Наше личное никогда

«Ваша светлость, королева Санса Старк Отрадно было узнать, что Вы также сильно обеспокоены благополучием Шести Королевств, как и ваш покорный слуга. Понимаю Вашу заинтересованность и благодарю за беспокойство о чести лорда Баратеона. А теперь, когда формальности написаны, Санса, я, как бывший ваш супруг, вероятно, могу по старой памяти обращаться к вам без титула, отброшу витиеватые любезности. Лорд Джендри, несомненно, не будет сильно рад тому, что один из его людей взят под стражу. И, вероятно, быстрее ветра сейчас мчится в Красный Замок, чтобы восстановить справедливость. Вашими стараниями. Прекрасно, миледи, ведь злосчастный проворовавшийся взяточник лорд Пенроуз уже рассказал много всего интересного, что надлежит услышать и лорду Джендри. Так что благодарю вас за оказанную честь. Уповаю на наше единодушие и в будущем. Лорд-десница Шести королевств Тирион Ланнистер» Джендри отложил письмо и взглянул на Сансу. Она бесстрастно прикрыла губы чашкой с чаем, больше делая вид, что пьёт. Джендри отвёл глаза и кашлянул. – Это угроза? – спросил он. – Скорее, предупреждение, милорд, – сказала Санса. – Мне – не лезть во внутренние дела государства. Вам, поскольку я дала ему понять, что снабжаю вас информацией – быть осторожнее в своих действиях, иначе пойдёте на дно вместе с Пенроузом. – Он захочет повесить на меня обвинения, как только я вернусь. – Если вы начнёте действовать неосторожно и выдадите намерения, противоречащие целям Тириона. Этого не случится, ведь цель у нас и него одна – благополучие Шести королевств. – Тогда почему мы с разных сторон? – У нас разные методы. Тирион хочет поменять существующий порядок власти, и новый король в его глазах должен начать преобразования сразу, как взойдёт на престол. Он видит цель, и вероятно, готов считаться со средствами. Государство окрепло, пришла пора новых реформ. – Ещё не все отошли от предыдущих. – На то и расчёт. Ситуация показала, что разделённая власть прямых вассалов короны после выхода из кризиса вредит Шести Королевствам. Те, кто поддерживают старые порядки, будут сметены. Так он, вероятно, думает. Джендри потянулся за чашкой с чаем перед собой, но передумал и убрал руку. Санса внимательно наблюдала за ним. С тех пор, как она призналась в своей неприязни к прикосновениям, он стал держаться отстранённее и осторожнее, чем раньше. Санса находила это милым, но слишком уж заметным проявлением такта. – Как он собирается подавлять мятежи? – Я не знаю. – Сколько голов он снимет? – У меня нет ответов, если вы их ждёте. Единственная догадка – новый король, которого предложит Тирион, будет достаточно силён, чтобы повести за собой большинство, или же, обуздать бунтовщиков. – Дорн и Железные острова сами по себе обладают силой, с которой нам всем приходится считаться. Их люди охраняют рубежи, они закалены в битвах на суше и море, они семнадцать лет непрерывно трудились. У них преимущества в ландшафте, равноудалённость от центра. По отдельности или разом, воевать с ними не лучший выбор. – Наши отцы успешно подавили мятеж железнорождённых. – Объединив армии. Разобравшись с ними на их территории. Яра Грейджой слишком умна, чтобы не учиться на прошлых ошибках. Тем более знает, что Север не может поддержать подавление борьбы Железных Островов за независимость. – Вы хорошо её знаете? – Не слишком. Она стала мастером над кораблями после того, как сир Давос оставил должность. Редко появляется в Малом совете, но претензий к ней нет. Флот окреп. – На чьей стороне окажется этот флот, если она поднимет меч? – Лишь боги ведают. – А Тирион знает наверняка. У нас с вами мало информации. В условиях неопределённости вам придётся ступать наощупь. – Санса допила чай и отставила пустую посуду в сторону. – Переписка, само собой, будет невозможна. – Тогда как мне действовать без вас? – По ситуации. Используйте свою невероятную догадливость. Выживайте, Джендри, лавируйте среди знати, подкупайте их, когда требуется, льстите, даже врите, коли готовы рискнуть. Если Тирион добьётся своего, вы лишитесь всего, чего достигли. Джендри опустил голову и потёр сложенные замком ладони большими пальцами. Такой большой и грубый, он не вписывался в гостиную, с её изящными резными стульями и шёлковыми драпировками, и оттого нравился ей ещё больше. Не