Умереть в объятиях лаванды

Целый день Минхо заново растит Джисона. Учит его ходить и правильно питаться. Теперь все приёмы пищи у Джисона ровно по часам, разложены по тарелкам в равном количестве. А Минхо его чуть ли не с ложки кормит. Потому что беспокоится. Ноги у Джисона раздроблены. Минхо ходит с ним за руку. Учит передвигать ими вновь. Будто тот и не жил свои никчёмные двадцать пять лет. А Минхо всё равно. Он вырастит его заново. Научит читать и слушаться взрослых. Объяснит, что плохо, а, что хорошо. Будет ему опорой и поддержкой. И Джисон вспоминает мать-алкашку. Она ему душу заплевала спермой после очередного отсоса своему хахалю. Она ему все кости переломала и бросила на улицу. Умирать и пытаться спастись. Но она же хотела сделать из него человека. Целеустремленного и способного пережить с изрезанным сердцем хоть град, хоть снег. Хоть её омерзительное лицо. И вырастила бесчувственную куклу, которой даже по венам провести угольком — ничего не будет. Она лишь станет пластмассовой. Джисон расцветает только с Минхо. Позволяет себе нацепить маску с гнилой улыбкой и впустить в сердце кошачьи глаза. А Минхо копаться в чужом сознании не любит. У него самого выжжена на корке подсознания кривая надпись «Расчлените моё тело и закопайте душу под его могилой». Чтобы дождь на них не смог попасть. Но Джисон любит дождь. Сейчас задумка с желаниями кажется Минхо до одури бредовой. На четвёртом пункте вырисовывается отчётливое предложение «хочу поцеловаться под дождём». Вопрос в голову лезет сам. Когда Джисон успел стать таким романтиком? Но Минхо выполнит. Даже, если Джисон оттолкнёт. Он чертовски желает узнать на вкус имбирь. И не со лба, а именно с его губ. Но сейчас Минхо готовится к первому желанию. Пока Джисон спит, он готовит им завтрак и уже по будильнику бежит в спальню. На своей кровати со скомканным одеялом Джисон выглядит до невероятного мило. Минхо в нём кажется милым всё. Даже слюна, что капает на подушку. Минхо смеётся. Звук его божественного голоса доносится до сознания Джисона. Он еле открывает глаза, осознавая, что с каждой ночью становится лучше спать. Потому что рядом Минхо. Будто его организм не умирает, а возрождается. Вновь приводит в действие все почти умершие органы и находит силы, чтобы помочь лёгким побороть пневмонию. Но она как сорняк, как вьюн, что опутывает красивую жимолость своими шипами. И впрыскивает яд, словно змея. От неё никуда не деться. Не спрятаться, не отвязаться. Джисону остаётся только хвататься за Минхо, как жизни — за него. Рядом с Минхо всё приобретает яркий оттенок. Болезнь становится не обузой, а облегчением. Создаётся впечатление, что жизнь просто решила испытать мальчишку. И Джисону нужно показать себя. А Минхо поможет ему побороть её. Даже сейчас Джисон лучше себя чувствует. Организм впервые за долгое время не подаёт признаков тошноты. Во рту отсутствует привкус желудочного сока и болота. А Минхо подаёт ему таблетку и стакан воды. Джисон послушно делает всё, что ему говорят. Он, уже умытый и прозревший, усаживается за стол, где на большой тарелке лежит тушёное мясо, свежие овощи и небольшая яичница. Рядом стоит одинокий цветочный чай. От него веет прелестным ароматом, но Джисону хочется дышать только Минхо. Он не хмурится, лишь запивает слегка жёсткое мясо этим напитком и доедает последний кусок яичницы. — Умница, — его целуют пухлые губы в макушку. Минхо убирает посуду и слушает размеренное дыхание сзади. Пока что без хрипов, значит, день пройдёт на отлично. — Чем сегодня займёмся? — Джисону плевать, чем именно. Главное — с Минхо. Без него любые вещи теряют смысл. — Поделаем некоторые упражнения, почитаем вместе книгу, а вечером пойдём гулять. Минхо улыбается ярко. Вселяет в Джисона свою энергию, но не получается. Тот смотрит отстранённо, хоть и счастлив, что с ним рядом этот человек. — Не трать на меня своё время, — он отвечает тихо. А Минхо всё слышит и злится. — Что? — У тебя отпуск, а ты с инвалидом таскаешься. Так хочется последний месяц моей жизни помучить меня? Потому что иначе я прыгну не с балкона, а в чёрный омут смерти. Потому что без тебя. — Я, как хочу, так и провожу свой отпуск. Минхо огрызается ловко. Хоть перед ним Джисон, его всё равно раздражают эти бессмысленные кусачие слова. Он ведь всё равно не уйдёт. Даже, если Джисон будет так кусаться каждый день. Если надо, он приручит его. — Мог бы… — Хватит, я сделал свой выбор и этот месяц на шаг от тебя не отойду. Если надо в гроб с тобой лягу. Только, чтобы быть рядом.

