Чашка кофе под рассвет.

С тех пор жизнь будто заиграла другими красками, особенно для Стëпы. Он знал, что наедине с ним, Лëхой или Женей, Максим мог быть более свободным, позволяя самому себе показывать не только позитивные эмоции, но и те, которые он старательно подавлял, чтобы не испортить отношения с кем-то. Но сейчас Монахов был ещё более открытым. Кто бы мог подумать, что Максим на самом деле такой тихий и спокойный паренёк, каких просто нигде нет, Степан был уверен в этом. Пока парни не съезжались, это было слишком муторно и долго, потому они могли ночь провести сначала у Монахова, а следующую уже у Негрея. И кто им что скажет? Вместе ждут одно такси – им почти в одну сторону, зачем тогда вызывать две машины. Вместе приезжают в ангар – та же причина. Однако, как бы Стëпа это не пытался отрицать, ночевать ему нравилось больше у Макса. Негрею до жути нравились питомцы его парня, что отдельно для себя заводить кого-то пока не хотелось. Да и Джеки, и Фея относились к нему также, как к хозяину, так что проблем никаких не было от слова совсем. За окном было уже достаточно светло, на часах показывалось одиннадцать утра, на улице было относительно тихо, машины почти не ездили, школьники не кричали под окнами, а сидели дома, видимо, высыпались, а в квартире Макса уже было шумно. На кухне орудовал Стëпа, на плите у него грелся чайник, шипело масло в сковородке, а рядом с плитой стоял сам парень и нарезал овощи для салата. В ванной шумела вода из душа уже на протяжении двадцати минут, а комнатам туда-сюда гонял Джеки, играясь с очередной игрушкой, которую ему принёс Максим. Пожалуй, впервые за несколько лет, особенно за последний год, уже почти месяц тут появились какие-то признаки бурной жизни. Обычно здесь хозяйничает либо добрая соседка из квартиры рядом, помогая парню с питомцами, так как иногда Максим может больше суток не появляться дома, а за животными всё же уход нужен. Но и старушка ведёт себя тут достаточно тихо, разве что иногда разговаривает сама с собой или с Джеки, который обычно и являлся основным источником какого-никакого, но шума. Шум в ванной прекратился, значит, Максим закончил мыться, и скоро выйдет. Стëпа про себя усмехнулся. Почему-то на ум пришло воспоминание, оставшееся с мая. Парни стоят на их излюбленном месте – на крыше и смотрят вдаль. Стëпина шевелюра, которую он явно принципиально отращивал, развевалась на ветру. Макс смотрит на него и усмехается. – Тебе не мешают настолько длинные волосы? – спрашивает он, разглядывая больше лицо Стëпы, нежели его прическу. – Нет, от слова совсем. Привык уже как-то. Да и у нас с тобой не особо и большая разница, так что, думаю, ты понимаешь меня. Единственная, наверное, проблема, это то, что я стал использовать чуть больше шампуня, чем раньше. Максим тихо смеётся, а Стëпа про себя радуется – ему удалось снова развеселить его таким простыми будничными разговорами. Это уютно, это притягивало, это согревало где-то в районе сердца, а тепло, вместе с кровью, циркулировало по всему телу. Дверь ванной открылась, и появился Макс, собственной персоной. Волосы его были небрежно «прилизаны», чтобы не лезли в глаза, но с них всё ещё падали редкие капли пока что тёплой, пахнущей мятой воды, отчего футболка, в которой вышел парень, а точнее её ворот, был влажным. К нему тут же двинулся Джеки, оставляя Стëпу. Пёс, высунув язык, стал мотаться под ногами хозяина, отчего цоканье когтей о линолеум не прекращалось ещё около минуты, пока Максим не сел за стол на кухне – дорога до этого места заняла чуть больше времени, чем обычно, так как Джеки всё ещё был ужасно рад, что и хозяин, и его друг бывают дома чаще обычного. Хотя какой друг – парень! Монахов усмехнулся. Максим пришёл домой. Он очень устал, как физически, так и морально. Эта ситуация со Стëпой не даёт ему покоя. Он явно оказывает знаки внимания, даже пытается как-то ухаживать. Монахову это хоть и нравится, но ему также страшно. Вдруг Негрей просто решил позаботиться о нём, как о друге, но не более? Хотя почему Максима это так волновало? Заботился бы и заботился, пока не надоест, конечно же, получая такую же отдачу в ответ. Рюкзак падает на пол в прихожей, куртка и обувь остаются