корова, на которую надели седло, и не простолюдин, вдруг превратившийся в лорда. А кто-то совсем другой, не вписывающийся ни в какие рамки. Для Джендри это положение являлось проблемой, но Санса видела в этом свободу. Свободу от чужих мнений, поскольку все всегда будут недовольны. Что бы он ни сделал, что бы он ни сказал, люди сами найдут всему оправдания или обвинения. Санса рассмотрела в неоднозначности ситуации Джендри силу. – А что если мне поговорить с ним напрямую? Но он всё ещё оставался воином. Для которого путь всегда лишь один – прямой, как древко от копья. – Вы уверены, что он не переубедит вас? Тирион умеет находить правильные слова. – Как и вы. – Тогда почему вы пришли за помощью не к нему? – Потому что трезвый взгляд на ситуацию больше поможет делу. – Помните это, – Санса встала и заходила взад-вперёд между Джендри и камином, умолчав о том, что она как раз заинтересованное лицо не меньше Тириона, – когда прибудете в Красный замок. Ваше видение ситуации должно быть трезвым. Вы можете поговорить с Тирионом, но выйдете из его покоев с замутнённым взглядом. Уверена, он не хочет гражданской войны, но готов пойти на это, если потребуется. Большая часть Флота принадлежит Железным островам или Дорну. А оставшиеся – Штормовым Землям. С вашими людьми, милорд. Они готовы идти воевать против своих же? Край юбки задел его ногу, И Джендри отодвинул её под кресло. Санса посмотрела на это и повела бровью. – Оставьте. Так вот, – она встала напротив и сложила руки на груди, – Вы сможете переубедить Тириона, когда почувствуете себя правым. Когда склоните на свою сторону большинство лордов. А чтобы сделать это, нужен хороший кандидат. – У нас его нет. – Так найдите! – Санса махнула руками. – Кто самый богатый человек в королевстве? – Я не совсем уверен, лорд... Хайтауэр, вероятно? – Кто самый известный в обществе? – Лорд Риккер, я полагаю. Его, по крайней мере, всё время обсуждают в свете. – Самый успешный? –... – Самый талантливый? Джендри промолчал и с мольбой во взгляде посмотрел на неё. – Все они, возможно, подходят. – Продолжила Санса свою мысль. – Каждый по отдельности или все вместе. Определите фаворитов и действуйте, ваше чутьё вас не обманет. – Неужели, – Он встал и отошёл чуть дальше, но Санса назло сделала шаг к Джендри, – я могу доверять ему? – Так же, как я доверяю вам. В свете огня из камина его прозрачные глаза блеснули оранжевым, и Санса отвернулась, боясь быть неучтивой. – Быть может статься, что Тирион уже всё продумал и нашёл человека, при котором не будет гражданской войны. Как он предложил когда-то Брана. Быть может вам не придётся вмешиваться в политику и выборы короля. Но будьте внимательны, Джендри. В согласии с Тирионом есть шанс потерять земли и влияние. Она понимала, что Джендри ими не дорожил. Не волновали его особо и судьбы людей. Но он пёкся о своём сыне. Ради семьи этот человек был готов если не на всё, то уж точно на многое. Если уж Санса это поняла, то понимал и Тирион. – Если он будет угрожать вам, будет предлагать разменять жизнь Пенроуза или права на Штормовой Предел… Она осеклась. – То? – Я не хочу говорить Вам, что делать. Наш сговор призрачен для остальных и должен оставаться таковым. И его цель – помочь друг другу. – Только что вы говорили, что наша цель – благополучие Шести Королевств. – Именно так, – Санса снова села в кресло, пока Джендри остался стоять, – но это лишь следствие происходящего процесса. – Мне нравится, – Джендри снова сел напротив, когда эмоции поутихли, – как вы говорите «нас», «наше», хочется верить, что у нас с вами действительно есть что-то общее. Санса усмехнулась. – Джон, Арья, Бран, – сказала она, – они нас объединяют. Джон и Арья далеко, а Бран стал частью прошлого. Нам стоит думать о будущем. – Если говорить об этом. Кто ваш наследник? – Арья. – Ответила Санса, не задумываясь. – Думаете, ваши люди примут её своей королевой? – Вы не с того начинаете вопрос. Правильнее спросить, захочет ли она быть моей преемницей? Ответ очевиден. Я думала над этим, милорд. Никто не вечен, в том числе и я. Срок детородного возраста подходит к концу, а я всё ещё не замужем. Думаю, не стоит вам теперь объяснять, почему. – А дети Джона? – Джон отрёкся в мою пользу, они не считаются легитимными наследниками. – Вы могли бы усыновить одного