Ловец снов, проблем и страхов

      В светлой прихожей загорелся свет, что привлекло внимание темноволосой девушки. Она стояла у плиты, где готовился ужин, повернула голову в сторону двери и улыбнулась, увидев того, кто пришел. — Как дела на работе? — спросила она у мужчины, который повесил куртку в шкаф и, пройдя на кухню, он обвил руками ее талию и поцеловал в шею. — Неплохо. Возможно, в скором времени меня повысят. — Это же прекрасно! Ты молодец, Киллиан! — воскликнула девушка и обняла его. Мимолетом мужчина взглянул на календарь. Прошло больше года после того, как он прибыл в Лос-Анджелес. Киллиан и подумать не мог, что в этом городе он найдет свою любовь. Они познакомились в местном кафе, где Мила была завсегдатаем, а Киллиан только-только приехал в солнечный Лос-Анджелес, его просто позабавило название этого заведения, и он решил заглянуть. Как оказалось девушка пила такой же кофе, что и он — американо с карамельным сиропом. На эту деталь обратила внимание бариста, когда подавала одновременно два напитка и Киллиану, и Миле. Так чашка кофе стала темой для разговора двух молодых людей. Джонсу впервые в жизни было интересно слушать другого человека, девушка же поначалу держалась отстраненно, поддерживала разговор и старалась не слишком много болтать. Она не строила ему глазки, как делали многие, когда видели Киллиана. Мила была умна и красива. И с острым юмором. Не прошло и месяца, как пара начала встречаться, а еще через некоторое время они стали жить вместе, снимая домик у океана. Киллиан на секунду отпустил Милу, держа одной рукой ее за талию, а второй достал из кармана куртки бархатную коробочку. — Это тебе, — Джонс протянул ее Миле. — Киллиан… — девушка охнула, прикрыв рот рукой. — Эй, ну я же не замуж зову. Просто символический подарок на годовщину нашего знакомства, — подмигнул мужчина и посмотрел на коробочку, призывая девушку посмотреть, что там. Мила аккуратно поддела крышечку и увидела, что на красивой белой подушечке лежит серебряная подвеска. Это было сердечко, украшенное мелкими камушками, переливающимися на солнце, а внутри этого сердца была буква «М». На глазах девушки заблестели слезы, а Киллиан перепугался такой реакции, но в следующую секунду Мила прильнула к его губам. Сквозь поцелуй Джонс улыбался. Это был определено один из их самых лучших дней. И лучшая ночь.       Эмма сидела на заднем сиденье машины и читала книгу, которую ей с удовольствием одолжила Реджина из своей библиотеки. Из Филадельфии они выехали рано утром и направлялись в Нью-Йорк. Путь предстоял достаточно долгий — примерно 6 часов — и, признаться честно, Эмма уже очень хотела оказаться в Бостоне в своей теплой постели. Нет, дело было не в Киллиане, просто она не привыкла так долго находиться в пути, и ей нужен был полноценный отдых, и знание того, что в ближайшие двенадцать часов она не сорвется в другой город. Возможно, Киллиан уже привык к столь дальним поездкам, и они его успокаивали, то Свон на четвертом часу пребывания в машине уже почти не чувствовала спину. Прочитав треть книги, Эмма хотела положить ее в рюкзак Киллиана, предварительно спросив у него разрешение, и когда получила утвердительный кивок, то дернула молнию. Вдруг ее внимание привлекла тонкая цепочка, лежащая на аккуратно сложенных вещах Киллиана. Девушка закусила губу, думая про себя стоит ли спрашивать что-то про эту вещь или нет. И она не сдержалась, решив, что Киллиан не обидится на ее невинный вопрос. — Что означает буква «М»? Джонс сначала не понял, о чем девушка говорит, пока Эмма не взяла кулон в руки и не поднесла к окну, смотря, как он переливается. — Просто безделушка, — незамедлительно ответил Киллиан, а затем посмотрел на Эмму, заметив, как она потягивается, держась за поясницу, и пока она не придумала еще кучу вопросов, спросил: — Вижу, ты устала ехать. Если я ничего не напутал, то тут где-то должна быть кафешка неподалеку. — Вдали от города? — Эмма изогнула бровь, будто бы не веря Джонсу. — Ну, почему же вдали. Впереди маленький город Рейдос. В него мы заезжать не будем, но можно поесть в кафе на окраине, — ответил Киллиан, смотря в телефон на карту. Эмма ничего не ответила и, положив цепочку на место, посмотрела в окно, видя перед собой лишь деревья и ни одной проезжающей машины.       