иногда крылья бабочки могут сломаться

Саше девять. Саша уже окончательно понимает, что родители за ней не приедут. Саша понимает, что это теперь её дом, хоть это место и сложно назвать таковым. Всё лето она провела тут, в интернате для брошенных детей богатеньких родителей. И, вероятно, проведет тут ещё 9 лет, до своего совершеннолетия. Не сказать, что все было совсем плохо. Ирина Владимировна и в правду стала даже ближе мамы, особенно если учесть тот факт, что отношения с мамой были как до луны и обратно. А Александр Васильевич всегда был для всех опорой. Сашка всегда смотрела на воспитателей с восхищением. Их пара была словно символ вечной любви, о которой Саша читала в книгах. Она всегда мечтала о любви, которую описывали во многих романах, а теперь она нашла для себя идеал такой любви, к которой она будет стремиться. Книги для Саши были всегда очень важны и она даже очень радовалась тому, что живёт в домике, а не в общежитии, ведь у них была огромная библиотека, наполненная с пола до потолка книгами, которые уже даже не помещались на стелажах и просто стояли стопками на полу. Это отдельный мир, в который хочется окунуться с головой и остаться там. Как и сейчас. Сашка сидела под высоким деревом возле их домика, прячась от палящего солнца под его могучими ветвями, склонившись над очередной книгой с романами, в которой описывали идеальную жизнь. Такую жизнь, о которой она всегда мечтала. И такую, которой у неё никогда не будет. Ваня не раздумывая сел рядом с Сашей, без всякого стеснения заглядывая к ней в книгу. Он вечно издевался над Сашкой из-за её любви к романам, называя это всё глупостями и детским лепетом. Он, уверена Саша, один из тех, кто не верит в любовь. А ещё он мальчик, мальчикам не свойственно мечтать о таком. — Боже, ну и хрень же, — Саша незаметно напряглась и крепче сжала книгу в руках, но это не сильно помогло — книга уже спустя секунду лежала в метре от нее, а ветер слегка переворачивал страницы в ней. — ну давай, сделай уже что-нибудь, не будь такой тряпкой. Но Саша лишь молча смотрела на бедную книгу, даже не пошевельнувшись. Она уже привыкла. Такое происходило изо дня в день. Каждый раз всё одно и то же. Ваня закатил глаза. Он всё ждёт от Саши какой-нибудь реакции, хоть какую-нибудь эмоцию. Но она только смотрела перед собой, будто ничего и не произошло. Мальчик сделал глубокий вдох и подошёл к лежащей на земле книге. Осторожно поднял, отряхнул от земли и протянул Саше. Ему самому уже скучно издеваться над ней, тем более когда она уже смирилась со всем этим.Саша всё так же без эмоций смотрела на книгу в его руках, но забрать не решалась. Мало ли что он мог ещё придумать.  — Букин, почему ты опять пристал к бедной девочке? — послышался вдалеке голос Ирины Владимировны. Она всегда была добра к Саше и это был, наверное, единственный человек, который действительно всегда был рядом и всегда был за неё горой. Саша резко подпрыгнула и подбежала к Ирине Владимировне, крепко прижимаясь к ней с тихими всхлипами. Это нормально, когда плачет девочка девяти лет. Но не нормально, когда плачет Сашка. Сильная и спокойная Сашка, которая за все время в интернате и слезинки не проронила, сейчас захлёбывалась в слезах, крепко прижимаясь к воспитательнице. Сашка, которая за все время находясь здесь не испытывала никаких эмоций, сейчас просто умирала от их переизбытка. Умирала от того, сколько мыслей лезет в голову. Умирала от собственной слабости и слез. Ваня растерянно смотрел на плачущую Сашу, пытаясь подобрать слова. Он был напуган, для него это было удивительно. Та девочка, которая всегда спокойно реагировала на его напасти и похуже, сейчас из-за какой-то книги задыхалась в объятиях воспитательницы, которая сурово прожигала его взглядом. — Иван Букин, жду тебя