***
Когда стемнело, Киллиан и Эмма все же доехали до города Ричмонд, и девушка решила посмотреть отели, где можно остаться на ночь. Эмма пролистала названия отелей, ища подходящий, и заметила, что на ее телефоне слишком мало зарядки и надо бы поторопиться с выбором. Да и недовольный взгляд Киллиана заставлял Эмму быстро пробегать глазами по вариантам. Мужчина остановился на обочине, ожидая, когда девушка выберет то, что ей понравится. И, наконец, Свон приглянулся отель под названием «Неверленд». «Неплохое название» — подумала Эмма, а Киллиан облегченно выдохнул, радуясь, что им не придется ночевать в машине и настроил навигатор. — Будет грустно, если там не найдется свободных номеров, — произнес Джонс, когда машина уже подъехала к отелю. На первый взгляд здание было относительно новым и достаточно красивым. — Сейчас и проверим. — отозвалась Эмма. — Помнишь, что в этот раз плачу я? Джонс лишь хмыкнул, не считая нужным отвечать на этот вопрос.***
— В смысле у вас нет терминала? Киллиан крутил в руках ключи от машины, пока девушка на ресепшене уже пятую минуту объясняла Эмме, что у них возникли некоторые неполадки с сетью, и отель временно не принимает карты. Казалось, эта миловидная брюнетка только устроилась на работу — об этом можно было судить по ее слегка дрожащему голосу. Киллиан закатил глаза, когда девушка в очередной раз извинилась. — Почему вы об этом не предупреждаете заранее? Ведь у людей могут быть разные ситуации и… — возмущалась Свон, жестикулируя руками, но была перебита. — Вот поэтому у меня всегда есть наличка, — решился все-таки вмешаться в ситуацию Киллиан, понимая, что разговор зашел в тупик. — Эй, ты сказал, что в этот раз плачу я, — отдернула мужчину Эмма, а Джонс отметил, что она очень мило хмурится. — Ты предлагаешь мне починить терминал, лишь бы ты удовлетворила свое несносное чувство самодостаточности? — изогнул бровь он. — Значит, мы поедем в другой отель, где принимают карты, — решительно ответила Эмма, что заставило Джонса громко цокнуть. «Упрямая девчонка» — пронеслось у него в голове. — Вот разбежался. Ты время вообще видела? У меня по расписанию сон в десять вечера. — Киллиан показал на часы, что висели на стене. — Не смеши меня, Джонс. Все мы знаем, что это неправда, — парировала Эмма. — В любом случае, ты свой шанс упустила, лапочка. Так что заткнись и припаркуй лучше мою машину, пока я занесу наши вещи. — Киллиан кинул в руки Эммы ключи и перевел взгляд на работницу отеля, что следила за всей происходящей ситуацией и неумело делала вид, что занята какими-то бумагами, которые не несли какую-либо ценность. Джонс понял это еще в тот момент, когда увидел на полях этих листов нарисованные девушкой разные узоры и цветы. — Чертов наглец, — прошептала Эмма, идя к выходу, чувствуя неимоверное желание оставить Джонса в этом отеле, а самой уехать в другой город. Однако девушка понимала, что уж слишком устала за этот день, и месть Джонсу все же придется перенести. — Я все слышу, — крикнул Киллиан вдогонку, как ни в чем не бывало, что еще больше разозлило Эмму. Он невыносим.***
Зайдя в номер, Киллиан кинул ключи от двух номеров на тумбочку, а затем подошел к окну. Окно выходило во двор, как раз на стоянку, где Эмма уже припарковала автомобиль и шла обратно. У нее была тонкая осиная талия и ровная осанка. Киллиан уже успел заметить, что при любой раскладе Эмма всегда держится стойко, и ему даже казалось, что нет ничего в этом мире, что бы сломало ее. Он ловил себя на мысли, что ему хотелось узнать эту девушку поближе. Ведь за такими хрупкими плечами наверняка стоит большая история. Одно только пребывание в детдоме чего стоит. Страшно