***
Вопреки ожиданиям вампира никаких отчётов и фотографий в машине у детектива не было, а сам он привёл его к полицейскому участку — месту, куда Грейс возвращаться не планировал. Эвери объяснять ничего не стал. Припарковав свой старенький форд подальше от центрального входа, он приказал следовать за собой и по-возможности постараться скрыть присутствие. На случай, если в здании были люди, тесно знакомые с Грейсом Уинтером. Охранник даже не взглянул на них. Из его кабинки доносился приглушённый звук работающего телевизора, сам мужчина, надев на кончик носа маленькие очки, вчитывался в раскрытую газету старого выпуска. Грейс его знал, они пересекались несколько раз, когда он работал в полицейском участке, но больше он был знаком с его внуком, который каждую неделю приходил добровольцем, чтобы помочь дежурным полицейским с уборкой и рассортировкой архива. Такое предлагали школьникам в качестве акта волонтёрства, когда они могли поучаствовать в поисках сбежавших питомцев, развесить листовки с информацией о пропавших членах семьи или помочь полицейским с мелкими поручениями. Конечно, до серьезных и важных вещей их не допускали: была вероятность утечки данных. Находились желающие, некоторые потом поступали в полицейскую академию с целью выучиться на детектива или стать действующим офицером полиции. Сейчас, правда, Грейс не мог быть уверенным, что подобные мероприятия ещё проводили. Народу было немного. Эвери старательно избегал кабинетов, откуда доносились голоса, и передвигался торопливо и уверенно. Всё сомнение, преследовавшее его с тех самых пор, как он решил заявиться на порог детективного агентства Грейса, поразительным образом испарилось. Но чувствовать верность в своих поступках он так и не стал. Грейс с лёгкой долей печали осматривал окружающую обстановку и спрятавшихся за стеклянными дверьми сотрудников. Он многих не узнавал, но чувствовал фантомное присутствие прошлого, окрашивающее бесцветные стенды яркими плакатами и поздравлениями, а пустынные коридоры громкими голосами дружных коллег. В воздухе стоял незнакомый и слишком резкий запах. — Почему здесь так мало народу? — Не разговаривай, — прервал его Эвери, резко свернувший в соседний коридор. За их спинами раздался громкий спор, постепенно удаляющийся в противоположную сторону. — Если тебя здесь заметят, мне не поздоровится. Ты и так потеряешь работу, как только Клинт узнает — подумал Грейс в безмолвии. Он прекрасно понимал, на какой риск шёл Эвери, приводя его в это здание. И не мог понять из-за чего. Дружба тогда ещё новичка в полиции и сотрудника отдела по насильственным преступлениям началась с того, что бывший шеф, горячо любимый и уважаемый Грейсом, назначил их в пару. Эвери было всего двадцать шесть, это был его первый опыт работы в полиции. Грейс, как более опытный, взял его под свою опеку и продолжал поддерживать до самого конца. Они быстро нашли общий язык, хоть молодой парнишка и казался вампиру чересчур эмоциональным и несдержанным, ему было трудно следовать прямым приказам, хотя он и понимал, что своими порывами портил команде операции. Потом, когда их командир добровольно передал пост своему близкому другу и старому напарнику, Эвери впервые было дозволено самостоятельно заняться делом об убийстве. Этот случай имел ошеломительный успех, поймавшая преступника команда заручилась доверием комиссара полиции, а детектив, выследивший преступника, был награждён им лично. Грейс и Эвери поднялись по карьерной лестнице, но их напарничество на этом неожиданно закончилось. Грейсу предложили возглавить спецотдел — только созданное подразделение. Туда перевели и Эвери, но уже в качестве его подчинённого. Работа спецотдела во многом зависела от направления дела, которое они вели. На них свалились нераскрытые и сложные случаи, которыми не занимались другие команды. Грейс, как командир, старался не браться за случаи коррупции и дела власть имущих, чтобы у людей, работающих с ним, не возникло сомнений по поводу правильности действий стоящей над ними верхушки, чтобы они не стали мишенью бизнесменов, боящихся своих секретов. Но у него была недостаточно прочная позиция, чтобы обеспечить своей команде полную защиту. И сейчас он мог признать, что, возможно, провалился в качестве командира целой группы праведных полицейских, готовых пожертвовать своей жизнью за установление справедливости. Грейс работал без напарника. Так было безопасней. И он знал, чего его отделу следовало опасаться. А вот Эвери не знал. Он был опьянён славой, которую получил за столь краткие сроки работы, он стремился распутывать самые трудные дела, лишь бы почувствовать вкус гордости, когда очередного заслужившего это ублюдка приговаривали к длительному заключению. Поэтому он не понимал осторожности Грейса и его отчуждённости, которая