Лизавета была спокойна. Настолько, что сидящий по правую сторону от Грейса Алекс казался чересчур нервным мальчишкой.
Грейс отвёл её в небольшой кафетерий прямо там же, в здании аэропорта. Лизавета не сопротивлялась: заказала клубничный чизкейк и так же безразлично стала ожидать действий детектива. Замолчавший с тех самых пор, как началась посадка, телефон больше не издавал ни звука.
— Вы не сказали, что поддерживали с Альсиной связь после своего увольнения, — лениво начал Грейс, будучи слишком уставшим для каких-либо движений.
— Откуда вы это знаете?
— Значит, не отрицаете.
— Я не буду отрицать правду, — Лизавета коротко улыбнулась подошедшему официанту, но обоим мужчинам эта улыбка показалась измученной. — Мы действительно некоторое время списывались, она просила меня разобраться с определёнными документами. Только по рабочим вопросам.
— Почему она не наняла нового секретаря?
— Я уже говорила, что с ней очень сложно сойтись. Перед своим уходом я открыла вакансию, даже собеседовала некоторых, но Альсине они не понравились. Поэтому ещё около недели я помогала ей с работой.
— Разве в наши дни так сложно найти нового секретаря? — наклонившись к Грейсу, прошептал Алекс. Он никогда раньше не встречался с Лизаветой Оувен, но, даже не имея большого опыта в понимании людей, ощущал противоречивость её позиции. В манере держаться и усиливать напряжение в самых простых словах.
— Что Альсина планировала после этой недели?
— Она стремилась нанять работников, соответственно, и договор у нас был только на одну неделю.
— Нашлись подходящие?
— Без понятия, после моего ухода она сама занималась этим.
Алекс посмотрел на Грейса. Тот, прикрыв глаза, казалось глубоко задумался: его грудь ровно вздымалась от замедленных вдохов, длинные пальцы изредка отстукивали простой ритм на ногах, в общем и целом создавалось впечатление, что детектив был близок ко сну.
— Вы сорвали мой рейс, чтобы спросить это? — Лизавета передёрнула плечами, будто почувствовав пристальный взгляд.
— Куда вы направляетесь? — пока Грейс раздумывал о чём-то, Алекс позаимствовал возможность расспросить бывшую секретаршу. Ему о ней мало что было известно, если бы заранее он озаботился поиском информации, обмануть его фальшивым прошлым было бы невозможно. Но он этого не сделал.
— В отпуск, мне надо отдохнуть.
— И когда вы планируете вернуться?
— Точно не знаю. А что? Детективы не позволят мне покинуть страну?
Грейс открыл глаза и обратил своё внимание на нетронутый клубничный чизкейк.
— Вы не будете есть? Несмотря на то что все пирожные здесь очень сладкие, они довольно вкусные.
Лизавета как-то странно посмотрела на заказанный чизкейк, но, так и не попробовав, потянулась к салфеткам. Грейс внимательно наблюдал, как она снимала излишки помады с губ, прежде чем взять в руки небольшую десертную вилку.
— У Вас ведь сахарный диабет, — медленно начал он, ловя собственное отражение в тёмных стёклах очков, — стоит аккуратнее употреблять сладкое.
— У… у меня есть суточная доза потребления.
— Уверен, этот чизкейк не входит в Вашу суточную дозу. Поэтому Вы не торопитесь его есть?
Лизавета поджала губы, отложив чистую вилку на салфетку. Испробовать пирожное она так и не решилась.
— Задавайте свои вопросы.
Грейс, словно этого и ждал, придвинулся ближе к краю дивана.
— Вы учились с Альсиной Уоргрэйв в одном университете, выпустились в одно и то же время, несколько лет жили в одном доме. Должно быть, вы были близки?
— Мы были подругами, — Лизавета тяжело вздохнула, — поэтому я работала на неё. Вы спрашивали, почему она не наняла нового секретаря? Потому что я не увольнялась. Мы до самого конца работали вместе.
— Разве Вы не сказали, что уволились после того, как увидели человека в чёрном?
— Я соврала.
— Зачем?