даже предположить, что творится в ее душе. Вдруг тишину, в которой находился Киллиан, неожиданно прервал звонок. Мужчина достал из кармана вибрирующий телефон и тяжело вздохнул, когда увидел, кто звонит. — Да, Лиам, я тебя слушаю. — ответил Джонс. — Киллиан, где тебя носит? — донесся из трубки голос брата. — Я до тебя сутки дозвониться не могу. — Прости, приятель, был занят. — пожал плечами Киллиан, видя, как Эмма выходит из машины и уже направляется обратно в отель. — Если ты уехал и нашел девчонку, чтобы переспать с ней, то так и скажи. Незачем прикрывать это важными делами. — от этих слов Джонсу почему-то стало отвратно, хотя его брат знал, что у Киллиана никогда не было постоянной девушки, и он всегда находил утешение в единоразовых встречах с разными дамами. — Моя личная жизнь тебя не касается. Что-то очень срочное? — Отец в больнице. Вчера позвонили из больницы Нью-Йорка. Медсестра сказала, что соседка обнаружила его без сознания на крыльце дома. При упоминании отца в сердце Киллиана что-то кольнуло, но он смог собраться и не подать виду. Он начал жалеть, что вообще взял трубку. — А я тут причем? — равнодушно произнес он, и представил, как на том конце его брат закатывает глаза. — Киллиан, он наш отец. Мы не можем его бросить в такой ситуации, — пытался вразумить Лиам своего брата. — Чем мы можем помочь человеку, который не чувствует меры в стакане? Любящие семейные узы не спасут нашего отца от алкоголизма, в котором он утопает день за днем. Я уже говорил ему, что это плохо кончится. И поверь, это только начало. — Киллиан расхаживал по маленькому номеру. Он был раздражен. — В такие моменты стоит забыть прошлые обиды. Нет ничего дороже семьи. — Семьи нет уже давно, ты это прекрасно знаешь, но все равно пытаешься склеить эту разбитую вазу. Нашего отца ничему жизнь не учит, я не могу каждый раз вытаскивать из всего того дерьма, в которое он каждый раз попадет. У всего есть предел, брат. А сейчас извини, мне пора, — Киллиан уже хотел сбрасывать трубку, но голос Лиама его вновь остановил: — Подожди, один вопрос. Джонс молчал в ожидании. Этот разговор угнетал его. Спустя несколько секунд Лиам все же спросил: — Я не знаю, где ты сейчас, но могу предположить, что опять едешь куда-то, но хочу узнать: ты случайно не знаешь, куда пошла подруга Эшли Эмма? Кажется, вы общались тем вечером на нашей помолвке. На мгновение Киллиан замер, не зная, что ему ответить. Честно сказать, Джонс не хотел ничего говорить про Эмму, ведь, возможно, она так же, как и он хочет скрыться и уйти подальше ото всех. Киллиан вздохнул. — Я не видел ее с того момента, как она не приняла бокал шампанского, которое я ей предложил. Это все? — Да. — ответил Лиам, и Джонс усмехнулся, сам не зная чему. — Тогда до встречи на свадьбе. Уверен, цвет салфеток будет идеально сочетаться с цветом стен в зале. — сказал Киллиан и сбросил трубку. Он кинул телефон на комод, предварительно его выключив. Хватит на сегодня звонков. Киллиан лег на кровать и закрыл глаза. Он не знал, что будет завтра, что будет, когда они приедут в Бостон. Точнее он и Эмма приедут в Бостон. Но ему казалось, что что-то к чему-то всегда приводит и что эта поездка ему что-то принесет. Но чтобы это узнать, нужно еще как минимум четыре дня провести со Свон, чья жизнь наполнена страхами и загадками. Внезапно дверь номера открылась, и в комнату вошла Эмма, тем самым прервав мысли Джонса. Он открыл глаза, когда девушка чертыхнулась, стоя у входа в комнату. — Я думала это мой номер. — произнесла она, слегка потупив взгляд. Видно, что она уже была уставшая, вид немного потрепанный, но милый. — А я уж думал, что проведу эту ночь