Когда навигатор показал, что они на месте, Свон увидела впереди себя маленькое заведение. Это место напоминало больше какое-то заброшенное здание, нежели кафе: краска, неравномерно распределенная на стенах, облупилась, стекла в некоторых окнах треснули, а вывеска, на которой было написано название заведения, слегка покосилась. Эмма сморщилась. — Интересно, это кафе вообще работает, — сказала она, кидая многозначительные взгляды на Киллиана. — Самое время это проверить. Наверняка мы первые посетители за эту неделю, если не за месяц. Представь, как нам будут рады, — подмигнул Джонс и вышел из машины. Эмма хмыкнула, и на ее лице читалось недовольство. А Джонса, казалось, совсем ничего не смущало.       Дверь противно заскрипела, когда Эмма и Киллиан вошли. Две официантки, стоящие за стойкой, вздрогнули и прекратили свой разговор, явно не ожидая посетителей. Пока Киллиан и Эмма садились за первый подходящий столик, две работницы яро спорили, кто же пойдет обслуживать посетителей. И, очевидно, не договорившись, обе подошли к столику и с наигранной улыбкой протянули меню. Эмму и Киллиана позабавила эта ситуация. Они окинули взглядом помещение. Здание снаружи и так было маленьким, а внутри казалось еще меньше. Четыре столика, одно из которых заняли Киллиан и Эмма. Они сидели у окна, подоконник которого был запылен, что говорило о том, что уборка здесь проводилась очень давно. Рядом с их столиком стояло радио, и до них доносилась какая-то старая песня 80-х. Эмме хотелось бы назвать это кафе винтажным, но увы, никакой атмосферы ушедшей эпохи здесь и в помине не было, одним словом — заброшка.       Эмма старалась не двигаться, пока сидела, так как от любого движения деревянный стул мерзко скрипел, как и дверь на входе. Выбор из блюд в меню был невелик, но вполне радовали низкие цены. Спустя пару минут к их столику подошла официантка все с той же наигранной улыбкой. На ней была полупрозрачная блузка, к которой кое-как был прикреплен бейджик с именем: «Кэтрин» и красная мини юбка. Полное безвкусие. Официанточка открыла блокнот на первой странице и, как показалось Эмме, он был абсолютно новым, а ручка очень долго не хотела писать — видимо, чернила застыли от долгого неиспользования. Кэтрин приняла заказ и ушла, а после продолжила болтать со своей подругой. До Эммы доносились лишь отрывки их разговора. За время приготовления заказа официантки успели обсудить почти все — последние сплетни маленького города, осудили какую-то Эмили за неправильный выбор мужчины, и что их общая подруга Кларисса уехала в отпуск на месяц. Потом они резко притихли, но даже их полушепот Эмма могла слышать. Они обсуждали Киллиана. — У него наверняка много денег, — произнесла одна, а вторая вытаращила глаза, выражая неподдельное удивление. — С чего ты это взяла? — Богатые никогда не наряжаются, чтобы никто не подумал, что у них миллионы. Посмотри на него: одет простенько, но всем видом показывает, что богат. — объяснила вторая, а Кэтрин понимающе кивнула. Эмма едва удержалась, чтобы не засмеяться в голос. Однако вместе с этим девушка испытывала странные ощущения, слыша все это, и посмотрела на Джонса. Мужчина лишь листал меню, и ни одна мышца на его лице не дрогнула, как будто бы он ничего не слышал, либо же слышал, но ему было все равно. Эмма поразилась такой выдержке. Разве ему не смешно, что говорят эти официантки? Или, быть может, ему неприятно от этих слов? Его лицо выражало полное равнодушие к происходящему. — Как у тебя это