Гарри Поттер и наконец-то Хогвартс

      Идея покинуть Египет, несмотря на то, что долго блуждала в голове, была внезапной, как озарение. И посетила Гуго во время очередного скандала с женой, когда благоверная заклинанием приклеила его к стулу, чтобы он не смог сбежать от её упрёков. Через полчаса после ухода Идж специально вызванный дух таки смог отклеить волшебника от проклятого стула, а вудуист почувствовал вдохновение к переменам в жизни. Куда-нибудь переехать. Всё равно куда. Можно вернуться на родину к жаждущим его крови коллегам или податься в какую-нибудь всеми забытую деревушку людоедов в бескрайних глубинах Амазонки. Говорят, на севере Канады или России очень хороши полярные сияния. Да и среднегодовая температура в минус пятьдесят градусов вполне способна охладить пыл его горячей теплолюбивой избранницы. Или — на крайний случай — можно даже устроиться учителем в британскую школу: Гарри говорил, что как раз недавно прибил какого-то их учителя и теперь они ищут нового сотрудника. Если даже младшие ученики так легко кончают учителей, а все остальные так спокойно к этому относятся, то понятно, откуда у Идж после школы такие навыки.       Процесс устройства на работу прошёл подозрительно стремительно. Чувствовался большой опыт организации в смене своего состава. Хищно вцепившаяся в ухо призванного Гарри училка привычно махнула палочкой, призвав стопку документов, и, утаскивая куда-то ребёнка, сказала расписаться в двух экземплярах. Это стало первой проблемой. Гуго так и не научился ни читать, ни писать по-английски. Впрочем, специальный дух из свиты проверил контракты на вредоносность, а в качестве подписи подошёл грубо намалёванный череп. Гуго сначала хотел использовать неприличный рисунок, но передумал. Он же теперь училка, он должен быть образцом этой… как её? Нарственности! Или как-то так…       В любом случае уроки у него стояли уже на следующий день, и надо было решить, что с ними делать. Нет, разных пошлых историй ему бы на год хватило, но чёртова нравственность!       Гуго в раздражении открыл упаковку шоколадной лягушки, которую спёр у какого-то первокурсника по дороге в своё новое жильё. Помимо анимированной твари внутри была какая-то карточка. Ага. Что-то такое было и у египетских волшебников. Самых клёвых запихивали в исчезательный щербет. И если это не относится к истории волшебного мира, то Гуго уж и не знал, что относится! Дело оставалось за малым: место захоронения чувака с карточки ему поможет найти специальный дух, а там берёшь в руки лопату, и — волшебник напрягся, пытаясь прочитать имя человека на карточке, — завтра все уроки будет вести некий Бумен Райт. Осталось придумать, как Гуго будет ставить оценки.       Гермиона Грейнджер привычно уткнулась в учебник, спрятавшись в углу аудитории. Отношения с коллективом не складывались, любые попытки показать, что с ней есть о чем поговорить, заканчивались лишь насмешками, а приверженность правилам, в которых девочка пыталась найти для себя якорь, якорем и стала. Для утопающего. Якорем, неудержимо влекущим на дно. Вот уже вторую неделю она свела любую коммуникацию с однофакультетниками на нет. Отстали от неё на второй же день, но жить в изоляции было тошно.       Последнее время она даже на уроках старалась сидеть тихо после особо злобной реакции профессора Снейпа на её попытку показать, что она разбирается в материале. Она тогда проплакала в туалете весь вечер и повторять опыт совсем не хотела. С щемящей тоской вспоминался дом и даже предыдущая школа. Там, по крайней мере, её ненавидели только ученики.       Тут надежда ещё оставалась: профессора Флитвик и Спраут на самом деле были довольно милы. Но этого было слишком мало, чтобы достойно держаться. К тому же новый профессор истории магии был даже хуже предыдущего. Он вёл себя совсем-совсем неправильно! Настолько не по-профессорски, насколько это вообще можно себе вообразить! И самое плохое в том, что всем остальным он понравился.       Новый профессор не представился (не считать же за представление коротко брошенное «Зовите меня Гуго»?) и в расписании тоже почему-то подписан не был. И начал урок с чего-то подозрительно напоминавшего тёмную магию. Гермиона ещё не знала, как определить, какой ритуал перед ней, но сильно подозревала, что человеческие кости в светлых ритуалах не используются.       