в гордом одиночестве, — хмыкнул Киллиан, и в его глазах сверкнула искра. — Твой номер соседний, но раз уж ты зашла… — Нет, даже не мечтай. — перебила мужчину Свон, не желая даже слушать продолжение, каким бы оно не было. Все, что ей сейчас хотелось — это лечь на кровать и заснуть. — Я ещё ничего не сказал, и заметь, не предложил. — пожал плечами Джонс, подходя к столу, беря бутылку алкоголя. — Подожди. Это… — Эмма прошла внутрь комнаты, уже и забыв о том, что собиралась уходить, а сон как рукой сняло. — Бурбон, который я купил? В точку. — подмигнул Киллиан. — Составишь мне компанию, Свон? После этого вопроса появилась странная пауза, и Эмма стояла на пороге и обдумывала все, будто бы это ее самый сложный выбор в ее жизни. Но встряхнув головой, она пришла в себя и вновь стала все той же неприступной Эммой, которая была готова рискнуть и решиться на что-то. — А ты собирался пить в одиночку? Я тебе не позволю такую роскошь, — дерзко ответила девушка, на что Киллиан лишь удовлетворенно ухмыльнулся. — То есть перспектива напиться тебя привлекает больше, чем провести со мной время? — Ну, велик шанс, что после пары стаканов ты перестанешь меня раздражать, — ответила Эмма и подмигнула, заставив Киллиана испытывать смешанные чувства к этой девчонке. — В таком случае ты всё же напьешься, лапочка, — он открыл бутылку бурбона и сделал глоток прямо из горла, отчего Эмма слегка поморщилась и все же достала две чашки. В данных условиях и это было неплохо. Джонс не стал противиться и, подойдя к столу, начал наливать алкоголь в чашки. — Что-то случилось? — неожиданно спросила его Эмма, а Киллиан замер, и бурбон залил стол, выходя за пределы чашки. Свон чувствовала, что что-то не так. Она не знала, когда сумела столь сильно изучить этого мужчину, понять его настроение, уловить каждый его жест и мимику лица, когда он рад или грустит. — С чего ты взяла, что что-то случилось? — Джонс все еще не подавал виду и старался вести себя сдержанно и спокойно. — Просто вижу, — Эмма подошла к нему и заглянула в глаза, желая увидеть там ответ на свой вопрос. — Не ты один можешь читать людей как открытую книгу, — она усмехнулась. С каких пор эта девчонка читает его мысли? Киллиан отвел взгляд. Впервые в жизни он не выдержал такого зрительного контакта и напряжения. — Ты это о себе говоришь? — он решил, что лучшим решением будет перевести это недоразумение в шутку и перевести тему. — Лучше скажи мне, когда ты последний раз расслаблялась? Он увидел, как уже Эмма замешкалась. Все встало на свои места. Девушка как обычно чувствует смущение, а Киллиан — победу. Он всегда умел и любил ставить людей в неловкое положение. — Ясно, глупый вопрос. Мог бы догадаться. Когда мы приедем в Нью-Йорк, я отведу тебя в свой любимый клуб. Тебе понравится, обещаю. — он всучил Эмме чашку с бурбоном и, ухмыльнувшись, чокнулся с чашкой, которую держала Свон. Девушка испепеляла его взглядом, но ничего поделать не могла, и, поэтому все, что ей оставалось сделать, это закатить глаза и выпить алкоголь.***
Эмма не заметила, как полбутылки было выпито, а стрелка на часах уже перешла за полночь. Спать Свон абсолютно не хотелось, хотя буквально час назад она валилась с ног. Она чувствовала себя спокойно, и для нее это было несвойственно. Ей всегда нужно было куда-то бежать, что-то делать, кому-то помогать, думать о чем-то. А сейчас даже в одной комнате с несносным Джонсом она чувствовала спокойствие и умиротворение. Для нее Киллиан стал хорошим попутчиком, тем человеком, с которым они встретились совершенно случайно. Чужому человеку всегда проще рассказать все, что у тебя на душе — это все прекрасно знают. Чужой