***
Свон была в машине уже через две минуты, и как только дверь захлопнулась, автомобиль ринулся с места, не дав Эмме возможности даже пристегнуться. Киллиан молчал, и только желваки на его лице выдавали его. Девушка понимала, что поступила неправильно, действительно всем видом показывая, что Киллиан ей неприятен. Но это было не так. Раньше ее не заботило то, что она говорит и каким тоном. Она по жизни была одиночкой, которую мало волновала реакция людей на ее слова. А сейчас что-то переменилось. Киллиан за все это время относился к девушке по-доброму: ни разу не потребовал с нее ничего, не перешел границы дозволенного, хотя порой и вел себя самовлюбленно и слегка развязно. Эмме оставалось лишь с этим свыкнуться и найти в себе силы попросить прощения у человека, которого она обидела. Ее мысли прерывала лишь музыка, которую включил Киллиан. На этот раз Свон даже не пыталась спорить с Джонсом и не переключала на другую радиоволну. Так в раздумьях прошло два с половиной часа, за которые Эмма уже успела проголодаться, так как со вчерашнего вечера перекусила только один раз и то это были дешевые крекеры, а еды в ее сумке больше не осталось. Свон посмотрела на Киллиана, который сосредоточенно вел машину, крепко держа руль. — Мы можем заехать в ближайший населенный пункт, чтобы сходить в магазин и купить продуктов? — почти шепотом спросила Эмма, боясь, что мужчина ей откажет или огрызнется, чего она особенно не хотела. Свон видела перед собой лишь лес, а навигатор был только у Киллиана. Мужчина молчал, и складывалось такое впечатление, что он ее просто не услышал, но Эмма не собиралась повторять свой вопрос, посмотрев на ловец снов, что тихонько покачивался в такт движению автомобиля. — Через тридцать минут будем на заправке, — услышала Эмма спустя какое-то время. Как и обещал Джонс, через положенное время они прибыли в город Роли, а точнее на его окраину. Свон думала, что Киллиан останется в машине и просто будет ждать ее. Но, вопреки ее ожиданиям, мужчина вышел из машины и направился вместе с Эммой в магазин. Даже обижаясь, он придержал для нее дверь, пропуская девушку вперед, а Свон так некстати почувствовала себя неловко. В магазине она разглядывала товары, беря только самое необходимое, и то, что проще всего открыть в машине, а также Эмма смотрела на цену, и то, что стоило дорого, сразу откладывала, а Киллиан лишь молча, в своей манере наблюдал за этим. За все это время он уже успел изучить ее. Джонс и подумать не мог, что за такой ангельской внешностью, стоит девушка с характером, справиться с которым не всем будет по силу. И хотя она ничем особо не отличалась от других: светлые чуть вьющиеся волосы, зеленые глаза, что могут прожечь насквозь, пышные ресницы, тонкие алые губы, прямой нос, который Эмма любила вздергивать вверх, Киллиана все же что-то в ней привлекло, и еще вчера ночью он понял, что хочет узнать ее. Он знает о ней только лишь некоторую информацию, что ему дала Эшли, болтая обо всем и ни о чем одновременно, что так раздражало Джонса. В отличие от подруги, Эмма всегда говорила кратко и по делу. Пристальный взгляд мужчины Свон, конечно же, заметила, но искусно делала вид, что ничего не происходит. Она не хотела закатывать истерики посреди маленького магазина и выяснять отношения. Она осеклась. Выяснять, впрочем, и нечего, между ними нет никаких отношений. «Абсолютно» — подчеркнула про себя Эмма, желая в это поверить. В этот же момент она повернула голову и увидела, что Киллиана нигде не было. Видимо, все-таки он ушел дожидаться ее в машине. Эмма заметила, что слишком долго смотрела на упаковку сэндвичей, а затем кинула