там же, а сам Мамикс плетется на кухню. Чашечка тёплого молока, и он уже забудется во сне, где не будет ни Стëпы, ни проблем. Как же сильно он ошибался! Только его голова коснулась подушки, Максим увидел Негрея. Он что-то говорил, но что именно парень понять не мог – они находились достаточно далеко друг от друга. Парень огляделся. Ангар. Он снова тут. А вокруг команда, которая осуждающе смотрит на него, пока Стëпа, возвышаясь над всеми, что-то говорит. Максим делает попытку приблизиться, но только сейчас понимает, что он прикован к стене огромными цепями. Что за чертовщина тут происходит? Наконец, до него доходит голос Стëпы, и он режет и по ушам, и по сердцу: – Да я бы никогда с тобой не замутил, Макс, потому что я – не ты. Я не гей я нормальный. Монахов вздрогнул и проснулся. Всё тело покрылось мурашками, пальцы дрожали, сжимая одеяло, а сам парень был в холодном поту. Это просто кошмар, не более. Это не в стиле Стëпы. Это воспоминание кольнуло по сердцу, и Максим посмотрел на младшего. Тот, будучи уже реальным, что-то тихо напевал себе под нос, всё ещё занимаясь завтраком. На душе стало спокойнее, и парень улыбнулся. Не отверг. Завтрак съедается быстро, кофе за ним же, и вот парни уже выдвигаются на улицу, где их ждало такси. Забравшись в салон автомобиля, Максим назвал адрес ангара, и они тронулись с места. Стëпа посмотрел на старшего, а потом опустил взгляд на сидение, где сейчас происходило движение. Рука Мамикса двигалась к середине, а когда добралась, остановилась. Карие глаза вновь столкнулись с зелёными, и Монахов, заливаясь краской, поспешно отвернулся. Стëпа посмеялся и спокойно взял его за руку. И снова его захватило воспоминание. Они уже неделю вместе после того своеобразного признания, и Стëпа ужасно доволен жизнью. В свободную минуту он старается обнять Макса, растрепать его волосы в шутку, а иногда, когда уж слишком уверен в себе и в том, что никто не смотрит, успевал оставить поцелуй на его шее или даже щеках, если успевал. Негрею это нравилось, ведь постоянно после этих действий Максим краснел, отводил взгляд в смущении, но усмехался и отвечал тем же. В один из вечеров второй недели, когда ребята были в ангаре, Стëпа вдруг резко прижал Максима к стене. Не ожидав такого, старший чуть спустился вниз по стенке и, за считанные секунды покраснев, теперь смотрел на Негрея снизу вверх. – Стëпа, какого чёрта? – спросил Мамикс, чуть хмуря брови. – Да, я был прав, ты так больше смущаешься, хах, – протянул Негрей. На его лице появилась хитрая ухмылка. – Чел, нас могут спалить, а я не знаю, как у нас отнесутся к.. такой новости. – Да ладно тебе. Я уверен, тут никому нет дела до подобного. И Максим поверил, хоть до сих пор просит Стëпу не палиться перед другими. На всякий случай. Ненависти к своей персоне хватает в комментариях на ютубе, в директе в инстаграме и прочих мессенджерах. Да, Максим на самом деле и вправду был достаточно стеснительным. Это забавляло Негрея, каждый раз вызывая на его лице лёгкую ухмылочку. Такси остановилось около ангара, и Максим, оплатив проезд, так как сегодня была уже его очередь, нехотя отпустил руку Стëпы, чтобы вылезти на улицу со своей стороны. До ужаса холодный воздух неумолимо забрался под куртку, а там уже и под худи, покрывая всё тело мурашками. Монахов вздрогнул и, обойдя машину, поспешил вместе со Стëпой скрыться от сибирского мороза в здании. Куртки отправились на вешалку, им на замену придут халаты, но чуть позже. – Как насчёт погулять сегодня допоздна? – вдруг спросил Негрей, идя шаг в шаг с Максимом. – Погулять? Звучит заманчиво. И во сколько? – Давай сразу после всех занятостей. Его рука легла на талию старшего, отчего уши и щёки Максима в мгновение ока стали красными. Раздался тихий смешок от Стëпы. – Ты знал, что ты невероятно привлекательный, когда смущаешься? – Шёпот младшего вызывал у Монахова мурашки по всему телу. Ну почему именно у Степана такой чертовски классный голос?! Макс хмыкнул своим мыслям и посмотрел на парня. – Да, я определённо прав. Видимо, парни пропустили тот момент, когда они остановились друг напротив друга, потому Максим, оставив невесомый поцелуй на губах Степана, поспешил возобновить движение.