вечером на профилактической беседе, — голос Ирины Владимировны был громкий и суровый. Сейчас она была зла, дико зла. Сейчас она была такой, какой её не видел никто. — Я ничего не сделал! Она сама начала реветь! — Ваня растерянно, но уперто топнул ногой, чтобы показать свой характер, как и делает это всегда. Но сейчас это выглядело смешно и нелепо. У Саши уже не осталось слёз, она просто тихо всхлипывала и вытирала маленькими ручками покрасневшие глаза. Она поймала себя на мысли, что это всё ей стало уже родным и привычным: издевательства соседок, грустная из-за этого Ирина Владимировна, профилактические беседы, кабинет психолога. Но даже среди всего этого есть свои плюсы: ромашковый чай перед сном, просыпаться с соседками за пятнадцать минут до начала уроков, бежать как можно быстрее к тёте Лене, когда та приезжает. Тётя Лена, мама Вани, очень любит Сашу, хоть и познакомилась с ней только здесь, в интернате. Они с дядей Андреем приезжают к Ване каждую неделю и однажды заметили Сашу, сидящую одиноко в коридоре с книгой. С того самого дня к Сашке начал приезжать хоть кто-то. Сашку начали хоть немного любить, не считая Ирины Владимировны с Александром Васильевичем. Родители Вани любят его, готовы для него сделать всё, лишь бы он был счастлив. Не то, что Сашкины, которые ни разу не приехали за всё время и звонят раз в месяц. Которые даже не поздравили ребенка с днём рождения, Которым совершенно всё равно. Сашка завидовала Ване и сочувствовала тете Лене и дяде Андрею. Она просто не понимала, как у них мог вырасти такой сын. Хотя, Ваню тоже можно понять. Он ревнует своих родителей к Саше, вот и издевается над ней. И даже слова тёти Лены о том, что это глупая ревность и что девочек вообще-то нельзя обижать, совершенно не помогали. Он был очень упрямым, Сашка даже прозвала у себя в голове его оленёнком, хоть это и немного странно. — Я видела, как ты вырвал у неё из рук книгу, — Ирина Владимировна говорила всегда спокойно. Её вообще трудно вывести из себя, но видимо и ей вся эта ситуация надоела. — Ну нельзя же так, Ванечка. Мне придется поговорить с твоими родителями, раз ты сам меня не понимаешь. Дети в интернате больше всего боялись вызова родителей. Просто так их никогда не вызывали, только если ребенок как-то очень сильно накосячил. А если учесть тот факт, что дети сюда попадают только из-за того, что их родители очень заняты, то становится ещё страшнее. Занятые родители редко находят свободное время, а в таких ситуациях приходится срываться с работы ради поучительной беседы. Даже родители Вани не были бы рады этому. Да и сам Ваня побледнел от этих слов. Если бы его поставить напротив белой стены, то Сашка точно бы не заметила его. Ну, только если снять с него красную футболку, которая сейчас так контрастно на нём висела. — Извини, Саш. я только хотел узнать, как ты отреагируешь на это. — Ваня застенчиво переминается с ноги на ногу и протягивает мизинчик Саше в знак примирения. — Предлагаю закончить эту глупую детскую войну. До добра это все равно не доведет. Сашка рассмеялась. Звонко, от всей души. Не то, чтобы ей было смешно с этой ситуации, нет. Это скорее было нервное, хоть Ваня и выглядел смешно. — Значит, мир? — Саша спокойно вскидывает брови, изучая Ваню взглядом. Она давно заметила, что когда он врёт или хитрит, то прикусывает правый уголок нижней губы и никогда не смотрит в глаза. Но сейчас его карие глаза были устремлены прямо на Сашу. Неужели и в правду хочет мир? — Честно-честно мир? — Значит, мир. — Ваня нервно улыбается, но взгляд от Саши не отводит. — Честно-честно, клянусь своим мизинцем Сашка осторожно захватывает своим мизинцем его и тут же отпускает, с подозрением смотря на Ирину Владимировну снизу вверх. Но та лишь с улыбкой гладит обоих по