человек не знает твоего прошлого, не осудит тебя, а даже если и осудит, то тебе не будет до этого совершенно никакого дела. По крайней мере, так думала Эмма. Они сидели на полу, на мягком ковре и пили уже не с чашек, а из бутылки, и им было комфортно. Эмма уже немного затуманенным взглядом посмотрела на Джонса. В полумраке его лицо было очень красивым и фактурным. На правой щеке Свон даже смогла разглядеть шрам. Но это, как ни странно, было лишь еще одним прекрасным дополнением, которое не портило, а лишь украшало мужчину. — Неплохой отель, однако. «Неверленд», — сказал Киллиан и усмехнулся при упоминании названия этого отеля. Он сделал глоток бурбона и задумался. Со стороны казалось, что он думает о чем-то насущном и очень важном. — Всегда любил смотреть Питера Пэна. Особенно мне нравится там капитан Крюк. — Крюк? Он же антагонист. — удивилась Свон, забирая из его рук бутылку и тоже немного отпила. — И что? Порой злодеи оказываются гораздо лучше героев. Ты задумывалась когда-нибудь, почему злодеи такие плохие? Что двигает ими, когда они совершают зло? — Обида, горечь, месть, — начала перечислять Эмма, ее забавляла тема, которую они обсуждают. — Насколько я помню, в одном из сражений с Питером Пэном капитан Крюк потерял свою правую руку, а Пэн скормил ее крокодилу, и с тех пор Крюк пытался погубить его. — Именно. Злыми не рождаются. Становятся. Или же ими движет желание восстановить справедливость. Свон отметила, что Киллиан любит копать достаточно глубоко, рассуждая на разные темы, и как ранее выяснилось, задевать больные раны других людей. Хоть он и делал это неосознанно, Эмме все равно нравился его подход к таким вещам. Ведь всегда приятнее общаться с человеком со своим мнением, чем с пустышкой, которая будет утвердительно кивать на любое твое слово. В голове Киллиана творились совершенно непонятные вещи, до которых не все люди могут додуматься, или, возможно, просто не всем оно надо. — Итак, какая твоя любимая сказка? — задал вопрос Киллиан, отчего Эмма отвлеклась от своих мыслей и задумалась. Она тяжело вздохнула. — Когда я была маленькой, у нас в детдоме работала женщина, Сара Митчелл. Она читала нам сказки и говорила, что нужно всегда верить в свою мечту и не останавливаться ни перед чем. Ведь единственное, что было у нас, потерянных детей, это вера в то, что однажды мы все найдем семью и станем счастливыми. У каждого в душе таилась надежда, что где-то там за пределами детского дома их ждут и любят, ведь в сказках всегда все хорошо заканчивается. — Эмма говорила это с какой-то горечью и досадой, однако чувствовала, что хотела это рассказать и с кем-то поделиться. Ведь это то, что наболело и вырывалось наружу. — Сара была замечательной женщиной. Как-то раз я узнала, что у нее была дочь, но ей пришлось отдать ее, потому что Сара не смогла ее содержать, получала мало денег, работала на трех работах. Даже будучи ребенком, я понимала, какой это труд. Сара всю жизнь винила себя за то, что оставила свою дочь в детдоме. Спустя время Сара вернулась, чтобы узнать, как она, но оказалось, что ее ребенка удочерили, а кто — не сказали. Вот так она и начала работать в детдоме, надеясь, что найдет хотя бы хоть какую-то информацию о своем ребенке. Но, увы, — Эмма вздохнула, вновь переживая те эмоции и ту поистине прекрасную, но несчастную женщину. — Извини за вопрос, но ты не пыталась отыскать своих родителей? — спросил Джонс нахмурившись. — Были попытки. Я получила работу, которая заключается в поиске людей, — ответила Эмма, а Киллиан еще больше нахмурился, не понимая, о чем она. — Видишь ли, я судебный дознаватель, а потому у меня был доступ к архивам. И если