Наше личное никогда

Когда вдали, за горизонтом, скрываются последние видимые обозы из тех, что шли за Джоном на юг, Санса всё ещё стоит и смотрит в точку, где они исчезли из вида. Не желая отворачиваться, она хочет продлить уже закончившееся прощание. Джон уехал на юг. Король Севера. Её брат. Она не осталась одна, внушала себе Санса, с ней рядом верная и сильная Бриенна, человек, которому она доверяла свою жизнь. Бриенна защитит её. От Петира. От другого человека, которому Санса доверила свою жизнь. Человека, который то спасал её, то предавал, то спасал снова. Который смотрел на неё не как на ребёнка, а как на инструмент удовлетворения своих амбиций. Он давал ей надежду, давал армию, давал кров и тепло одной рукой, чтобы другой забрать у Сансы личность, отнять светлую невинность и толкнуть в спину в сторону Рамси Болтона. Бриенна могла спасти её от Петира, но не от самой Сансы, раздираемой противоречивыми чувствами к нему. Она отрывает взгляд от тусклого пейзажа и грустно кивает Бриенне, ожидающей с покорным спокойствием. Дни без Джона наполнены работой в заботах о замке, в успокоении заносчивых лордов и многих часах одиночества. Взглядами и вкрадчивым голосом лорда Бейлиша, что день за днём вставал ближе к ней при разговоре. Но Призрак ходит за ней по пятам, спит у её постели, и Санса иногда зовёт его к себе в кровать, но лютоволк лишь крутил головой, не понимая, чего она хочет. Тогда Санса сползала к нему на ковёр, обнимала за шею, почти ложась на него, и рассказывала всё то, что копилось у неё в груди долгими днями. О том, как надоели ей мужланы-лорды, как тяжело отнять ресурсы у одних мастерских, чтобы выдать их другим, как много проблем бывает с, казалось бы, рядовыми строительными работами, которыми мастера занимаются всю свою жизнь, о том как подсчитали запасы в кладовых и не нашли части заявленного, о том, как у неё болят рёбра от корсета, а голова от туго заколотых шпильками кос. ― Интересно, ― почти засыпая, сказала она в белый волчий мех, ― как там Теон? Так хочу его увидеть. Глупая Санса, скажи? Может, он уже погиб. ― От подступивших мыслей заслезились глаза, но нет, она не даст им пролиться. ― Нет, быть такого не может. Не после того, что мы пережили. Нас впереди ждёт только хорошее. Мы ещё встретимся, вот увидишь. Может, ― Санса всё же улыбнулась, вытирая катившиеся по щекам слёзы, ― Наш король даже позволит мне выйти за него. Призрак недовольно заворчал, перекатываясь на бок. ― Тяжело тебе, да? Ну уж извини, ― она принялась чесать его мохнатое пузо. ― Ты тоже скучаешь по Джону… Едва она произнесла имя брата, как Призрак встрепенулся, поднялся на лапах и, понюхав её лицо, облизал солёную щёку. Санса хихикнула в полусне, обняла его за шею, отчего лютоволк послушно лёг рядом, и, почувствовав всеобъемлющее горячее тепло, она мирно заснула. Когда вернулся Бран, в душе у Сансы ненадолго зацвела весна. Бран больше не был мальчишкой, он, казалось, не просто потерял себя в своих злоключениях, а стал совершенно другим человеком. Но он был её полнородным братом. Изменившимся навсегда, но всё ещё близким. Бран знал вещи, которые знала и видела Санса. Это не напугало её, а наоборот, принесло облегчение тем, что не надо было рассказывать о своей боли. Она привыкнет, убеждала себя Санса, как привыкла к повсюду сопровождающему её взгляду Петира. Когда вернулась Арья, Санса ощутила, будто снова летит со стены Винтерфелла в огромный сугроб. Арья была собой, повзрослевшей, заматеревшей, но все же собой. Но как бы Санса не радовалась сестре, как бы не любила, вместе им всегда было непросто. И радость от воссоединения шаг за шагом сменилась сначала равнодушием, а затем раздражением, готовящемся перерасти во что-то большее. Санса винила себя, и, обнимая Призрака перед сном, задавала себе раз за разом один и тот же вопрос. Почему так? Петир, как чуткая