из них. Пока они малы и могут быть воспитаны в традициях Старков. – Я думала об этом, – Санса поставила локоть на стол и подпёрла лицо ладонью, пристально смотря на Джендри, – много, много раз. Скажу лишь, что есть причина, по которой я не могу этого сделать. – Я видел мальчика, – вдруг сказал Джендри, и у Сансы всё внутри похолодело. Она сразу поняла, о чём он говорит. – Хвитц, что значит «белый», так его назвала его мать, у него белые волосы и фиалковые глаза. И я понимаю причину, по которой вы не хотите оставлять Север кому-то из детей Джона. Джендри сидел спокойно, взгляд его и поза не были надменны или враждебны. Холод, страхом сковавший её нутро, отступил. Санса сделала глубокий и осторожный вдох облегчения, что на мгновения освободил тугую хватку корсета на рёбрах. – Вы очень догадливы, – осторожно продолжила она. – Это шокировало вас? – Весьма. – Вы сказали Джону? – Нет. Зачем? Что это изменит между нами? – И тем не менее, вы не предлагаете вернуть ему его законное место? – Мы уже говорили об этом, помните? В Богороще, когда вы спросили, кого бы я хотел видеть своим королём. Власть берёт тот, кто готов склониться к ней и подобрать. Джон не хочет этого, а значит, не хочу и я. Но, быть может, вы? – Нет ничего, – Санса осторожно перешла на шёпот, – чего бы я не хотела сильнее этого. – Даже избавления от, – Джендри сделал неопределённые взмахи руками, не находя деликатных слов, – ну, вашей проблемы? Мне кажется, это решило бы вопрос... с престолонаследием. – Хм, – усмехнулась она, – это, – она повторила странные жесты Джендри, – уже часть меня, я живу с этим почти двадцать лет. Со стороны это видится вам ужасным, правда? Но когда живёшь с этим так долго, то не видишь ничего неправильного. Джендри осёкся на полуслове, едва в гостиную вошёл паж, чтобы поворошить поленья в камине и подбросить в огонь новых. Когда слуга удалился, Джендри не решился возобновить диалог, но Санса уже поддалась едкому любопытству. – Вы что-то хотели сказать? – она осторожно протянула руку и взяла кусочек белого сыра с тарелки возле Джендри. На этот раз он не отодвинулся. – Боюсь, миледи, тема слишком... деликатная, чтобы продолжать её. – Вы правы, и всё же. Его лицо стало недовольным. В приватных беседах он каждый раз сдвигал брови к переносице, когда происходящее ему не нравилось, словно совсем не умел контролировать своё лицо. Но Санса знала, что Джендри мог это делать и отлично делал в окружении других людей. А с ней, значит, не видит необходимости... – Может, я мог бы помочь вам. – С чем? – Санса наигранно возмутилась, услышав ответ, который выдавила из Джендри, и, не успев услышать оправдания и извинения, продолжила чуть громче, чем следовало. – С моей неприязнью к касаниям? К боязнью супружеского долга? Предлагаете... Что? О, он поверил в её негодование и тут же стушевался. – Санса, простите! – Прекратите всё время извиняться. Продолжайте, – она сделала приглашающий жест ладонью, – ну же. Но Джендри не ответил. Он поджал губы и уставился себе под ноги. – Неужели вы думаете, что за столько лет я не пыталась? Преодолеть тремор, возникающий от одной мысли, что мужчина может обнять меня? Или унять тошноту в момент, когда представляю, что кто-то прижимает меня к кровати? Она был слишком откровенна, пожалуй, так, как никогда ни с одной из фрейлин. Только Джону она призналась, но никогда не обсуждала этого с ним. – Вы говорили мейстеру? – Конечно нет. Но он догадывается. Этому нет лекарства, потому что проблема... В моей голове. – Вас трясёт от одной мысли? – Да. И ночные кошмары, и ступор, возникающий, когда кто-то случайно задевает меня или слишком настойчиво сжимает мою руку. Джендри всё же осмелился взять предложенный чай и отпить немного, но Сансе показалось,что это было намеренное действие, призванное заполнить неловкую пустоту молчания. – Я видел такое, Санса. – Думаю, сравнение с вашим страхом пиявок тут несколько... неуместно. – Нет, я не об этом. После войны. Некоторые солдаты, что бывали в гуще сражений. Те, кто столкнулись с армией дотракийцев или драконами и мертвецами. Кто видел и пережил такое, что невозможно уложить в голове. Всё то, о чём вы говорите... В эти моменты вы переживаете снова и снова то, что вас ранит. Я уже видел такое. Лорд Джендри был полон сюрпризов. Санса