I will fix you

      Утро у Сокджина не задалось — впервые, за всё время, что он находился здесь, Джин реально перепил. А всё из-за чертового Чон Чонгука. Как увидел его тогда в баре, так и охерел внутри. Какого он здесь делает и что будет дальше?       Позже, когда он развалился на шезлонге, потягивая уже энный коктейльчик, и считал, сколько отдыхающих в какого цвета трусах тусят у бассейна, пришел Тэхен.       — Подвинься, — проворчал он.       — Не хочу, — заупрямился Сокджин.       — Давай, давай, — Тэхен всё же почти сбросил Джина с шезлонга и улегся рядом. — И это дай.       — Не дам! — возмутился Джин, когда младший Ким потянул на себя бокал с напитком. — Ты на работе! Тебе нельзя! И ты не пьешь вообще-то!       С горем пополам, расплескав половину коктейля, Тэхен всё же выиграл схватку и, наконец, отхлебнул глоточек.       — Мне это сейчас нужно… Сокджинни, должен сказать, ты — истинный гуру непростого барменского труда.       — Годы практики, — проворчал старший Ким, с грустью глядя на стремительно исчезающий напиток.       — Смотри, такими темпами не спейся, — предупредил Тэхен, прикрыв глаза большими солнцезащитными очками.       — Закончу ритуал празднования, и тогда — полная завязка.       — Чимин объявился, — спустя время подал голос Тэ.       — Серьезно?.. — Сокджин удивился. Что же они все в один-то день появились? — Он здесь?       — Ну, не то, чтобы здесь. Прислал своего «друга», — Тэхен, не открывая глаз, сделал руками знак кавычек.       — Что за друг? Я его знаю?       — Чон Чонгук.       — Оу… — Сокджин замолчал. Интересненько… Он приподнялся на локтях и посмотрел на Тэ. — Это уже какой-то сюр… Каким образом они вообще познакомились? Ты что, рассказывал Чимину о Чоне?       — Нет.       — Тогда как он узнал о нем?       Тэхен шумно вздохнул. Была у него одна мысль, но он решил ее не озвучивать.       — Не знаю.       — Ты же не веришь, в самом деле, что Чимин не знает, кто такой Чон Чонгук?       — Конечно, нет, — фыркнул Тэ.       — Что будешь делать с Чоном?       — Ничего. Выясню, чего он хочет, и отправлю отсюда как можно скорее и как можно дальше.       Тэхен потянулся и быстро достал из-под подушки, на которой отдыхала голова Джина, пачку с орешками.       — Хэй! Немедленно верни! Я их честно украл!       — Ага, я в курсе, — усмехнулся Тэ. — Джейби только о тебе и говорит. Может, влюбился?       — Ха, пусть помечтает, — Джин ухмыльнулся, расслаблено закинув руки за голову. — Мелковат для меня!       — Кстати, — вспомнил Тэ. — Чон Чонгук решил пойти по твоим стопам и тоже своровать орешки.       — Ну и?..       — Его поймали с поличным.       Оба заржали.       Тэхен задумчиво ел орешки, затем высказал то, что его волновало.       — Он слышал, как я назвал его гомофобным чмом.       — Чона? Ну и? Это же правда. На правду грех обижаться.       — Ну да, — младший Ким вздохнул. — Просто как-то некрасиво получилось.       — А он, значит, красиво всё сделал!       Тэ перестал жевать. Орехи стали отдавать горечью. Снова этот тупой удар куда-то, в самые внутренности. То, что Ким с таким трудом успокоил после того, как его сегодня «порадовал» своим визитом Чон, снова стало выбираться наружу. Сердце забилось чаще и беспорядочнее. «Дышать, главное — дышать». Тэхен сделал несколько глубоких вздохов. Нет, только не снова…       Сокджин повернулся к нему.       — Ты чего?       — Всё в порядке. Просто орешки оказались лишними. Я пойду, — Тэ сунул в руки Джину начатую пачку и поднялся на ноги.       — Будешь идти мимо — иди мимо! — крикнул ему вдогонку Джин. Хорошо, что у него есть небольшая заначка — ликер, который он стащил из-под самого носа у Джейби.       А утром было жуткое похмелье, и как к нему заходил Тэхен, Сокджин помнил очень приблизительно. Он с трудом выполз на солнце и развалился на шезлонге у самого бассейна, согнав оттуда какого-то мальчишку.       Но похмелье давало о себе знать и, нехотя поднявшись, Сокджин побрел к ближайшей барной стойке за целительной минералочкой.       — Хэй! — крикнул он, увидев Чонгука. Тот нехотя обернулся. — Куда спешишь?       — Уже уезжаю, — Джин подошел к нему ближе. — Я думал, ты только «Маргариту» пьешь, — Ким проследил за взглядом Чона, который смотрел на бутылку с минеральной водой в его руке.       — А, это… Вчера, кажись, ее перепил. Что-то ты быстро отчаливаешь. Думал, задержишься еще.       Чонгук безразлично пожал плечами, сунув руки, стиснутые в кулаки, в карманы.       — А смысл? Всё, что я хотел узнать — узнал. Всё, что хотел сделать — сделал. И с чистой душой возвращаюсь на материк.       «Офигеть у чувака чистая душа», — подумал Ким, задумчиво глядя вслед уходящему Чонгуку.       — Конечно. Если с чистой душой, то тогда конечно.       Что-то он неправильно рассчитал. Увидев здесь Чона, Джин вначале запаниковал, потом решил посмотреть: а вдруг это к чему-то хорошему приведет. Но сейчас он понимал, что Чонгук своим внезапным приездом поднял волну, а сам просто-напросто сваливал. Как оказалось, еще и «с чистой душой». И разгребать последствия своего появления явно не планирует.       — Хэй, Чон Чонгук! — громко крикнул Ким, стискивая покрепче пальцами бутылку. Пластик уже трещал, впитывая в себя гнев Сокджина. — Знаешь, ты у меня на четвертом месте!       Чон остановился, затем нехотя повернулся.       — Что? Где?       — В списке людей, которых я ненавижу больше всего.       Они стояли метрах в пяти друг от друга и, не мигая, смотрели друг другу в глаза. Между ними сновали люди, но это не мешало их молчаливому поединку взглядов.       — Это хорошо или плохо? — Чон заговорил первым, постаравшись максимально добавить лицу расслабленности и насмешки.       — Быть в таком списке — это уже ничего хорошего.       — Чел с отвратительно-угарным чувством юмора. Согласен, чувство юмора у тебя действительно так себе. Я так понимаю, на первом месте — твоя бывшая жена?       — Ки звонил мне. Рассказал о нездоровом интересе некого Чон Чонгука к нашему Тэхену. Извинялся, что направил тебя на его след. Но честно: я не думал, что ты всё же доберешься сюда, — Джин развел руками. — Но вот ты здесь. И что ты делаешь? Сразу сваливаешь. И у меня к тебе вопрос, — он подошел ближе, так как на них уже начали обращать внимание. — Зачем тогда ты вообще приезжал?       Чонгук, уже порядком взбесившийся из-за этих тупых наездов, сжал челюсти так, что было видно, как ходят желваки по его скулам.       — Зачем приезжал, то уже сделал, — сквозь зубы бросил он. — И отчитываться перед местечковым пьяницей я не собираюсь!       — Ох, как мы заговорили, — Джин тоже уже едва себя держал в руках. Никогда не решал проблемы кулаками, но сейчас очень хотелось решить одну из них как раз вот так — чтобы хотя бы самому стало чуточку легче. — Тебе взрослые не рассказывали, что старших нужно уважать?       — Ах, извините, поправочка: местечковым пьяницей, аджосси.              Да, жизнь ничему не учила Чон Чонгука — он по-прежнему продолжал нарываться.       — На первый взгляд ты показался мне даже нормальным. Но, конечно же, это только на первый взгляд.       — Слушай, — вздохнув, примирительно сказал Чонгук, утихомиривая в себе вспыхнувшую злость, — я действительно приехал не просто так. Хотел поговорить, извиниться, может чем помочь… Я не знаю… Но он… Он просто не хочет со мной общаться. Я понимаю, что виноват, но прошло уже пять лет, а он даже не пытается сделать вид, что слушает меня. Ему давно уже всё равно, его эта ситуация больше не гребет. Так почему она должна грести меня?       — Ты такой долбоеб, Чон Чонгук, — Сокджин неверяще покачал головой.       — Какой есть, — нахмурился Гук. — А теперь я пойду. Эта история для меня уже закончилась.       Джин схватил Чонгука за футболку, не давая ему уйти. Взгляд Кима становился темным, тяжелым.       — Ты даже не представляешь весь масштаб пиздеца, который натворил ты и твои недоразвитые друзья, — он прищурил глаза. — История не заканчивается на том, что вы, четверо, бухие, гогоча, сбросили в сеть некрасивые фоточки. Это всё было только самым, самым началом той хуйни, которую вы сотворили. Так что кончай выебываться — сейчас мы пойдем, и ты по-человечески попросишь у Тэхена прощения за свое мудозвонство. Максимально засунув свою гордость в свою тупую задницу, и думая при этом, прежде всего, о нем, а не о себе!       