говорить о Саре Митчелл, то я смогла отыскать ее дочь, и я организовала их первую встречу. Тогда я подарила ей настоящее счастье. Что касается меня, то я долго раздумывала над тем, стоит ли мне лезть в это дело, но потом, посмотрев на Сару, я поняла, что хочу узнать хотя бы что-то о своих родителях. Кем они были, как жили, где они сейчас. Но в документах было написано, что меня нашли на обочине дороги, и все, что у меня было с собой — белое вязаное одеяльце с моим именем. И в тот момент я поняла, что сказок на самом деле не существует. Надежды найти родителей и понять, кто я, разрушились, и тогда я пообещала себе больше не мечтать. Это оказалось больно, — голос Эммы непроизвольно дрожал и, казалось, что она вот-вот заплачет, но Киллиан не увидел в ее глазах слез. Она не плакала. Он даже начал подозревать, что эта девушка вообще не умеет плакать и не знает, что это такое. Эмма была сильным человеком, пережившим многое в своей жизни, она рано повзрослела и узнала все горечи этой жизни. На фоне ее проблем проблемы Киллиана казались никчемными. — Порой не иметь родителей лучше, чем тех, кто тебя не любит или считает, что ты их сплошное разочарование. — ответил Киллиан, а Эмма перевела на него взгляд. — Я так понимаю, это рассуждения, основанные на личном опыте? — спросила она, а Киллиан усмехнулся. У него, как и у нее есть раны, которые рано или поздно вскрываются и сильно болят. — Мой отец был не лучшим примером того, как нужно воспитывать детей и каким нужно быть супругом для своей жены. Он часто поднимал на маму руку и считал это нормой. А она боялась куда-либо обратиться, потому что любила и думала, что это случилось всего лишь один раз и что мой отец еще может измениться. Но этого не произошло. — Киллиан сделал глоток бурбона и убрал бутылку в сторону, а затем продолжил: — Мне было восемь, когда я впервые это увидел. Отец пришел с работы и был из-за чего-то расстроен. Его грусть превращалась всегда в гнев, ему не понравился плохо заваренный чай, который для него сделала моя мама. Он ударил ее при мне, и я увидел боль в глазах матери и ее сожаление, что я стал свидетелем такой ситуации. Уже тогда я понимал, что это неправильно, но ничего не мог сказать или сделать. Джонс опустил голову, погружаясь в те ужасные воспоминания. Он не заметил, как Эмма приблизилась к нему и положила свою руку на его плечо. Тепло разлилось по телу Киллиана. Этот жест его приятно удивил, но он решил не подавать виду. — Ты не можешь его за это простить? — спросила Эмма, сев рядом с мужчиной. — Кажется, этап прощения мы уже проходили с тобой, лапочка. — усмехнулся Джонс, смотря в пол. — Я не обижаюсь на него, прощать его должна моя мать, а не я. Но, увы, ее не стало, а потому прощение ему уже не получить. У меня к отцу есть лишь презрение и жалость. Ну и также он хороший пример того, каким отцом быть нельзя. — А как же Лиам? При упоминании имени брата Киллиан сжал руки, что не осталось не замечено Эммой, и она прикусила язык, понимая, что зря спросила. Джонс, в свою очередь, лишь тяжело вздохнул, а затем все же ответил: — Лиам всегда был лучше меня. Прекрасно учился, амбиций хоть отбавляй. Он мог выбрать любой университет, в том числе и те, что входят в Лигу Плюща. Он всегда получал то, что хотел. Родители души в нем не чаяли, и даже отец всегда хвалил его, каждый раз выпивая бутылку за любое достижение Лиама. — Киллиан не понимал, зачем он все это рассказывает по сути незнакомому человеку, ведь каждый раз, как только он начинал говорить что-то подобное, люди быстро закрывали эту тему, говорили стандартное, избитое «мне так жаль» и уходили. Тогда Киллиан понял, что людям не