гончая, не мог не почуять её сомнений. И, как всегда готов был навязать ей свой мудрый совет. ― Она давно не была дома. Да и где, собственно, она пропадала? ― Я не спрашивала, ― ответила Санса, отодвигая от себя тарелку с трапезой. ― В самом деле? ― Насмешливо поднятая бровь, колкий взгляд, от которого Санса хотела укрыться. ― Несколько недальновидно с твоей стороны. Спроси, глядишь, и все сомнения развеются. Санса выпила немного разбавленного вина и поморщилась. Кому она доверяла больше? Петиру или Арье? Где была Арья, когда она смотрела на казнь отца? Где была Арья, когда её били рыцари в Красном Замке? Где она, чёрт возьми, была? Санса не заметила, как обронила последний вопрос вслух. Петир улыбнулся и положил свою руку поверх её ладони. Санса не оторвала руки, хотя внутри неё все завопило. ― Вы взрослые люди, разберётесь, ― ласково сказал он, погладив большим пальцем её кожу. Санса вытянула ладонь и улыбнулась ему. ― Действительно. Я больше не плаксивый ребёнок. Что бы сделала Арья? Вдруг подумалось ей. Выхватила бы она свою Иглу и вонзила бы Петиру в бок? Санса ужаснулась собственных мыслей. Как бы Петир не пугал её своим интересом, она не забыла, что обязана ему жизнью и своим замком. ― Кстати об этом, ― он вытер губы салфеткой, ― Когда Джон вернётся, думаю, он захочет распорядиться твоей рукой. ― Он не станет, ― спокойно ответила Санса. ― Почему ты так уверена? Может, он уже торгует тобой, стараясь привлечь на сторону королеву драконов и её союзников. ― К чему ты ведёшь? ― Не думаешь, что будет лучше опередить его? Ох, ну конечно. Санса смотрела в серые насмешливые глаза. Добрые и лукавые одновременно. Хочет предложить ей себя, как искупление и спасение для неё и как рычаг давления на Джона для себя. Петир знал, что семья священна для неё, и, став её частью он бы заручился поддержкой Сансы. Он предлагает ей заключить помолвку сейчас, чтобы по возвращении Джона было бы поздно сватать Сансу за другого кандидата. Петир думал, что она способна предать Джона. Но ещё Петир забыл кое о чём куда более важном. ― Я уже сказала Джону. Своего последнего мужа я скормила голодным псам. И для следующего придумаю что-нибудь поинтереснее. В смехе, которым он ей ответил, не было и грамма веселья. А потом она нашла у Арьи в покоях лица. Которым не было объяснения и которые не укладывались у Сансы в голове. Арья была полна секретов, Арья была опасна и Арья всё ещё соперничала с ней. Голова разрывалась от тревоги, и одной бессонной ночью Санса, взяв Призрака, отправилась в Богорощу. Она рыдала, чувствуя, как теряет опору под ногами, орошала слезами корни Чардрева, совершенно не понимая, как ей быть. Арья была семьёй, что обратилась острым клинком против неё самой. ― Я предупреждал тебя не доверять мне. Санса не поверила ушам, и подняла голову к скорбному лику древа, из-за которого послышался голос. Чёрной тенью за стволом показалась Арья, и, дальше за ней, невозмутимый в своей отрешённости, Бран. Он легко катнул колёса своего кресла, чтобы приблизиться к Сансе. ― Что? ― Санса вытерла слёзы и отпустила Призрака, что стал кружить вокруг них. Она так погрязла в своих невыносимых чувствах, что не заметила, как они подошли к ней. ― Он приставил кинжал к горлу нашего отца и сказал это. Я видел, ― Бран протянул Сансе руку и она приняла её. ― Петир, ― буркнула Арья. ― Что надоумил тебя рыться в моих вещах. Сансу как холодной водой окатило. Она протрезвела от дурмана, которым был для неё Петир, в один миг. Лишь для того, чтобы опьянеть, одуреть от власти и удовольствия, когда он, истекая кровью, назвал её по имени в последний раз. В его глазах больше не плескались хитрые огоньки, и его взгляд больше не заставлял её съёживаться. Единственное, о чём Санса пожалела, так это о невозможности окунуть пальцы в его разошедшееся по шву горло, чтобы затем облизать с них кровь предателя.