ее в корзину, где уже лежала вода, фрукты, ее любимое печенье, каша быстрого приготовления, а также два йогурта. Свон осмотрела корзину, сверяя все с невидимым списком, и, поняв, что все нужное она купила, развернулась, чтобы пройти на кассу и оплатить покупки, как вдруг с кем-то неожиданно столкнулась. Корзина с продуктами упала на холодный плиточный пол. Сегодня явно был не ее день. — Черт, простите, я так не аккуратна, — чертыхнулась Эмма, увидев женщину лет пятидесяти с коляской, которая, так же как и Свон, уронила корзину на пол. — Ничего страшного, — произнесла покупательница и легко улыбнулась в знак того, что все и правда хорошо. Однако эта улыбка показалось Эмме до боли знакомой. Свон подумала о том, насколько тесен мир, когда она, наконец, вспомнила ту самую миссис Белфри, которая удочерила ее 14 лет назад. Эмма внимательно осмотрела женщину и грустно отметила, что годы никого не жалеют. Все больше морщинок появилось на лице миссис Белфри, веки впали, а седина на волосах выдавала ее возраст. Внимание Эммы привлек ребенок, сидящий на руках женщины. Маленький мальчик с интересом разглядывал все вокруг, забавно улыбаясь. Девушка все же заставила себя отвести взгляд и хотела уйти, искренне надеясь, что ее не узнали, но удача в этот день была явно не на ее стороне. — Постойте, — окликнула ее женщина, а Свон зажмурила глаза, понимая, что, как бы она не хотела, не обернуться было бы некрасиво с ее стороны, да и она уже давно пережила возраст маленького обиженного ребенка. — Эмма? — Добрый день, миссис Белфри, — решила поздороваться Свон, сжимая продуктовую корзину так, что ее костяшки побелели. Воспоминания вновь накрыли ее. — Эмма, можешь, пожалуйста, подойти к нам? — позвала девочку миссис Белфри. Она всегда была очень вежлива, но в ее голосе Свон заметила обеспокоенность и тревогу. Она, мистер Белфри и Айви стояли в гостиной. — Да, — Свон осеклась, а затем робко добавила: — мама. Миссис Белфри вздохнула, посмотрев на своего мужа, который вышел вперед и поднял руку, в которой Эмма увидела три доллара. — Эти деньги мы нашли в твоей красной куртке. Как ты это объяснишь? От такого заявления девчушка даже растерялась, открыв рот. — Я…я не брала эти деньги… — Хочешь сказать, они сами по себе оказались в твоем кармане твоей куртки? — вмешалась Айви, самодовольно смотря на Эмму, делая акцент на слове «твоей». — Айви! — шикнула на девочку мать, и посмотрела на Свон, пытаясь выяснить, что они сделали не так и что сподвигло ее к такому поступку. — Эмма, мы же доверяли тебе. — Ты могла бы попросить эти деньги, мы спокойно дали бы их тебе. Но ты решила их нагло своровать! — развел руками мистер Белфри. — Нет! Это не правда! — голос Эммы прозвучал громче обычного, и, посмотрев на обоих родителей, она увидела в их глазах разочарование. Они разочаровались в ней. Свон взглянула на Айви, которая ехидно улыбалась. У Эммы же не осталось сомнений: это было подстроено. — Я клянусь, я не брала эти деньги, — еще раз, но более твердо сказала Эмма, но это не помогло. Ее приемные родители переглянулись и сказали то, что окончательно разбило ее и без того хрупкое сердце. — Мы не верим тебе. От этих слов Свон бросило в холод, и она отшатнулась, чувствуя дикое желание уйти. Что она незамедлительно сделала. — Эмма! — миссис Белфри кричала ей вслед, но девочка даже не обернулась, смахивая одинокую слезу, что стекала по ее щеке. — Ты так подросла, тебя не узнать практически, — сказала миссис Белфри, разглядывая блондинку с ног до головы, а мальчик на ее руках начал хныкать. Чтобы ребенок успокоился, женщина достала из корзины погремушку-слоника, который, по-видимому, она