Чонгук отодрал руку Сокджина от своей футболки.       — Я сказал, что эта история закончилась! Дело не во мне, а в нем! Я готов был сделать всё, что понадобится, чтобы искупить свою вину. Я ради этого здесь! И поверь мне, мой путь сюда был не таким уж легким! Но ему это не нужно! Ему на это давным-давно начхать! У Тэхена в жизни всё в шоколаде, и он даже вспоминать не хочет о прошлом. Был в такой ярости, только я начал говорить. Его лицо просто исказилось от злости! Не захотел даже выслушать меня, а ведь мне было что сказать! Он буквально выпихнул меня за дверь!       Ким нахмурился.       — Исказилось от злости?.. Тэ выпихнул тебя за дверь?       — Не то, чтобы выпихнул, — поправился Чонгук, — но отчетливо дал понять, что мои извинения и оправдания сто лет ему не сдались, и что мне следует немедленно валить. Из отеля и из его жизни.       Джину всё больше это не нравилось. Такое поведение было просто не в характере Тэ. Он бы, конечно, послал Чона, но, как минимум, он бы выслушал перед этим его тупые отмазки. А затем указал бы ему самый правильный маршрут. Но то, что описывал Чон…       — Ты давно с ним говорил? — напряженно спросил Сокджин, его начало потихоньку потряхивать от нехорошего предчувствия. Возможно ли такое, чтобы панические атаки Тэхена вернулись? Их не было уже последние пару лет — так точно. А может и того дольше.       — Да минут 20-25 назад, — недовольно ответил Гук, с подозрением глядя на мгновенно запаниковавшего Джина.       — Где?       — В его кабинете. Вернее, в кабинете Чимина, если я всё правильно понял.       — Где это?       — Ты что, не был там?       — Нет, зачем мне туда ходить?       Чонгук пытливо смотрел на Джина — тот всё больше и больше нервничал. Что не так?       — Мне нужно волноваться? — наконец, спросил он, чувствуя, что паника Джина потихоньку передается и ему.       Сокджин стоял и смотрел по сторонам, кусая свои губы. Если бы не жесткое похмелье, он бы давно понял, что что-то не так. Тэхен хотел ночевать у него. Обычно Джин, когда они решали здесь потусить вместе, приходил к нему, но никак не наоборот. Но сейчас Тэ не хотел оставаться дома один. Блять.       — Да.       Гук напряженно выдохнул. Почему он вдруг разволновался? Он и сам толком этого не понимал. Но после слов Джина сразу же развернулся и, помедлив несколько секунд, бросился обратно в админкорпус, не обращая внимания на напомнившую о себе острой болью травмированную ногу.       Внутренний голос твердил ему, что в итоге всё закончится тем, что разъяренный Тэхен в этот раз уже лично выкинет его из своего кабинета.       Гук забежал в нужное здание и, не снижая скорости, направился прямиком к лестнице. Джейби, который как раз разносил в пух и прах двоих работников, видимо, знатно накосячивших, что-то крикнул ему вслед.       Два лестничных пролета остались позади. Вот и нужная дверь. На мгновение Гук замер перед ней, чтобы без стука распахнуть. И чтобы после этого застыть на месте.       Когда сегодня Чонгук приходил к Тэхену, у него была возможность рассмотреть комнату, которую занимал Ким. Это было без преувеличения огромное помещение (судя по всему, Пак величиной кабинета компенсирует свой невысокий рост — еще одна шутка про рост Чимина, которую Гук попытается не забыть и как-то при личной встрече — которая 100% еще будет — использовать).              Большие окна в пол выходили на центральные бассейны и место, где собиралось больше всего людей. Видимо, Пак любил контролировать ситуацию. Когда Чонгук приходил сюда в предыдущий раз (менее получаса назад), они были наполовину зашторенными, теперь же жалюзи были плотно закрыты.       Еще полчаса назад массивный стол был завален папками и бумагами, теперь же они все были разбросаны по полу. И среди всех этих белоснежных листов, лежал, сжавшись в комочек, Ким Тэхен, крепко обняв себя руками, и дрожал.        