***

Несколько следующих дней прошли одним слипшимся комком из сна, лечения, принятия пищи и корпения над книгой о благородных домах Вестероса. Джендри всё ждал, изнутри нервно содрогаясь от каждого шума в коридорах главной твердыни, что что-то произойдёт. Что войдут гонцы, или принесут ворона, или вернётся, наконец, Глен, что закончится эта пустота, в которой ничего не шевелилось. Неизвестность и беспомощность тяготили и заставляли зыбкую тревогу в его груди клокотать вместе с исчезающим понемногу кашлем. Но, в отличие от кашля, беспокойство внутри только нарастало, и в конечном счёте он потерял нормальный сон. Просыпаясь в полной темноте, Джендри чувствовал бешеное биение своего сердца и не мог вдохнуть, он закашливался, не понимая, где вообще находится. Помогало лишь простое поглаживание семиконечной звезды над сердцем, пока он вспоминал все гимны Семерым. Но боги вряд ли слышали его, потому что одна неделя превратились для Джендри в сотню. Но на смену дням, полным пустоты, пришли дни, в которых не было продыху от событий. Джендри как раз накарябал на пергаменте нового лорда-претендента на трон Шести Королевств, когда паж нарушил его покой и объявил о визите королевы. Джендри быстро встал и склонил голову в поклоне, все тяжкие думы его испарились вместе с вошедшей Сансой. ― Милорд, ― голос Сансы, бесстрастный и безукоризненно вежливый, заставил его оторвать взгляд от пола. Она без церемоний расправила широкие юбки, чтобы сесть на софу перед камином. ― У нас не более получаса. ― Санса вытянула руку, и жестом поманила его. Джендри подошёл ближе, но когда её синие глаза пронзили его с укором, до него дошло, что она просила дать ей в руку пергамент. Санса едва ли с секунду взглянула на длинный нестройный список имён. ― Лорд Джендри, ― она аккуратно сложила руки поверх юбки, ― Вы же выписали всех благородных мужчин по алфавиту. ― Кроме Пенроуза, ― тут же ответил Джендри, пристыженно. Санса была права, как никогда. Одно то, что она поймала его на нехитрой халтуре, заставляло его испытывать желание провалиться в седьмое пекло в тот же миг. Санса свела брови к переносице, а челюсть её сжалась так, что Джендри ожидал услышать скрип зубов. Тонкие ноздри медленно расширились, едва ли скрывая её негодование. Неведомый его забери, её отчего-то плохо скрываемая злость бередила в нём что-то давно забытое, и, что самое ужасное, отчаянное. Несмотря на неловкость, что он ощущал, ему захотелось подразнить её ещё. ― Серьёзнее, ― от холодного тона Сансы, что, хотя и сидела перед ним, смотрела так, словно была выше не менее, чем на пару голов, желание дёрнуть дракона за хвост тут же испарилось. ― Да будет вам известно, Тирион разворачивает настоящую охоту за коррупционерами. За последние недели троим лордам Долины, мелким, конечно, пятерым из Королевских земель и двум из Простора, были предъявлены обвинения по схожим статьям, что и вашему кастеляну. Под стражу не взял, но прислал буллы явиться незамедлительно ко двору. ― Заметает следы, ― Джендри сказал свою мысль сразу, как смог сформировать. ― Хочет замять дело с Невеном, чтобы все побыстрее забыли. Взгляд Сансы смягчился. Но он стал отнюдь не добрым, а, скорее снисходительным. С шуршанием и шорохом дорогой парчи она встала с идеально прямой спиной, так плавно, будто это движение было отточенным за долгие годы танцем. Ноздри защекотал сладкий запах коричного масла, и Джендри