хотела купить, и мальчик, получив игрушку, довольно улыбнулся. — Что есть, то есть. — Эмма попыталась выдавить улыбку, но вышло у нее не слишком хорошо. Она совсем не знала, что делать в таких ситуациях. Наверное, нужно что-то спросить. — Что вы делаете здесь? — поинтересовалась она. — Ездили в другой город к сестре, сейчас возвращаемся в Роли, вот зашли воды купить, и погремушку — прошлую Сэмми потерял, — ответила миссис Белфри, указывая на корзину, а Эмма сделала вывод, что Сэмми — это, видимо, тот самый мальчик, сидящий на руках женщины. — А Сэмми, получается, ваш… — Свон указала на ребенка, не зная, чем закончить предложение. — Внук, — быстро ответила женщина, пристально смотря на Эмму, будто боясь ее реакции. — Айви совсем недавно вышла замуж, и вот уже сын родился. Время летит неумолимо быстро. Эмма грустно улыбнулась, смотря то на миссис Белфри, то на маленького Сэмми, который то и дело гремел разноцветной погремушкой. Свон до сих пор таила в себе ту боль, что когда-то появилась ее в душе, когда в очередной раз от нее отказались. Девушка не кривила душой и, признаться честно, была в обиде на миссис и мистера Белфри, что так жестоко поступили с ней. Она всю жизнь боролась с тем, чтобы забыть обиды и простить непрощаемое. — Эмма, я хотела сказать… — начала говорить миссис Белфри, но Свон ее остановила, протягивая руку вперед. — Не надо, — сказала она, тяжело вздыхая, и посмотрела в глаза женщине, пытаясь понять, есть ли в них хотя бы капля какого-то сожаления или чувства вины. — Прошлое не вернешь и не исправишь, как бы не хотелось, миссис Белфри. — Но может… — Свон, ты идешь? — Эмма услышала голос Киллиана, который прервал их разговор, указывая на кассу. — Да, — кивнула ему Эмма. Она не знала, радоваться или нет тому, что Джонс вмешался в ситуацию. — Я буду в машине, — предупредил Киллиан и скрылся из поля зрения Эммы. Эмме столько хотелось сказать. Высказать, как больно ей было в тот день, но она подавила эти чувства в себе. Вновь. — Я рада, что у вас все хорошо, миссис Белфри, — как бы ей тяжело не было это произносить, Свон все же это сделала. — Мне нужно идти. Была рада повидаться. — Я тоже, — тихо произнесла женщина, когда Эмма ее обошла и скрылась за рядами с продуктами. Расплатившись за покупки, Эмма положила все в пакет, уже собираясь выходить из магазина, как вдруг заметила валяющегося на полу погремушку-слоника. Такой же был в руках Сэмми. Должно быть, мальчик просто ее уронил, а его бабушка не заметила этого. Сама того не понимая, Эмма подняла купленную игрушку с пола, слегка отряхнула, и раздражающий слух звук разнесся по всему помещению, заставляя продавцов и нескольких посетителей обратить на девушку свое внимание. Девушка заметила на новой игрушке этикетку и взглянула на цену. Три доллара. «Как иронично» — подумала Свон и грустно усмехнулась. Эмма положила погремушку во внутренний карман своей куртки и вышла из магазина, чувствуя, что несколько похолодало.***
Киллиан курил сигарету, сидя в машине и смотрел в окно. Утренняя ситуация угнетала его. Услышав звук хлопающей двери, Джонс повернул голову. Эмма без каких-либо слов положила пакет с продуктами на заднее сиденье автомобиля и, в целом, была как будто не здесь. — Что с тобой? — спросил Киллиан, замечая, как девушка дернулась, явно не ожидая услышать его голос. — Ты о чем? — она посмотрела на мужчину с непониманием. — У тебя руки трясутся, будто у тебя нервный тик, — ответил Джонс, смотря на ладони девушки, а Эмма, явно нервничая, сомкнула руки в замок, пытаясь унять тремор рук, а заодно и бурю в своей душе. — Не люблю запах сигарет, — ответила