появилась через два года после его назначения. Не понимал до последнего. — Заходи, — Эвери открыл массивную белую дверь, быстро осматриваясь по сторонам. Вампир это место узнал сразу же. В лицо махнул запах хлора и дезинфицирующего средства. А ещё крови. Крови и мяса, вперемешку с легко улавливающейся трупной примесью. Запах смерти. Грейс знал этот аромат очень хорошо. Он преследовал его всю жизнь, начиная с далёких времён. Мерзкий, отвратительный запах смерти, следующий по пятам за бессмертным вампиром. Был ли он результатом того, что Грейс сам по себе умереть не мог? Или наоборот, потому что уже давно был мёртв? — Давай быстрее, у нас не так много времени, — поторопил Эвери, проходя вперёд. На одном из столов, накрытое тканью, лежало тело. Детектив направился прямиком к нему. — Мы уже провели вскрытие, если ты не сойдёшь с ума от запаха и вида, я могу тебе показать. Грейс издёвку проигнорировал и подошёл ближе. От накрытого тела пахло чем-то неуловимо знакомым, приятным, если бы не трупное зловоние, нависшее сверху. Эвери, как только Грейс оказался на достаточном расстоянии, чтобы рассмотреть всё, без предупреждения сорвал полотно, оставив его где-то в ногах. На мужчин уставилось унылое бледное лицо с остекленевшими, покрытыми мёртвой пеленой, глазами. — Вы его даже не очистили перед вскрытием? — с нечитаемым выражением лица спросил Грейс, перебегая глазами с окрасившейся кровью щетины на разбитые губы и кровавые следы в волосах и на висках. — Я сказал не трогать лицо. — Ты сказал? А что насчёт приказа Клинта? — Тебя это не касается. — Ну да, — хмыкнул он, — кто проводил вскрытие? — Я, и даже не вздумай говорить, что заметил какие-либо существенные недочёты, — в помещении показалась высокая шатенка в медицинском халате с приятными, не спрятанными за маской, чертами лица. — Ты всё не меняешься, также любишь придираться к чужой работе, — она в несколько быстрых шагов обогнула стол и встала напротив, вытащив из карманов латексные перчатки. — Не смей говорить, что это не так. — Жаклин, — неловко улыбнулся женщине Грейс, наконец распознав волновавший его остаток следа, — ты всё ещё здесь. — Конечно здесь, куда мне идти? — удивилась она. — Это только ты решил уединиться в своих глупых сожалениях и сбежать подальше. Удивительно, что ты в другой город не переехал, а лишь обосновался в тридцати минутах езды отсюда. — Ты знаешь, что на то были причины. — Конечно знаю, — легко согласилась она, натягивая на руки перчатки, — но это не мешает мне обижаться на тебя. Из всех именно я думала, что ты останешься на своём посту, чтобы ни произошло. Грейс лишь покачал головой. Жаклин настаивать не стала, повернулась к Эвери и сказала уже ему: — Тебе удалось привести его сюда, остальное я расскажу сама. — Не пойдёт. Было видно, как он не хотел оставлять Грейса и Жаклин наедине, но была ли причина в том, что ныла его гордость детектива, или было в действительности то, что Эвери хотел скрыть, понять оказалось сложно. — Хорошо, но отойди в сторону и не мешай. Детектив выполнил её просьбу без лишних нареканий, но следил пристально, встав чуть в отдалении от Грейса. — Тебе удалось подчинить его? — Скажешь тоже, — Жаклин улыбнулась, — на самом деле мы не близки. После твоего ухода все, кто остался, разошлись. Мы, конечно, регулярно пересекаемся, но не более. Меня уже тошнит от всех этих лиц, если честно. — Почему не уйдёшь? Ты прекрасный специалист, — Грейс ощутил, как в груди что-то неприятно шевельнулось. Ему было больно слышать, что некогда близкие люди стали друг для друга незнакомцами из-за его эгоистичности. — Я мать-одиночка, Грейс, мне нелегко прокормить свою семью. Здесь хоть, на удивление, жалование не такое уж и плохое. Если найду предложение лучше, может, и подумаю перевестись. — Оливии где-то уже около двенадцати, верно? — Да, будет в следующем месяце, — Жаклин расцвела, широко улыбнувшись прежде, чем надеть маску, — приходи к ней на день рождения, я вас познакомлю. — Если получится, — Грейс знал, что у Жаклин родился ребёнок через несколько лет после его увольнения. Он никогда не видел малышку Оливию, лишь иногда проверял, всё ли у них хорошо. Жаклин была оборотнем, но из-за врождённого порока её нюх был на порядок хуже. Наверное, именно поэтому она смогла проработать судебным медиком так долго. Грейс знал её чуть ли не с самого начала своей карьеры в группе по насильственным преступлениям. Жаклин тогда только начинала, она была ведущим помощником судмедэксперта и отвечала за улики на местах преступлений. Так впервые и пересеклись. В разрушенной квартире с двумя трупами: семейной парой. Жаклин была весёлой и умела сочувствовать. Если бы не её человеческие качества, Грейсу бы было очень сложно в их сотрудничестве. Жаклин его понимала, и она тоже не стремилась