отступил, пусть и желая проверить свои догадки насчёт неприязни Сансы к мужчинам. ― Не теряйте время зря. Зайдите вечером с нормальными предложениями. Свиток ловко закрутился в её ладонях в трубочку, и Джендри безмолвно принял его. Он изучал бесстрастное лицо Сансы, одновременно любуясь её каноничной красотой и страшась мыслей и колкого ума, спрятанных за ней. ― Иначе я буду говорить с вами по-другому. Дверь за ней закрылась, но сладкий запах масла для волос так и остался с ним в комнате. Он прикрыл глаза и вдохнул его поглубже, насколько позволяли лёгкие. Санса хотела пригрозить, показать свою строгость, даже не догадываясь о том, что Джендри это совсем не испугает, а даже совсем наоборот. Краткий миг озорного любопытства, что так быстро погас в их разговоре, возродился, выплыл из глубины сейчас, когда было уже поздно сказать, что он совсем не против, если Санса начнёт применять другие методы. Джендри одёрнул сам себя. О чём он только что подумал? О её властном и холодном тоне. О последней фразе, взвешенной словно на ювелирных весах. Санса знала о контроле всё. И своим халтурным списком он чуть не вывел её из себя. А что бы она сделала? Если бы он вовремя не отошёл в сторону, или поддался мерзкому порыву и остался бы стоять, не оставив ей места для прохода? Знание самого себя отрезвило его. Джендри никогда бы так не поступил. Он грязный бастард, который должен знать своё место. Он называл её своим другом, и уверял в том, что она может видеть союзника и в нём. Он бы никогда не обидел её. Никогда не оскорбил. “Иначе я буду говорить с вами по-другому” ― эхом повторила воображаемая Санса, вызвав в нём волну трепетного тепла, что пробежало от груди вниз по внутренностям и до самых пят. Джендри захотел ударить сам себя, но в дверь постучали. ― Милорд! ― окликнул его знакомый голос. ― Глен! Мальчишка был с недавней дороги, покрытый грязью, но, хвала Семерым, не кишащий вшами, как могло бы случиться с ним в долгое путешествие со Стены назад в Винтерфелл. Он потрепал его по светлым отросшим волосам и отправил отдыхать с дороги. ― С собакой-то что? ― только спросил Джендри. ― Та не подохла она. Слуги потащили купать. Вы-то её не особо привечаете, к чему спрашиваете? ― Это собака королевы, которая приютила нас, дурень. И тебе стоит взять с неё пример. Живо в баню! ― Я тоже по вам скучал, ― Глен весело махнул ему. Но не прошло и пары часов, как парень вернулся к нему в гостиную, чтобы начать болтать без умолку. И о том, как Тормунд Великанья Смерть чуть не поженил его на своей внучке, о том, как корабль попал в страшный шторм на обратном пути, и он уже готов был предстать перед Семерыми, как в Белой Гавани он соврал людям Мандерли, что у него письмо от Джона Сноу её милости Сансе, чтобы они не отправили его обратно в Красный замок. Шум от оруженосца, или пажа, Джендри уже сам не знал, наполнил его день, и Джендри со стороны смог увидеть то гнетущее одиночество, что чуть не пожрало его. Хака уютно улеглась у ног тёплым ковром, и Санса, сбросив туфлю, через шёлк чулка чувствовала её мерное и спокойное дыхание. Не было лучше ощущения, чем собака у ног. Верный друг, который никогда не отворачивается, не предаёт и не забывает. Санса отложила перо в сторону и откинулась в кресле. Она не сменила усталой позы и когда фрейлина объявила о визите лорда Джендри. ― Вы справились? ― безучастно, не в силах уже изображать строгость или