Потеряв, ещё сильнее полюблю

17 июня 2021 года Всё следующее утро и день моё состояние было как в тумане. Из-за бессонной ночи любая реакция стала замедленной, мозг отказывался работать, а простейшие задачи, например, заварить чай из одной ложки чёрного чая, щепотки кардамона и имбиря, были невыполнимы. От рыдания горло покраснело и охрипло, напоминая голос курильщика. А на руках, что несколько часов были сжаты в кулаки, проявились старые лунообразные шрамы. Всё это сформировало не очень приятную картину. Самые заботливые в офисе и вовсе посоветовали обратиться в больницу, говоря, что вид у меня болезненный. На что я отнекалась, объясняя, что это лишь ночной кошмар и последующая бессонница. Они пожимали плечами и уходили. Однако это не всё... Вечером из-за прошлой ночи на холодном кафельном полу заболела поясница. И мне без УЗИ было понятно, что это почки. Уж они столько раз ныли за мою жизнь, что эту боль нельзя с чем-либо спутать. Острая и ноющая, отдающая в ноги. Не раздумывая, я достала обезболивающее и выпила его. Впрочем боль не ушла, а лишь усилилась. И вот спустя ещё день я уже сидела в местной больнице, ожидая, когда меня вызовут в кабинет. Прострелы в спину были такими сильными, что приходилось жмуриться, иначе слёзы так и выступали на глазах, а рот приоткрылся в немом крике. Плотно сжав зубы, кажется, что до скрежета, мне приходилось терпеливо ждать. Я сосредоточилась на своём прерывистом дыхании и голоде. За последние сутки я ничего не съела, потому что меня начало рвать и появилось чувство постоянной тошноты. Было невыносимо дождаться конца рабочего дня и пройти на другую часть города, когда каждый шаг стал невыносимым тяжёлый испытанием. Если бы утром я додумалась взять с собой больше, чем два с половиной доллара, то заказала бы такси и ехала с комфортом. Скажете, не гордая могла бы и на автобусе доехать? Но они ходят раз в час. И всегда полностью забиты туристами. Белая деревянная дверь открылась, выпуская наружу женщину тридцати лет, которая на показ махала голубым листом, вероятно, с рецептом лекарств. Словно не желая тратить время, она громко прикрикнула. — Следующий. Я вскочила с места, отталкивая её, и вбежала во внутрь, шумно захлопнув дверь. Любой врач в ответ на такую наглость отчитал бы или сделал замечание. Но только не она. Алисия Маквей знает меня с самого приезда сюда. Она ещё в один из первых дней, когда я загибалась от боли на скамейке в парке, подала мне таблетку и бутылку воды. Никогда не забуду, какое облегчение испытала, как только боль ушла. Мне тогда захотелось её расцеловать и внести в список Святых. В следующий раз мы встретились в больнице, когда я решила всё-таки обследоваться и подлечиться. Конечно, не о какой госпитализации не могло идти и речи: не было ни времени, ни денег. Но вот каждодневные уколы и процедуры стали частью моей жизни на несколько последующих недель. И Алисия мне во многом помогла. Она раньше приходила утром на работу ради меня, выписывала рецептурные антибиотики, помогала скрыть болезнь от работодателей и просто поддерживала. Нет, подругами мы не стали, скорее просто верными знакомыми. И вот сейчас, зайдя к ней, я села на кушетку и положила голову на колени. Она поняла без слов. — Опять? — заботливо положив руку на моё плечо, Алисия успокаивающе погладила меня. Отвечать на её вопрос было бессмысленно, он оказался риторическим. — Я уже сходила на УЗИ, вот, — не поднимая головы, я подала жёлтую папку ей в руки. Она без слов открыла её, пролистала, задерживаясь на некоторых страницах. Затем девушка прошла к ноутбуку, что-то набирая на клавиатуре, потом снова посмотрела на страницы. И я не знаю, сколько бы ещё продлилось её молчание. Но боль новой судорогой прошлась по пояснице, парализуя тело. Мой тяжёлый стон разнёсся по помещению, привлекая внимание Алисии. — Мне больно. Очень. — Знаешь, что могло стать причиной? — доставая шприц и набирая в него лекарство, она продолжила. — После лечения, что ты прошла, боль не должна была тебя беспокоить. — Думаю ночь на холодном полу стала причиной, — я загнула рукав рубашки на правой руке и смотрела, как она воткнула иглу и ввела прозрачную жидкость. — Пасибо. — Я же просила беречь себя, Бетти. Почки опять воспалены, и это серьёзно. — Прости. Так вышло. После долгой паузы Алисия  присела на корточки передо мной, взяла за руку и, глубоко заглядывая в глаза, сказала свою речь, словно оглошая приговор на суде для невиновного. — Ложись в больницу, пока всё не закончилось слишком плохо, — психологически выждав паузу, она продолжила. — Всё может дойти до пересадки почки или