голове. Неужели и вправду будет мир? Неужели Ваня и вправду перестанет задевать её? — Я надеюсь, что теперь то вы начнёте ладить. И, — Ирина Владимировна присела между ними на корточки, приобнимая обоих за спины — Ванечка, ты как старший и как мужчина должен оберегать Сашеньку. Вспомни слова своей мамы. Ирина Владимировна и тётя Лена всегда твердят Ване, что он сильный и что должен Сашу защищать, а не обижать. Но Ваня — типичный двенадцатилетний мальчик, которой хочет как-нибудь повыделываться перед своими друзьями. — Кстати, а когда приедут родители? — Ваня стоял неподвижно, иногда косо поглядывая на Сашку. — Сегодня же воскресенье. Воскресенье. Именно по воскресеньям каждую неделю приезжали тётя Лена и дядя Андрей. Они были в постоянных разъездах из-за работы, из-за чего отправили Ваню сюда, к своим давним знакомым — Ирине Владимировне и Александру Васильевичу. Ваня был и не против, родители постоянно были на связи и о нем тут неплохо заботились. Так ещё и дома нет такой свободы, как здесь. Здесь, в школе-интернате, каждый ребенок предоставлен сам себе. Тут, конечно, есть расписание, которому должны следовать все. Например подъём в 7:30, учёба с 8:15 до 14:00, отбой в 22:00. Но всё остальное время было свободным. Все даже питались в разное время, было только одно основное правило у них в домике — каждый должен был есть не менее трёх раз в день, чтобы не заработать гастрит или что-нибудь похуже. Хорошо, что здесь было много всяких кружков и мероприятий, каждый мог найти себе занятие по душе. — Твоя мама передала, что уже едет, не беспокойся, — спокойный голос Ирины Владимировны прям успокаивал. Сашка обожала, когда она читала ей перед сном — Сашка засыпала сразу же, потому что голос убаюкивал, внушал спокойствие и дарил уют, ощущение дома. В этом ощущении хочется утопать, хочется, чтобы так было всегда. Но увы, не все наши желания сбывались. У Вани скоро день рождения. Саша уже неделю голову ломает над тем, что же ему можно было бы подарить. И она не могла его не поздравить, ведь он-то её поздравил. Даже подарок сделал — небольшой кулончик в форме бабочки с аметистом внутри, который Саша теперь носила не снимая. Тётя Лена даже ей по секрету рассказала, что его Ваня выбрал самостоятельно, не выходил из торгового центра чуть ли не до самого закрытия, пока не нашел тот самый идеальный подарок по его мнению. От таких новостей Сашка не то, что офигела, она вообще выпала из мира. Он, мальчик, который вечно её обижал и задирал, сделал ей такой подарок. Она задавалась только одним вопросом: как он догадался, что она обожает бабочек и фиолетовый? Но этот вопрос навсегда останется без ответа. Возможно, это и к лучшему — иногда в мире должны быть некоторые тайны, которые позволяют не разочароваться в нём окончательно. Сашка ходила кругами по общей комнате словно не находя себе места, и иногда посматривала за лежащим лицом в подушку Ваней и Лизой, которая крутилась возле него как дворовая облезлая кошка в поисках ласки. И если на Алину Сашке было уже как-то всё равно — Алина быстро потеряла интерес к Саше, да и ума у неё не хватало даже для того, чтобы дотянуться по развитию до своей подружки подружки — Лиза до сих пор доводила её. Но она не отличалась оригинальностью, поэтому Саша уже на неделю вперед угадывает всё её действия. Это было уже что-то вроде развлечения, которое помогало скрасить дни пробывания в интернате. — Лиза, отвали уже от меня, ну серьезно! — Ваня так и лежал лицом в подушку, из-за чего это звучало так, будто он говорит с набитым ртом где-нибудь в космосе. И Сашка хихикнула, действительно хихикнула, глупо улыбнувшись. Но она тут же испугалась себя же. Она и не вспомнит уже, когда в последний раз искренне смеялась от того, что ей было смешно. А смеялась ли вообще?