заинтересованность, спросила у него Санса. ― Не мне решать, ― был его ответ. На пергаменте, что он отдал ей, не было ни одного имени. Зато был рисунок. Несколько кругов пересекали друг друга, каждый из которых был подписан. И, в центре пересечения небольшой закрашенный треугольник. Он нарисовал ей схему математических множеств. ― Вы умеете удивлять, ― Джендри несмело кивнул с улыбкой в ответ на её похвалу, ― но это, ― она развернула свиток так, чтобы они оба могли видеть содержимое, ― я проанализировала задолго до вас. От двадцати до шестидесяти лет, законнорожденный, не уличённый в жестокости, не лорд великого дома, не лорд дома-вассала Железных островов или Дорна, приличествующая репутация, не тщеславный, полезные таланты. Анализ, и правда, весьма недурный. ― Но мне нужны имена. Кто подходит под это вот всё? ― Над этим я ещё работаю. ― Как долго вы собираетесь этим заниматься? ― Я не знаю, ― Джендри наивно пожал плечами, ― не идут мысли, когда я словно в клетке. Даже собаки на псарне привольнее меня. ― Вы завидуете псам? Санса смотрела с вызовом, и Джендри ответил на этот взгляд. ― Этому, ― он показал на спящую под её ногой Хаку, И Санса смущённо спрятала ногу под юбку, ― определённо да. У неё пересохло в горле. ― Позвольте, ― она отпила воды, ― поинтересоваться, почему? ― Хака ходит, где хочет, делает, что хочет, и при этом пользуется вашим расположением. ― Вы хотите уйти? ― Нет. Я хочу выйти. ― Это проблематично, вас не должен видеть весь замок. Но вы, ― Санса запнулась, но всё же осторожно продолжила, ― привлекаете внимание везде, где появляетесь. Время было за полночь, когда Глен втащил в гостиную гамбезон с вышитой головой лютоволка, шерстяной плащ, и шлем. Он бросил всё это на софу у камина и радостно сказал Джендри: ― Вот! ― У кого ты это стащил? ― Ни у кого, чес-слово! Гвардеец, этот, как его… В общем, сказал передать милорду. ― Надевайте, ― от голоса Сансы Глен побледнел и вытянулся струной, но тут же расслабился, когда Хака, что вбежала в гостиную за своей хозяйкой, приветственно ткнулась носом в его ладонь, ― притворитесь моим телохранителем. Джендри натянул гамбезон, застегнул плащ, но шлем вот оказался ему великоват, и оттого сползал на переносицу, закрывая обзор, ну, может оно и к лучшему. Когда они вышли вдвоём, не считая собаки, в коридор, Санса приложила палец к губам. Света в великой твердыне оставалось мало, и вниз по лестнице он шёл, боясь наступить на юбку Сансе. Они вышли на свежий воздух, и громада чёрного неба раскинулась перед Джендри во всей своей красоте. Свежий воздух так опьянял, что он боялся надышаться им всласть, чтобы не выдать себя кашлем. На конюшне их уже ожидала пара готовых к выезду лошадок. Джендри помог Сансе забраться в седло, сел сам, то и дело поправляя сползающий шлем, и, не веря в свою удачу, поравнялся с нею уже во внутреннем дворе. ― Кто идёт? ― Оторопело поинтересовался караульный, выуживая его и Сансу в ночной мгле желтым светом от факела. ― Её милость, ― пробасил Джендри, ― желает конной прогулки. Солдат уж было присмотрелся к нему, но требовательный взгляд Сансы не выдал чего-то неправильного, и оттого их мигом пропустили. За пределами замка темнота сгущалась, но вскоре глаза привыкли ней, и разобрать дорогу впереди не составило труда. ― Больше не завидуете моей собаке? ― Санса сняла капюшон и привстала в стременах, поправляя юбки. Она пришпорила лошадку и