обняла себя за плечи, обдумывая то, что он сказал. Она сама прекрасно всё о себе знала. Знала, что именно не даёт ей спокойно жить. Но сравнивать себя с солдатами она и не думала. Люди повреждались умом после сражений, и у мейстеров не находилось для них никаких лекарств, кроме макового молока, затуманивающего сознание. – Я похожа на сумасшедшую? – Нет. Но, возможно, вы потеряли контроль над своим телом. А я был слишком груб, осмелившись предложить помощь. – Разве что-то способно помочь? – Разговор пошёл по кругу, следовало поскорее свернуть беседу в безопасное русло. – Мне не стоило даже начинать... – Вы правы, не стоило. – ... Но способ есть. Мейстер пытался так помочь мне с неприязнью к пиявкам. И рассказывал о том, о чём я сейчас говорю вам. – Но вам не помогло. – Потому что я и не пытался. Не старался и вообще... трус. Санса прикрыла улыбку рукавом. – Но вы не такая, Санса. Может, у вас получится? – Так что же предлагает мейстер Штормового Предела? – Пережить самый большой страх снова. Холодные пальцы Рамси провели невидимым движением по её позвоночнику от шеи до копчика. Санса едва заметно дёрнулась. – Нет, даже не думайте. – Но уже с другой стороны. Битва, что была проиграна, должна быть выиграна. Дракон, что сжёг вашего товарища, должен получить копьё в глаз, а мертвец, что оторвал вашу руку, должен рассыпаться пеплом. В этом и сложность с пиявками Мелиссандры. Я не смогу посадить их на неё. Потому что она мертва. – Если вы слышали о моём браке с Болтоном, то должны быть в курсе, что он тоже не числится среди живых. – Но вы ведь боитесь не его. – Я никогда его не боялась. Я боялась того, что он со мной делает. Делал. – Так отомстите. – Я уже скормила его псам. – Но это не облегчило положение? – Лишь поначалу. – Значит, он слишком быстро подох. – Предлагаете завершить начатое... с вами? – Предлагаю вам... взять контроль над происходящим, Санса. И понять, что мужчины не способны более навредить вам. – Но они способны. Каждый из них сильнее меня. А что творится в супружеской спальне, всегда остаётся за её дверьми. Ничего не остановит любого их них, когда я стану его женой. Он вправе ударить меня, вправе по... пороть. Она чуть не сказала «порезать». – Посмотрите на меня, миледи, – Санса и так уже смотрела на Джендри, поэтому лишь окинула его взглядом с головы до пят, – я клянусь вам, Санса, что не трону вас и пальцем. Я буду стоять, не шелохнувшись, и вы сможете получить то, чего вам не хватает. Есть шанс, это поможет вам понять, что в прикосновении нет страха и угрозы. – Если бы последние часы вы не сидели напротив меня с единственной чашкой чая, я бы подумала, что вы пьяны. – Разве вы не сказали, что в итоге наша цель – помочь друг другу? Я не склоняю вас к тому, что запятнает вашу честь. – Вы смелый человек, милорд. Предлагать такое королеве в её же замке. – Тем лучше для вас, Ваша Светлость, – Джендри впервые за вечер коротко ей улыбнулся и осмелился приблизиться на несколько дюймов, – в замке, полном солдат и гвардейцев, вы ничем не рискуете. И я не ваш муж, что не даёт мне права даже поднимать на вас взгляд. – И если я прикажу не смотреть на меня? – Будьте уверены, я могу начать прямо сейчас. – А если я... Захочу ударить вас? – Бейте, – спокойно ответил он, словно речь шла о завтрашнем обеде, – Я стерплю. – И как долго вы предлагаете... этим заниматься? – Пока не почувствуете себя лучше. – А если не почувствую? – В таком случае вы сможете быть честны с собой в том, что попробовали всё возможное. Его квадратная челюсть под жёсткой колючей щетиной так и просила пощёчины за нанесённое оскорбление. Весь этот разговор был бесчестным, но Санса до последнего старалась сводить всё к его невежеству. Беседа стала личной, слишком личной, и уже давно, но она не остановила её. Санса разозлилась на саму себя. – Довольно шуток, – она встала из-за стола и кивнула на прощание, – вы знатно повеселили меня, милорд. Она не попрощалась и не проронила больше ни слова, оставив Джендри в одиночестве. И, едва добравшись до личных покоев по стихшим ночным коридорам башни, закрыла лицо ладонями и позволила себе заплакать. Верная Хака, что спала возле кровати, подошла к сползшей по закрытой двери вниз Сансе и ткнула большой мордой в её руку, неловко попытавшись облизать солёную влажную щёку.