нужны чужие проблемы, они всегда утопают в своих, и хорошо, если они просто уйдут и не будут это обсуждать у него за спиной. В худшем случае они обесценят чужую боль и скажут, что им бы такие проблемы. — У тебя была или есть мечта? — спросила Эмма, а Киллиан вновь замешкался, не зная, что ответить. — Давай, колись, сегодня ночь откровений. — подбодрила она, и Джонс сдался. — Ну, раз уж у нас ночь откровений, то да. Я хотел стать художником, — ответил Киллиан и пересел на мягкую кровать, что слегка скрипнула, и наблюдал за реакцией девушки. На ее лице Джонс рассмотрел некое удивление, и, кажется, было еще что-то, но он не мог сказать что. И Киллиан продолжил: — Чаще всего я рисовал море. Такое тихое и беспечное, местами шумное и беспокойное. Я представлял, что я — капитан корабля, но, как это обычно бывает, мечта стать художником уплыла в небытие. В комнате наступила тишина. Эмма больше не хотела задавать какие-либо вопросы. Киллиан не хотел больше пить и погружаться в свои воспоминания. На том и сошлись. — Киллиан, а… — вдруг начала говорить Эмма, но позже снова замолчала, заметив, что Джонс уснул. На ее лице скользнула улыбка. Ей было спокойно на душе. И девушке показалось, что они когда-то друг друга знали. Киллиан больше не казался ей обычным попутчиком. Укрыв мужчину одеялом, Эмма выкинула пустую бутылку бурбона и, тихонько закрыв дверь, ушла в свой номер. Сегодня была странная ночь.***
Эмма проснулась около трех часов дня от хлопка двери и поморщилась от того, что кто-то отдернул шторы. С шумом распахнулось окно, и прохладный ветер коснулся ее лица, окончательно пробуждая ее. — Доброе утро, лапочка. Точнее добрый день. Решил прийти к тебе первым, пока ты не забила тревогу и не начала ругаться, что меня потеряла, — заговорил Киллиан, и в тот же момент в него прилетела подушка, от которой он еле-еле успел увернуться. Голова Эммы гудела после выпитого вчера бурбона, и девушка была искренне удивлена, почему Джонс выглядит таким бодрым. Как будто ничего не пил. — Всю жизнь теперь будешь мне это припоминать? — пробурчала она, укрываясь одеялом с головой. Однако ее планы еще немного полежать в кровати были нагло нарушены Джонсом, который скинул одеяло с лица девушки. — Нет, это всего лишь на время нашей поездки. Ведь после того, как ты приедешь в Бостон, мы разойдемся, как в море корабли, не забыла? — Киллиан усмехнулся, протягивая ей стакан воды и аспирин. Последняя фраза почему-то задела Эмму, хотя она понимала, что это было правдой, тем, что должно случиться, и так будет правильно. Так почему же у нее в груди что-то екнуло при произнесении Джонсом этой фразы? — Как ты вообще вошел? — спросила она, желая отвлечься и не думать о чем-то, что еще не произошло, и выпила таблетку. Легче не становилось. — Дверь была открыта. Видимо, я тебя очень сильно умотал, что ты даже дверь в свой номер забыла закрыть, — ответил Киллиан, ухмыляясь, в то время как в него полетела вторая подушка. В тот день Эмма зарекнулась, что больше пить не будет. Тем более с Киллианом.***
К шести вечера Свон все-таки пришла в себя и смогла поесть. Киллиан оповестил ее, что из отеля им уже следовало выселиться, ведь на ресепшене им уже и так дали дополнительных два часа на это. Эмма успела поперхнуться кашей от этой новости, так как платой и всеми остальными вещами, которые касались отелей, занимался Киллиан, и Свон даже смирилась с тем, что он за нее платит, но, не предупредив ее о выселении — это уже сверх наглости. Увидев недовольное лицо Эммы, Киллиан изо всех сил старался не засмеяться, а затем успокоил ее и сказал, что доплатил прекрасной девушке на ресепшене и они смогут уехать из