рассказывать о своём прошлом. Кроме того, что её мать — оборотня — убил вампир, Грейс ничего и не знал, пока не был создан спецотдел, в котором Жаклин числилась судмедэкспертом. Их бывший начальник потрудился собрать для нового капитана как можно больше информации. — Я опишу тебе все его ранения, чтобы прояснить ситуацию. — Начинай. Отец Жаклин был выходцем волчьего клана, но, связавшись с представительницей другого рода, не предназначенной ему, оказался изгнан. Вскоре после её рождения он пропал. — Имя: Эдмонд Боунс; 37 лет; 2 группа крови. Оборотень, волчий род. Мать Жаклин переехала с маленькой дочерью в соседний город, в котором когда-то жили её родители. Там они прожили до шестнадцатилетия девочки, после чего вновь переехали. Причина неизвестна. — Время смерти: между 23.00 и 23.30 в пятницу. Тело обнаружено в восемь утра в субботу. Когда Жаклин исполнилось двадцать три, её мать настояла на поступлении в медицинский университет на судмедэкспертизу. Когда Жаклин было двадцать пять, её мать убил озверевший от голода вампир. — По гематомам на запястьях и ступнях, могу сделать вывод, что некоторое время Эдмонда Боунса держали связанным, также есть следы ножевых ранений на животе, но достаточно старые. Множественные внутренние переломы плюсневых костей и фаланг пальцев на ногах, а также большеберцовых и малоберцовых костей, перелом копчика, правой ключичной кости и левой локтевой. Жаклин осталась в профессии судмедэкспертизы, хотя никогда особого рвения к медицине не испытывала. В тридцать начала работать помощником судебного медика в полицейском участке Грейса, ещё чуть позже у неё родился старший ребёнок, но его воспитание легло на плечи отца. Жаклин с ним виделась несколько раз в месяц. — Отсутствует левая почка и сердце. Причина смерти — обильная кровопотеря. Судя по следам на коже, сердце вырезали до смерти, почка отсутствует уже какое-то время. — Его пытали? — спросил Грейс, когда Жаклин закончила водить пальцем по телу и рассказывать о внешних и внутренних ранениях. За спиной сдерживал рвотные позывы Эвери. Он никогда не был любителем вида покойников и ещё больше ненавидел, когда их повреждения можно было рассмотреть тщательней. — Да, такой вывод я могу сделать. Это убийство, если только он сам себе не раскроил грудную клетку, но это физически невозможно. При такой скорости потери крови, человек отключится за считанные минуты. И даже оборотень. Грейс задумчиво кивнул, осматривая тело Эдмонда Боунса. — А с головой что? Жаклин подняла верхнюю губу погибшего, демонстрируя многочисленные ранки. — У него разбиты губы, и он часто пускал изо рта кровь. Царапины на щеках, также его несколько раз били затылком о что-то прочное, может, о стену, может, о пол. — Над ним определённо поиздевались перед смертью, — пробормотал Эвери, побледневший и отводящий от трупа взгляд. — Вы сделали? — Грейс кивнул на ровный разрез на груди. — Так нашли, я просто проверила наличие остальных органов, — Жаклин вздохнула и отошла от стола. Сняла перчатки, затем приспустила медицинскую маску. — Контрабандисты? Тогда почему забрали только сердце? Несмотря на нежеланный выбор профессии, Жаклин свою работу выполняла хорошо и добросовестно. Она была одним из лучших профессионалов своего дела, с которыми пересекался Грейс за долгую жизнь, и он искренне желал ей счастья, что бы в итоге она ни решила. Жаклин добилась бы успеха в любом деле, у неё были все необходимые для этого навыки и стремления, которые, Грейс был уверен, она не растеряла за эти годы. — Вы проверили, когда именно пропал Эдмонд Боунс? — повернулся он к Эвери, отошедшему от стола ещё на несколько шагов. — Я прекрасно выполняю свою работу, можешь не сомневаться в этом, — злобно фыркнул тот, но под пристальным взглядом Жаклин сдался, — у нас нет точного числа. Кто-то очень тщательно пытается это скрыть. Грейс вдруг вспомнил, как Аксель упоминал странное поведение Эдмины в последние недели. Она знала, что с мужем что-то случилось, но отчаянно старалась это спрятать. Была ли причина в угрозах, что могли ей поступать? — Из-за чего Эдмонду могли желать смерти? Что от него хотели? — вновь обратился Грейс к Эвери, заглушая в памяти растерянное лицо Акселя с его поразительно кристального серого цвета глазами. — Как я тебе это узнаю, пока нет преступника? — возмутился Эвери. — Мы проверили людей, с которыми Боунсы часто контактировали до смерти, и угадай, кто был в этом списке? — Аксель Уоргрэйв. — Верно. Этот мальчишка пересекался с женой Боунса, поспрашивай у него, если хочешь знать. — Я займусь этим, — отчеканил Грейс, подняв взгляд на вытирающего покрытый испариной лоб детектива. Только сейчас он обратил внимание, как некогда светящееся от нетерпения лицо подёрнулось паутиной морщин, а в тёмные, как у самого вампира, волосы закралась седина. Небольшая, но такая значимая. — Конечно-конечно, он ведь станет разговаривать только с тобой, — съязвил Эвери, аккуратно сложив и убрав салфетку в карман, — не переусердствуй, мальчишка не должен замкнуться. Я уверен, что ему что-то известно. — Осторожней с выводами, — предупреждающе добавил Грейс, не заметив, как в глазах расцвели красные разводы. И то, с какой потаённой угрозой были произнесены эти слова, заставило никогда не боявшегося вампиров Эвери усомниться в своих убеждениях.***