получается? — полушепотом спросила Свон, чтобы ее не услышали официантки. — Что именно, лапочка? — Киллиан оторвался от меню и посмотрел на Эмму проницательным взглядом. — Так спокойно относиться к обсуждениям за твоей спиной? — пояснила она, потому как была уверена, что у Киллиана со слухом все хорошо. В жизни Эммы случались абсолютно разные ситуации и, конечно же, ее тоже обсуждали. Каждый раз, когда это происходило, Свон вставала со своего места, подходила к обидчику и часто опровергала непристойные о ней слухи, которые непорядочный человек распространял о ней. — Некоторые люди слишком глупы для того, чтобы им что-то объяснять или доказывать обратное. Они могут предполагать все, что угодно, но их предположения никак меня не касаются. Я не обязан им говорить, правда это или нет, и соответствовать чьим-либо ожиданиям. Взять даже их, — Киллиан указал на официанток, которые тут же заметили его жест и их щеки стали пунцовыми. — Видно же, бедняжки совсем одичали, работая в этом кафе. А я — их новая сплетня. Дай же их фантазии разгуляться! — Его лицо тронула ухмылка. Эмма без споров приняла эту точку зрения. — Еда здесь вполне сносная, — произнес Киллиан, когда им принесли заказ. Свон закивала, уплетая салат с курицей, а Киллиан заказал горячее и аккуратно разрезал мясо на тарелке. Солнце исчезло в облаках, и в помещении заметно потемнело. Однако дождя сегодня не обещали. «Скорее переменная облачность» — пронеслось в голове Эммы. — Ты как-то спросила меня, что я буду делать после того, как мы окажемся в Бостоне, я тоже хочу задать тебе один вопрос, — начал говорить Киллиан, перебив мысли Эммы, и она подняла на него взгляд. — Ты бы хотела встретиться со мной снова? Свон сглотнула, чувствуя некое замешательство, в то время как Джонс был абсолютно спокоен и давал ей время подумать. Эмма огляделась и заметила, что официантки куда-то ушли, и она с Киллианом осталась один на один. Девушка сама не имела понятия, хотела бы увидеться с Киллианом снова, ведь, по сути, сейчас их связывает лишь поездка, никаких общих интересов (даже в музыке!), никаких поводов для того, чтобы увидеться после. Наверное, будет более правильно, если каждый будет жить своей жизнью, которая у него была раньше. Так будет проще им обоим. — Знаешь, мне кажется, с нами уже случился синдром попутчика. Ты сам говорил, что мы разойдемся и даже не вспомним имена друг друга. Тем более ты про меня уже слишком много знаешь, — криво усмехнулась Свон, не зная, устроит ли такой ответ Киллиана. — Ты так говоришь, как будто рассказала мне про свой самый ужасный поступок и теперь боишься, что я разболтаю про него всем, кто тебя знает. — Джонс усмехнулся, отправив кусочек мяса в рот. Эмма хмыкнула. — Ты же ничего криминального не совершала, поэтому людям это будет неинтересно, — продолжил говорить Киллиан, наблюдая за реакцией девушки, а ее лицо резко изменилось, а взгляд потух. — Или…совершала? Черт. Он словно читает ее эмоции и все понимает с одного взгляда. Джонс перестал есть и отложил приборы в сторону. — Ну, раз уж ты что-то там говорила про синдром попутчика, то, может, и этим поделишься? — спросил он, но Эмма молчала. Решив рискнуть, Киллиан подсел ближе к девушке, и, как же хорошо, что официанток не было поблизости, иначе бы Эмма не вынесла еще и этих грязных разговоров. — Давай, лапочка, — Джонс находился слишком близко, опаляя ее кожу горячим дыханием. — Расскажи, что ужасного ты делала в своей жизни. Он был словно демон, сидящий на ее левом плече, и склонял к греху. Девушка тяжело задышала, ее грудная клетка то вздымалась, то медленно опускалась. Эмма была не в силах повернуть к нему голову, и все, на что ее хватило, это произнести: — Я, кажется, наелась. Свон поднялась и на ватных ногах вышла из кафе. Одна из официанток выглянула из подсобки, испугавшись, что посетители ушли, не заплатив, но, увидев Джонса, облегченно выдохнула.