Первоначально класс не очень хорошо отреагировал на вызванного призрака, всем сразу вспомнился профессор Бинс. Но Боумен Райт оказался реформатором квиддича и изобретателем снитча и в мгновение ока завоевал всех этих чокнутых фанатов. На фоне бесконечных вопросов, кажется, только Гермиона заметила, что их профессор истории магии понятия не имел, призрака кого он вызвал, чем тот знаменит, и вообще расспрашивал призрака чуть ли не активнее всех прочих, выдавая своё полное незнание предмета. И класс даже не расстроился, что им задали написать «что-нибудь про этого старикашку». Гермиона и представить до этого не могла настолько неточно сформулированного задания!       Тем не менее, конечно, написала столько, сколько смогла. Она всё ещё старалась придерживаться своего максимума хотя бы в домашних заданиях. После следующего урока, оказавшегося полнейшим провалом (установленный учителем в классе портрет Салазара Слизерина так и не проронил за урок ни слова, и у профессора явно не было никаких идей, почему это произошло), этот «Гуго» обратился к Гермионе:       — Эй, лохматенькая, задержись-ка! — девочка задохнулась от возмущения, но к выходу всё-таки не побежала. Какой-никакой, а всё-таки преподаватель.       — Я смотрю, ты накатала самую большую бумажку с заданием сегодня. Предлагаю сделку: я выставляю тебе высшие баллы по предмету и плачу галлеон в месяц, а ты проверяешь все остальные работы своего курса. И с экзаменами тоже что-нибудь порешаем.       Гермионе казалось, что её возмущение стать больше уже не может, но это оказалось не так. Тем не менее она сумела сдержать первую пришедшую в голову реплику и заметила только:       — Откуда вы знаете, что у меня там всё правильно написано и я могу проверять другие работы? — несмотря на всё возмущение, такое предложение было приятно её чувству гордости. Самую чуточку. В самой глубине души.       — Я не знаю. И не узнаю. Я не умею читать по-английски. Ну как, берёшься? Давай, ты сможешь! Если чего не знаешь — спросишь у старшекурсников. Я уже договорился с одной с пятого года своих проверять. Как её там? Пенлопа Камень… Или Кристал? Как-то так…       Гермиона была просто в ужасе. В кромешном, непредставимом ужасе. Но это был какой-то приятный и немного подленький ужас. Фактически ей предлагали возможность выставить любому однокласснику ту оценку по истории магии, которую она захочет… И это было мерзко! Очень мерзко! Но и привлекательно тоже… Никто ведь из них не захотел с ней общаться, что ж, пусть пожинают плоды. С другой стороны, если она на это согласится, общаться с ней не будут уже никогда. Никто и никогда все семь лет обучения. И выдержит ли она так сколько времени — большой вопрос. Сколько она вообще выдержит так, как сейчас? Последняя мысль была настолько горькой, что Гермиона, к своему собственному удивлению, её озвучила.       Профессор Гуго совершенно не производил впечатление человека, готового хоть кому-то помочь. Даже человека, способного хоть кому-то помочь. Что там, он даже не выглядел способным серьезно выслушать просьбу о помощи. Тем неожиданнее была его реакция. Несколько раздолбайская самодовольная улыбка впервые пропала с лица, он очень долго, пристально и серьезно на неё посмотрел и заключил:       — Лохматенькая, ты слишком напрягаешься. Не надо так стараться. Люди такого не любят.       Гуго печально и неодобрительно помотал головой, затем опять задумался, рассматривая её. Через долгие пять минут его лицо просветлело.       — Лохматенькая, я знаю, что тебе нужно! Подожди здесь!       Ошарашенная Гермиона впервые видела бегущего профессора. Вернулся он довольно быстро, протягивая первокурснице какой-то свёрток, перевязанный простой бечевкой.       — Вот! Сама не распаковывай. Найди каких-нибудь девчонок поотвязнее курса с четвёртого или пятого. Они должны знать, что с этим делать. Перед училками не свети. Если что, я тебе этого не давал! Забористая штука, это мне приятель из Афганистана привёз.