Жаклин, чтобы сгладить возникшее напряжение, предложила выпить кофе. Возмущающийся Эвери быстро сник под её жёстким взглядом и смирился с необходимостью провести в компании вампира ещё некоторое время, пока Грейс не займётся своей частью работы, о которой, на самом деле, ничего не знал. Боясь попасться на глаза офицерам или бывшим знакомым, Жаклин и Эвери увели его в небольшую кофейню через улицу. И, так как это было всё же слишком близко к полицейскому участку, разговаривала с Грейсом преимущественно Жаклин, бесстыдно раскрывая секреты идущего далеко позади детектива. — В действительности он не ненавидит тебя так сильно, как хочет показать это, — начала она, пользуясь случаем, пока их не было слышно, — он тоже скучал. Первое время, по крайней мере. — Он винит меня в том, что я ушёл, и я не могу сказать, что он не прав. — Мы все винили тебя в этом, — рассмеялась Жаклин, — но в отличие от него мы понимали причину. Тебе было непросто оставаться в этом месте после всего, что произошло. — И ты до сих пор винишь меня? Она внимательно на него посмотрела, не останавливаясь. Словно что-то прочитав в его глазах, вновь рассмеялась и взяла под руку. — Нет, я быстро перестала. В конце концов, в этом не было твоей вины. Но я всё ещё обижена на тебя за то, что ты принял такое решение в одиночку, и о твоей отставке мы узнали от начальника, а не от тебя самого. Грейс не ответил, Жаклин ответа не требовала. Она понимала, что в тот момент это было тем самым правильным решением, которое позволило бы ему освободиться, и обижаться на такое было бы чрезвычайно глупо. — И всё же из нас всех именно Эвери рвался к тебе, — добавила Жаклин, когда они подошли к кафе. — Кстати, скажу тебе по секрету, пусть это и была моя идея обратиться к тебе… — Можно было догадаться, — тихо рассмеялся Грейс, на что получил шутливый тычок в плечо. — Избавься наконец от своей привычки перебивать. Пусть это я предложила Эвери обратиться к тебе, он подумал об этом гораздо раньше меня. И поверь мне, я знаю, о чём говорю. Как бы хорошо она не подмечала детали, в головы людей залезать ещё не умела. Грейс сомневался, что Эвери бы решился на такой шаг без чьей-либо помощи. Да и давно он уже не перебивает, лишь, может, иногда. Жаклин заняла дальний столик подальше от окна, за котором отлично просматривался вход и посетители. Нежелательных сюрпризов никому не хотелось. Ворчавший всю дорогу Эвери — до чуткого слуха оборотня доносились обрывки его тихих причитаний, — наконец успокоился и выглядел менее похожим на человека, которого вели на смертную казнь. Он занял место напротив Грейса, чтобы ненароком не коснуться его холодных ладоней, и, заказав большой стакан горячего латте, замолчал. На вампира он предпочитал не смотреть, но иногда поднимал взгляд на разговорившуюся Жаклин, как бы прося её следить за словами. — Наш начальник, кстати, Орвен который, не Клинт, младший брат Кира Бейлзмута, он некоторое время ещё работал в отделе по борьбе с наркотиками, когда тебя только назначили в спецподразделение, помнишь? — когда Грейс неуверенно кивнул, Жаклин радостно продолжила, — он тоже оборотень, вид песцовых. Не так давно сделал предложение его вот, — она кивнула в сторону притихшего Эвери, — племяннице. Планируют через месяц устроить свадьбу. Он тебе не говорил, ведь правда? — Он вообще не говорил, что малыш Орвен ваш начальник, — с холодной усмешкой произнёс Грейс, впрочем, не со злостью. Он не мог требовать от Эвери честности и преданной дружбы. — Я помню, как он прибегал на работу к брату, когда Кир забывал дома обед. — У тебя хорошая память для такого-то старика, — поддела его Жаклин, хотя могла лишь догадываться о настоящем возрасте вампира. — Мишель любила тебя, всегда просила привести «красивого дяденьку детектива», когда её матери приходилось уезжать по работе. — Может перестанете обсуждать мою семью? — прокашлялся Эвери, когда официант принёс заказ и с вежливой улыбкой удалился. — Я позвал тебя не для того, чтобы трепаться попусту. — Что ты хочешь от меня? — Я хочу закрыть это дело правильно, но я быстрее лишусь работы, если попытаюсь что-либо сделать. Клинт тщательно за всем следит, — цыкнул он, — я хочу, чтобы ты взял часть удара на себя. Сделай вид, что всё ещё расследуешь это дело, поговори