Хлеб с лимоном

*** Чонгук спустился вниз, на столе уже ждал его завтрак: одно вареное в всмятку яйцо, жареный до золотистой корочки бекон, несколько листьев салата и пару штучек свежих морковок, присыпанных вкусными приправами. Ему никогда не нравилось завтракать, поскольку ненавидел жить по расписанию, когда каждая секунда под присмотром, но отбиваясь от вечной беготни по списку дел, невольно начинаешь сам поглядывать за стрелками наручных часов. Юноша хотел почувствовать на вкус свободу от чужого и даже от своего, собственного мнения, он мог долго ходить по комнате и иногда по лужайке, если ему позволяли взрослые, и выстраивать свое будущее, где всё проходит плавно, но при этом происходящее вызывает кучу бурлящих эмоций...где им гордятся и его хвалят. Чонгук никогда не сможет, по его мнению, избежать чувство вины перед родителями, что он им всем обязан и, бесспорно, должен помогать за каждую проявленную к нему долю внимания. - Можно ли это назвать вниманием ? Ты сам себе это внушил ? Если положить на весы добрые и бескорыстные поступки родителей и количество острых фраз, количество ударов со всей силы, то они будут равносильны ? Кто в итоге победит ? Ты бы мог сбежать. Боишься ? Даже не отвечай. Мы знаем ответ. - Кто мы ? Когда я прекращу строить диалог у себя в голове !? Какая нелепость, врачи вроде обещали, что подобные симптомы должны пройти, уже прошел месяц, как я принимаю нужные препараты и прокапываю лекарства, но никакого эффекта. Или я уже забыл, что со мной было...забыл ту боль ? Нет. Я не собираюсь бросать лечение, я не хочу возобновить вкус тех страданий. Я заслуживаю большего. Я заслуживаю большего. Я заслуживаю любовь. Любовь. Любовь к себе от самого себя. Я ни в чем не виноват. Ни в чем. - Чонгук заметил, как слишком сильно впился ногтями в свои руки так, что маленькой струйкой потекла кровь. - Больно. Я чувствую вечные обиды на себя прошлого до сих пор, но не собираюсь повторять ошибки. Не сегодня. *** После очередного выпитого горького кофе, Чонгука отправляли на различные обследования: анализы, еще одни анализы, сдача крови, анализы. - Не стоит так переживать, это наша не первая встреча, Чон. - женщина говорила спокойным и убаюковующим тоном, она заметила, как юноша елозит на стуле и никак не может найти себе место, поэтому решила создать дружескую атмосферу. Чонгука раздражал её голос, она всегда неестественно держала лёгкую улыбку, вызывало впечатление, будто сюсюкается с младенцем или же разговаривает с умственно отсталым. - Хорошо. - сказал Чонгук, подавив внутреннюю злость. - Замечательно. Как себя чувствуешь ? Ничего не было необычного за эту неделю ? Приступы, видения ? - Наверное, не было. - с запинкой произнёс Чон, на нем была одета белая шёлковая рубашка с треугольный кружевным воротничком, одежда полностью скрывала нахлынувшие по всему телу мурашки, которые были размером с божью коровку. Однако он научился скрывать все свои чувства на лице и в движениях, ему оставалось только как следует отрепетировать стойкий и непроницаемый голос. - Правда, мне приснился странный сон. В голове было много голосов, а один из них, словно был мной, но не таким как я. Более живой и настоящий. Он говорил то, что я не хочу слышать, признавать. Все же не удержался и начал с ним спорить, и тогда кто-то попытался вырваться из меня, а может, порвать на части. Юноша наблюдал, как его психиатр что-то записывает в своём блокноте и одновременно отмечает в его медицинской карте. - Ты доверяешь ей наши секреты ? - прошипел во всем кабинете знакомый голос, затем начали появляться другие звуки, эхом раздаваясь из разных щелей. - Наши. Наши. Кому ты можешь доверять? Доверять...Помни, кто ты на самом деле. - Чонгук. Чонгук! - женщине пришлось аккуратно дотронуться до руки парня, чтобы тот пришел в себя. - Всё хорошо ? Мы можем продолжить беседу ? - Да. Простите, я задумался. - проговорил Чон, наклонив немного голову набок. - Вы сказали, что голос был более живым, чем вы. Что это значит ? Как вы понимаете слово "живой" ? - Когда ты живой, то не плаваешь в море страха, волнений и нужды. Ты можешь сколько угодно вырезать себе сердце, но к утру оно будет вырастать заново. Ты можешь чувствовать свое тело, управлять своим потоком мыслей. Каждый вдох и каждый выдох сужают легкие до такой степени, что они смогли бы порваться. Внутри тебя не застревают нужные слова и признания в любви, они раздаются сильным рёвом между гор. Пальцами ног ты ощущаешь холодные капельки росы и как быстро впивается засохвшая трава под кожу. Когда ты живой, не только можешь принимать крепкие объятия любимого человека, но и сам можешь выразить свои чувства: ответно обнять, без повода сделать комплимент, даже когда на его щеках размазана только что съеденная малина. Когда ты живой, то можешь любить, а не чувствовать запахи гниющей плоти животного. Ты можешь оставаться наедине с собой, не боясь, что причинишь вред себе и близким. - рассказывая всё это, Чонгук не смог сдержать контроль над своими руками, поэтому начал активно