***
— Пак Чимин, Чон Чонгук — на выход. Куда бы вы ни позвонили, Пак, это сработало. — Офицер Намджун, с вами приятно иметь дело, — Чимин скользнул взглядом по полицейскому, проходя мимо него. И не удержался, чтобы слегка не проехаться по его груди плечом. — Офицер Ким, — поправил тот, кашлянув. — Офицер Ким Намджун. Надеюсь, больше не увидимся. Пока Чимин заполнял бланки, Чонгук подошел к полицейскому поближе. — Знаете, я знаком с Чимином уже много лет, но в жизни не видел, чтобы он настолько сильно на кого-то запал. Мне даже кажется, что он в вас влюблен, — Гук изучал взглядом безэмоциональное лицо копа. — Я уверен: он будет не против, если вы потом как-нибудь пригласите его на свидание. Чего Чонгук не ожидал, пытаясь прикольнуться над Паком, так это вопросительное: — Правда? Серьезно?.. Как считаете, Чон, когда лучше всего ему написать? — Э-э… — брови Гука непроизвольно поползли вверх. — Думаю, не раньше, чем через пару недель. Но он точно будет ждать. Всего доброго, — и быстро проскользнул мимо усиленно задумавшегося копа. Когда Чимин и Чонгук вышли на улицу, уже сгущались сумерки — их продержали в участке почти весь день. Первым делом они отправились забирать со штрафстоянки Ямаху Чимина. Пак придирчиво осматривал мотоцикл на все царапины и повреждения и буквально скулил от жалости к своему двухколесному другу. Чонгук в это время старательно закатывал глаза. — Так мы едем? — ему уже порядком надоела эта драма. Чимин завел двигатель и облегченно вздохнул — всё работало. — Едем. В Сеул. — Нет! Мы едем в Пусан! — Мы едем в Сеул! — В Пусан! — Вы вернетесь в камеру, если не свалите отсюда, — вмешался охранник штрафстоянки и выпер их за ворота.***
— Посмотри на себя — ты как жертва дорожного насилия. В таком виде хочешь припереться домой к матери? Чтобы у нее инфаркт случился? — С ней всё будет в порядке, — проворчал Чон, пытаясь каким-то образом прикрепить оторвавшийся ремешок к рюкзаку. — Чонгук, — всё еще терпеливо доказывал свою точку зрения Чимин. — До Сеула — всего 100 км, уже почти ночь, мы выглядим и чувствуем себя, мягко говоря, не фонтан. Вернемся в Сеул, а завтра всё еще раз обсудим. — Мне нечего обсуждать, — кое-как Чону всё же удалось сделать так, чтобы ремешок держался. — До Пусана — чуть больше 200 км. Мы приедем, переночуем у моей мамы, приведем себя в порядок, а завтра выясним всё о Ким Тэхене. Кто знает, — он окинул Чимина скептическим взглядом, — может, ты не будешь вести себя как долбоящер, и расскажешь, кто ты, блять, такой на самом деле, и что тебе от меня нужно. — Сука, почему ты такой упрямый? — взорвался Чимин. — Посмотри на себя, посмотри на меня — нас будто через мясорубку прокрутили! Посмотри на мой байк, в конце концов! Его нужно разобрать и осмотреть. Едем в Сеул! — Нет, — Гук покачал головой. — Я решил найти Ким Тэхена, и я это сделаю. Хочешь — возвращайся один. А я поеду в Пусан. Темный глубокий взгляд Чимина давил, но Чон решил не сдаваться. — Как хочешь, — в конце концов проговорил Пак. Он занес ногу и сел на свой байк. — Я знаю, — не глядя на Чимина, бросил Чонгук. Тот оглянулся. — Что ты знаешь, Чон? — устало-раздраженным тоном поинтересовался он. — Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я нашел Тэхена. Я только не знаю, почему. Чимин, помедлив, слез с мотоцикла и подошел к Чонгуку вплотную. — Скажи-ка мне, Куки, мой милый друг, что ты будешь делать, если тебе всё же вдруг удастся отыскать Тэ? А? — Пак ткнул указательным пальцем Чону в грудь. — Попросишь прощения? Серьезно? Извини, конечно, но эти слова — просто пыль. Я тебе вообще рекомендую встать на колени — потому что ту хуйню, что ты наворотил, просто так не замолишь. Ну, допустим Тэ охренеет от такого подарочка, быстренько попросит тебя встать, чтобы ты не позорил его перед окружающими. И может даже скажет: «Ок, я прощаю тебя» — только бы ты побыстрее свалил с его глаз. Развернется и уйдет. А дальше что? Ему ни хера не станет лучше, твое «прости меня» память ему не сотрет