с мальчишкой Уоргрэйвом и покажи, что у тебя есть важная информация. Если всё пойдёт гладко, с тобой свяжутся. — Почему ты так уверен, что меня попросту не убьют? — Будто тебя так легко убить. А вот в том, что нацелятся на Уоргрэйва я уверен практически полностью, даже если его слова не принесут ценности, об этом никто не знает. Ты сам понимаешь, как некоторые предпочитают действовать. И это Грейсу не нравилось. Ему не хотелось думать о том, что на Акселя начнётся охота, как только он заикнётся о чём-то действительно важном. — Ты такой эгоист, Эвери, — недовольно покачала головой Жаклин, — я ценю, что ты наконец взял свои яйца в руку и решил действовать, но, серьёзно, ты просишь Грейса о таком? — А о чём мне его ещё просить? Чтобы он решил это дело за меня, пока я буду цепляться за своё место в этом прогнившем месте? — Эвери со злость разломал пакетик сахара и высыпал его в стакан, испортив палочкой нежный молочный рисунок листа папоротника. — Тогда я признаю, что не могу разобраться сам! Это моё дело и моё расследование, но, чёрт возьми, ты права, и я действительно вынужден просить его помочь! Что за ужасные обстоятельства! Грейс тихо прыснул, пожалев, что не включил диктофон, и такие ценные слова растворились в пустоте. Сколько всего он мог бы получить потом, застигнув врасплох детектива Эвери. Но записи не существовало, и это породило в душе неприятное сожаление об упущенной возможности. Грейс бы обязательно придумал, как использовать её в своих целях. А мог бы отдать право выбора коварному Акселю. — Могу я попросить предоставить мне полноценный отчёт об экспертизе и отчёт, который хочет использовать Клинт? — Я могу переслать тебе его, скажи мне свою почту, — предложила Жаклин, с готовностью достав телефон. — Будет лучше, если он будет в печатной версии. — Прекрасно, теперь мне ещё ради тебя придется копировать конфиденциальные данные, — закатил глаза Эвери, — ты понимаешь, что будет, если меня на этом поймают? — Тебя уволят. — Меня не просто уволят! — Могут попытаться избавиться от тебя, — с неким удовлетворением проговорил Грейс, облокотившись на стол одной рукой и подперев ей подбородок, — будет жаль. — Ты, чёртов упырь! Мало мне тебя в жизни! В наручники и за решётку засажу за вольности с детективом! Грейс с чувством победителя вспомнил, сколько раз сидел по ту сторону стола со скреплёнными руками, но каждый выходил с чистой душой и совестью. Эвери говорил громко, но не настолько, чтобы немногочисленные посетители оборачивались. Скрипя сердцем, клятвенно пообещал принести всё доступное следующим утром, в ответ потребовав, чтобы Грейс не надумал закончить работу в одиночку и сокрыть что-либо важное, если узнает. Конечно он этого делать не собирался, ему было невыгодно пытаться разобраться самостоятельно, когда был такой хороший шанс проследить за действиями полиции. Возможно, сам Клинт, подкупленный кем-то, мог дать подсказку. Однако у Грейса и так были мысли по этому поводу, которые, тем не менее, он стремился обсудить с Виком — непосредственно давно вовлечённым во все его дела вампиром. — Клинт приказал закрывать дело самоубийством, — добавил Эвери, когда соседний от них столик опустел, — расследовать личность найденного в квартире мужчины приказа не поступало. — А тело Эдмонда Боунса? — Не давать чётких подробностей журналистам и закрыть, как дело о несчастном случае. Упал с моста, разбился. Причина смерти — обильная кровопотеря и многочисленные переломы тела. — Труп нашли под мостом? — Рядом с мостом на девятом шоссе. Конечно, это не будет раскрываться, — хмыкнул детектив, — на бетонной площадке. Привезли, скорее всего, на машине. — Камеры? — В тридцати метрах, ещё одна при въезде на мост, но на них чисто. Специалисты говорят, что следов чистки нет, получается, машина свернула до камеры. Там есть одна дорога, ведёт на старую трассу, ей редко пользуются, камерами не обслуживается. Сейчас мы проверяем ближайших родственников жертвы, но скоро поступит приказ сворачивать дело. — Жаклин, ты работала с первым трупом? — Только с женой, Клинт бдит, мне не доверяет, не подпустил, — она усмехнулась, но выглядело это скорее печально, нежели недовольно. — Мужчиной занимался мой коллега, он также работал с кровью и анализами. Выявил небольшое количество зарина и следы наркотиков, на ноже, что принёс Эвери, обнаружили отпечатки пальцев. Уже сверили с трупом Эдмонда, идеальное совпадение. Как повезло, что в нашей стране регистрируют всех генетически выделяющихся, да? — Не язви, — вздохнул Грейс, незаинтересованно рассматривая принесённый ему заказ. Он никогда не любил это кафе, здесь всегда подавали отвратный кофе и слишком сладкие пирожные. Даже спустя столько времени ничего не изменилось. Как только рост преступности от рук вампиров быстро подскочил, правительством