отеля ночью, чтобы уже утром быть в другом городе. Эмма выдохнула. Голова уже не так сильно болела и, выйдя на свежий воздух, ей окончательно стало лучше. Она вспомнила, как впервые в жизни напилась. Это произошло в 17 лет, когда она дружила с Лили, девочкой, которая была младше Эммы на год. В один день они сбежали из детдома и отправились в клуб. Клубом это, конечно, было сложно назвать. Скорее, это было место, где собирались все изгои и отшельники города, весело проводившие свое время. Эмма еще долго вспоминала те ощущения беспокойства и паники, когда они с Лили зашли туда. Спустя пару выпитых стаканов дешевого пива Эмму вырвало, и уже тогда она поняла, что такого опыта ей больше не надо. У них с Лили оставалось еще немного времени, чтобы насладиться этой мнимой свободой и не возвращаться в детдом еще в течение часа. Они знали, что скоро их начнут уже искать и не стоит противной воспитательнице давать лишний раз повод наорать на них. Лили. Вспомнив эту темноволосую бестию, Эмма улыбнулась. Лилит Пейдж отличалась дерзким характером и острым умом. Эта девчонка смогла бы добиться многого в жизни, у нее были успехи в математике. Она бы даже получала хорошие оценки, если бы не ленилась. Лили часто пререкалась с учителями, делала всё наоборот на зло всем и совершенно не чувствовала угрызения совести. А еще она, так же как и Эмма мечтала обрести семью. — Не стоило нам приходить в этот клуб. На нас смотрели как на дурнушек. — произнесла Эмма, отпивая из бутылки воду, когда они сбежали из того клуба. — Там все такие, поверь мне, — ответила Лили совершенно равнодушно. Темноволосая предложила Эмме пойти на заброшку, которая была неподалеку и посмотреть на рассвет. Эмма согласилась. — Откуда тебе знать? — Я была там уже. Мой друг работал в этом «клубе», — Лили в воздухе показала кавычки. — А потом там произошла драка с его участием, его сильно избили, и он долго восстанавливался, а после и вовсе сказал, что больше в это место не придет. — А почему мы тогда пришли? — не понимала Эмма. — Я хотела убедиться, что после его ухода все стало плохо, — пожала плечами Лили, а Свон изогнула бровь, ожидая продолжения. — Я убедилась. Пейдж пошла дальше, а Эмма, закатив глаза, последовала за подругой. Дойдя до заброшки и вскарабкавшись на самый верх полуразрушенного здания, Лили и Эмма увидели, как солнце поднимается над горизонтом. — Удивительное зрелище, — произнесла Лили. — Когда я жила со своей… — Эмма задумалась. — четвертой семьей, у них была квартира в небоскребе почти на самом верхнем этаже. И каждый раз, когда я просыпалась, я видела такой рассвет. — Ты скучаешь по тому времени? — Лили подсела рядом, свесив ноги. — Нет, — четко ответила Эмма, не сомневаясь в том, что говорит. — Невозможно скучать по проведенному времени с людьми, которые меня отдали обратно, сначала дав надежду, а потом неожиданно забрав ее. Лили, в отличие от Эммы, никогда не жила в семье, однако хорошо знала свою мать. Та была пьяницей, но понимала, что не сможет воспитать своего ребенка, потому что попросту не было денег, и поэтому она сразу же после родов отдала младенца в детский дом. Иногда она имела смелость и навещала Лили, но та лишь воротила нос от нее и говорила, что лучше жить в детдоме, чем с матерью алкоголичкой. Эмма не бралась судить ни Лили, ни ее мать. Свон же чувствовала опустошение после того, как ее очередная «семья» возвращала ее в детдом. Она уже отчаялась, что найдется кто-то, кто сможет полюбить ее. Через год ей исполнялось 18, и она совершенно не знала, что ей делать дальше. Через год она будет не нужна и детдому. Эта мысль ее радовала и угнетала одновременно. Да, она