— Потому что боялась, — она пожала плечами. — Меня до смерти перепугал тот случай, я была не в состоянии выкладывать всю историю полиции.
— Если бы мы были полицией, Вас бы уже пригласили в участок на допрос. Особенно после того, как вскрылась Ваша ложь.
Лизавета ничего не ответила, и Грейс продолжил:
— Я бы хотел узнать истинную причину Вашего молчания. Что произошло за неделю до смерти Альсины Уоргрэйв?
— Я вам уже всё объяснила. Из-за того случая Альсина отправила меня домой и дала время на отдых. Когда мне становилось лучше, я выполняла свою часть работы. После той недели всё должно было вернуться на круги своя.
— Но не вернулось, потому что её убили.
Лизавета вздрогнула. Для неё смерть Альсины Уоргрэйв до сих пор была неожиданным ударом. С ней она потеряла практически всё: подругу, работу, спокойствие. Неизвестно, сможет ли эта женщина вернуться в своё обычное состояние даже спустя некоторое время.
— Почему вы с жертвой не разошлись? Почему остались работать с ней, почувствовав явную угрозу?
— Что?
— Вы ни разу не сняли очки, — Грейс сложил руки в замок, облокотившись на колени. — Стекла солнцезащитных очков способны помешать вампиру воздействовать на мозг посредством гипноза, но Вы не уверены, что они могут полностью предотвратить это, поэтому стараетесь не смотреть мне в глаза. Вероятно, наложенный тем человеком гипноз уже сошёл на нет, и Вы вспоминаете происходившие события. Так скажите же, как много Вы знаете?
Лизавете потребовалось несколько минут, чтобы принять решение.
— Я не обязана вам всё рассказывать. Это касалось только Альсины.
— Но она мертва, возможно, из-за того, что Вы скрыли от неё правду.
— Мы были подругами! Много лет работали вместе, мне незачем убивать её!
Алекс фыркнул, Лизавета до крови закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы. Грейс примирительно поднял руки и откинулся на спинку дивана.
— Я знаю, что это не Вы, и не обвиняю. Мне лишь важно, как много
Вы знаете.
— Я не знаю, что произошло.
— Но Вы знаете, что к этому могло привести.
— Ошибаетесь.
— Тогда снимите очки.
— Гипноз — это незаконно! Вы не можете загипнотизировать меня без моего согласия! Я заявлю на вас! — на миг показалось, что перед ними сидела та самая напуганная маленькая женщина, которая пряталась в отдалённой квартире от неизвестного мужчины. Подверженная панике и страху.
— Я не собираюсь Вас гипнотизировать, просто покажите мне свои глаза, — Грейс обратил особое внимание на положение рук Лизаветы и её привычку касаться кольца на левой руке каждый раз, как приходилось отвечать на вопросы, напрямую связанные с гипнозом. — Если Вы не доверяете мне, поговорите с моим другом. Он навыками гипноза не владеет.
Алекс несогласно мотнул головой, но Лизавета попросила несколько минут на обдумывание этой ситуации прежде, чем он успел возразить.
— Ты что творишь?! Я не умею разговаривать со свидетелями!
— Научишься, — Грейс отвёл его в сторону, прикрывшись телефонным разговором. — Главное не дави и не отвлекайся. Она будет чувствовать себя в большей безопасности, веди ты себя спокойно и уверенно.
— Да она вообще не будет чувствовать себя в безопасности, ты же пришёл к ней с убийством!
— Она будет разговаривать и даже при мне.
Алекс недоверчиво обернулся к нерешительной женщине.
— С чего ты взял?
— Заметил, как она посмотрела на телефон, прежде чем мы ушли?
— Она просила времени подумать, это логично.
— Нет, она не время проверяла. И чизкейк не просто так заказала.
— Это как-то поможет мне вытянуть из неё информацию?
— Просто действуй по обстоятельствам и не забывай наблюдать за глазами. Я буду рядом.
Грейс успокаивающе похлопал его по плечу и, улыбнувшись, вернулся к Лизавете. Та как раз отложила телефон в сторону.
— Если вы хотите хоть что-нибудь узнать, отвернитесь. Я буду говорить только с ним, — и она указала на Алекса.