и его прошлое не очистит, — Чимин схватил Чонгука за волосы на затылке и приблизил голову Гука ближе. — Или может ты это делаешь для себя? Чтобы ночью легче спалось, совесть не грызла и всякие там кошмарики не мучили? — он помолчал и, наконец, отпустил волосы Чона, и тот зашипел от боли. — Тоже вряд ли. Ты не настолько тупой, Куки, чтобы твою совесть эта тупая фраза взяла и просто так успокоила. И что в итоге по факту у нас остается? Ты ворвешься в его жизнь, разворошишь кое-как затянувшиеся раны, и вам обоим будет хуево. Так скажи мне, Куки: нахуя ты всё это делаешь? — Я не изменю своего решения, — упрямо произнес Чонгук, отступая на шаг назад. Чимин бессильно развел руками. — Как хочешь, — он глубоко вздохнул и крепче стиснул зубы. — Только помни: просто так ничего в этом мире не дается. И путь прощения — далеко не самая легкая дорожка, — Пак скривился, продолжая сверлить Гука своим раздраженным взглядом. — Не уверен, что ты ее осилишь. Несмотря на все твои татухи, пирсинг, мышцы и брутальный бэд бой стиль, ты всё еще ребенок. Беспомощный и обиженный на родителей, что они не долюбили тебя в детстве, — Чонгук молчал, и Чимин продолжил, вновь начиная закипать: — Девятый круг ада, Чон, для тех, кто обманул чужое доверие. А ты обманул его доверие. Так что не надейся, что тебе будет легко. За всё надо платить, уебок, — бросил напоследок полное бессильной ярости. — От уебка слышу, — фыркнул Чон. Чимин оглянулся на стоящего на обочине Чонгука — в разорванных джинсах, в мятой и рваной футболке, с кое-как отремонтированным рюкзаком, взъерошенного после их потасовки, двух часов допроса и восьми часов в камере, — еще раз устало выругался и уехал.***
Согласно навигатору в телефоне, местная автобусная станция была недалеко, и Чонгук, насколько мог, настолько бодро зашагал в нужную сторону. Нога от падения с байка болела, но он был настроен решительно. Спустя полчаса Чон туда хоть и с трудом, но добрался, купил билет, и обессиленный, свалился в кресло в крошечном зале ожидания. Автобус в Пусан — о, счастье, чудеса еще бывают (нет), — должен был проходить мимо через 45 минут, и у Чонгука было время, чтобы прокрутить в голове всё то, что произошло за этот непростой и нервный день. А прошло много чего: он попал в аварию, посидел за решеткой, а еще потерял лучшего друга. Итоги дня — так себе. Измученный собственными мыслями и событиями бесконечно долгого дня, Чонгук отключился, проваливаясь в бездонный и черный, как колодец, сон. Ему снились чьи-то руки, которые хватали его за шею и не давали дышать. Гук всё никак не мог вырваться из этого кошмара, пока кто-то не задергал его за футболку. — Эй, молодой человек, проснитесь! Чонгук вздрогнул и с трудом открыл глаза. Сначала он не мог сориентироваться и понять, где находится и кто с ним говорит. Пока, наконец, не сфокусировал взгляд и не увидел напротив раздраженное лицо. — Что?.. — Молодой человек, автобусная станция закрывается. Поспите на лавочке в парке, — бросил злой аджосси, — июль, тепло. — Подождите, подождите… Какое закрывается?.. Который час? У меня автобус сейчас должен быть! — Какой? — недоверчиво поинтересовался аджосси. — В Пусан. В 22.10. Его собеседник еще более раздраженно хмыкнул. — Уже без десяти минут полночь! Мы закрываемся в полночь! — говорил громко, как с умалишенным. — До утра никаких автобусов здесь не будет! У Чонгука в подступающем шоке всё больше расширялись глаза. — Как полночь?.. — А так! Юноша, освободите помещение! — А… Когда следующий автобус в Пусан? — Утром! Всё будет утром! Чонгук кое-как поднялся — нога адски болела — и заковылял к выходу. У самой двери, возле автомата с кофе, стоял парень и наблюдал, как Чона выставляли из помещения. Он окинул его сочувствующим взглядом. И когда Чонгук вышел, быстренько захватив свой кофе, последовал за ним. — Эй! Постой! Гук, всё еще одурманенный после сна и того, что проспал свой автобус, слегка заторможено развернулся. — А? На улице было прохладно, дул сильный ветер и