Потеряв, ещё сильнее полюблю

17 июня 2021 года Прошло уже несколько часов со встречи с Алисией, но её слова с каждой минутой всё громче и яснее звенели в голове настоящим приговором. И чем дальше, тем сильнее познавалось их значение. Это можно сравнить с песней: вначале воспринимается лишь тембр, интонация и ритм. Ты слушаешь мелодию, повторяешь припев у себя в голове и только на фоне этого щёлкаешь на кнопочку "Добавить в плейлист". Но только потом со временем до тебя доходит смысл фраз и всей песни. Там может крыться смысл всей нашей жизни, но осознаём мы это только потом через несколько дней, недель, может даже месяцев. Вот и у меня сейчас так. Смахнув с щёк оставшиеся слёзы, я всё же решила встать со скамейки в сквере у дома и пойти к знакомому зданию. От долгого сидения ноги слегка онемели, и теперь неприятные покалывания проходили от стоп до бёдер. Даже не знаю, почему предпочла эту скамью мягкому дивану у себя в комнатке. Там и слёзы можно не скрывать от окружающих, и не ловить любопытных взглядов. Но более часа назад сделать около двадцати шагов было непосильной задачей. У подъезда ключ от домофона пару паз выпадал из трясущихся рук и со звоном ударялся об бетонный пол. Это выбесило в конец, поэтому, схватив его двумя руками, я, наконец, прислонила, услышала пиликанье и открыла дверь. Послышались шаги сзади и знакомый мягкий голос незнакомки со второго этажа. — Всё в порядке? Я неловко повернулась в ней, приподнимая брови от неожиданности. Она же изучающе, а затем и удивлённо осмотрела меня тяжёлым взглядом. Мои покрасневшие глаза, остатки плохо смытой туши в туалете больницы и припухшие веки наиболее сильно привлекли её внимание. Она бы и дальше продолжила стоять в ступоре, если бы не мой слегка охрипший ответ. — Да. Девушка выпрямилась, сложила руки на груди и шутливо хмыкнула. — А по виду не скажешь? — её рука легла на дверь, помогая мне держать её, а затем она, уже мило улыбнувшись, предложила. — Может посидим у меня? Опешив от её вопроса, пару минут я пробыла в немом ступоре, пытаясь вникнуть в ситуацию и рассуждая над ответом. — Не думаю, что это хорошая идея. Мы же совершенно не знакомы. Молодая особа напоказ вздохнула, сверкнула глазками в окружении пышных ресниц, легко взяла меня за руку и потянула в тёмное помещение. — Я же здесь никого не знаю, кроме тебя. Отдохнём, поболтаем, м? — она приподняла свой пакет, и послышался звон бутылки. Намёк был бы понятен даже ребёнку. И от этой простоты и, возможно, даже наивности хотелось по-доброму закатить глаза. Однако у меня это вызвало ностальгию по давним и забытым временам. Вспомнилась школа и первая вечеринка с алкоголем. Лишь на миг я погрузилась в ту загадочную атмосферу неизведанного будущего. Когда каждый подросток был наполнен энтузиазмом вступить во взрослую жизнь, найти своё предназначение, достичь чего-то большого. Этого хватило, чтобы согласно улыбнуться и кивнуть на просьбу ещё незнакомой мне девушки. — Отлично. Пошли ко мне, — больше не тратя времени, она потянула меня по лестнице наверх. В её квартире, как только я зашла, донёсся неприятный запах краски, стройматериалов и ещё неразобранных коробок. — Вы с мужем недавно переехали? — Да, он притащил меня сюда из-за своей работы. Меня кстати Джессикой зовут. Можно просто Джесс. Она посадила меня за кухонный стол к окошку, а сама принялась суетиться, раскладывая в небольшие тарелки виноград и сливу, насыпая орешки в мисочку и закладывая в духовку предварительно замаринованную рыбу. Её действия были запредельно отточены, словно она снимается в кулинарной передаче, а вокруг находятся камеры, прожектора и сидит нервный продюсер с рупором в руках. Нарушать это своеобразную идиллию не хотелось. Но и без дела сидеть тоже. — А я Элизабет. Но лучше зови меня Бетти, — после кивка Джесс, я продолжила. — Давай помогу. — Да, ладно. Сама справлюсь. — Но я настаиваю. Она улыбнулась и подала мне доску, хлеб и творожный сыр. Её сначала обыденный, а затем и любопытный, немного испугавшийся взгляд прошёлся по моему шраму на левой руке. Некрасивая кривоватая светло-розовая полоска протянулась от мизинца до указательного пальца, всех сильнее выделяясь на беззымянном. Там помимо простой линии с белым контуром было розовое сморщенное пятнышко. Даже на моей светлой коже эта картина выглядела устрашающе. Невольно любой смотрящий, я уверена, задавался вопросом о его возникновении и мысленно радовался, что не пережил подобного и теперь не вынужден каждое утро смотреть на это вечное напоминание чего-то плохого. О происхождении моего лучше даже не спрашивать. Джесс быстро отвела взгляд, словно ничего не заметив, а я молча взяла доску, сыр и хлеб. Стараясь как можно сильнее угодить хозяйке, я нарезала предельно ровными и тонкими кусочками