— Что ж, если таково ваше желание.
Грейс без лишних вопросов выполнил условие. Разволновавшийся Алекс занял место рядом с ним, глубоко вздохнул и невинно улыбнулся. Он вдруг почувствовал тошноту. Его допросы редко когда проходили успешно.
— Тогда… ваши глаза.
Лизавета, слегка помедлив, кинула настороженный взгляд на Грейса и медленным движением сняла солнцезащитные очки.
— Я не знаю, что произошло.
— Вы можете сказать, почему Альсина со своим мужем съехали в другой дом?
— Все хотят жить в новых домах ближе к своей работе. Тем более, у них была достаточно большая семья, — она грустно улыбнулась. — Мне повезло, что место секретаря пустовало.
— Вы не хотели создать свою собственную компанию или устроиться работать в крупную корпорацию? Почему стали работать с Альсиной?
— Мы университетские друзья, да и у меня было хорошее предчувствие по поводу её проекта.
— Получается, у вас не было никакого соглашения?
— Нет, ничего подобного.
Грейс, внимательно прислушивающийся к интонации Лизаветы, чуть было не обернулся. Вовремя вспомнив, лишь недовольно покачал головой и задал вопрос:
— Вы с самого начала решили работать под руководством Альсины?
— А что, намекаете, что я могла так ей отомстить?! Что она заставила меня работать на посту секретаря, и я поэтому её убила?!
— А вы этого не делали? — Алекс указал Грейсу на телефон, намекая, что так он мог незаметно взглянуть в лицо Лизаветы.
— Что за глупость! Я уже говорила, что мы были подругами!
— Многие родственники избавляются друг от друга по самым нелепым причинам. Так и всё же, вы не были против, что секретарём работали именно вы?
Лизавета отвела взгляд в сторону и промолчала. Её выражение лица говорило само за себя: она соврёт, если скажет, что это её не волновало.
— На самом деле, эта компания не только её. Мы вместе планировали вести бизнес, я помогла создать его. Конечно, я была против работать каким-то секретарём! Но… потом… потом я поняла, что не смогла бы управлять такой большой компанией, как Loun Industries.
— Что стало причиной?
— Акции, вливания, крутящиеся вокруг президента люди. Мне бы не хватило сил.
— Вы хорошо знаете Йоханнеса?
— Конечно.
— Вы знакомы с университета?
— Да, мы встречались некоторое время. Именно я познакомила их с Альсиной.
— Вы? Встречались? — Алекс хлопнул себя по ногам с громким звуком. Лизавета поморщилась и с явным нежеланием попробовала маленький кусочек пирожного.
— В этом нет ничего странного и к делу не относится. Мы расстались ещё до того, как выпустились, я ничего о нём не знаю.
— Но только что вы сказали, что хорошо его знаете.
— Мало ли что я могла сказать, может, я лишь считала, что его знаю, — она вновь отвела взгляд, но уже на спину Грейса. — Я без понятия, чего вы хотите от меня добиться, и советую прекратить. В нашу первую встречу я указала на Акселя, назвала его виновным и до сих пор так думаю. Разговаривайте с ним.
Лизавета через силу запихнула в рот ещё один небольшой кусок клубничного чизкейка и встала, намереваясь уйти. Алекс многозначительно закатил глаза, не предприняв никакой попытки остановить её. Его лимит заранее подготовленных вопросов медленно исчерпывал себя.
А вот Грейс не торопился отпускать Лизавету.
— Я обязательно поговорю с ним, когда ему станет лучше. Думаю, он будет рад узнать настоящую причину их переезда на улицу Дорстрит.
— Он… пострадал?
— Для Вас это имеет значение?
— Я… — чуть помедлив, Лизавета села, но, вместо того, чтобы посмотреть в глаза, вновь надела очки и отвернулась в другую сторону, — я не знаю, что вы хотите.
— На самом деле, Вы ведь не считаете его убийцей?
— Нет, он виновен! — слишком громко произнесла она, но чуть позже добавила уже более спокойно: — Я уверена в этом.