было принято решение регистрировать каждого рождённого и новообращённого вампира в базу данных, чтобы потом при необходимости возможно было идентифицировать виновника. Почему-то никто не сомневался, что эта необходимость обязательно появится. Чуть позже в базу стали заносить и оборотней и людей, чей генетический состав вызывал неоднозначную реакцию. Люди боялись неизвестного, они боялись, что станут мишенью тех, кто отличался, и, в каком-то роде, не прогадали. Поэтому и стали усиленно собирать материалы, чтобы обезопасить себя. От бессмертия вампиров и их животной жажды крови, от кровожадности оборотней, чья раса в несколько раз превосходила человека по скорости и силе. Люди боялись, но боялись и все остальные. И оборотни, сбежавшие в отдалённые поселения, где было легче прожить без социального взаимодействия, и вампиры, научившиеся входить в анабиозное состояние и засыпать на столетия. Когда они покинули кофейню, было около двух. Греющее солнце скрылось за облаками, гул машин на улице нарастал. Грейс почувствовал острую необходимость в отдыхе от шума, от яркого света, который не то чтобы любили вампиры, от требующих что-то людей вокруг. Ему хотелось наесться до тошноты и запереться в приятно сжимающем пространстве гроба. Но так поступить ему не позволяли данные обещания. Акселю, что достанет виновного в смерти его матери, Вику, что придет к нему с определённым ответом. Он многое многим обещал, и многое из этого не выполнил. — Обещай, что мы ещё встретимся, — повернулась к нему Жаклин, кутаясь в накинутый на шею лёгкий шарф. Она была мерзлячкой. — Я знаю о твоей привычке сбегать, никому ничего не сказав. Грейс рассмеялся, но, наученный горьким опытом прошлого, пообещал с чёткой уверенностью, что это обещание выполнит, даже если будет находиться на грани смерти. Жаклин улыбнулась ему своей самой лучшей и обнадёживающей улыбкой и пожала детективу руку. — День рождение моей дочери через месяц, 3 июня. Не забудь. И приходи почаще в мой кабинет, мне жутко скучно торчать там одной. — Слишком высок риск пересечься с кем-либо, — напутствовал Эвери, — не приходи в полицейский участок. — С тобой невозможно общаться, ты знаешь это? — Вынуждает работа, — цыкнул тот, убрав руки в карманы, — расходимся уже, слишком много посторонних глаз. Грейс, не забудь пообщаться с мальчишкой. — Обязательно, — он постарался подавить раздражение от того, как Эвери называл взрослого парня, даже скорее мужчину, мальчишкой. Вампира, что был сильнее и точно не подходил под описание наивного ребёнка. В этот момент как раз зазвонил телефон. И Грейс совершенно точно не помнил, чтобы давал свой номер Акселю.***
Пострадавший «свидетель» отпросился на работу; причину столь резвого желания вернуться к делам клуба Грейс не понял. Но с удивлением обнаружил себя на пороге того самого клуба. Охранники сначала недоверчиво осмотрели его со всех сторон, потребовали ясного объяснения, кто он такой и почему его нужно впустить внутрь, и только после того, как Грейс упомянул имя владельца, незамедлительно отворили двери. Этот прохвост уже успел сообщить о его визите. Внутри, в отличие от прошлого раза, было до непривычного тихо и спокойно. От яркой энергетики заряженной толпы не осталось и следа, клуб казался вымершим. Но Грейс знал, что так было только сейчас, как только наступит нужное время, пространство заполнится разгоряченными и охочими до веселья телами. А пока он мог насладиться сладковато-терпким присутствием Акселя, обозначающим принадлежность этого места ему. Сам владелец находился в своём кабинете на втором этаже. Грейс туда ещё ни разу не заходил, но почему-то чувствовал, что комната будет под стать самому Акселю: яркая в своей необычности и выразительная в простоте. И он не ошибся. Помещение было небольшим, но в нём чувствовался домашний уют. Внутри горели неяркие желтовато-медовые лампы, тёмные, практически чёрные стены украшали неясные, но притягательные силуэты, в чёткие линии которых хотелось всматриваться, а по полу, проложенная так, чтобы не слепить, а дополнять, струилась тёплого цвета подсветка. Грейс остановился у входа, дожидаясь, пока занятый собственной рубашкой Аксель обратит на него внимание. Но ему, казалось, было куда важнее справиться с пуговицами вовремя. Детектив прошёл к стоящим в центре гостевым диванам, осматривая большой шкаф вычурной формы, забитый, в большинстве своём, небольшими стопками книг, красиво разбросанными по отсекам. Провёл рукой по коже на кресле, пока Аксель, наконец, не повернулся к нему, застёгивая последние три верхние пуговицы. — Ты быстро приехал, — констатировал он, окинув Грейса оценивающим взглядом, — только со встречи? — Ты не дал мне возможности как следует подкрепиться. — Соскучился? Мы не виделись всего три часа, — улыбнулся