она. Джонс лишь пожал плечами, вышел из машины, сделав еще одну затяжку, докуривая сигарету уже на улице. Свон лишь выдохнула, пытаясь выровнять дыхание, и разжала руки, замечая, что тремор прошел. Ей стало легче. Эмма не понимала, как так выходит, что ее прошлое всегда с ней, и она никак не может с ним распрощаться и жить дальше. Встреча с миссис Белфри выбила девушку из привычного состояния спокойствия и беззаботности. Она много лет не видела эту семью, и ей казалось, что она уже отпустила все ту боль и смогла простить, но сейчас Эмма осознала, что все не так. Она не простила, боль не прошла, рана, что была причинена маленькому ребенку в ее душе, еще не зажила и при первом упоминании начала кровоточить, заставляя Эмму вспоминать свое прошлое, от которого девушка бежала без оглядки. Вдруг внимание девушки прервал пакет, который лежал на водительском сиденье. Должно быть, Эмма его не заметила, как и не заметила того, что Киллиан все же что-то в магазине купил. — Бурбон? Серьезно? — произнесла с некоторым удивлением она, когда достала бутылку спиртного напитка и повертела в руках. — Именно, — ответил Киллиан, садясь обратно в машину. От него веяло сигаретным дымом. — Когда мы как можно быстрее приедем в твой Бостон, я выпью эту бутылку за тебя, твое здоровье и невероятное путешествие, которое у нас было, — добавил он, взяв бутылку из рук девушки и положив на место, а Эмма закатила глаза. — Издеваешься, да? — Исполняю твое желание, лапочка, и доставляю тебя туда, куда договаривались. Приношу извинения, что у нас нет порталов, а моя машина — не ковер-самолет, поэтому тебе придется терпеть меня еще несколько суток точно, — съязвил мужчина. — Киллиан, послушай, — начала девушка, но остановилась. Свон впервые произнесла его имя и, ей понравилось то, как оно звучало. Однако, наткнувшись на прожигающий взгляд мужчины, Эмма отбросила все ненужные мысли. — я…я хочу извиниться, — она отметила, что эти слова произносить куда сложнее, чем казалось. — Ты мне не противен, и когда я говорила о том, что хочу распрощаться с тобой, я не то имела в виду. — А что ты имела в виду? Эмма вздохнула, чувствуя, что все ее слова застревают в горле, а сама она старается сделать так, чтобы ее голос не дрожал. — Когда я зашла в твой номер, то увидела застеленную постель, нигде не было твоих вещей, как и тебя самого. Я испугалась, что ты уехал без меня. Сейчас я понимаю, какой это бред, но в тот момент я подумала, что меня бросили, покинули, как… — Эмма сглотнула, закрывая глаза, — …как когда-то в детстве. И я сорвалась на тебя, не понимая, что говорю. Прости меня. Я не хотела, честно. После ее маленького монолога повисло молчание, девушка смотрела куда-то в сторону, пытаясь успокоиться до того, как она начнет плакать, но затем почувствовала, как рука Киллиана коснулась ее и чуть сжала. — Милая, я всего лишь ушел к машине и положил туда вещи, чтобы, когда ты проснулась, мы могли уже уехать. Согласись, номера там были так себе, — он усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку, и увидел едва заметную улыбку на лице Эммы, которая исчезла так же быстро, как и появилась. — Пойми, что эту поездку мне почему-то хочется сделать особенной. Увидев тебя еще тогда, одиноко стоящую среди толпы людей, я понял, кто мне нужен. Я посчитал правильным пригласить именно тебя поехать со мной, потому что видел, что тебе это нужно. Так почему бы нам не насладиться каждой минутой, не проехать по тем местам, в которых ты, скорее всего, никогда бы не побывала, не предложи я тебе эту поездку? Это лучше просто дороги, по которой ты едешь в одиночку, и когда не с кем даже бурбон в отеле выпить, — говорил Киллиан, смотря девушке прямо в глаза и не отпуская ее руку. — Я бы никогда тебя не бросил. Не в моих правилах оставлять даму одну в номере отеля, — убеждал он Эмму, а она верила. Верила каждому его слову и чувствовала облегчение. Киллиан отпустил ее руку и достал из кармана куртки чупа-чупс и передал Эмме, которая завороженно смотрела сначала на него, а затем на конфету. — В знак примирения, — пояснил Джонс, а лицо девушки озарила улыбка.***