хлеб, так что это напоминало работу хлеборезательной машины. Сыр же намазывала с предельной точностью, чтобы он не касался края ломтика и его было достаточное равное на каждом бутерброде количество. Прожив с моим мужем четыре года, я стала настоящим профи в этом. Джесс же в это время, порой перекликаясь со мной парой бытовых фраз, достала бутылочку красного вина и яблочный сок. Выждав приготовления рыбы, мы сели за стол. Запах пищи раззадорил мой желудок до неприятных судорог и бурления, поэтому теперь я думала лишь о том, как хотя бы немного насытиться, но в то же время не показаться наглой. — Так и в чём же была причина таких слёз, Бетти? — мягкий заботливый голос девушки вывел из раздумий. — Поделись, если не секрет. Мне хотелось ответить честно. Очень хотелось. Но это было выше моих сил. То с чем я ещё сама не смирилась, открывать другому не желалось. Даже одно слово о больных почках поставили бы невидимое клеймо, и жалость окружающих стала бы спутником на долгие месяцы до времени, пока недуг не был бы забыт ими. Однако врать Джесс, милой и доброй девушки, было бы неприличным. Она не заслуживает этой лжи. Наверное, ответить обобщённо будет лучше всего. — Скажем, небольшие проблемы со здоровьем, — отрезав кусочек рыбы в сметанном соусе, я выжидающе посмотрела на неё, показывая, что дальше развивать тему не стану. Она поняла всё без слов, поэтому, как и я, склонилась к своей тарелки. Мы обе откусили рыбу, наслаждаясь приятным мягким вкусом. Остренькая перчинка в солоноватой подливе и светлое нежное мясо — идеальная комбинация. Удачно подобранный тандем. — Ты прекрасно готовишь. — Это семейный рецепт. Меня мама во Хьюстоне научила. — Ты из Техаса? — Нет, из Флориды. Но, когда мне было три, родители развелись и мы уехали из этого райского места, — в её глазах на миг отразилась грусть, которую девушка стёрла лёгкой ностальгической улыбкой. — Моя семья проживала в небольшой деревушке на берегу Мексиканского залива. Было замечательно. — А потом? Джесс положила вилку с ножом и, вздохнув, начала приятным голосом рассказывать свою небольшую историю жизни. Я же из уважения к ней тоже перестала есть и, подложив руку под голову, начала слушать. — В Хьюстоне всё было не так. Большой мегаполис, вечно работающая мать и дешёвая съемная квартира в рабочем квартале — это в миг сломало мою "розовую" детскую жизнь. Порой мать приходила пьяной и с хахалем. От них тащило перегаром, был шум и каждый стремился посюсюкать меня. Чтобы отвлечь её от надвигающихся слёз, я погладила девушку по руке и одарила взглядом полным поддержки. — Спасибо, — она положила свою руку поверх моей и продолжила. — В общем, моё детство было далеко от идеального. Но в этом тоже есть свой плюс. Когда выросла, то была подготовлена к жизни. — Пошла в универ? — Нет, на это я мечты даже не строила, — в звонком голосе почувствовалась сталь. — Пошла работать официанткой в местный бар. Работа была отстойной, если честно. Кого я там только не повидала: и уголовников, и заядлых наркоманов, и одержимых идеей секса, и... — Я понимаю. Сама недолго в таком работала Джессика вскинула руки и удовлетворительно кивнула. — Вот, вот. Однако платили мне хорошо. К 22 уже была своя квартира, а через год и машина. В деньгах после голодного детства я впервые не почувствовала нужды. Девушка снова принялась есть рыбу, однако своим жестом поднятой руки показывала, что история не окончена. Я, подобно ей, тоже склонилась к своей тарелке, окончательно насыщая свой организм. Эта пауза продлилась несколько минут до того момента, пока молодая соседка, не доев всё содержимое, радостно не улыбнулась и не продолжила. — А затем одним вечером я встретила его, моего мужа. Он сидел за барной стойкой такой спокойный и уверенный, в одиночестве попивая текилу. От него не веяло обычной агрессией и буйством пьяной компании. Винтажные синие брюки с подтяжками и красная рубашка — ему не хватало только пера в голове для полной картины. Я влюбилась в этот романтичный и творческий образ, — Джесс на последнем предложении заманчиво ухмыльнулась в то время, как я восторженно посмотрела в её глаза. Мне представился милый парень с книгой в руке рядом с ещё совсем юной девушкой, что погрязла в серой жизни, забыв о своих мечтах и детских сказках. Он зачарованно поглядывал ей в глаза, внимательным взглядом изучал её чувства и эмоции, восхищался её талантами. Для него Джесс была прекрасной музой, а для неё он был героем, спасшим из серости. На секунду я представила себя рядом с ним, и грусть накатила на меня. Если бы в своё время я встретила такого человека без злости и импульсивности может моя жизнь сложилась бы по-другому. И сейчас я не была бы вынуждена врать на каждом шагу и бояться собственной тени. В юности мне хотелось новых