жестикулировать. Он мог еще долго продолжать читать список, объясняя психиатру, почему всё-таки не считает себя живым, если бы не заметил, как все труды, потраченные над умением властвовать над своим телом, прошли зря. - Думаю, пока этого достаточно. - уверенно произнёс Чон. - Очень интересно. Хочу тебя спросить, разве недостаточно человеку, чтобы чувствовать себя живым, всего лишь умение дышать, наличие друзей и родных, отдых, обучение и, конечно же, работы ? - женщина говорила уже с немного утомленным лицом, ей явно не нравилось размусоливать одну и ту же тему. - Расписание. Правильный порядок жизни вы пытаетесь мне внушить, не так ли ? Каждый человек должен иметь друзей, собственную семью, обязан ходить на работу, даже если он её ненавидит, ведь это правильно. А что делать тем, кому не дали любовь и скорей всего никогда не дадут !? Вы этого никогда не узнаете, поскольку вы уже мертвы. - проговорил холодно и с полным равнодушием Чонгук. В его глазах отображалась что-то безумное и притягивающее. - Ты о чем ? С чего ты это решил ? - от услышанного только что у нее быстро изменился взгляд из утомленного в озадаченный и более настороженный. У Чонгука ни один раз уже было отклонение от нормального поведения, которое проявлялось не только бормотанием какого-то безумия и полной чапухи, но и выливалось всё это в агрессию. Как-то он попытался кинуть стул в окно, после этого случая на окна прикрепили решётки, чтобы не разбить стекло и не дать возможности никому порезаться. - Он рядом с вами. Сзади. - полушепотом спокойно сказал Чон, его давно не удивляло, что никто его не понимает. Однако на тот момент Чонгук не мог отличить реальность от воображения, он ничего не понимал. Женщина обернулась, но там никого не было. - Здесь никого. Я никого не вижу. Это всё твои виде...- её тут же перебил обрывчатым смешком юноша. - Конечно, вы его не увидели, ведь он уже справа от вас. Вам не больно? - Почему же мне должно быть больно ? - она уже поняла, что у него опять случился приступ, поэтому нажала на звонок, чтобы пришли медсестры и сделали ему укол, но пока не стала подавать знак, потому что хотела узнать, чем же закончится их диалог. - У вас нет сердца, там пусто, только паутина и вековая пыль. Вас ненавидит ваша дочь. Ах, вы питаетесь молчанием. Занятно, наверное. Перед Чонгуком стояло существо, его тело было изогнуто и покрыто полностью острой чешуёй, с ног стекала черная и тягучая жидкость, нопоминавшая нефть с переработанными отходами, руки были на ощупь шершавыми. Рот покрыт красноватой грязью или глиной, в которой ползали личинки и червяки. Чудовище выглядело так, словно испачкался клубничным вареньем обычный ребенок, но глаза были пустыми, даже бездонными. Он не пугал юношу своим внешним видом, его беспокоили резкие и обрывчатые движения существа, как хищник он кружился рядом с женщиной. - Прекрати! Хватит! Не трогай её! - Чонгук кричал во весь голос, он не мог пошевелиться, поэтому ему только и оставалось одно, наблюдать как монстр вырывает специально медленно у психиатра глаза, пока она тихонько всхлипивает. Существо обернулось на мольбу юноши, Чонгука напугала длинная шея с сильно выделяющимся кодыком чудовища, по ему лбу виднелись капельки холодного пота, кое-как ему удалось еще раз выдавить из себя слова. - Прекрати! Она и так страдает без твоей помощи. Монстр в эту же минуту оказался рядом с Чонгуком, от него разлеталась по кабинету тёмная и засасывающая тень. Ледянящий душу ветерок пробежался по ресницам, в помещении стало темно и очень душно. - Скажи-и-и его имя. Назови-и-и. - прошипело как чугунный котел чудовище. - Чьё? Чьё имя ?! - смог выкрикнуть Чонгук. - Кому дал кля-ят-тву. По-о-омнишь, то крепкое рукопажа-а-атие ? Произнесите его, и я не буду её мучить. Имя. - существо чуть-чуть наклонилось к нему, нежно поглаживая своими засохвшими склизкими руками по покрасневшей щеке Чонгука. - Я...я не понимаю. Чьё имя !? Какая ещё клятва !? - нервно со вспышкой проговорил Чон. - Тогда смотри, что делает с людьми человеческая жадность и гордыня. Не отворачивайся. - с неким превосходством сказал монстр. Из форточки полились темно-серые тени, они кричали и выли, что-то нашептывали, словно просили о помощи или молились о пощаде. - Грешники...- в отчаянии сказал Чонгук. После этого он наблюдал, как женщина, сидевшая напротив и буквально несколько минут назад пытавшиеся ему помочь, кричала и вопила от боли. Её кожу разъедало, кишки выворачивались наружу, а сзади на стене было прописано алой кровью: "Мы будем счастливы ?". - Ты будешь счастлив, Чонгук ? - задал вопрос психиатр, точнее то, что от него осталось. - Ответь же. - Н...не...не...нет. - склонив голову, произнёс он. - Нет. Прекрати её мучить, прошу. - Ты уверен, что именно её я мучаю ? *** Резкий глоток свежего воздуха, откуда-то доносился плавный аромат лилий, которые стояли на рядом стоящем стуле в хрустальной вазе. Неподалёку пищала капельница. В глазах всё темнело и плыло. 《Я буду счастливым.》 - первая мысль, которая пришла Чонгуку в голову.