось, что тот достиг желудка. Расширение было мучительно-адским. Кровь вернулась в голову, а тело воспротивилось вторжению. Пронзающая боль сродни оголенному проводу с током, засунутому ему в задницу.       – Ну-ну… тише. Не шали, – подхватив под колени, его согнули почти пополам, насаживая еще глубже, прижав его ноги к голой груди.       Чужая рука накрыла его возбужденную плоть, и Стив захлебнулся от острого наслаждения. Потребность достигнуть оргазма наполнило каждую клетку, болезненно отзываясь в судорожно сжимавшихся мышцах. Этот сумасшедший взлет быть настолько внезапным, что мгновенно прояснил его сознание. Он попытался не думать, насколько был жалок. Его трахали жестко, и сильно. Все слилось в единую какофонию звуков. И всё, что он слышал – были шлепки кожи о кожу.       Боль отступила на задний план, оставив после себя сбивчивое дыхание, набухшую простату и подкатывающийся оргазм. На мгновение, под действием наркотического безумия Стив, выпадая из реальности, впал в блаженно-радостное невменяемое состояние. Он застонал и невольно сжался, запрокидывая голову. Оргазм настигал, ломая тело, и он бездумно начал подмахивать бедрами.       Из уретры потянулась белая вязкая нитка предэкулята.       – А ты не хотел, сладкий.       Чужая рука «второго» скользнула вниз, ощупывая его напрягшийся член. Замечательная сильная эрекция. Чужие пальцы задвигались быстрей. Скользили по стволу, погладили уздечку и сильнее надавили на опухшую головку, заставляя выстрелить сперму. Наслаждение скрутило горячей волной, поднялось, заливая живот, с губ сорвался стон, который он не мог контролировать. Эрекция начала спадать.       От нервного напряжения, и большого инородного тела внутри, мышцы мочевого пузыря рефлекторно расслабились. Практически вслед за спермой из уретры потекла моча. Он почувствовал сильный толчок и пульсацию чужого члена внутри. С пошлым хлюпаньем обмякший член выскользнул из него наружу. Стив никак не отреагировал, даже когда огромная рука прошлась по его мошонке и разорванной заднице, одной сплошной ране, размазывая кровь и его семя.       Измученный и ошеломлённый МакГарретт смотрел, как насильник одевается. Он привел себя в порядок, застегнулся. Наклонившись, не-Антон потрепал его по щеке:       – Ты был хорош. Как-нибудь повторим.       Смеясь, они ушли.       Звук открывающейся металлической двери был похож на звук закрывающейся крышки гроба.       Он хотел ощупать гениталии, проверяя, нет ли где еще раны, но руки отказывались сгибаться, и словно лишившись суставов, стали резиновыми. Тело казалось чужим.       Пошевелив ногами, МакГарретт ощутил сырость. Ради Бога, только не это! Ох, черт! Обоссался. Ничего страшного, обойдется. По крайней мере, в одном Стив оказался прав. Денёк и в самом деле был скверный….              А дальше….       Стивен плохо помнил, что было дальше. Его кололи какой-то дрянью….       Приходил отец…. Стив познакомился с новым детективом….       Его привязали к стальному стулу, – и он был бос, в брюках, и было больно сидеть….       Его пытали водой, – и он, захлёбываясь, тонул. Но страха не испытывал….       Каким-то образом ему удалось освободиться, и, кажется, он сломал чью-то шею. Многие мужики погибли, не сочтя женщину серьезным противником. Пополнять их число МакГарретт не стал. Девка выкинула лезвие. Он уклонился вправо, схватив обеими руками руку державшую нож. Стив сделал полный оборот, и рука с ножом была прижата к её лопаткам. Она попыталась ударить его затылком в лицо, – и Стиву достался рубящий удар по переносице, однако недостаточно быстрый. Что-то хрустнуло, и девушка упала на колени, – на лице её застыло странное удивленное выражение.       Быстрые приближающие шаги подсказали МакГарретту, что кто-то идет…       …. Стив попытался перехватить захват, но его послали вперед лицом на бетон. МакГарретт поднялся, и тут же получил удар ребром ладони по шее. Ему дали подножку, толкнули, – и он обнаружил, что падает и приземляется на задницу, – едва не ломая при этом крестец.Он лежал на полу и смотрел в круглое дуло своего SIGSauer(а), Во Фат целился в упор:       – Ты ведь не убьешь меня?! Не так ли? Брат?!       Резко заболело запястье – МакГарретт по-прежнему крепко сжимал в руке подобранное с пола оружие. Волна ненависти захлестнула его, покатилась по измученному телу:       – Ты не мне не брат!       Надо было выбраться отсюда. Почему Во Фат не стреляет? Вот сейчас наверняка выстрелит, наверняка. Спасения не было.       В гробовой тишине послышался шорох, раздался щелчок, и Стив нажал на курок. Пистолет есть пистолет, а угроза есть угроза, – армейская выучка сработала. Когда в тебя целятся – нужно спускать курок.       Боль опрокинула его навзничь. Ослепительный свет мгновенно вспыхнул в мозгу. Сверкнула мысль: конец!.. Секундная тьма… Мощный удар…       Он падал и падал, проваливаясь из настоящего в прошлое...       … Отец улыбался, сидя на краю лодки, склонив голову к струнам, бережно баюкая в руках гитару… и на её поверхности гасли, и вспыхивали, ослепительные яркие блики… и небо становилось темнее…       …. Кричала женщина, но это была не Кэтрин….       