Аксель, впрочем, взгляд его был задумчив и не нацелен на веселье. — Зачем наряжаешься? — Мне нужно кое с кем встретиться, и, к величайшему сожалению, отказаться я не могу. Подождёшь здесь? Это не займёт много времени. Грейс с неприкрытым отвращением наблюдал, как Аксель, вновь развернувшись к зеркалу и плотно подогнав воротник рубашки к коже, завязывал на горле галстук. Сам он галстуки не носил и предпочитал видеть светлую и выразительную шею Уоргрэйва, которую тот не имел привычки прятать. Грейсу нравилось, как дёргался его кадык при каждом глотке, нравилось, как проступали мышцы, когда он запрокидывал голову или напрягался. Но сейчас Аксель это бесстыдно прятал. — Ты поэтому сорвался сюда, когда я просил остаться у Вика ещё ненамного? — У меня тоже есть работа, выполнение которой я и так отложил, — фыркнул тот, — не злись, что я проигнорировал твою просьбу. — Я не злюсь. — Именно это ты и делаешь, — на его лице мелькнула лёгкая улыбка, и Аксель, закончив с приготовлениями, подошёл ближе, — с самого начала, как пришёл, излучаешь недовольство. Ты сказал, что хотел о чём-то поговорить. — После того, как вернёшься. Я не уверен, что мы успеем до твоей встречи. Аксель от чего-то рассмеялся. Его смех — чистый и мелодичный, а в каких-то местах с лёгкой хрипотцой — был приятным на слух. Грейс задался вопросом, когда в последний раз слышал, чтобы Аксель так смеялся. Это из-за чего-то показалось другим, не тем, что он привык ожидать от него. Аксель, тем временем, схватил повешенный на спинку дивана пиджак и выскользнул из кабинета в молчаливое пространство клуба. Грейс оставался в тишине недолго. Через некоторое время ему позвонила непонятно откуда вытащившая его номер Жаклин, бросила в трубку пару быстрых слов приветствия и отключилась, сославшись на работу. Её страх быть пойманной на разговоре с «предавшим» полицию детективом был понятен, Грейс не был уверен, что даже старые знакомые не донесут, если узнают. В конце концов, его извинения мало кому были нужны, пусть даже и произнесены они были от чистого сердца. После Жаклин телефон замолчал, и это не могло не радовать. Грейсу звонить было некому, и когда это случалось, то обязательно приносило неприятности. Особенно, если о себе напоминал Алекс. Но сейчас заняться детективу было нечем, он одиноко скучал на мягком диване, пытаясь почувствовать Акселя, чтобы примерно прикинуть, в каком состоянии он вернётся. Его срочная встреча не внушала доверия, с кем потребовалось так неожиданно встретиться? Чуть позже в кабинет заглянул человек из персонала. Вежливо поинтересовавшись, нуждался ли в чём-нибудь покинутый гость, поставил на стол Акселя небольшую бутылку виски и два стакана: один со льдом, другой пустой, и тихо удалился. Грейсу показалось это странным. Повинуясь выработанной привычке детектива, он подошёл к столу. Рыться по чужим вещам в его правила не входило, — только если того требовали обстоятельства, — и тем более залезать в дела, напрямую его не касающиеся, — только ради дела — поэтому Грейс остался стоять чуть в отдалении от угла стола, заприметив оставленный у края маленький медальон на цепочке. Круглый, тот самый, что он выкупил у Вика. От него веяло энергией. Слишком мощной для Акселя, но имеющей его частицу. В первый раз Грейс не обратил на это внимания: у Вика постоянно появлялись новые безделушки, и можно было только догадываться, откуда он их притаскивал. След на медальоне чистый; сильный. Такой мог поставить любой вампир, проносивший вещицу чуть больше нескольких десятков. Но это не удивляло, пока Вик не передал его Акселю, выдав самую настоящую чепуху. На ощупь медальон был холодным и незнакомым. Посторонняя энергия не противилась, когда Грейс на пробу воспользовался своей вампирской сущностью. В таком положении его и застал вернувшийся Аксель. — Что ты делаешь? — Этот медальон, — начал Грейс с неким облегчением от того, что Аксель не выглядел злым. Лишь, может, немного уставшим. — Подарок, я получил его от вампира, что обратил меня. Это было последнее, что он мне дал. — Тогда как он оказался у Вика? — Мне пришлось его продать, — пожал плечами Аксель, стягивая с себя пиджак и галстук, — чтобы выжить. Тогда я поклялся себе, что обязательно верну его. Грейс молча протянул медальон, распутав длинную цепочку, чтобы Акселю было проще надеть его. — Что случилось с тем, кто обратил тебя? — Он мёртв. Не осталось даже праха, — и через некоторое время спросил: — А что случилось с твоим, детектив? — Не знаю, наверное, где-то живёт сейчас. Я не помню, что произошло в тот день. — Совсем ничего? Даже лица того, кто сделал это? — он окинул Грейса выразительным взглядом, якобы намекая на его внешний вид. — Это было давно, я действительно не помню. — Сколько тебе вообще лет? — хмыкнул Аксель, однако ответа не