Чонгуку стало очень холодно. Он приобнял себя за плечи. Парень с кофе подошел ближе и улыбнулся. — Мы с моим другом едем в Чханвон, можем подбросить тебя до Пусана. — Правда? — недоверчиво уточнил Гук. — Иначе я бы не предлагал. И честно, — он снова улыбнулся, — обычно я не разрешаю совершенно незнакомым людям потрепанного вида садиться в мою машину. Но ты выглядишь слишком потерянным. А мое сердце очень доброе. Чонгук чувствовал себя больным и уставшим, да еще и мозг в самый неподходящий момент начал тупить. Он смотрел на парня и пытался решить, что ему делать дальше. Холодная капля со всего размаху впечаталась ему в щеку — Гук поднял голову, чтобы осознать, что начинался дождь. Июль, тепло. Ага. — Так что? — нетерпеливо напомнил о себе парень с кофе. Чонгук никогда не ездил автостопом — обычно он старался поступать разумно и глупо не рисковать. Но, возможно, Чимин был прав — он инфантильный, не рисковый, живущий в своем собственном ограниченном мирке, среди пыльных пластинок и хорошо знакомых ему людей. Поэтому Чонгук кивнул. — Я буду очень благодарен. — Тогда пошли, — обрадовался тот. Гук заковылял за стремительно идущим парнем, который на ходу умудрялся пить кофе и без умолку болтать. — Мы давно в пути, наша цель сейчас — Чханвон, хотим там отдохнуть недельку. Но можем и в портовую столицу заскочить. Я там, кстати, никогда не был. — Пусан очень красивый, — подтвердил Чон. Через пару минут они подошли к припаркованному возле заправки Hyundai. Друг парня с кофе как раз протирал зеркало заднего вида авто, пританцовывая — в его ушах виднелись капельки вакуумных наушников. Увидев своего друга с чужаком, он остановил какое-то свое па и вытянул наушники из ушей. — И кого ты к нам привел? — удивленно спросил. — Это Чонгук-и, он попал в переделку, и ему срочно нужно к маме, в Пусан. — Оу, конечно, — другой парень с интересом рассматривал Чона. Тот чувствовал себя не совсем уютно под этим взглядом, так что постарался как можно шире расправить плечи и без стеснения посмотреть на него, хотя аура второго попутчика по-настоящему давила. — Тогда поехали. Дождь усилился, так что Чонгук быстро юркнул в машину. Его посадили на переднее сидение, потому что парень, протиравший зеркало, хотел вздремнуть, а парень с кофе сел за руль. Они выехали с заправки и Чонгук смог, в конце концов, расслабиться. Водитель включил радио и настроил популярную волну, где одна из любимых Гуком айдольских групп исполняла обожаемую им песню, дождь мерно стучал в крышу и окна, было тепло и уютно. Так что Чонгук потихоньку стал проваливаться в легкую дрему. Сквозь барабанную дробь дождя он слышал шепот, а затем внезапно ощутил, как его схватили за горло. Вся сонливость в мгновение исчезла. Машина резко свернула и с визгом припарковалась у обочины. Сильные руки на шее давили, другая пара рук схватила Гука за корпус и стиснула руки, чтобы он не брыкался. Его карманы стали беспорядочно обыскивать. Чонгук извивался, хрипел, задыхался и пытался лягнуть второго, но замер, почувствовав у шеи холодное лезвие. — Не рыпайся! — яростно прошипели ему в ухо. — Я разрежу твое горло на лоскутки. Достань его телефон, — отрывисто бросил второй попутчик водителю. Чонгук беспомощно вытаращил глаза, единственное, что он видел — это серый потолок Хюндая. Его горло было стиснуто, но он продолжал хрипеть и двигаться, хотя и чувствовал, как лезвие потихоньку вспарывает его кожу. Глаза слезились от абсурдности ситуации. Такое же происходит с другими, но не с ним, ведь так? — Здесь пароль — отпечаток пальца! — Ну так возьми его палец! Гук ощутил, как его руку схватили и больно оттопырили большой палец. — Не подходит! Какой там должен быть палец?! — Попробуй указательный! — сидящий сзади крепче сдавил шею Гука. — Не брыкайся, иначе отрежем твой палец. Чонгук прерывисто всхлипнул. Дышал он через раз, голова была тяжелой и пустой. Вечность назад он шутил сам с собой, что нужно отрезать палец Минни, чтобы включить его телефон. Офигеть, какая же