— С кем ты говорила в магазине? — поинтересовался Киллиан, посмотрев на Эмму. Их машина все еще стояла у продуктового магазина, и они уплетали сэндвичи, которые купила Свон. Услышав вопрос, Эмма чуть замешкалась, что не было не замечено Джонсом. — Если тяжело об том говорить, можешь не отвечать, — поспешил сказать он. Эмме нравилось то, что он не настаивал ни на чем, и она была вольна выбирать. Однако что-то подсказывало девушке поделиться с Киллианом своей историей. — Все хорошо. Эта женщина удочерила меня когда мне было 12 лет, — начала Эмма. — Постой, так ты из детдома? — перебил ее Киллиан, а Свон лишь кивнула. Эта девушка не перестает его удивлять. Он и подумать не мог, что она росла в детском доме. — А я то думаю, откуда такой характер, — он осекся, заметив укоризненный взгляд Эммы — Прости, — Джонс отвел взгляд, чертыхнувшись про себя. — Ничего. — пожала плечами Свон, доедая сэндвич и потянулась к бутылке с водой. — Это была моя третья по счету семья. Я была почти уверена, что последняя, но все пошло не так, как я бы хотела, — произнесла Эмма. Она четко запомнила тот момент, когда вновь лишилась семьи и всего того, чем дорожила. За несколько недель проживания в новой семье Эмме особенно нравился сад: много зелени, постриженные кусты, резные лавочки и клумбы с цветами, некоторые названия которых Свон даже не знала. Все это завораживало девочку. Она еще никогда не видела места прекрасней этого, ведь в детском доме практически не было цветов, либо же они были, но за ними мало, кто ухаживал, а потому они быстро вяли, не давая насладиться своей красотой. После того как ее приемная семья обвинила Эмму в краже денег, девочка пришла в сад, так как другого места, где можно было бы остаться наедине, она не знала. Эмма понятия не имела, сколько она там просидела, может, час, а, может, два. Она не плакала, не было даже намека на слёзы, но глаза ее были покрасневшими. Свон чувствовала всю несправедливость ситуации и ничего не могла поделать. Ее семья ей не верит. По их мнению, это она украла те деньги, а Айви лишь убедила родителей в этом. Чертова Айви. Эмма обязательно докажет, что это не она, поговорит с родителями, попросит шанс на то, чтобы доказать, что она не такая, какой они ее видят. Вдруг Свон услышала шаги, и спустя несколько секунд она увидела миссис Белфри, которая присела рядом с ней на скамью и молчала. — Мам? — произнесла Эмма, боясь реакции. — Неужели ты не веришь мне? Я не смогла бы взять у вас деньги. Женщина смотрела на приемную дочь глазами полными слез, а Свон не понимала, почему миссис Белфри плачет. Но затем все стало понятно, когда в ту же минуту пришел мистер Белфри и еще два незнакомых девочке человека. — Эмма, это служба опеки, — сказал мистер Белфри, а его жена отвернулась, тщетно пытаясь сдержать слезы. Незнакомые мужчина и женщина с жалостью смотрели на девочку, а до Свон начал доходить весь смысл слов приемного отца. Каждый раз был для нее как первый, это то, к чему она, видимо, не привыкнет никогда. От нее вновь отказываются. В третий раз. — Серьезно? Меня забирают? — спросила Эмма дрожащим голосом, уже зная ответ, но боясь