***

Парни поднимались на крышу излюбленного здания, на котором произошло так много всего за.. год? Первая прогулка; влюблённость, которая переросла в нечто большее, что сейчас связывает ребят между собой; и признание, от которого по шее и спине Максима всё ещё бегают приятные мурашки. И всё это сопровождалось в основном чашечкой кофе, который Стëпа всегда приносил с собой. Иногда был чай, но, естественно, тогда, когда на последующий день ничего сверхмасштабного не было запланированно. А ещё всегда был рассвет. Стëпа любил рассвет только из-за Максима – невозможно было отвести взгляд от умиротворенного парня, смотрящего вдаль и утопающем в своих раздумьях. Его и без того зелёные яркие глаза становились будто в несколько раз ярче и красивее, отчего Стëпа и вправду первое время боялся влюбиться в него. А сейчас он доволен всем. Но не только Стëпа любуется своим партнёром. Макс уже давно заметил, что глаза Стëпы при свете яркого солнышка, становились янтарными, гипнотизируя Мамикса с каждым разом всё больше и больше. По шее снова пробежали мурашки, и парень непроизвольно дернулся. Тут же на талию и на плечо легли крепкие руки, чуть сжимая их. Видимо, Стëпа подумал, что он чуть не упал. – Всё в порядке, – отмахнулся Монахов, смотря в серьёзные прищуренные глаза. Щёки покрылись румянцем, и Максим отвёл взгляд. – Верю. Только впредь будь менее ветренным, окей? Лёгкий кивок, и парни продолжили подниматься. Дверь с тихим скрипом отворилась, и в лицо подул прохладный ветерок. Тут их никто не увидит, тут им никто не помешает. Поборов лёгкую неуверенность, Максим взял за руку парня и повёл к краю. Скоро намечался их любимый рассвет, о чём говорили время и небо, которое на горизонте было уже не иссиня-черное, как пару часов назад, а уже отливало лёгким сиреневым оттенком, плавно переходящим во что-то более яркое и тёплое. Облаков не было, потому ребята могли насладиться прекрасными видами на город в комфортной компании друг друга. Голова Мамикса осторожно опустилась на плечо Негрея, после чего раздался тихий выдох облегчения – наконец его настигла всё та же умиротворенность, что приходит к нему именно тут, именно со Степаном. Лёгкий, почти невесомый поцелуй от последнего устремился куда-то в копну русых волос, с которыми всё ещё игрался ветер, а сильная и тёплая рука уже обнимала парня за плечо, сократив для этого возможное расстояние между ними. – Знаешь, непривычно быть для других активным и безбашенным, когда просто хочется вот так стоять часами напролёт и смотреть вдаль. Просто ничего не делая. – Макс поднял взгляд на Стëпу, и сразу же зелёные глаза столкнулись с задумчивыми карими. Видимо, Негрей был вызван из своих мыслей, однако, рассерженным он не выглядел. – Всем нам нужен такой покой время от времени, это нормально, главное, чтоб тебе было комфортно. Макс чуть нахмурился, обдумывая слова Степана, и уже хотел сказать, как первым начал Негрей: – Не переживай, мне комфортно тогда, когда ты рядом. – Монахов смущенно улыбнулся и, потянувшись к Степану, оставил краткий поцелуй на его губах. – С языка вопрос снял, от зараза. – Раздался смешок, и Стëпа ради веселья растрепал волосы Макса. Тот как всегда нахмурился, стал приглаживать свою шевелюру, успевая ругать младшего, пока тот смеялся над злым и одновременно милым Мамиксом. Чёрт, ну невозможно отвести взгляд! – По чашечке кофе? – наконец отдышавшись, предложил Негрей.