— С чего вы это взяли? Нет никаких доказательств его вины, лишь слова. Может, вы знаете что-то такое, о чём молчите? — Алекс открыл на телефоне сайт университета, в котором училась практически вся чета Уоргрэйвов. — Уж поверьте, если потребуется, я раскопаю всё, что происходило в те года.
— Университет вам ничего не даст.
— Тогда его точно стоит проверить, — он улыбнулся. — В какой группе вы учились?
— Угомоните своего помощника! — не найдя выхода, Лизавета первой обратилась к Грейсу. Тот безразлично посмотрел на Алекса, будто проверял его настрой, и вновь вернулся к телефону. На экране высветилось новое сообщение. — Вы детектив или как?!
— Я смогу вмешаться, только когда посчитаю его вопросы чрезмерными и выходящими за рамки дела.
— Их профессор всё ещё работает там. Они все втроём находились под его руководством!
Лизавета нахмурилась. Что-то в её прошлом должно быть скрыто от расследования, что-то, что Алекс легко мог узнать.
— Йоханнес, я расскажу вам, почему Йоханнес учился в этом университете.
— Нас это не интересует, — Алекс пожал плечами. — Лучше скажите, почему он не работал по специальности.
— Он никогда не хотел связываться с бизнесом. Его родители настояли на этом университете, на большее Йоханнес не пошёл. Бизнес был не его стихией, однажды он чуть не нарвался на исключение. Это было за полтора года до выпуска.
— Когда начались их отношения с Альсиной?
— Они общались практически с самого начала учёбы, но Йоханнес очень долго добивался её. Возможно, примерно в то же время.
— Тогда, может, вы знаете, почему они переехали на Дорстрит?
Лизавета заметно поджала губы и некоторое время раздумывала над ответом. Подрагивающими пальцами поправила причёску, скользнула по оправе солнцезащитных очков с украшенным бриллиантами и небольшим значком и уронила руки на колени. Её голос прозвучал достаточно тихо, чтобы сидящий напротив Алекс был вынужден наклониться ближе и переспросить.
— У-у неё возникли некие проблемы. Её семью начали преследовать, Йоханнес… Обстоятельства вынудили их купить дом в отдалении.
— Кто стал преследовать? Почему они просто не обратились в полицию?
— Йоханнес знает, мне больше нечего сказать! — и, схватив чемодан, она поспешила скрыться в другой части здания. Алекс разочарованно обернулся к Грейсу, застав его, снимающим с рук бинты. Вовсе не казалось, что он был чем-то недоволен.
— И? Что делать теперь? Вновь идти к мужу убитой?
— Я сам займусь этим, можешь ехать домой.
— Но я ведь уже здесь! Поехали вместе, — в его памяти всё ещё были свежи воспоминания о криках, доносящихся с места пожара, об оглушающем взрыве, в котором пострадал Грейс, об удушающем запахе больниц, куда он, не думая, примчался. Алекс как проклятый боялся врачей и больниц, громкого сигнала скорой, которая мчалась кого-то спасать. С тех самых пор, как в холодной камере морга были похоронены его воспоминания о матери.
— Ты же знаешь, что я не соглашусь. Ты и на этом разговоре не должен был присутствовать.
— Не должен! Она бы с тобой и разговаривать не стала! Если бы не произошедшее… — Алекс осёкся, отвернувшись в противоположную сторону и сжав в руках края тёмной толстовки. Если бы не произошедшее, Грейс бы так и продолжил разбираться со всем в одиночку. Если бы не этот взрыв, он бы даже не подумал о встрече. — Ты вообще считаешь меня полезным? Я знаю, что многого наговорил при нашей первой встрече, знаю, что иногда бываю слишком шумным, я также не люблю лишнюю нагрузку и беспрерывную работу, но!.. Но я пытаюсь помочь. Не хочу, чтобы ты или Эшли самостоятельно выполняли всю работу. Ты вообще… нуждаешься в моей помощи?
Сердце больно провалилось куда-то вниз; грудь сдавила тяжесть собственных сомнений. Алекс тонул в обжигающем осознании вязких мыслей, погружался в стремительно захлёстывающую боль прошлого. Боль от своей беспомощности, от узкого мышления и доверчивости. Он думал, что справился с виной, победил отчаяние, и только Дью остался зависимым от прошедшего. Но Алекс заперт, и, чтобы осознать это, ему потребовалось вновь испытать то же, что и несколько лет назад. Действительно ли он изменился?