Стив поднял руку, тяжелую, словно налитую свинцом, и стал шарить вокруг себя, но ничего не обнаружил. Попытался открыть глаза, но это оказалось ему не по силам. Внезапно женский крик прекратился, и он слышал только своё дыхание.       – Стив! Очнись, Стив! Стивен!       Стив знал этот голос. Голос прошлого. Но вспоминать совсем не хотелось.       – Стив, ты в порядке? Эй! Давай же!       Дэнно.       Дэнни Уильямс.       Он сделал усилие, что бы открыть глаза. Почувствовал тошноту.       Кругом была темнота. Но в следующее мгновение увидел склонённое над собой лицо:       – Давай же! Эй! Стив! Ради Бога, скажи хоть что-нибудь?! Ты в порядке?       – Да…. Да…. Где мой отец? Я хочу увидеть моего отца.       – Дружище, твой отец умер четыре года назад, ну… не надо… не надо... Всё хорошо?       – Да, да.       – Ты в порядке?       – Я в порядке.       – Ну, давай приятель. Нужно вставать. Пойдем? Давай убираться отсюда.       – Да, пойдем.       Человек, азиатской внешности спросил МакГарретта:       – Можешь идти? Всё хорошо?       Стив вспомнил, где его видел. Это был напарник его отца, Чин.       Лейтенант Чин Хо Келли.       – Да.       Дэнни подхватил его с одной стороны, Чин с другой. Через несколько долгих минут, кое-как, им удалось поднять его с пола.       – Подожди… Подожди...       Во Фат лежал на спине. Его глаза заливала кровь, струящаяся из маленькой аккуратной дырочки во лбу, чуть повыше брови.       – Он мертв. Пошли. Давай, дружище…       Стив чувствовал себя оглушенным, и если бы не поддержка друзей, снова бы упал…                     ДЭННИ.       Сейчас.       Дэнни никогда не был глубоко верующим человеком. Разве что в детстве.       Ну не то, что бы он не верил в Бога, в принципе. Нет. Скорее он верил в Сущность. Сущность, которая была добром и злом, смертью и жизнью. Он плохо представлял себе как Бог, справедливый и честный Бог, мог смотреть на беззаконие, что творили его дети, и никак не противодействовать этому. Дэнни не ходил в церковь с 17-ти лет, но это абсолютно не мешало ему просить Господа о помощи и заступничестве. Правда, его последние молитвы были явно проигнорированы, ведь Мэтта уже нет больше с ними. А о том, какой боли мог натерпеться брат перед смертью, – Дэнни старался не думать. Он гнал от себя эти мысли, хотя они бесцеремонно, как минимум один раз в день, всё также продолжали вторгаться в его жизнь.       Он молился. Молился и просил, когда мог потерять Грейс.       Он молился. Молился и просил, когда чертов–я–морской–котик–Стив МакГарретт–мне–всё–по–барабану, как магнит тянул на себя все возможные и невозможные неприятности. Дэнни обещал Богу что угодно. Обещал быть добрым, хорошим, правильным. Ходить в церковь, и не обращаться по пустякам. Но раз, или два, ну ладно, так и быть, раз пять. Ладно-ладно, может быть, раз десять, он просил и «другого» парня помочь ему.       Да. Просил.       Просил неистово, как просил Бога, заключая в душе сделки, или что там принимают на оплату в Аду? Как не страшно это звучало, но Дэнни мало волновало, что будет с его душой «после». Полицейскому, на чьем счету пара десятков жизней, которые он забрал, и еще заберет, вряд ли готовили тёплое местечко в Раю. Когда ты раскрыл 126 убийств, невинности в твоей душе места нет. До переезда на Гавайи и до войны с «бывшей» за Грейс, он об этом даже не задумывался. Жизнь в Джерси казалась стабильной и незыблемой. Но новые обстоятельства, новые встречи, проблемы и их решения, стали довольно часто вызывать подобные мысли. Или может быть, дело было в возрасте? В юности смерть видится иначе, а будущее… Будущее кажется вечным и далёким от твоего настоящего. Слишком далёким и слишком «будущим».       Поэтому, просто приняв тот факт, что Рай не для него, он жил сегодняшним днём для себя и будущим днём для дочки. Не заморачиваясь и, не пуская убитых–им–плохих–парней, в свое настоящее.       Но, если. Если всё же, Дэнни окажется «там», он лично поднимет Во Фата на вилы. И будет это делать снова и снова, и снова! пока Ад не замерзнет.       Если Бог наказывает его, Дэнни, то пусть! Но только не вычеркивает Стива из Великого Узора.       Губы Дэнни шевелились.       Господи, помоги ему, взмолился он, хотя никогда не искал в религии никакой опоры.       Он осознал, что твердит короткую и знакомую с детства молитву.                     Он не мог оторвать взгляд от Стива.       Стива, лежащего в собственной крови, со спущенными штанами, бурыми подтеками на ногах, которого била дрожь. Весь его живот представлял собой одно темное пятно с пурпурными полосами.       Если бы они с Чином не видели, как Стив отключился на последнем толчке, то подумали бы, что плечи мужчины сотрясают рыдания.       Но нет. МакГарретт был без сознания. И это было еще ужасней, потому что тело продолжало дергаться в конвульсиях. Он не расслышал, какое распоряжение отдал Во Фат. Он произнес его резко, отрывисто. Один из подручных, Дэнни узнал в нем того, которого первым при штурме застрелил Лу, наклонившись над телом пленника, снял с его рук кандалы. В следующую секунду видео оборвалось. И только Дэнни хотел выдохнуть, как запись возобновилась. Ослепительно вспыхнувший яркий свет выхватил возле стены обнаженную мужскую фигуру.       Щурясь, МакГарретт протянул вперед руку…