Я тебя никогда не забуду

      ….Победа! Победа! — в хриплых, сорванных голосах звучало торжество. — Мы выиграли! Больше не полезут, хотя бы в ближайшее время. — Некому лезть, всех положили! Годы пройдут, пока вновь соберутся. Ричард зло рассмеялся и слез с коня. Подскочивший оруженосец принял у него их рук шлем и помог снять кольчугу. Кожаная рубаха под ней пропиталась потом. Более всего хотелось окунуться в бочку с теплой, пахнувшей горьковатыми травами водой, а потом рухнуть на походную койку. И ощутить во рту хотя бы кусок хлеба. — Поставьте охрану вокруг пленных, — приказал Ричард. — Их предводителя, как его… — Граф фок Стельберг, — услужливо подсказал кто-то. — Его ко мне. И приготовьте что-то поесть, маковой росинки с вечера во рту не было! Послышались одобрительные возгласы. Еще бы, есть хотели все. Ричард представил себе сочащийся соком кусок мяса на кончике кинжала, и пустой желудок сжал спазм. Оказывается, предстоящий ужин волнует его сейчас больше, чем одержанная победа. Он двинулся в сторону уже разбитой палатки, как вдруг раздался характерный свист. Серебристый клинок сверкнул в лучах заходящего солнца. Тренированное тело само отклонилось в сторону, избегая прямого удара, но вслед за ним сверкнул второй. Мгновенная боль пронзила тело, Ричард покачнулся и рухнул сначала на колени, а потом лицом вниз, на землю. Очнулся он от дикой боли. Казалось, какая-то закатная тварь вцепилась зубами и когтями в бок и, разрывая живую плоть, вгрызается все глубже и глубже. Он глухо застонал, и тотчас же над ним склонилось бледное, измученное лицо полкового лекаря. — Вы очнулись, господин Первый маршал! — надтреснутым голосом произнес он. — Слава Создателю, теперь все будет хорошо! По его виду было ясно: хорошо уже больше не будет. Ричард закусил губу, сдерживая стон, и хрипло спросил: — Сколько? — Господин Первый маршал? Ричард закрыл глаза. — Ты же понимаешь … Уйти просто так… не могу, Войска должны быть в порядке. Боль на мгновение утихла, и он снова взглянул на лекаря. Тот смотрел в пол, но под его тяжелым взглядом поднял глаза: — Я бессилен… Я сделал все, что мог… — Сколько?! — Рассвета вы не увидите, простите меня… Если только по воле Создателя… — К Закатным Тварям волю Создателя, — шевельнул губами Ричард. — Позовите фок Варзова, быстрее… Следующие полчаса, кусая губы, чтобы не кричать, он отдавал распоряжения белому как снег брату Фредерики, порывавшемуся то и дело то подать ему бесполезные тинктуры, то позвать лекаря, то опуститься на колени перед его ложем. Под конец он закрыл глаза и тихо сказал: — Иди… Победу нельзя упускать… — Я послал в Васспард. У них прекрасные лекари, я знаю. На рассвете они будут здесь. Продержись, Ричард! Ради детей и Фредерики, держись. На рассвете начнется его путь в Закат. Но огорчать зятя не хотелось: Штефану надо было держаться самому и управлять армией. Поэтому Ричард собрал последние силы и кивнул: — Дождусь, ступай… Штефан неуверенно шагнул к выходу, но на пороге обернулся и каким-то надтреснутым голосом повторил: — Дождись, пожалуйста… Ричард вновь кивнул и закрыл глаза. Уходя в поход, он привык всегда приводить свои дела в порядок. Завещание написано, распоряжения отданы. Жена и дети обеспечены и не останутся без поддержки. Жаль, не он проводит Эдварда в Лаик, не увидит, как он приносит клятву оруженосца. И первый выход в свет Эдит… Кого выберет его девочка? Внуки, жаль… Хотя кто из полководцев доживает до внуков? — Выпейте, господин Первый маршал, — голос лекаря вывел его из забытья. Губ коснулась глиняная кружка, он сделал глоток и открыл глаза. — Времени сколько? —За полночь. Оставалось совсем немного, эти часы принадлежали теперь только ему, и он мог сделать то, о чем думал всю эту военную кампанию. — Позовите ко мне Неда Стейнли. Он должен быть где-то здесь. — Так у палатки сидит, как вас перенесли, не отходит, все войти порывается, — сердито сообщил лекарь, и Ричард впервые за все это время улыбнулся. Его верный дядька всю жизнь был рядом с ним, как только его отняли от кормилицы. Вот и сейчас… —Позови… Нед переступил порог и опустился на пол, рядом с кроватью. — Как же вы так, тан Ричард, — каким-то каркающим голосом произнес он, и Ричард понял: сдерживает слезы. — Прости, дружище. Недоглядел. — Это я недоглядел за вами, тан. Он тряхнул косматой седой головой: — Нет мне прощения, тан. Нет. — Их поймали? — поинтересовался Ричард, желая отвлечь дядьку от покаянных мыслей. — Поймали, тварей закатных, как не поймать. Недобитки проклятые. —Повесили? — Ну это слишком просто для них, — дядька зло ощерился. — Пошто такая милость? Подохли, но не сразу, дали, так сказать, время покаяться… Ричард невольно дернул щекой, представив, как его убийцы «каялись». Боль, терзавшая его, отступила, затаилась внутри, словно давая ему время для последних дел. Он глубоко вздохнул, набираясь сил и медленно заговорил: — Эдвард, мой сын и наследник, на тебе. Учи его, как меня учил. Пока в Лаик не уедет. Если ты выучишь, я спокоен буду. Нед торжественно кивнул: —Клянусь, тан. — С графиней ты ладишь, да и Элли твоя при ней. В боку вновь кольнуло, как бы напоминая, что времени осталось мало и тратить его надо с умом. — Последнее осталось. Проститься хочу, Нед. Воин встрепенулся: — Тан, это последние силы возьмет. И часы… — Сколько их мне осталось? Не могу так уйти, виноват я… Ему тяжко будет, если я не скажу… Нед кивнул. Отношения, что связывали его бывшего воспитанника и господина с сыном кровника, ему были прекрасно известны. В Надоре, несмотря на насаждение эсператизма в течение многих столетий, они ещё жили, хотя и не выставлялись напоказ. Он молча встал и шагнул к выходу. — Ни короля, ни кардинала не пропущу, — пообещал он и вышел, откинув полог шатра. Ричард облегченно вздохнул, несколько минут полежал, тяжело дыша и набираясь сил, а потом поднял руку с родовым кольцом и повернул ее, как будто открывая замок…