утвердительного кивка. Ее родители смотрели на нее так, словно она могла причинить им вред. — Эмма, мы тебя любим. Но так будет лучше, — только и произнесла миссис Белфри, смотря на свою приемную дочь. А Эмму словно прошибло током. — Ваши слова ничего не значат! — произнесла она, почувствовав, как обида затрагивает каждый уголок ее души. Они даже не предприняли попыток выслушать ее. Они не боролись за нее. Просто при первой непонятной ситуации они решили отказаться от нее, словно Эмма — бракованная игрушка, которая не подлежит починке. — Это для твоего же блага, Эмма, — подтвердил слова жены мистер Белфри. Свон нашла в себе силы промолчать, но хотелось кричать. Кричать так, чтобы все услышали, как ей больно. Но она лишь молчала, зная, что все бесполезно, от нее уже отказались, не захотели верить, разочаровались в ней. Похоже, Эмма и правда полное разочарование. Ее новая семья оказалась такой же, как и предыдущие. Она навсегда запомнила тот день, когда обида объяла ее душу. — То есть тебя потом вернули в детдом? — спросил Киллиан, мягко говоря ошарашенный историей Свон. Сколько же всего ей пришлось пережить. — Проблема некоторых родителей заключается в том, что они не могут воспитать сначала своих детей, но так благородно рвутся приютить кого-то из детдома. Я до сих пор не знаю, что двигало ими, когда они еще в самом начале забирали меня в свою семью. Обычно в детдом приходят пары, которые по каким-то причинам не могут иметь своих детей, — Эмма вздохнула, отпивая воду из бутылки. Вода оказалась слишком холодной, и девушка поморщилась. После недолгого разговора Свон даже на мгновение задумалась, стоило ли Джонсу все это рассказывать. Наверное, нет. Кому нужны ее проблемы. — Ты в обиде на них? — Киллиан заглянул в глаза Эммы, будто пытаясь понять, сколько переживаний было в ее жизни. — Сколько бы ни пыталась подавить в себе ту боль, что они причинили — не получается, — развела руками Эмма, откладывая бутылку с водой. — Тебе стоит простить их, Свон, — сказал Киллиан, а Эмма с непониманием посмотрела на него. — Простить? — переспросила она. — Да, именно. Как сегодня я простил тебя. — Но это другое, Киллиан. — отмахнулась Эмма, думая, что одно прощение ей не поможет. Не облегчит ее боль и страдания, которые шли с ней по жизни. — Меня ты тоже задела за живое, как и они тебя когда-то. Какая разница, какой степени была эта боль, она была, и именно это важно. Из-за нее появилась обида, которая убивает тебя, — объяснял ей Киллиан, словно ребенку. — Просто пойми, что это больше нужно тебе, а не им. Простив этих людей, ты сможешь идти дальше. Тебе самой станет легче, и боль уйдет. Сделай это ради себя, а не ради них. Ты уже не тот ребенок, что была раньше, и тот жестокий мир, в котором ты жила, больше не властен над тобой. Ты взрослая женщина, которая может делать выбор, принимать решения, строить свою жизнь так, как хочет и идет дальше, несмотря ни на что. — Джонс улыбнулся, посмотрев Эмме в глаза. — А также эта сильная женщина умеет отпускать свое прошлое и прощать. Ей определенно нравился его голос. Эмма словила себя на мысли, что хочет слушать его вечно. Свон переваривала всю информацию, что-то обдумывала, а Киллиан лишь терпеливо ждал, понимая, что девушке нужно время. Сейчас он смог увидеть ее настоящую. Впервые она показала себя, открывшись ему и рассказав то, что ей не давало покоя. Джонс не знал, рассказывала ли она эту историю кому-то еще, или он первый смог растопить лед в ее сердце, дав девушке понять, что она может ему доверять. Но мужчина понял одно: он хочет знать о ней все. И хотя Киллиан не верил в судьбу, но все равно был уверен — встретились они не случайно. — Заедем в Роли? — прервала его мысли Эмма. Она выглядела совершенно спокойно и непринужденно, ожидая его ответа. — Что мы там будем делать, лапочка? — в привычной манере спросил Киллиан, понимая, что все возвращаться на круги своя, и наверное, на сегодня хватит откровений. — Попрощаемся с прошлым, — ответила Эмма, доставая из внутреннего кармана куртки детскую погремушку.***