получит свободу, о которой так долго мечтала, сама сможет распоряжаться своей жизнью, но мысль о том, что она попадет в такой большой мир совершенно одна ее пугала. Несмотря на то, что Эмма сама много раз была в разных местах одна, она понимала, что вернется обратно, и у нее все еще есть своя кровать и еда, какой бы противной она не была. В 18 лет у Эммы и этого не останется. — Ты сильная, Эмма. Ты обязательно обретешь семью, и твоя мечта сбудется. Как у того утенка из мультика, — сказала Лили, а Свон не сразу поняла, о чем говорит ее подруга. — Ну, утенок, которого никто не любил, а потом он вырос и стал прекрасным лебедем. — пояснила она. Эмма ничего на это не ответила, а лишь громко засмеялась. Спустя пару месяцев Лили Пейдж удочерила семья довольно богатых людей. Почему их выбор пал именно на нее — вопрос, который мучал всех, включая хозяйку детского дома, однако все были рады, что на одного несносного ребенка в этом месте стало меньше. К слову, многие ожидали, что Лили вернут уже через неделю, зная ее характер. Но не Эмма. Она словно знала, что у Лили все будет хорошо. Приятный ветер обдувал ее короткие золотистые волосы, а Эмма стояла у ворот детского дома и смотрела, как Лили, сидя на заднем сидении дорогой иномарки, уезжала от нее все дальше и дальше. В тот момент Свон была рада, что ее подруга обрела то, о чем так долго мечтала. Эмма поняла, что становится счастливее, когда видит, что близкие ей люди счастливы. — Ты грустишь, потому что твоя подруга уехала? — спросила у нее воспитательница, положив руку на плечо девушки. — Нет, я рада за нее, — ответила Эмма, и ее слова были совершенно искренними. Приятный ветер обдувал ее длинные золотистые волосы. Эмма сидела на капоте автомобиля и смотрела на восход солнца, который начался в четыре часа утра. Вещи уже сложены в багажник, и совсем скоро они с Киллианом поедут дальше. Эмма чувствовала легкий запах сигарет, который шел из салона машины. Свон, конечно же, припомнит Киллиану такую неподобающую выходку, но сейчас его курение ее вовсе не раздражает. Эмма думала о том, где сейчас Лили и как она. Девушка верила, что у ее давней подруги все сложилось хорошо, и сейчас она счастлива. Когда фары машины загорелись, а дым окончательно растворился в воздухе, Свон поняла, что пора ехать. Когда девушка села в машину, Киллиан настраивал навигатор в своем телефоне. От него пахло гелем для душа и табаком. Это дурманило Эмме голову. Почему-то именно сейчас ей совсем не хотелось уезжать, а наоборот еще немного посидеть, покопаться в своих мыслях и подумать о чем-то насущном. Интересно, позволил бы ей Киллиан это сделать или бы сказал не нести чушь? Или он бы отшутился, как умеет. Однако Эмма этого никогда не узнает, потому что попросить об этом она не решилась. — Следующая остановка — Филадельфия, — сказал Киллиан, как показалось Эмме слишком громко, а может это просто она тихо молчала. — Мы поедем к моей старой знакомой. — добавил мужчина. Уточнять детали Эмма не стала. Они ехали в абсолютной тишине. — Гадкий утенок, — неожиданно произнесла девушка, на что Джонс даже слегка сбавил скорость и повернулся к девушке. — Что? — переспросил он. — Моя любимая сказка. Утенок, которого не любили в детстве и издевались над ним, вырос и стал лебедем, который улетел далеко-далеко и стал счастливым, — пояснила Свон. Эмма поняла, что много лет не позволяла себе мечтать и заполняла душевную пустоту в своей жизни, делая все, чтобы мечты других людей сбывались. И хоть мечта Киллиана стать художником не сбылась, он понял, что хотел бы подарить мечту Эмме, чтобы она смогла верить, что и в жизни, как и в сказке все может быть хорошо.