даже смерти. С этим нельзя шутить. Прошу, позволь помочь тебе. Слёзы от её слов так и наворачивались на глаза. Они предательски начинали застилать глаза и капать на щёки. Я убирала их ладонью до тех пор, пока сама девушка не обняла меня. Она проявляла такую заботу и любовь к моему организму, что мне безумно не хотелось её огорчать своим отказом. Но то что она предложила мне абсолютно не подходит. Это всё разрушит. — Прошу, пойми и ты меня. Сейчас я не могу. Я только нашла работу и начала жить, — вставая с постели, мне невольно пришлось выйти из кольца её рук и разомкнуть объятья. — Если сяду на больничный, то меня уволят. А эта работа — последний шанс прожить здесь. Да и денег на лечение у меня нет. Алисия с обречённым видом подошла к столу, прекрасно понимая, что сейчас меня невозможно уговорить даже под угрозой смерти. Слёзы по-прежнему катились по лицу крупными каплями, размазывая дешёвую тушь на ресницах. Её слова звучат приговором. Алисия отодвинула верхний ящик стола и вынула оттуда блистер таблеток. — Тогда это всё, что я могу предложить. Надеюсь скоро, ты передумаешь. Не дожидаясь ещё слов, я взяла лекарство и вышла, не удосуживаясь закрыть дверь. *** 26 июня 2016 года Громкая музыка, лязг бутылок, девичьи звонкие голоса — всё смешалось в одну какофонию звуков, которые словно пронзали твой мозг множеством импульсов. В нос ударял терпкий запах алкоголя и никотина. А моё зрение было поражено неоновыми красками, светом и блеском. Здесь можно всё: пить бутылку за бутылкой, принимать наркотики, заниматься сексом. Любая тихая девочка-ботаник может стать роковой соблазнительницей, примерить маску стервы или шлюхи, всё равно на утро никто ничего не вспомнит и не осудит. Поэтому нужно отрываться на полную. Моя соседка по комнате в общаге так и сделала. А я же. Я просто наслаждалась тем, что учебный год окончен. Второй курс универа закончен с отличием. Отдых пусть и на такой развратной студенческой вечеринке мне необходим. Бармен смешал жидкости, добавил лайма, вставил трубочку и подал очередной коктейль. Кажется пятый или шестой за вечер. Нет, я не напилась до беспамятства или безумия только до приятного головокружения и плавности. И нужно отметить, что являлась одной из самых трезвых девушек в особняке одного богача, который и устроил всё это. — Спасибо. Вильнув бёдрами в красных кожаных скинни, привлекая его внимание в понятному месту, я процокала до своего пустого столика. Вообще изначально там было нас семеро, но до этого часа дожила лишь я. Одну девушку затошнило, двое других намекнули на уединение и ушли, моя подруга, как я уже сказала, соблазняла кого-то, а оставшиеся двое пересели на соседнюю барную стойку. Садясь на диван, мои глаза пробежались по остальным. Они были на пике: пьяные, шумные и чрезмерно вульгарные. Можно было тихо радоваться, что я сейчас ни одна из них и что моя вторая тёмная сторона не одержала вверх в этой маленькой битве. Но ничего не может не пройти без происшествий, которые казалось возникают из ничего. Немного пошатываясь двое парней подошли ко мне, усаживаясь по обе стороны от меня. Запах крепкого алкоголя, смешанного с наркотиками, ударил в нос, заставляя поморщиться. Это был Крис, разгильдяй-четверокурсник, и, если не ошибаюсь, Тревор, его друг. — Как вечеринка, — спросил Крис, начиная мычать, вспоминая моё имя. — Эл... Элизабет? — Бетти. — Верно, Бетти, — хлопая ладонью себя по колену, он усмехнулся. Тревор же сидел безмолвно, вероятно, сражаясь с начинающимся похмельем. — Неплохо. Но я уже ухожу. Не желая проводить с ними вечер, я вышла во двор. Там стоял огромный бассейн, в котором что только не происходило, и лежаки, наполовину поломанные. На целых же валялись полупустые бутылки, грязные тарелки и одноразовые стаканчики. Народ тут тоже вовсю веселился. Я прошла в самый конец сада, где почти никого не было, сгребла всё лишнее с лежака и села на него. Алкоголь дал знать о себе, вызвав невероятную сонливость и умиротворенность. Смотря на синее звёздное небо, мои глаза сами слипались. Организм погрузился сначала в приятную дремоту, а затем и в сон. Пробуждение выдалось резким и неприятным. Чьи-то крики и возгласы за кустами сзади, отсутствие людей рядом и наконец притихшая музыка. Небо заметно потемнело, стало почти чёрным, свидетельствую, что настала уже глубокая ночь. Может часа два или три. Головокружение прошло, но зато появилась неприятная сухость во рту. Хотелось хотя бы немного воды. Пока я возвращалась в сознание, то кусты зашевелились и распахнулись, пропуская двух парней вперёд. Они остановились и только тогда я подняла взгляд. Это были Крис и Тревор. Даже удивительно, что они ещё не валяются где-то у бассейна, будучи пьяными в хлам. Их замыленный взгляд изучающе прошёлся по мне, отчего я невольно поёжилась, словно от липкого осадка в пробирке на уроке химии. — Это же Бетти! — Тревор впервые за этот вечер подал голос. И он был такой скрипучий и рычащий, что напоминал старика-алкаша с пропитой жизнью, нежели молодого парня.