Через некоторое время они уже прибыли в город. Свон назвала Киллиану адрес, который слетел с ее губ быстрее, чем она успела подумать. Пытаясь отвлечься от плохих мыслей и совершенно не зная, что она скажет миссис Белфри, когда та ей откроет дверь, Эмма вдруг сама для себя осознала, насколько важно разговаривать. Просто говорить. Киллиан уже не был для нее незнакомцем, но она поняла, что человеку, который совершенно ее не знает, для которого она — чистый лист, рассказать что-то проще, нежели человеку, который знал ее всю жизнь. Это был странный парадокс. Наверное, поэтому люди ходят к психологам. Эмма вспомнила свой первый поход к такому человеку. Это нелепое событие произошло с ней, когда у нее был день рождения, который она отмечала одна, как, в принципе, и в прошлые годы. Но именно в тот момент ей стало слишком одиноко, и Свон не нашла ничего лучше, чем пойти к психологу, надеясь, что сможет разобраться в беспорядке, который был в ее жизни. Врачом оказалась миловидная набожная старушка, которая сидела с книжкой по психологии 60-х годов, и пока ее потенциальный клиент рассказывал свою жизненную историю, она искала в этом толмуте похожую проблему, чтобы вынести вердикт, добавляя, что все уже за нас решено, и мы ничего не в силах с этим сделать. В принципе, на этой фразе нужно было закончить сеанс, но Эмма из вежливости и неумения сказать «нет» продолжала сидеть и выслушивать клише старушки, чувствуя себя так, будто она говорит в пустоту, понимая, что услышанной не будет. В который раз. Последующий час Эмма задавалась вопросом, кто нанимает таких некомпетентных психологов, ведь к ним приходят для того, чтобы решить свою проблему, а не полностью разочароваться в жизни. Ведь если ты плохой визажист или стилист, то испорченный макияж можно смыть, одежду выкинуть, а искалеченную душу излечить будет крайне сложно. Эмме повезло. Ее душа была искалечена еще до посещения психолога. С такими мыслями Свон покидала кабинет психолога, поклявшись, что больше она туда ни ногой. Когда машина подъехала к нужному дому, Эмма почувствовала некий страх, и вжалась в сиденье. Однако что-то ей подсказывало, что она все делает правильно. Главное, взять себя в руки и выйти из машины. Киллиан предложил ей пойти вместе, но Эмма отказалась. — Я справлюсь — слетело с ее губ, и Джонс остался ждать ее в машине. Перед Свон стоял все тот же белый дом, о котором она в свое время и мечтать не могла. Это место, в котором она жила несколько недель и даже в некоторые моменты чувствовала себя счастливой. Воспоминания накрыли ее разом, но все же, собравшись с духом, девушка поднялась на крыльцо и дрожащими пальцами нажала на звонок, слыша, как стучит ее собственное сердце. Услышав шаги, Эмма еще больше напряглась, а когда дверь открылась, Свон увидела женщину примерно ее возраста, и ей не составило труда узнать в ней Айви Белфри, в то время как та искренне недоумевала, кто перед ней стоит. Признаться, Айви стала еще красивей, чем была. У нее был достаточно высокий рост, она вполне могла бы стать моделью. Хотя откуда Эмма знала, может, Айви действительно работала в каком-нибудь модельном агентстве. У девушки уже не было челки, волосы аккуратно сострижены под каре