Прежде чем он понял, губы защипало от слёз. Тяжёлых, неконтролируемых. Редких слёз. Алекс позорно шмыгнул носом и утёр глаза. Плакать он не хотел. Не хотел не потому, что боялся показаться слабым. Ему было больно. Настолько, что самые резкие удары казались тусклой звездой по сравнению с солнцем. Они калечили тело и душу, выворачивали забытые чувства, а слёзы всё это разрывали. Разрывали и в бесполезной попытке соединяли, как врачебные нити. Алекс боялся плакать.
— Что больше всего любила делать твоя мать? — чуть поразмыслив, Грейс соскочил с дивана.
— Что? — Алекс вновь шмыгнул носом и через плечо посмотрел на друга. В его глазах до сих пор стояли слёзы, но плакать он себе не позволял. Лишь покусывать горящие губы. — Откуда я знаю?
— Наблюдать за твоим ростом. В её комнате по всей стене висели фотографии. Твоих успехов, достижений, она старалась запечатлеть каждое важное событие в твоей жизни. Для себя, потому что с каждым годом для тебя это становилось чем-то незначительным. Ей хотелось помнить всё это, но уже для тебя. Чтобы в один момент, момент слабости, ты вспомнил, каким человеком являешься, чтобы ты знал, что прожил не пустую жизнь. Сколько новых фотографий сейчас висело бы в вашем доме?
— Какая уже разница? Моя мама мертва.
— Но её любовь — нет.
Алекс отвернулся; Грейс настаивать не стал. Вместо этого засунул снятые бинты в карман, достав оттуда телефон, и открыл убранные в специальную папку фотографии.
— Сам посмотри.
Алекс поднял взгляд на экран. Сначала ничего видно не было, яркая подсветка аэропортового кафетерия так некстати засвечивала снимок, но, чуть приглядевшись, он различил силуэты фоторамок. Тех самых, на которые боялся взглянуть последние года.
— Посчитаешь, сколько пустых? Все они были подготовлены для твоих фотографий.
— …откуда? Разве снимала не полиция?
— Ты сам скопировал эти данные вместе со всеми другими.
— Когда? Я… не помню этого.
— Когда ты решил доказать Эшли, что полицейскую базу данных составлял идиот? И когда немногим позже тебя за это чуть не посадили.
Грейс улыбнулся, услышав, как Алекс хмыкнул. Подобные моменты случались нечасто, в основном, когда парень оказывался не в состоянии контролировать свои эмоции. Он возвращался воспоминаниями в прошлое, о котором в обычные дни даже не задумывался, становился подверженным психологическому давлению и плохим мыслям. И так тёмное будущее становилось для Алекса неосязаемым вовсе.
— Почему ты был так уверен, что она станет говорить с нами? — Алекс, взяв себя в руки, сморгнул слёзную пелену и отодвинул телефон обратно к Грейсу.
— Потому что она уверена, что ей грозит опасность. Увидев, что у меня перевязаны руки, её страх немного уменьшился. «Неуязвимые вампиры тоже способны пострадать». «Возможно, я могу им довериться».
— Но она так не сказала. И не похоже, что вообще была готова откровенничать с тобой.
— Это было только в её голове. Лизавета Оувен рассказала практически всё, что могла.
— Тогда…ты сейчас поедешь к Йоханнесу Уоргрэйву? Узнаешь, что произошло у него?
— Пока нет.
— Что тогда? Я не могу с тобой поехать, да?
Грейс потрепал его по макушке, с лёгкой улыбкой вспомнив полный нетерпения взгляд Эшли во времена их первых дел.
— Я разберусь.
— Вечно ты так говоришь. Что делать собрался?
— Если я скажу, ты не начнёшь следить за каждым моим шагом?
— Нет, я расскажу Эшли, чтобы она лично присутствовала, когда убийца попробует прикончить тебя. Ты же ничего не планируешь ей говорить, да? Ни о взрыве, ни о своих подозрениях?