— Ты разве не ушла? Он сел рядом со мной и, не задумываясь об личном пространстве, комфорте и удобстве, прижал к себе, приобнимая за плечи. — Посиди с нами, — Крис пододвинул оставшуюся от другого лежака часть и сел, громко скрипя ножками своеобразного "табурета". Его рука, лежащая до этого на голове, опустилась на моё колено. Неприятный холодок пробежался по телу от осознания, что я догадываюсь к чему всё идёт, что они просто так меня уже не отпустят и рядом никого нет. Пальцы машинально сжались в кулаки, готовясь нанести удар. Крис и Тревор пьяны, их движения замедлены и неточны, мозг затуманен и ослаблен. У меня есть шансы выйти сухой из воды. Однако их опьянение может и не сыграть мне на руку. Если они в стадии агрессии, то жестокость станет их спутником на эту ночь. Сбрасывая руки Криса и Тревора с себя, я чётко, но не злобно проговорила. — Ребят, мне правда пора домой. Этот ответ их сильно не устроил. — Да не мельтеши ты! — слова четверткурсника и последующие движения, когда он вернул уже не одну, а две руки на прежнее место, были наглы и бестактны. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Подобное не должно произойти не со мной. И как бы я не хотела, но была вынуждена провоцировать его, чтобы не задеть собственную гордость и сразу очертить границы. Моё тело само собой оттолкнуло Криса, а в голосе зазвучала сталь. — Руки убери. Эти слова ещё больше раззадорили их, и они уже не пытались меня уговорить, а, наоборот, молча начали действовать. Тревор схватил меня за локти, оттягивая их назад и сковывая мои движения. А Крис потянул руки к белоснежному топу. — Я буду кричать, — голос звучал трусливо и предательски, а на глазах уже начинали собираться слёзы. Они казалось не услышали и вовсе этого, их глаза с расширенными зрачками даже не шелохнулись в мою сторону. Мне стало так обидно за саму себя. За то как всё глупо происходит. За наивность. За выпитый алкоголь. Даже за собственное тело, которое сейчас меня сильно подводило. Алкоголь, что уже вышел из головы, всё ещё имел власть над моим телом. Я хотела пнуть Криса, начать вырываться. Но движения были вялыми и скомканными. Страх превратился в панику. Захотелось впасть в бессознание от ужаса надвигающегося изнасилования и унижения. Мне не хочется слышать и видеть, как это делают со мной. Дальше всё происходит намного быстрее и стремительней. Резко Крис отскакивает от меня, словно его что-то утягивает. С тяжёлым стоном он падает на землю. Слышится треск лежака и звон бутылок. Тревор же ослабевает хватку до такой степени, что мне возможно самостоятельно выбраться. Однако я не успеваю даже потянуть руки, как его кто-то в ярко-жёлтой футболке оттягивает от меня. Тревор что-то нечленораздельно мычит, пытаясь начать мельтешить руками, отбрасывая нападающего. Но он был быстрее. Послышался звук глухого удара о плоть, вероятно о живот. Затем ещё не менее двух и падение Тревора на землю в бессознательном состоянии. Я сама же быстро встала с ненавистного лежака и благодарно обвела взглядом своего спасителя. Из-за ночи и разбитых фонарей стоял полный мрак. Лишь ещё не затянувшая тучами луна немного добавляла света. В темноте не было видно черт его лица, цвета волос и глаз. Он оказался бы просто некто мз темноты, если бы не эта самая ярко-жёлтая рубашка с неоновым рисунком пальм. — Ты в порядке? — можно было буквально физически ощутить его заботливо изучающий взгляд на этих словах. От испытываемого ужаса несколько минут назад слова никак не могли встать в предложение, обрываясь на половине. — Да... да. Благодарю... Вы... Мне не дали закончить, так как Крис начал шевелиться, выходя из бессознательного от удара состояния. Мой спаситель злостно вздохнул, а затем, приподняв правую ногу, нанёс медленный, но тем не менее сильный удар. Послышалось мычание, и мне даже показалось, что хруст костей. Хотя это может быть просто выброс адреналина и небольшая галлюцинация. Так или иначе Крис замолк. Некто больше не обращал на него внимания, словно наскучивши, а, нежно взяв меня за руку, повёл в противоположную от дома сторону. — Давай, я тебя выведу. Ответить сил не было, поэтому я кивнула и покорно доверилась ему, уходя вглубь сада. ***