направила её прочь от основной дороги, в поле. Снег сошёл, а земля просохла, и потому лошадь понесла её легко и быстро. Джендри последовал примеру, но под его весом конь не был столь прыток и быстр. Ветер бил в уши, и Санса пригнулась к шее своей лошади, блаженно прикрывая глаза. Хака мощными рывками то обгоняла их, то отставала, давая крюк по полю. Санса держалась в седле крепко, но никогда ещё не рисковала скакать галопом по бездорожью. То, что она нарушает неписанные правила, так понравилось ей, что, когда Джендри, наконец, поравнялся с ней, она лишь улыбнулась ему в свете выглянувшего из-за облаков полумесяца, и поддала каблуками в бока Джонквиль. Когда лошадь вспотела, а бёдра Сансы заныли от напряжения и боли, она натянула поводья и с галопа сбавила до лёгкой рыси, и под конец перешла на шаг. Санса огляделась в поисках родного замка, и, увидав влади его башенки и караульные огни, смогла вдохнуть полной грудью. Джендри настиг её и всё ещё носящуюся вокруг Хаку лишь спустя пару минут. Неподалёку журчал ручей, где лошади могли попить, и они направились туда. ― Хорошо, ― Джендри снял утеплённую часть шлема и набрал воды в стальной котелок, напился сам и предложил Сансе. Она взяла в руки холодящий даже через кожу перчаток металл и припала губами к кромке. Большие глотки обожгли горло холодной водой, но как же было вкусно! Санса пила и не могла напиться. ― Ваша правда. ― Но не думайте, что завтра же я дам вам заветное имя. ― Имя это только первая часть, ― Санса снова накинула капюшон, ― необходимо составить стратегию склонения голосующих на сторону выбранного нами человека. ― Тогда, может, стоит с этого и начать? Хака подбежала к Джендри и сунула нос в шлем с водой, он оттолкнул её наглую морду рукой, хотя это и не помогло, после чего раздражённо шикнул на неё. ― Вы совсем не любите собак? ― спросила Санса, вспомнив о том, как Джендри ругался на собаку в лесу, или как относился к ней, когда она была в волчьем сне. От него пахло чем-то вроде… недовольства? ― Не примите на счёт своей собаки, Санса, ― Джендри пожал плечами. ― В Штормовом Пределе на псарне собак целая тьма. ― Это не ответ на мой вопрос. Джендри посмотрел куда-то за её плечо, избегая зрительного контакта. ― В детстве я их боялся. Бывало, что лорды могли и натравить псов на воришек или беспризорников. Потом я не раз видел, как господа даже заказывают своим собакам доспехи, чтобы… потешиться! И кормят своих гончих лучше, чем кормили сирот в приютах. Породистая собака ценилась в королевской гавани больше, чем жизнь простолюдина. Я знаю, что собаки не виноваты в этом… Да, в конце-концов, мне всегда нравились кошки. Арья, ловящая кошек в Красном замке всплыла в её сознании. Арья училась у кошек быть неуловимой. Арья сама была кошкой. Санса поджала губы. ― Если позволите, встречный вопрос, миледи, ― Джендри как-то даже уменьшился в плечах, очевидно преодолевая внутренние барьеры. ― Позволяю, ― Сансу одолело любопытство. ― Вы совсем не любите мужчин? ― Почему вы решили? ― Санса спросила столь быстро, что могло создаться впечатление, что она готовила встречный вопрос заранее. ― Вы напрягаетесь, когда я приближаюсь. Вы едва поджимаете губы, когда протягиваете руку для поцелуя. Вы повысили голос, когда я неучтиво подошёл со спины… Боги, он был слишком наблюдательным. Санса потёрла глаза холодными пальцами. Она уже было хотела спросить, кто из фрейлин рассказал