***

С каждым женским криком, что разрывал тишину ночи, Джендри стискивал ладони в молитве сильнее и начинал просить Матерь о милости куда яростнее. Рожать в муках – женский удел, и в спальню его жены из всех живущих мужчин входить мог лишь мейстер. Мейстер же и сказал ему, что солнце не должно вставать над роженицей дважды. Схватки у Доннелы начались прошлым утром и достигли своего апогея лишь сейчас, когда едва минул час угря. Живот у его супруги был большой, и с её малым ростом доставлял множество неудобств. Невен подбадривал Джендри тем, что, возможно, леди подарит роду Баратеонов двух наследников разом. Но мейстер уверял его, что слышит лишь сердцебиение матери и одного малыша. У него будет ребёнок. Он жил с этой мыслью последние сорок седмиц, и лишь сейчас, когда неизбежность его рождения подступила вплотную, до Джендри стала докатываться новая реальность. Он станет отцом. У него будет семья. Настоящая, полная. Большая настолько, насколько они захотят. «Прошу тебя, Отец, дай мне своей мудрости, я буду заботиться о них, любить и защищать ценой всего, что у меня есть. Матерь, молю тебя о милосердии к моей леди-жене, даруй ей сил произвести на свет это дитя...» Крик Доннелы оборвался с облегчением, и через несколько секунд гостиную под дверями спальни наполнил приглушённый и скрипящий детский плач. Двери с грохотом распахнулись и плач усилился, а Джендри всё также стоял на коленях со склонённый головой. – Милорд, – мейстер положил руку ему на плечо, и тут заметил, как слёзы катятся по щекам молодого лорда Баратеона. – Миледи ожидают вас. Повитухи и служанки омыли в купели розовое голое тельце и тут же завернули в белоснежные шелка. Едва Джендри переступил порог спальни, ему вручили новорождённого, что никак не успокаивался. Не мудрено, ведь единственное, что ему сейчас было необходимо, это объятия и сосок кормилицы. Джендри посмотрел в красное сморщенное личико и стиснул свёрток с младенцем сильнее. Боги услышали его. – У неё ресницы, – растерянно пробормотал он. – Она моргает! – Это он, – слабо сказала Доннела, простыни на постели которой уже сменили, а длинные косы причесали и уложили на подушках. – У вас сын, милорд. Она была горда собой, как никогда. Тихая и скромная, она смогла исполнить своё предназначение, и теперь чувствовала себя награждённой сполна. Джендри приблизился к ней и осторожно поцеловал в лоб. Кожа под его губами была горячая. Слуги позвали за кормилицей и занялись уборкой, а мейстер отлучился куда-то, и всё это случилось так быстро, что они вдруг остались в спальне втроём. – Я молился за вашу благость, – сказал Джендри, передавая малыша жене. Она обняла его нежными полными руками и улыбнулась. Даже красота лучших фресок Матери не могла сейчас затмить Доннелу. – Ваши молитвы были услышаны, – она взяла его ладонь и поднесла к губам, чтобы кротко поцеловать. – Могу ли я просить вас, миледи, – Джендри снова расчувствовался, поглаживая маленькое личико сына, и слёзы скопились в уголках его глаз, – родить мне ещё и дочь? – О, ни за что! – Со смехом выдохнула она. Прошла неделя, и юная леди Баратеон, поначалу будто бы отошедшая от родов, слегла с лихорадкой. Джендри умолял мейстера позволить ей видется с Галбартом, так они назвали их ребёнка, но тот наотрез отказывался, опасаясь, что болезнь может быть заразной. Она потеряла много крови, сказали Джендри повитухи, у неё множество разрывов, потому что роды проходили нелегко, да к тому же послед прирос к лону, отчего его требовалось отделить руками, а это всегда нелегко для роженицы. Он слушал их, и его руки тряслись. Он входил к ней в спальню и улыбался, развлекал, как мог, не секунды не показывая своего страха. Маленькая Донелла, обычно полная жизни, исхудала и побледнела. Она не испытывала болей, а лишь жар и усиливающуюся с каждым днём слабость. Пока наконец не ушла вслед за Неведомым. И Джендри перестал молиться.