***

      Кажется, Киллиан вывел Эмму на эмоции. Сам того не понимая, как это сделал и почему начал говорить это. Он почувствовал себя неловко, что начал лезть в ее душу. Эмма, конечно, не подарок и сама не прочь позадавать лишних вопросов — но то, что сделал Киллиан, было уже перебором. Он только недавно начал учиться не задевать чувства других людей. Раньше он этого делать не мог.       Мила спускалась по лестнице на первый этаж и влетела в гостиную, где на диване сидел Киллиан и что-то печатал в своем ноутбуке. — Звонил мой брат. Представляешь, Ники беременна. Вот так новость! Я уже успела их поздравить, — воскликнула девушка, держа в руках телефон и широко улыбаясь. — Они сегодня к нам приедут? — поинтересовался Джонс, откладывая ноутбук в сторону, окинув девушку взглядом. На ней было светлое воздушное платье, которое придавало ей нежности. — Да, если только у Ники опять не наступит токсикоз, — ответила Мила, садясь рядом с мужчиной. Она загадочно смотрела на Джонса, желая у него что-то спросить, но будто бы не решалась. — Киллиан, а каким ты видишь наше будущее? — все же задала вопрос девушка, а Джонс подавился апельсиновым соком, который взял со стола. — Если ты о ближайшем, то однозначно я бы хотел показать тебе мир. Этим летом я предлагаю съездить в Италию или Францию. О! Я давно хотел побывать в Исландии, — начал перечислять мужчина, а Мила слегка смутилась. — Путешествия это, конечно, хорошо, — сказала она осторожно. — А… ты бы хотел детей? Честно признаться, Киллиан никогда об этом не думал. Ему казалось, что он не готов стать отцом и трудно предположить, когда он смог бы решиться на такой шаг. Только обретя свободу, он бы не отдал ее и не променял бы на пеленки, соски и подгузники. — Ну… когда-нибудь, да. Дорогая, мы еще слишком молоды, вряд ли бы ты захотела родить в восемнадцать, как твоя мать. Девушка померкла. Для нее тема матери была больной. Как уже сказал Киллиан, мама Милы родила ее в юном возрасте, когда сама, по сути, была ребенком. С Милой зачастую сидела няня, а папы и вовсе у нее не было. Конечно же, это отразилось и на самой девушке впоследствии, и она очень долго пыталась разобраться с травмами и комплексами, которые были навязаны ей ее матерью. Мила замолчала и ничего не ответила, а Киллиан понял, что вечер испорчен.       Тучи сгущались. Погода начала портиться. Пока Джонс расплачивался в местном кафе и дошел до машины, пошел сильный дождь. Эмма сидела на пассажирском сиденье с открытым окном и смотрела куда-то вдаль. Взгляд у нее был стеклянный, что не на шутку напугало Джонса. Большие капли дождя падали на ее лицо и на джинсы, но она их словно не замечала. Киллиан сел в машину очень тихо, не говоря ни слова, искоса поглядывая на девушку. Ее зеленые глаза потускнели, будто она вспомнила что-то неприятное и будто бы боролась с тем, хочет ли она поделиться темной частью своей души или все-таки нет. — Можно сигарету? — ее голос звучал необычно тихо и робко. — Ты же ненавидишь запах сигарет, — Джонс сказал это прежде, чем подумал, и тут же прикусил язык. Эмма повернула голову в его сторону. Выглядела она слегка потрепанно и устало. — Ты мне тоже не сразу понравился, — хмыкнула она и уже смирилась с тем, что Джонс ей откажет, и никотин не попадет в ее организм. Однако Киллиан протянул ей пачку. Там по диагонали лежали две сигареты. Эмма достала одну, и мужчина дал ей зажигалку. Свон сделала первую затяжку. Почти