— Посмотрим, — Грейс на какие-то доли секунды нахмурился. Возможно, это неправильно — полностью игнорировать свою напарницу, тем самым пытаясь обезопасить её, может быть, следовало бы рассказать ей о своих мыслях. Но ведь и она наверняка не до конца честна с ним. В молчании расследует дело Боунсов, так и не смирившись с мыслью, что полиция замнёт произошедшее, назвав это самоубийством на почве наркотиков. И разве кого-то будет волновать, что от определенного количества зарина у оборотней немеют конечности?
— Грейс, ты обещал подумать. Я ничего не скажу, но при одном условии, — Алекс криво усмехнулся, до сих пор не веря, что идёт на поводу у этого, казалось бы, взрослого мужчины, готового пожертвовать собой ради защиты близких, — скажи, что собираешься делать. Хотя бы я должен знать, что с тобой всё в порядке. И, на всякий случай, понимать, куда направлять полицию в случае неудачи.
Грейсу бы очень хотелось, чтобы неудачи не произошло.
— Ну? Ты же не хочешь, чтобы твой ненаглядный свидетель всю жизнь мучился от того, что убийца его матери ходит на свободе?
— Удивительно, что ты умудряешься так ужасно вести допросы, — вздохнув, Грейс с сомнением посмотрел в светящиеся заносчивостью глаза и, не выдержав, вздохнул вновь. — Я нашёл орудие убийства и человека, спрятавшего его.
— Серьёзно?!
— Но мне попытались подстроить ловушку, чтобы я не успел до него добраться. Теперь нужно найти того человека, кто отдал приказ.
— И…как ты собрался это сделать? Он прямо назвал тебе его имя? Или хотя бы внешность описал?
— Было темно.
— И?
— Ни лица, ни имени. Лишь приказ от некоего босса, обозначенного Господином.
— Ты же просмотрел его воспоминания? Использовал гипноз? Нельзя полагаться лишь на слова!
Вампирская сущность Грейса потребовала тишины.
— Прежде чем я скажу Вику отвезти тебя, стоит попросить у него прощения, — проигнорировав выжидающего парня, он направился в сторону выхода. В кармане дёрнулся телефон, в памяти восстановился образ напуганной Лизаветы Оувен, когда они попросили её рассказать о причине переезда Уоргрэйвов. Что же такого она знает, раз пыталась покинуть страну до завершения расследования?
Затем, будто невзначай, мысли скользнули дальше, вглубь поверхностного беспокойства. К Акселю. Вик говорил, что его организм поразительно быстро справлялся с последствиями ранения, признаков подступающей жажды не было видно. Однако Грейс помнил то выражение его лица в квартире Боунсов. Когда запах крови душил, когда клыки больно рвали дёсна и тело увязало в горячей патоке голода. Аксель еле заставлял себя отводить взгляд от закрытой двери, его сущность выходила из-под контроля. Что могло произойти сейчас?
— Подожди! Что ты там сказал? Я не расслышал!
Подбежавший Алекс вырвал Грейса из мыслей. Расслабившись, принялся что-то говорить, но детектив в его слова не вникал. Размышлял, какой подарок придётся преподносить Вику, если Аксель что-нибудь натворит во время его отсутствия.
***
— Вы уговаривали её слезть с самолёта или объяснялись перед другими пассажирами? Иначе я не могу объяснить, почему так долго нам пришлось ждать на этой парковке.
Смерив их раздражённым взглядом, Вик выплюнул обвинения, уже садясь на переднее сиденье. Грейс без заминок последовал его примеру, закрыв дверь перед обрабатывающим информацию Алексом. Тому казалось, что его предали: ещё в аэропорту этот детектив собрался куда-то свалить, так и не предупредив куда! К счастью или сожалению, Вик не отличался терпением в подобные моменты и торопился узнать всё сразу же:
— Что вам рассказали?
Не дождавшись ответа от погрузившегося в недра собственных мыслей детектива, он пристал к Алексу, сдавшемуся уже после первой попытки.
— Его больше волнует, чего она
не рассказала.
— Имени убийцы?