опасных эмоций и приключений, сейчас же — такого спокойствия и умиротворения. — Он оказался писателем, что будил меня красивыми стихами под окном, стоя в клечатой рубашке с букетом георгин и стаиеньким магнитофоном. Через год мы поженились и уехали в Джексонвилл. — Твоя история со счастливым концом, — я подмигнула ей глазами, заставляя Джессику легонько засмеяться. — Если бы, — её голос неожиданно стал твёрдым и саркастичным, а брови нахмурились, опускаясь всё ниже и нависая над веками, когда девушка заговорила. — Красивая сказка закончилась, когда стало понятно, что любви ко мне он не испытывает и новая книга заботит его больше, чем я. Мы даже не стали друзьями в браке. Наши, можно сказать, мировоззрения не совпали: его возвышенное и моё приземлённое. Две противоположности. Её слова стали разочарованным жалким напоминанием реальности. Они разбили всю её счастливую историю, напоминающую сюжет мелодраматического фильма 90-х годов. От них словно даже повеяло холодом и серостью настоящей жизни. Однако мне не хотелось огорчать соседку ещё больше. — Но ты всё равно поехала сюда за ним в Саванну. — Да, у него закончилось вдохновение, — она встала из-за стола, собрала тарелки и поставила два бокала. — Будешь? Алкоголь в моём состоянии сделает ещё хуже почкам, поэтому я пальцем показала на пачку сока. Джесс хмыкнула и налила себе вина, а мне сок и бросила кубики льда в обе ёмкости. — Я поменяла всё ради него. А он даже здесь не смотрит на меня, пропадая чёрт знает где. Слеза скатилась по её щеке, и я поняла, что нельзя допустить надвигающейся истерики и плача. Не в этот день ей плакать. Мне пришлось, выпив глоток, подойти в ней и обнять. Джессика благодарно бросила взгляд. — Тогда начни жить для себя. Находи радость в каждом дне, — мой воодушевляющий голос и сияние глазками отогнали её слёзы, а я, довольствуясь, закрепила результат. — Найди своё хобби, начни путешествовать, заведи друзей и полюби жизнь. Перед тобой же куча возможностей, которых нет у многих. Нужно признать свободе, которая есть у девушки, я завидую белой завистью. Ей не нужно скрываться и её не преследуют. Сейчас она может стать, кем захочет. И это счастье. В свободе выбора. Пусть хотя бы она наслаждается теми годами, что отвела ей судьба. Раз мне нельзя, то тогда, возможно, Джесс исполнит свои мечты. — Ты права, — сиюминутный решительный блеск на миг озарил карие глаза, и она закивала, подтверждая свои неизвестные мне мысли. Я съела пару виноградинок, давая ей время оправиться и подумать о другом, и выслушала её вопрос. — А ты здесь родилась? — Нет, переехала несколько месяцев назад. Теперь, как я понимаю, речь зайдёт обо мне. Это начинало напрягать: нельзя сказануть ничего лишнего, нельзя заплакать в ненужный момент, нельзя неубедительно врать, нельзя привлечь внимания к своей персоне. Моя истинная история покажется ещё более душещипательной, и девушка, уверенно, поддержит. Однако взваливать этот груз на неё тоже неправильно. — А почему? — Захотела начать новую жизнь, забыть о старых заботах и проблемах. — И как вышло? — она приподняла бровь в заинтересованном жесте и ухмыльнулась. Взяв горсть арахиса и медленно начав есть по орешку, я задумалась над её вопросом. Да, я смогла сбежать от него и моя жизнь не так уж и плоха. Но его след плотным туманом тянется за мной, проникая во все лазейки и закоулки. Он ищет меня, я чувствую это. Стоит закрыть глаза, как представляется его вид в аэропортах, на железнодорожных вокзалах и на автовокзалах с моей улыбающейся фотогоафией. Его поиски увенчаются успехом однажды. Сомнений нет. Он снова ворвётся в мою жизнь, схватит за волосы и снова утянет в эту клетку. Что делать тогда? Я не знаю. Но снова возвращаться к этой тирании не стану. Лучше убить себя и закончить эти мучения. Достаточно будет одного пореза или верёвки. Бежать опять не буду, сил не хватит. Но даже до этого момента спокойствия мне не найти. Страх я испытываю всегда: когда просыпаюсь утром, когда еду на работу, когда ем, пью, когда смеюсь над фильмов, когда закрываю глаза перед сном и так далее. Он постоянен, как константа в физике. — Не знаю, прошлое не отпускает, следуя за мной попятам. — Тогда выходит, ты не новую жизнь начала, а бежишь от старой. — Может и так, — расслабленно кивнув ей, я закончила разговор. Мы с Джессикой просидели ещё несколько часов, болтая о фильмах, книгах, одежде и обо всём подобном. Она пару раз пыталась что-то ещё разузнать о моей жизни, но я умело переводила тему. Алкоголь в её крови дал о себе знать после выпитой бутылки, поэтому мне пришлось уложить её спать на нерасправленный диван, найти плед в одной из коробок и поставить перед спальным местом стакан воды и таблетку аспирина. Прийдя домой, я, подобно девушки, без сил улеглась спать.