сразу у нее закружилась голова. Эмма закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Мне было двадцать. Я не знала, что мне делать, кем быть в этой жизни. У меня не было образования, чтобы работать в хорошем заведении, ни предрасположенности к чему-то, ни тем более таланта в тех вещах, в которых вполне преуспевали мои сверстники. Я жила в общежитии, работала горничной в отеле, и однажды к нам приехал парень. Карие глаза, густые русые волосы, синий пиджак, бабочка, дорогие часы на левой руке: он напоминал мне богатого мальчика, или бизнесмена, уж не знаю. Он приехал на неделю, и в один из тех дней я заканчивала уборку в его номере, как вдруг он зашел, явно не ожидая меня увидеть, думая, что я уже управилась со своей работой. — Меня зовут Нил, — представился он. — Эмма, — я отвела взгляд, зная, что мое имя он уже прочитал на бейджике. После он пригласил меня на ужин. Я, конечно же, сразу отказалась — что бы обо мне подумали персонал и руководство? Я не могла рисковать работой, которую и так еле-еле отыскала, и, к тому же, у меня был испытательный срок. Однако Нил был настойчив, сказал, что никто ничего не узнает и что все мы вольны в своих действиях. — И чувствах, — нескромно добавил он. Я помню, что сразу же после смены мы встретились в парке неподалеку. Нил расспрашивал меня обо всем. — Эмма на секунду замолкла, делая затяжку. — Позже я узнала, что он вор: обкрадывает магазины и ларьки, на это и живет. Он предложил стать его помощницей в этом деле. Сначала я отказалась, но позже я провалила испытательный срок в отеле и была на мели. Помню, как у меня в кармане оставалось несколько долларов, и я решила зайти в продуктовый магазин купить дешевых йогуртов на ужин. Магазинчик оказался небольшим. Кассир за стойкой склонился над какой-то картой, которая лежала у него на столе, и объяснял, по-видимому, не местному человеку дорогу. Я не видела лица этого покупателя-путешественника, но заметила, что, когда кассир увлекся объяснением, как проехать до нужного отеля, рука мужчины подползла к стойке с брелоками и мелкими сладостями. А затем он аккуратно сложил украденное к себе в карман, мило поблагодарил кассира и развернулся, чтобы уйти. В тот момент я узнала в нем своего нового знакомого. Нил не заметил меня: я спряталась за высокими полками с продуктами, а затем незамедлительно выскочила из магазина, следуя за ним. Нил свернул за угол, и я потеряла его из виду, думая, что он пошел по дворам, а не по главной улице. Я была в смятении, думая что упустила его. — Так, так, так, — услышала я за своей спиной и резко обернулась. — Ты ходила за мной, чтобы наказать меня за кражу? — Нил ухмылялся. Я не нашла, что ответить, но он продолжил: — Ты думала, что я тебя не замечу в том магазине? — Были некоторые надежды, — съязвила я. — То, что я не сдала тебя, мне кажется, уже о многом говорит. — Ты все-таки решила рассмотреть мое предложение? — Нил изогнул бровь, на что я достала из кармана маленький батончик, который я так же прихватила с собой, когда выходила из магазина. Нил удивился еще больше и усмехнулся. Мой ответ был очевиден. — А мы с тобой сработаемся. Мы играли в Бонни и Клайда, чувствовали опасность, когда что-то крали, но это нас не останавливало. Мы ходили по разным магазинчикам, я прикидывалась беременной, и пока Нил заговаривал продавцов, я брала все, что нам было нужно. А вообще у нас были совершенно разные схемы краж. — И вас ни разу