— Лизавета носила солнечные очки, боялась воздействия гипноза. Для своего состояния достаточно стойко держалась на каблуках, но повязала на ручку чемодана белый платок, — будто проснувшись, начал Грейс, — сидела у окна, часто оборачивалась по сторонам, следила за перемещением сотрудников. На посадку пошла, проверив пришедшее на телефон сообщение, очки не снимала. Не удивилась моему приходу, соврала о существовании сахарного диабета, говорила только с Алексом. Вик, если человек открыто избегает темы, ему неприятно говорить об этом?
Мужчина, отреагировав на своё имя, обернулся. Но к этому моменту Грейс уже не ждал ответа.
— А если потом сама же, начиная, обрывается на полуслове и противоречит себе? Она слишком часто отводила взгляд и смотрела на телефон.
Вик молчал, ожидая, когда же он скажет конечную мысль из своих размышлений. Грейс не торопился, случайными словами, казалось, наводя на определенный вывод, пока в конечном итоге не вылез из машины, так и не сказав ничего полезного, лишь кинув небрежное «Отвези его домой». Почувствовавший досаду Алекс громко фыркнул, привыкнувший к такому поведению друга Вик же едва заметно улыбнулся.
— И часто он так делает? — мужчина отвернулся, кивнув водителю и удобнее откинув сиденье.
— Как?
— Игнорирует тебя и ту милую лисичку-оборотня?
— Разве ты не должен знать его лучше? — Алекс уткнулся в окно точно так же, как и Грейс несколько минут назад, игнорируя Вика. — Зачем спрашиваешь?
— Нужно подтверждать свои подозрения. Тем более, я думал, он изменился.
Алекс спрашивать не стал. Он не был уверен, что готов забраться в дебри и этого прошлого, не разобравшись с своим собственным.
Вот так, сидя в тишине, он без особой внимательности скользил взглядом по проплывающим за окном автомобилями. Чёрный седан, белый джип, ярко-розовая иномарка, зелёный мотоцикл. Рядом с одной из стоящих в ряд невыразительно украшенных машин показался большой синий чемодан с повязанным на ручку платком. Алекс присмотрелся, пытаясь рассмотреть в толпе силуэт Лизаветы, но вместо неё увидел выкрашенные в серый волосы и выразительный профиль с острой линией челюсти. В нагрудном кармане знакомой светлого черного цвета джинсовке лежали не менее узнаваемые солнечные очки; с точно таким же блестящим на свету знаком у самой дужки.
— Чёрт! Где сейчас Аксель? — провожая машину и стоящего у неё человека взглядом, Алекс машинально потянулся к телефону. Вряд ли Грейс ему сейчас ответит. Но ведь он может написать, прочтёт, как освободится.
— Всё там же. Не думаю, что скоро проснётся.
— Сбежать из той комнаты, миновав охрану, можно?
— Ты сам был там, так ответь же на вопрос, — Вик хмыкнул.
Алекс знал, что это невозможно, оборотни почувствуют изменение запаха сразу же, как кто-то предпримет попытку побега. Однако своим глазам он доверял так же, как хранящемся на своём жёстком диске данным, и был уверен, в том, что видел. И если это действительно правда, насколько же Аксель хитёр, раз смог без последствий выбраться?
Алекс предпочёл не обращать внимания на увиденное. Ведь это значило бы, что Аксель был замешан сильнее, чем они предполагали. Это значило, что Грейс ошибся в человеке.
— Испугался?
— Ты сам сказал, что сбежать у него не получится. А если и попытается, надеюсь, ты остановишь его прежде, чем что-то произойдёт.
— Я не про это. Когда всё произошло, ты сорвался в больницу.
Парень поймал взгляд Вика через зеркало заднего вида. Ему не нравилась эта тема, открывать душу было ещё неприятнее, чем думать о ежегодном посещении больницы. Слышать все эти попытки приободрения, сочувствия, неловкие пожелания счастья; что ему всё это даст?
— Я должен был бросить его? — вопреки привычному «не хочу», произнёс он.
— Да, должен был. Потому что его регенерация заживила бы все раны ещё до того, как вы встретились. Сделал лишь себе хуже.