ему. ― Нет, совсем нет, милорд Джендри. Я не боюсь мужчин. Я же здесь, с вами, совсем одна. ― Я не знаю, как точнее выразить… Простите, Санса, я, я не хотел, если я обидел вас! Он опустил голову и отвернулся, отступив назад. Как же это было… мило? ― Но не выношу их прикосновений. В лунном свете его глаза и кожа были почти прозрачными, Джендри скорее походил на видение, прекрасный мираж из её фантазий. Он был смущён её ответом, и, кажется, крепко задумался. ― Но, позвольте, как же… танцы? ― Если годами преодолевать себя, представляя, что играешь роль, к некоторым вещам удаётся привыкнуть. Я могу стерпеть прикосновение, если оно не превышает регламента. Но, судя по всему, не так хорошо, как я сама думала. Джендри не стал более задавать вопросов. Они оседлали коней и двинулись обратно в замок. Санса засомневалась в решении рассказать ему. Но, раз он уже и сам начал догадываться, то рано или поздно узнал бы правду. Приоткрыться ему было не просто, и она с благодарностью приняла то, как он отреагировал, не пустившись в развитие этой деликатной для неё темы. Они должны быть честны друг с другом, если хотят добиться успеха. Должны уважать друг друга и, конечно же, не предавать. Хрупкое равновесие между ними окрепло. ― А знаете, ― сказал Джендри, когда они вернулись на дорогу, ― всё же есть собаки, которые мне по душе. ― Отрадно слышать! Какие это? ― Может, видели, они, правда, нынче не очень популярны у дам в Красном замке… Такие, их из-за моря привозят. ― Левретки? ― Нет, тоже маленькие, но квадратные, с бежевой шёрстью, чёрными мордами и большими глазами. ― Мопсы? ― Название всплыло в её памяти внезапно. ― Да, точно! Именно они! У них такие умные морды! Санса прикрыла улыбку ладонью. Кто бы мог подумать? ― Стоять! ― Конвой у въезда в замок делал свою работу, даже если по огромной собаке, сопровождавшей их, и было понятно, кто идёт. За первой и второй стражей, в свете настенных факелов застыл грозный Халлис Моллен. Санса узнала его по белым соснам, что светились на груди даже в полумраке. Она кинула быстрый взгляд на снова надевшего шлем Джендри. ― Сир Халлис, ― сказала она ему, ― со мной все в полном порядке. ― Рад слышать, ваша милость, ― он склонил полуседую голову в почтении, и тут же подскочил к их лошадям. ― О чём вы только думали! Ночью! А ты?! ― Он зарычал на Дженри, но тут же осёкся, когда понял, что впервые видит этого широкоплечего гвардейца. ― Спешиться! ― Рявкнул Халлис, и Джендри подчинился. ― Ты?! ― Халлис тыкнул ему в грудь прямо в лоб вышитого лютоволка. Едва его глаза расширились в узнавании, Санса вмешалась. ― Сир Халлис, отпустите его, я устала и хочу добраться до покоев как можно скорее. ― Конечно, ваша милость Санса, ― побагровев выдавил Халлис, смущённый и озадаченный своим открытием , ― Забрать коней, живо! ― Скомандовал он солдатам. Завтра он наверняка нагрянет к ней прямо с утра, увещевая, что уже собрал отряд на её поиски, а она смела гулять чёрт знает где, да ещё и с фальшивым гвардейцем. К тому же лордом соседней страны. ― Я думал, он меня на месте убьёт, ― шепнул Джендри в полумраке лестницы великой твердыни. ― О, я видела, как вы бились тогда, во дворе. Ему бы пришлось здорово попотеть. В тёмном коридоре их разделяла только Хака, когда Санса повернулась к Джендри, чтобы пожелать ему доброй ночи. ― Доброй ночи, ― отозвался он, ― До завтра. ― До завтра, ― повторила она, как заколдованная.