не заметили? — задал вопрос Киллиан, слушая историю Эммы. — Мы старались быть осторожны, но проколы случались: в первый раз у нас получилось скрыться, мы вовремя убежали, даже решили поехать в другой город, чтобы залечь на дно. Несколько месяцев мы не крали, но деньги постепенно кончались. В один из дней мы лежали на большой кровати в отеле в номере, который сняли на одну ночь, и обсуждали нашу будущую жизнь. — Мы не можем заниматься кражей всю жизнь, — произнесла я, заглянув Нилу в глаза, и не могла понять, согласен ли он со мной или нет. А я словно предчувствовала что-то неладное, мне не приносила удовольствие кража вещей, сейчас я понимаю, что это был нечестный путь зарабатывания денег и продовольствия. Мы оба получали адреналин от этого, были в эпицентре опасности. Но, по сути, мы с Нилом нашли друг друга и крали, чтобы выжить и не остаться жить на улице. — Чего бы ты сейчас хотела больше всего? — спросил меня тогда Нил, а я задумалась. — Тихое место, где нас никто не потревожит, где нам не нужно будет куда-то постоянно спешить и… тебя рядом, — ответила я. Нил улыбнулся и потянулся за своим телефоном, что лежал рядом на тумбочке, разблокировал его и открыл какую-то вкладку, а затем показал мне. — Нашел в объявлениях. Это домик в Таллахасси. Довольно тихое местечко, я думаю. Я удивленно смотрела то на Нила, то на фотографии этого дома в телефоне. Мне понравилась идея переехать в Таллахасси, сменить имена и жить новой жизнью. Однако все было не так просто — нам нужна была крупная сумма денег в короткие сроки. И тогда Нил сказал, что знает один ювелирный магазин, в котором хозяин-растяпа периодически забывает закрывать витрину. Это был наш шанс и в то же время риск. Но я была заворожена Таллахасси, этот город стал моей мечтой. Но, как ты, я думаю, понимаешь, Киллиан, мечты мои никогда не сбывались, как бы я не хотела. В ту роковую ночь все шло по плану: витрина магазина действительно была открыта, Нил аккуратно отключил камеры видеонаблюдения, а вот сигнализацию пришлось обходить. Наша машина стояла на заднем дворе, за деревьями, чтобы ее никто не заметил, и пока Нил забирал дорогие часы с витрины, я взламывала замок черного выхода, чтобы можно было сразу сбежать. У меня в руках был небольшой чемоданчик с ювелирными украшениями, и я стояла у выхода, дожидаясь, когда Нил закончит с витриной, но тут все произошло слишком быстро: резко заорала сигнализация, а затем мы услышали полицейскую сирену. — Эмма, уходи, — воскликнул Нил, впопыхах складывая в рюкзак награбленное и пытаясь выйти с витрины. Я не могла его там оставить и поэтому не двинулась с места. Мои ноги будто приросли к земле. Я точно знала, что если уходить, то вместе. Однако Нил так не думал. Полицейская машина уже подъезжала. Сердце забилось сильнее. Мне стало страшно. — Беги! — уже кричал Нил, смотря на меня, и я рванула. Пробежав несколько футов, я села в машину. Глаза застилали слезы, я все еще была в неком пространстве и не особо осознавала, что произошло. Сквозь деревья я смотрела на черный выход ювелирного магазина и думала, что вот сейчас Нил выйдет, и мы уедем, скроемся, убежим на край света. Но ничего не произошло. Были слышны крики полицейских и вой сирены. Я схватилась за руль и закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. Спустя какое-то время все затихло, и я последний раз взглянула на выход, поняв, что оттуда уже никто не выйдет, завела желтого жука