— Я знаю, что не всё так просто, но мне никто этого не объясняет! Вампиры неуязвимы, для них царапины — ничто! А что со смертельными для человека ранениями? Объясни хоть ты мне! Я тебе поэтому и позвонил!
Вик отвёл взгляд к окну и через некоторое время кивнул. То ли себе, то ли соглашаясь рассказать.
— Если всё было именно так, как рассказал ты, Грейс мог умереть по пути в больницу. Будь он обычным человеком. Но сложно судить, на каком расстоянии от эпицентра он стоял, ты же не особо обращал на это внимания?
— Вик, ты можешь говорить более сжато и ближе к сути?! Если на это не способен Грейс, то должен ты!
— В первую очередь, ему бы потребовалось избавиться от внутреннего кровотечения. Несмотря на то что вампиров нельзя сравнивать с людьми и их кровь отличается, она всё ещё есть и способна причинить серьёзные проблемы. Это значит, что Грейс не сразу стал исцелять себя.
— Не сразу? Это же никак не повлияло на его жизнь?
— На жизнь? Нет, — Вик рассмеялся, но прозвучало это с некой долей упрёка, — он лишь помучил себя некоторое время.
***
Вторая встреча Виктора и Акселя произошла в тот же день. Мужчина зашёл проверить его состояние с чистыми бинтами и незажженной сигарой во рту.
Аксель сидел спиной к двери; рядом с его рукой валялась скомканная футболка.
— Гляжу, уже лучше? — Вик встал в нескольких шагах от него. — Двигаешься.
— Сколько времени прошло?
— С момента, как ты здесь? Или с прошлой встречи?
Ответа он не услышал.
Аксель ладонью провёл по перевязанному бинтами торсу. Он чувствовал слабость и тупую пульсирующую боль; переживал вновь тот вечер.
— Есть хочешь?
— Только не пакетированную. Мой голод… — не договорив, Аксель принялся развязывать бинты. Он ощущал лёгкий запах крови, налипший на рубашку Вика, сладкое присутствие Грейса, отпечатавшееся на всём теле. Такое знакомое и противоречиво далёкое. Недоступное, как звёздный свет для рыб.
— Ещё денёк, и сможешь без проблем передвигаться, — обматывая талию пострадавшего чистой тканью, подытожил Вик.
— Значит, вы наконец выпустите меня?
— Когда полностью удостоверюсь, что твоя жажда нам не угрожает. Но, если ты хочешь осмотреться, я проведу тебе экскурсию чуть позже.
— Позже? — Аксель тихо рассмеялся. — Насколько позже?
— Когда закончу свои дела, примерно через несколько часов. Тебе пока нежелательно вставать.
Вик отошёл обратно на своё место и закурил сигару. Закашлявшийся от дыма Аксель прикрыл нос рукой, осторожно переместившись дальше от него. Спустя несколько минут молчания в тишине помещения хриплым голосом прозвучал вопрос:
— Где детектив?
Ответ вернулся также спустя некоторое время.
— Работает.
Аксель натянул лежащую рядом футболку, спрятав вместе с ней свою уязвимость. Это место душило, эта комната убивала. Его контроль был сплетен из рвущихся нитей.
— Вы с ним виделись. Что-то произошло?
— Обычные деловые вопросы, — Вик выдохнул большое облако дыма, — мы партнёры.
— Партнёры, наносящие друг другу ущерб, — хмыкнул Аксель. — Он разбирается с делом моей матери?
— Верно. Дело твоей матери.
— И как успехи? Уже есть ответ, кто виновен?
— Тебя волнует только имя убийцы? Не хочешь знать, почему умерла твоя мать? Что такого она сделала?
— А это что-то изменит? Она уже мертва, не хочу ещё сильнее залезать в её жизнь. — он опёрся руками о кровать и, откинув голову, посмотрел в потолок. — Какая мне разница, как она и кого оскорбила и довела?
— Обычно родственники в слезах умоляют рассказать, за что так поступили с их семьёй. Кто виновен в смерти, зачем он убил и почему именно их близкого человека.
Аксель усмехнулся. Его семья с самого начала была проклята.
Затушив сигару о снятые бинты, Вик покинул комнату.