***

Минхо выбрал книгу специфическую. Как их запахи. Читать вместе с бельчонком на коленях будет чертовски приятно. А Джисон, не стесняясь, ложится поудобнее. Подкладывает руки под щёку и влюблённо смотрит вверх, на Минхо. Взгляд цепляется за книгу. «Парфюмер». История, где всё основано на запахах. Джисон заполняет изрезанные лёгкие лавандой. Он бы утонул в ней, да только Минхо не подозревает. Тот своим спокойным голосом читает историю. Джисон заворожённо слушает, не желая прерывать Минхо. Такой голос невозможно прервать, такую музыку для ушей невозможно перестать слушать. Он бы на повтор в наушниках его голос поставил и слушал бы в трудные дни. В последнее время буквально всегда. Минхо голосом убаюкивает. Глаза Джисона закрываются, но он не перестаёт вслушиваться в родной любимый голос. Такой же любимый, как и его обладатель. Минхо из-за чужого сиплого дыхания в районе ляжки гладит его по голове, заставляя кожей ловить каждое прикосновение длинных пальцев. Джисон готов вечно лежать на этих коленях, готов вечно слушать этот голос и вечно вдыхать этот аромат. И этих вечно может быть бесконечность. Пальцы Минхо путаются в его волосах, перебирая шёлковые прядки жемчужных колосков. На Джисона это действует, как массаж. Он медленно засыпает. А Минхо, будучи нацеленным на такой исход, заканчивает читать пятую главу истории. Джисона нужно было подготовить к вечеру, иначе он может рухнуть на прогулке от усталости. Тело уже не то, да и силы постепенно угасают. Хоть рядом и Минхо, но пневмония не сдаётся. Она постепенно забирает с собой чужую жизнь.

***

Минхо закидывает в рюкзак джисонову кофту. Хоть и жаркое лето, но Джисон точно замёрзнет. Его организм ослаблен, поэтому не имеет столько энергии, чтобы прогреться ночью. Джисон отлично выспался у Минхо на коленях. Тот не двигался совсем. Замер, будто в коме, и гладил колючую голову нежными руками с прозрачными костяшками. А Джисон мурлыкал ему на ухо. Даже не ворочался, боясь потерять под собой родное тело. Но Минхо в любом бы случае не ушёл. Сейчас Джисон отлично себя чувствует. На дворе почти одиннадцать ночи, а у него глаза даже не закрываются. После сна они успели вместе сделать несколько отжиманий и приседаний, а также Минхо кормил Джисона таблетками и лавандой. Хотя его еда ничем не отличалась по особенности от его запаха. Джисон сначала влюбился в Минхо, затем в его запах, а после еда сама вписалась в его список. Как и все остальные вещи. У Джисона внутри буря. Минхо ведёт его за руку, превращая чужие щёки в поле боя. Джисон впервые чувствует такое. Даже слова вымолвить не может, лишь хватается за слегка грубоватую ладонь Минхо и пытается успокоить бешено сердцебиение. Ещё чуть-чуть и он помрёт прямо здесь. Но Минхо не отступает. Осознание скорой смерти этого мальчишки бьёт по голове, лучше хахаля его матери. Он обещал себе больше не терять драгоценного времени. Вот и не теряет. Он держит крепко. Теперь в жизни не отпустит, пока смерть не заберёт. Против неё он бессилен. Они гуляют долго, держатся за руки, боясь потерять друг друга навсегда, и смотрят на звёзды. Джисону яркие созвездия лоб выжигают. Он смотрит заворожённо, будто никогда не видел звёздного неба. Но с Минхо всё ведь по-другому видится и ощущается. Он вновь вдыхает свежий воздух. В носу сразу появляется запах лаванды, въевшийся в кожу. Он неосознанно крепче сжимает чужую руку. А Минхо, окончательно осмелев, словно режет её пополам, распаляя сладким поцелуем кожу. Джисон сначала дрожит, а после столбенеет, смотря, как идеальные губы задерживаются на тыльной стороне его ладони. Минхо целует трепетно. И сразу же зализывает рану, прижимая его руку к своей щеке. Всего лишь дружеский жест на прощание, а у Джисона теперь и в груди поле боя. Тут и замёрзнуть-то не грозит. Минхо точно согреет его своей лавандой и ослепительно яркой улыбкой. Но руки постепенно холодеют. Джисон слегка подрагивает из-за ветра, что ерошит ему волосы и режет кожу на лице. — Я замёрз, кажется… — он говорит шёпотом, боится расстроить Минхо. Он ведь испортил им прогулку своими вновь появившимися проблемами. Но Минхо лишь нежно улыбается и вытаскивает из рюкзака его кофту. Джисон вновь смущается. Его знают наизусть. Словно открытую книгу, Минхо давно его прочитал. И перечитывает заново. Но Джисон не спешит надевать её. Свой запах намного тошнотворнее прекрасного аромата Минхо. А тот всё видит по глазам. Да и самому хочется надеть джисонову кофту, обшитую кружевным имбирём. Он без лишних вопросов закутывает того в свою лаванду, а на себя натягивает бесконечно вкусный пряный имбирь. Джисон тонет в родном аромате, дышит часто, слегка прерывисто, жмётся носом к воротнику чужой кофты, настолько близко, насколько ему это возможно. И у Минхо также. Перед глазами любимый Джисон, а в лёгких его запах. Счастливее момента и быть не может. Счастливее месяца Минхо и Джисона у них и быть не может. — Она просто толще, чем твоя. Минхо оправдывается неуверенно. Джисон смеётся заливисто, кашляет в кулак, но не перестаёт улыбаться. Но ничего не говорит, лишь кивает и вновь переплетает свою судьбу с Минхо. Лишь мысли преследуют дурную голову. Рукам и телу тепло, а в мыслях всё забито. Что же будет завтра, если третьим желание является сходить на пикник к озеру, что находится за городом? Минхо и это сможет выполнить? Джисон не думает, а уверен, что Минхо сможет сделать для него всё. И это является правдой.