и уехала. Нила арестовали. А я сбежала. На следующий день в местной газетенке было написано про ограбление ювелирного магазина. Позже я узнала, что Нил сказал полиции, что работал и крал один. Он ни слова не сказал про меня. Свон прикрыла глаза, вспоминая тот день, и почти докурила сигарету до фильтра. — Его посадили на одиннадцать месяцев. Я не хотела, чтобы так все вышло. Все, что мы делали, было неправильно и незаконно. Виноваты были мы оба, а в итоге сел один Нил. Самый ужасный поступок, который я совершила, это то, что я сбежала, когда надо было остаться. Я была глупа, когда думала, что нас не поймают. Рано или поздно, но это случилось. Теперь ты знаешь, почему я ненавижу Таллахасси, — закончила Эмма и выкинула окурок за окно. Дождь на улице и не думал кончаться. Джонс знал, что Эмма не ангел, но он даже и подумать не мог о том, что в прошлом девушки было место и криминалу. Он не брался судить Свон за то, что она сделала или не сделала. Каждый учится на своих ошибках. — Ты себе представить не можешь, каково это — тянуть это тяжелое бремя с собой, — тихо сказала Свон, опуская голову. — Могу, лапочка, могу, — ответил Киллиан и отвел взгляд. Он слегка покусывал губу, а Эмма заметила небольшие ранки на губах. Оказалось, не у нее одной есть такая дурная привычка. — Твой кулон…это же не просто безделушка, верно? — спросила она осторожно, указывая на цепочку, которую Киллиан не понятно когда успел повесить обратно на шею. — Как ты это поняла? — Ложь распознаю на раз. — Эмма попыталась улыбнуться, но у нее вышло плохо. — За ним стоит какая-то страшная история? — Пожалуй, так. Джонс успел пожалеть, что все-таки не купил новую пачку сигарет, когда они были на заправке. — Я бросил девушку беременную моим ребенком, — выпалил он, не думая, а у Эммы по спине пробежались мурашки. В салоне автомобиля повисло молчание, но затем Джонс продолжил: — Мы познакомились в жарком Лос-Анджелесе в разгар лета. С Милой мы быстро нашли общий язык, стали встречаться, а потом и жить вместе, а через год она забеременела. — Джонс вздохнул, ему тяжело говорить ему об этом до сих пор. — Я был не готов стать отцом. За моей душой не стояло ничего, и тогда я принял страшное решение в своей жизни — отказаться от своего ребенка. Это, — Киллиан указал на цепочку, — я подарил Миле на годовщину нашего знакомства, а позже она вернула его с письмом. То письмо я сжег, но до сих пор помню каждое слово, написанное в нем.       Киллиан находился в полупустом доме. В воздухе все еще витал сладковатый запах парфюма девушки, что еще вчера спала в этой спальне, готовила завтрак на светлой кухне, а ее смех заполнял каждый уголок этого дома. Звонок в дверь. Киллиан вздрогнул. На пороге стоял брат Милы. Он ударил Киллиана в челюсть так, что тот упал на пол, даже не сопротивляясь. — Это за мою сестру, за то, что ты бросил ее с ребенком, — произнес мужчина, а затем достал из кармана слегка помятый конверт. — А это Мила просила передать тебе. Но все, что тебе нужно знать — ты не заслуживаешь ее любви. — с этими словами он положил конверт на тумбу и ушел, громко хлопнув дверью. Киллиан медленно встал, его челюсть сильно ныла, а из губы текла тоненькая струйка крови, но, не обратив на это никакого внимания, Джонс взял в руки белый конверт, где по диагонали было написано «Для Киллиана». С дрожащими руками он вскрыл конверт, и глаза молниеносно забегали по строкам письма, которое там лежало.