получил. По его наблюдениям, Вик и Грейс не были связаны кровавыми узами, от них не веяло друг другом. Но он плохо знал Виктора, тех коротких встреч едва ли хватило, чтобы утомлённое тело привыкло к его следу. Грейс проследил за Акселем взглядом, когда тот принялся перед зеркалом расстёгивать воротник рубашки своими тонкими пальцами. Зачем вообще в рабочем кабинете столь большое зеркало? — Я попросил твою напарницу об одолжении. — О каком? — опёршись бёдрами о стол, он опустил взгляд на призывающе поблёскивающий виски в бутылке. Аксель, наконец открывший свою выразительную шею, кинул на него быстрый взгляд. — Хочу поговорить с отцом при тебе, я попросил её организовать это. — Зачем тебе просить об этом? — Потому что так бы хотела моя мать, чтобы семейные вопросы решались в кругу семьи, — закатил глаза Аксель, расправляясь с слишком узкими рукавами. — Я не хочу вмешивать Эби, и, пожалуйста, давай поговорим о другом. Меня эта встреча так утомила, что не осталось сил вникать в проблемы. — Твои люди принесли виски, налить? — Не стоит. У детективов есть правило не пить на работе? — Зависит от детектива, — усмехнулся Грейс, — но я уверен, что у тебя такого правила не существует. — У меня такая работа. Но, на самом деле, — продолжил Аксель, как только они заняли места на диване, — я пью после тяжёлых встреч. Иногда люди и их действия выбивают из меня все силы, и мне необходимо восстановить равновесие. — Чем тебе так помогает вкус алкоголя? — с недоумением спросил Грейс, вызвав своими словами чужую улыбку. Вампиры не могли напиться, и сам он был совершенно безразличен к алкоголю. — Мне нравится чувствовать обжигающий коктейль в горле, он приводит в чувства. — Не могу понять. Аксель приглушённо рассмеялся, покачав головой. Грейс отметил, что за этот день он смеялся и искренне улыбался куда чаще, чем раньше; в нём жила уверенная спокойность. — Ты встретился со своим бывшим коллегой? — Да, он наглядно показал, что у них происходит. — Жалеешь? Что ушёл. — Я жалею не об этом, — Грейс прикрыл глаза, точно погрузившись в тяжесть собственных воспоминаний. — Он сообщил, что нашли тело Эдмонда Боунса. Рядом с мостом при въезде на девятое шоссе. — Дело расследовать не будут? — Хотят закрыть как несчастный случай. Журналисты ничего не знают, отчёты переписаны. Крупный спонсор у всего этого. Аксель неопределённо хмыкнул. — Как же иначе. Здесь по-другому не бывает. — Эвери попросил перетянуть внимание на себя. Сам он будет следить изнутри. — Эвери? — в его голосе скользнули стальные ноты неприязни, которые совершенно не различил Грейс. — Когда-то он был в моём подчинении. Мы работали в паре. — Не знал, что у детективов так распределяются роли. Ты оказался старше? — Я во много раз старше каждого, что служил со мной, — шутливо протянул вампир, улыбнувшись на дёрнувшиеся уголки губ Акселя. — И ещё человек, который откровенно ненавидел меня в своё время, теперь занимает пост главного. Уверен, он находит время следить за каждым. — Может он ещё не смирился с мыслью, что сидит там, потому что нет тебя? Я бы хотел увидеть, как ты выглядишь в полицейской форме. — Боюсь это желание невыполнимо, я давно избавился от неё. И мне не шло. — Не могу представить, — Аксель облокотился на ногу. — Тебе говорили спросить меня о чём-то? — Как долго Эдмина притворялась, что всё в порядке, по какой причине ты так часто с ней пересекался и где был в момент смерти Эдмонда Боунса? И ещё немного по-мелочи. — Когда он умер? — В ночь с пятницы на субботу ему вырезали сердце. Это и стало причиной смерти. — Как жестоко. Грейс не видел глаз Акселя: тот смотрел в пол, его чёлка практически полностью скрывала лицо. Но чувствовал, что подробности того не обрадовали. — Ты уже сталкивался с таким? — Несколько раз, — задумчиво протянул детектив, сжимая переносицу холодными пальцами. — Но в основном забирали сердца у вампиров. — Это возможно? — Вполне, вампиры — не люди, они могли бы прожить без сердца. Но это не везде практикуется, не каждый захочет поэкспериментировать со своим телом. — Те ситуации; из-за чего это произошло? — Из того, что мне удалось узнать, — Грейс вздохнул, — одержимые идеей бессмертия пытаются найти возможность избавиться от слабостей вампиров. И этого хотят многие, очень многие. Аксель поджал губы, посмотрев на Грейса. Его веселье спряталось за вымученной серьёзностью, он устало покачал головой. — У меня начинается мигрень от того, что происходит. Слишком много всего за раз, — он, зарывшись ладонями в волосы, сдавленно простонал. — Что ты будешь делать? — Сначала поем, — поправляя высокий ворот водолазки, отозвался Грейс. В горле противно першило. — Составишь мне компанию? Аксель неясно промычал и добавил чуть погодя: — Ты знаешь хорошее место? К бутылке виски они так и не притронулись.