эта шутка тупая. Совсем не смешно. Гук замычал, когда его указательный палец больно дернули, а затем приложили к телефону. — Есть! Вошел! — Ищи банкинг! — Нашел… Нужен пароль! — Чонгук-и, — промурлыкал в ухо Чону тот, что с ножом. — Какой у тебя пароль? Скажи, — он провел по шее Гука ножом, размазывая кровь, пока тот сипел и продолжал неистово ерзать. — Ну же, Гук-и, не упрямься, — Чонгук с ужасом ощутил, как в его ухо залезает мокрый язык и начинает там хозяйничать. Он испуганно заскулил. — Гук-и, какой пароль? — и снова лижет и покусывает мочку уха. Чонгук всхлипнул. Рука, сдерживающая его горло, немного ослабла, чтобы он мог ответить. — Я… Я не помню… Я не помню! — Гук-и, ты же делаешь себе только хуже. Какой пароль? — О, Боже… Я не помню… Дайте мне подумать… Я его где-то записал… В телефоне! Нож отстранился и стало немного легче дышать. — Чонгук-и, только без сюрпризов, — прошипели в самое ухо. Чону сунули в руки его телефон. — Ищи пароль, — припечатали жестко, стукнув для профилактики рукояткой ножа по затылку. Дрожащей рукой Чонгук взял свой телефон, перед глазами всё расплывалось. Он принялся бешено свайпить по ярко горящему сенсорному экрану, потому что никакой пароль нигде не был записан. Правая рука в это время наощупь искала ручку двери. Конечно, было глупостью думать, что хотя бы одна дверь в машине не была заблокирована, но у Чонгука, на самом деле, было слишком мало вариантов действий. Мысленно прочитав короткую молитву, он нажал ручку и резко толкнул дверь. Вы верите в чудеса? Вот Чонгук снова начинает верить. Потому что его дверь не была заблокирована. Долбоеб за рулем реально оказался долбоебом. Тело Гука сгруппировалось и вытолкало себя из авто, прямо в ливень. Рукой он впечатался в грязь на земле, и уже хотел было броситься вперед, как его резко притянули назад. — Стой, тварь! — заорал кто-то из преступников, а тот, что сидел сзади, успел схватить его за ногу и потянуть на себя. Чонгук попытался лягнуться, затем развернулся и ударил ребром телефона по удерживающей его руке. Это не помогло. Второй преступник выскочил из машины, подбежал к Гуку и вцепился ему в футболку. Дождь лил, было темно, лишь фары машины беспорядочно освещали рваные участки дороги. Но Чонгук не мог отступить. Просто не мог. Зачем он ходил трижды в неделю в качалку? Только лишь для кубиков на животе и ради подкачанных мышц на руках и ногах? Гук еще раз попытался вырвать из цепких рук свою ногу и в этот раз удачно — вывалившись из машины, он полетел прямиком на водителя, сбив того с ног. Сумбурно Чон ударил его несколько раз кулаком правой руки (в левой он всё еще держал телефон) и, в конечном счете, вскочил на ноги. Взгляд скользнул вперед — сквозь пелену дождя там виднелась стена деревьев. Он сунул телефон в карман. Секунда — и Чон снова на земле. Под ребра тычут ножом, а другой рукой дубасят по позвоночнику. Чонгука перевернули и уже двое принялись беспорядочно избивать его руками и ногами. Между градом сыплющихся ударов Гук изловчился и потянул одного из уродов за ворот рубашки на себя и двинул ему коленом в пах. Когда тот завизжал и отстранился, чтобы рухнуть на бок, в истерике прикрывая свое хозяйство руками, Чонгук ногой ударил другого в живот, и во второй раз за эту потасовку вскочил на ноги. Перед его глазами вновь сверкнуло лезвие, эта тварь с длинным языком принялась махать ножом и сделала несколько выпадов вперед. Гук, сжав руку в кулак, врезал ублюдку между глаз. Один удар — тот сделал пару неловких шагов назад, но на ногах устоял. Два, три удара — и противник рухнул. Чон еще раз проехался мокрым ботинком по второму извивающемуся уроду. Его преимущество было в несколько секунд — вскоре они оклемаются и снова будут на ногах, поэтому всё, что Чонгуку оставалось — это, шатаясь, рвануть в сторону деревьев, пока преступник с ножом хрипел и пытался подняться. Нож в его руке в свете фар отливался уже не холодной сталью, а красным, под сильным дождем смывая кровь и впитывая ее в землю.