«Дорогой Киллиан, Я не смогла написать это письмо в тот момент, когда собирала вещи в доме, где мы с тобой жили. Мне нужно было собраться с мыслями, чтобы попрощаться с тобой. Извини, что не лично — я не смогла бы сказать это все, глядя тебе в глаза. Я навсегда уезжаю из Лос-Анджелеса. Я еду в свое, надеюсь, счастливое будущее. Мне больно осознавать, что там не будет тебя, но ты свой выбор сделал, и с моей стороны было бы правильно его принять. Если ты когда-нибудь захочешь с нами встретиться, то найти уже не сможешь. Твой ребенок заслуживает лучшей жизни, пусть даже и без своего отца. А я, видит Бог, справлюсь со всем сама. Будь счастлив, Киллиан Джонс. Все еще с большой любовью к тебе, Мила.»

Неоткрытая бутылка бурбона полетела в стенку, а мужчина опустился на колени, сжимая в руках письмо. «Ты не заслуживаешь ее любви» — отдалось у него эхом в голове. — Я был эгоистом, думая только о себе. Я струсил, испугался ответственности, которая меня ждала, и поэтому я совершил самый подлый поступок в своей жизни, — Киллиан сжал руки в кулак, и Эмма заметила, как его костяшки побелели. — А сейчас ты не знаешь, где Мила? — спросила девушка. Киллиан покачал головой. — Я чувствую вину за то, что поступил так с ней. Она этого не заслуживала. Сейчас я бы так не сделал. Не так давно я пытался ее найти, но все тщетно. И если бы был шанс, то все бы исправил, переписал, но это невозможно. Я даже не могу попросить у нее прощения. Да и не уверен, что оно ей нужно. Слова были здесь бессильны, как и молчание. — Я бы тоже хотела узнать о Ниле, — одними губами прошептала Эмма, теребя кольцо на среднем пальце. И хоть, как считала Свон, они с Киллианом были разные, девушка с каждым днем понимала, что они в чем-то схожи: у каждого свои проблемы, травмы, потери, ужасные поступки, и каждый старается справиться со всем этим грузом сам. Ни Эмма, ни Киллиан не высказывали слова поддержки или тому подобные слова, потому что просто не знали, как поддерживать. Как один раненный человек может помочь другому раненному? Они могли лишь выслушать и не осуждать друг друга за прошлое. — Как, ты сказала, его звали? — спросил Киллиан, хмурясь, будто вспоминая что-то. — Нил Кэссиди. Это имя отозвалось где-то глубоко у Киллиана в душе, и воспоминания нахлынули на него с большей силой, отчего он зажмурил глаза, растягивая губы в истеричной усмешке. — Кажется, я его знаю. Это брат Милы. Судьба над нами посмеялась, Свон. Эмма открыла рот от удивления и не могла проронить и слова. В ее глазах Джонс увидел каплю надежды и в то же время страха. Эмма замерла, ожидая, что Киллиан все же продолжит и скажет еще что-нибудь про Нила. — У него сейчас прекрасная семья: жена и двое детей. Помню, как он приезжал к нам и рассказывал, что пока сидел в тюрьме, он многое осознал в своей жизни и сказал, что больше не вернется на тот скользкий путь. Нил не в обиде на тебя, Свон. Он обрел свое счастье. Услышав это, Эмма выдохнула. Возможно, она бы хотела его сейчас увидеть и попросить прощения. Но это были всего лишь ее мысли, и, скорее всего, она бы просто сбежала, увидев лицо Нила Кэссиди. Однако стоит сказать одно: знание, что с Нилом все хорошо, дало девушке покой в душе. Того же нельзя было сказать о Джонсе: мужчина погрустнел вспоминая дни проведенные с Милой. Он вспоминал ее мягкие волосы, заливистый смех и яркие полные надежды глаза. Киллиан умел держать свои эмоции под контролем, и спустя пару минут его лицо стало вновь бледным, а глаза не выражали ничего, будто и не было никакого разговора о прошлом. Эмме стало холодно. Дождь почти закончился, и вновь выглянуло солнце. — Что ж, пора ехать. Нью-Йорк ждет, — произнес мужчина, и машина тронулась с места.