Сказать, что Чонгук был шокирован — ничего не сказать. Несколько долгих секунд он просто стоял и расширенными от шока глазами смотрел на Тэ. Очнулся только когда услышал топот по лестнице.       За его спиной показались головы Джейби и двух работников.       — Что здесь?.. — пораженно начал Джейби, но Чонгук, развернулся и захлопнул перед их лицами дверь. Затем повернулся и бросился к лежащему посреди комнаты дрожащему телу. Он опустился на колени и прикоснулся кончиками пальцев к мертвенно бледному лицу. Тэхен тут же потеряно заскулил, и Гук в ужасе отдернул руку.       Глаза Кима были плотно закрыты, губы кривились в гримасе боли, он что-то постоянно шептал. Чонгук сначала наклонился ближе, затем осторожно коснулся задеревеневшего из-за неудобной позы тела.       — Что же ты?.. А? Тэхен-а, что же ты?.. — Чонгук погладил Кима по влажному от пота лбу. — Тэхен-а… Слышишь меня? — никакой реакции не было, Тэ оставался в том же состоянии. Он был не здесь. Осторожно Гук приобнял Тэхена, поглаживая его по плечам, рукам, волосам. Сел так, чтобы можно было максимально окутать его своим телом. Тэхен был холодным и липким от пота. Он тяжело дышал, его губы двигались. Чон пытался согреть его, дышал ему на руки, но у него ничего не получалось. — Тэ, ты слышишь меня? Пожалуйста, вернись, где бы ты ни был…       В горле Чонгука стоял комок, он сам дышал через раз, потому что грудь запирало от ужаса происходящего. Ему еще никогда не приходилось иметь дело с людьми, которые находились в подобном состоянии. Конечно, он слышал о панических атаках, о посттравматическом стрессовом расстройстве, о приступах тревоги и страха. О том, что в тяжелых стрессовых ситуациях, чтобы защитить человека, его мозг может попытаться закрыться изнутри. И тогда сознание попадает в ловушку, из которой самостоятельно выбраться ему не так просто.       Получается, что Гук стал для Тэ этой самой стрессовой ситуацией?       Он продолжал обнимать Тэхена, слегка покачивая его, когда дверь резко распахнулась. Чон вскинул голову, готовый наорать на вошедшего. Но увидев, что это был Джин, лишь в панике крикнул:       — Что с ним?!       На лице Сокджина был написан не меньший шок, когда он увидел, в каком состоянии Тэхен.       — Боже, Тэтэ…       Он плюхнулся на пол на колени в метре от них. Тэхен что-то продолжал шептать, его голос становился громче. Чонгук прислушался, и, наконец, услышал, что тот говорил. И вот теперь его волосы уже буквально встали дыбом.       — Я урод… Я ничтожество… Я не достоин…       Гук перебил его, слегка встряхнув Кима.       — Что?.. Что ты такое говоришь? Это не так! Тэхен, ты прекрасный, ты очень красивый… Ты самый лучший!       Но Тэ его не слышал.       — Я уродливый… Я ошибка…       — Что с ним?.. Почему он это говорит? Джин! — Чонгук был в настоящей панике.       Сокджин глядел на Тэхена с огромной жалостью. Он сам едва не плакал. На мгновение прикрыл руками свое лицо и покачал головой. Он не мог поверить, что это всё повторяется снова. То, что казалось уже было давно похороненным. Потом всё же заговорил, с горечью глядя на Гука.              — Номер один в моем списке ненависти: мать Чимина. Номер два: отец Тэхена. Номер три — Пак Чимин. Номер четыре — ты. Вы, — он махнул рукой в сторону Чона, — вы четверо сделали с ним это. И уже только номером пять идет моя бывшая жена.       В голове у Гука творился настоящий кавардак. Вся эта ситуация была дикой.       — Почему Чимин выше меня в твоем списке? — единственное, что он спросил.       Джин не ответил, продолжая с мукой смотреть на мечущегося в крепких объятиях Чонгука Тэхена.       — Тш-ш… — Гук поцеловал Тэ в макушку и долго не отнимал своих губ, продолжая гладить и баюкать Кима. Сокджин приложил бутылку с минералкой к своей голове.       — Он всё никак не может выбраться из той комнаты. Ищет выход из нее, ищет… Ты, это… Главное, не отпускай его.       — Не беспокойся, не отпущу, — проворчал Чон. Он опять попытался достучаться до Тэ. — Тэхен-и, слышишь, Тэ, вернись к нам. Пожалуйста… Ты нужен нам… Ну же… Ты сильный, я ведь знаю… Тебя не сломать. Вернись, пожалуйста…       Джин, наконец, отвел свой взгляд от друга и посмотрел в большое окно. Несмотря на то, что жалюзи были закрыты, некоторые солнечные лучи всё же прорывались в комнату. Он вспомнил о том, как они с Тэ сидели в другой комнате, в таком же полумраке, и Джин так же, как сейчас Чонгук, укачивал Тэхена, дрожащими пальцами проходясь по его коротким волосам, а в некоторых местах и по запекшейся крови, которую оставили после себя острые ножницы.       — Она собственноручно состригла его волосы под корень, — медленно проговорил Джин, не отнимая своего взгляда от зашторенного окна. — Разукрасила его лицо. Тогда, после того, как фотографии распространились. Швыряла его в зеркало и заставляла смотреться в него. Говорила, что он уродлив, порочен, что он — ошибка и не должен был рождаться. Что он — позор для всех, для семьи и для компании. Что лучше бы его не было. И всякий подобный бред… Забрала всю одежду и заперла в ванной.       Джин замолчал. Чонгук, слушая его, ощущал такую нарастающую горючую смесь эмоций, что выйди они наружу — сожгли бы нахер весь этот блядский курорт.       — Да она больная!.. — заорал он, и Тэ в его руках вздрогнул. Гук лишь ближе притянул его к себе. — Как такое вообще могло произойти?! И где. Где, блять, в это время был его отец? Где был Чимин?!       Сокджин невесело усмехнулся, облизнув свои губы.       — Правда, хороший вопрос? Поэтому он у меня и на почетном третьем месте.       — Эта сука — тупая садистка! Ее посадить мало! — бушевал Гук. Глаза жгло. На улице было лето, сияло солнце, красивые люди смеялись и плескались в лазурных бассейнах. А здесь, совсем рядом с ними, в полутемной комнате три человека переживали настоящий, непридуманный ад.       — Может она и тупая садистка, но делала всё это только ради Чимина. Она же много лет ломала Тэтэ, чтобы прочистить дорогу своему дражайшему сыночку.       «Кажется, — подумал Гук, — когда Пак обвинял меня в том, что я виноват во всём плохом, что случилось с Тэхеном, он забыл упомянуть себя и свою ёбнутую мамашу».       В его мысли ворвался голос Сокджина.       — Много лет ломала его она, а в итоге, сломал его ты.       Мысли тупым фейерверком кружили в голове у Чона. Но он, не переставая, обнимал Тэхена, баюкал его как маленького ребенка, целовал его волосы, на каждое «Я уродлив» отвечал: «Нет, ты — самый красивый», пока, наконец, Ким понемногу не стал расслабляться. Тело, которое до этого отказывалось принимать тепло Чонгука, потихоньку становилось всё теплее, и даже на щеках у Тэ появился румянец.       — У него давно уже не было этого. В первые годы — часто, но не сейчас. Ты, Чон Чонгук, вернул его в прошлое. От всей души спасибо тебе за это, — устало съязвил Сокджин. Он подобрался ближе к Тэ. — Привет, красавчик, — мягко проговорил Джин, когда взгляд Тэхена сфокусировался на нем. Он взял его ладони в свои. — Как ты? Тэтэ, ты нас здорово напугал.       Тэхен устало жмурился от света, затем резко и беспокойно зашевелился. Чонгук тут же выпустил его из своих объятий. Тэ приподнялся, и Джин его крепко обнял.       — Всё хорошо, теперь всё будет хорошо, обещаю, — бормотал он Тэхену, поглаживая его по голове.       Тэ перевел свой взгляд на хмуро глядящего на него Гука.       — Чон… гук?.. Что ты… — Тэхен выпутался из объятий друга и с трудом поднялся на ноги. Он опирался одной рукой о стол, но спину держал почти ровно. Такой изломанный, но такой упрямый в своем желании не показывать никому свою ранимость и слабость. — Пожалуйста, уйди, — Гук не двинулся ни на миллиметр, продолжая сидеть на полу и всё так же сверлить глазами Кима. — Помнишь, ты уже попрощался.       — Выйди, Чон, — сказал ему Сокджин, кивком головы указав на выход.       Нехотя Чонгук поднялся на ноги, не отрывая своего взгляда от Тэхена.       «Хрен я теперь тебя оставлю», — подумал Гук, закрывая за собой дверь.