и слегка завивались, а сама Айви хлопала темными ресницами. — Добрый день, — поздоровалась Эмма. — Добрый. Я вас знаю? — прищурилась брюнетка, будто пытаясь что-то вспомнить, что у нее никак не выходило. — Меня зовут Эмма. Эмма Свон, — представилась девушка, замечая, как глаза Айви округляются. — Эмма? Не ожидала тебя здесь увидеть, — произнесла брюнетка, явно шокированная таким визитом, а потом повернула голову, увидев, как ее мама идет с ней. — Айви, дорогая, кто там? — спросила миссис Белфри и остановилась, когда увидела блондинку. — Эмма? — Свон лишь кивнула, усмехаясь, сколько раз за минуту уже прозвучало ее имя. — Айви, там Сэмми начал плакать, — обратилась к своей дочери миссис Белфри, кладя руки на ее плечи, — я обещаю, что завтра я еще раз схожу в магазин за погремушкой. Иначе его невозможно успокоить. Темноволосая девушка лишь закатила глаза. Эмме оставалось лишь надеяться, что этот ребенок не был тягостью в жизни ее когда-то приемной сестры, и Айви просто устала. — Хорошо, мама, я сейчас попробую его успокоить, — ответила брюнетка и скрылась из виду. Эмма в один миг даже забыла, зачем пришла, и не знала, что сказать, встретившись взглядом с миссис Белфри. — Может, зайдешь? — спросила женщина, открывая дверь шире. Эмма покачала головой. — Нет-нет, я ненадолго. Я хотела сказать кое-что насчет…той ситуации, что произошла между нами, — начала она, а миссис Белфри будто ждала этот разговор, а оттого быстро пролепетала: — Да… Эмма, мне очень жаль. Айви только через несколько лет призналась, что те деньги подложила она. Для Свон это стало неожиданностью. Она думала, что ее приемная семья все еще была в неведении. Не то, чтобы она сюда пришла пролить свет на правду и рассказать все, как было, она здесь вообще за другим, но все же то, что миссис Белфри все знает, и, наверное, больше не винит Эмму ни в чем, все же успокоило девушку. — Но после этого вы не отказались от нее, как от меня, — Свон сказала это прежде, чем подумала, и прикусила язык. Она знала, что эти слова говорит обиженный ребенок внутри нее. — Эмма, я понимаю, что много воды уже утекло и прежние отношения не вернуть, но, может, я могу как-то загладить свою вину? — робко произнесла миссис Белфри, будто решалась на этот шаг целую вечность. Хотя, может, так оно и было. Но это уже не важно. — Я вас прощаю, — сказала Эмма на выдохе, надеясь, что ее услышат. — Что? — видимо, все произошло слишком быстро, и миссис Белфри даже не успела понять смысл слов Эммы, думая, что ей послышалось. — Я вас прощаю, миссис Белфри, — повторила Свон громче, посмотрев женщине в глаза. После этого ей стоило развернуться и уйти, но ее ноги словно приросли к земле, и она не могла пошевелиться, не понимая, что сейчас чувствует. Затем она увидела маленького Сэмми, который схватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Наверное, он только-только научился ходить. Мальчик подошел к своей бабушке, обнимая ее за ногу, и посмотрел на Эмму. Девушка мило улыбнулась ребенку и протянула ему погремушку, а мальчик скорее поспешил ее забрать, искренне радуясь. Эмма мысленно верила в то, что когда Сэмми вырастет, он будет счастлив, и его семья никогда его бросит, как было с ней. Улыбнувшись, она посмотрела на миссис Белфри, в чьих глазах застыли слезы. Эмма не знала точно, от чего женщина плачет, были ли эти слезы благодарности или же наоборот жалости, но девушка больше не ожидала какого-либо ответа, чувствуя облегчение, будто камень упал с ее души, и, развернувшись, Эмма пошла к машине Киллиана. Свон навсегда запомнила тот день, когда она начала ценить чувства других людей и научилась прощать.