Часть 16
3 ноября 2021 г. в 17:34
— Эй, мелочь! — в ответ на эту реплику руки запустили неправильную вулнеру сонентур уже практически автоматически. Гарри чувствовал, что скоро данные чары у него будут выходить невербально. Причём оба варианта: и правильный лечащий, и неправильный калечащий.
Любой целитель рано или поздно сталкивался с ситуацией, когда лечащее заклинание срабатывало не так, как предполагалось. Совсем не так. Именно поэтому ничего из арсенала целителей не изучали в Хогвартсе: даже простейшие медицинские чары при неправильном исполнении могли нанести вред здоровью. Конечно, особо талантливые чародеи могли исказить даже вингардиум левиоса, что на последнем уроке профессора Флитвика с блеском продемонстрировал Симус. Полугоблин с того занятия так и ходил в глубокой задумчивости, видимо, всё ещё пытаясь выстроить теорию, как можно было из левитационных чар сделать взрывные. Но это исключение. С чарами более старших курсов накосячить проще, но среднестатистический маг не сможет с их помощью вывернуть человека наизнанку даже при сильном желании. У лечащих же чар список побочных эффектов при неверном исполнении был реально впечатляющим и очень пугающим. У любых чар.
Каждый целитель рано или поздно выбирал свои любимые боевые чары именно из списка искаженных профессиональных. Потому что, несмотря на свои разнообразнейшие последствия, они всё ещё оставались целительскими, то есть не имели проявленного луча, не требовали прицеливания, не давали жертве увернуться и проходили через большинство стандартных защит. Чары по типу протего обычно разрабатывались с тем расчётом, что союзник всегда должен иметь возможность вытащить применившего из-за грани. Даже если понадобится применить что-то из области первой помощи через защиту. Короче, даже матёрые боевые маги сражаться против целителей не любили. У вояк обычно всё-таки получалось закончить бой до первого заклинания доброго дядюшки доктора, но всегда где-то зудела мысль «А что если бы я не успел?».
Специфическое чувство юмора людей, постоянно сталкивающихся со смертью и страданием, тоже накладывало отпечаток на излюбленные заклинания. Гарри так и не смог выяснить за всё время знакомства, какое же было любимое заклинание у целителя Сметвика (все окружающие дружно заявляли, что Гарри для такого слишком юн), а любимое боевое заклинание хохотушки Джейн сращивало все кости в скелете человека в одну большую и монолитную. Всего лишь модификация не самых сложных хирургических чар. Так что его фирменные чары, всего лишь значительно повышающие чувствительность кожи, действительно могли считаться среди коллег детскими и шуточными.
Кстати, побочные эффекты медицинских чар описывать в книгах было не принято. Не то чтобы жёстко запрещено, просто такая милая традиция, предписывающая передавать именно этот пласт знаний из уст в уста. И то не в полном объеме, а только самые опасные результаты ошибок. Считалось, что менее опасные отклонения практик должен освоить самостоятельно. Так сказать, на своей шкуре. Особым шиком считалось найти ранее неизвестный побочный эффект. Подобные чары обычно и брали своими фирменными. Большая часть неправильных вариантов исполнения чар была известна сообществу под фамилией первооткрывателя. Так что опытные целители по всему миру уже знали и костесращиватель Джейн Курт и сверхзаживитель Гарри Поттера.
— Карлик-переросток! — донеслось из другого конца коридора. Эта реплика также закончилась невнятным подавленным стоном. Иногда даже проверенные годами методики и выверенные в своей чудовищной жестокости чары давали осечку.
Модифицированная и довольно неприятная вулнера сонентур буквально за пару применений дала понять ученикам Слизерина, что национальный герой не любит, когда его дразнят. Расчетливые змейки быстро сообразили, что в арсенале целителей могут быть штуки и понеприятней, а — главное — значительно менее заметные. А тот факт, что характер у мальчика-который-выжил мерзкий, они определили одними из первых.
Рейвенкловцы и сами были не склонны обращать внимание на других людей. Тем более дразнить. Тем более дразнить после того, как им объяснили ситуацию. Тем более дразнить, когда поняли, что ничего нового, кроме продемонстрированного заклинания, Гарри им не покажет. Они тоже отстали.
В убеждении своего факультета на помощь к и так довольно эффективному заклинанию пришли близнецы. Они довольно весомо донесли до всех непонятливых, что обижать их друга — идея плохая не только потому, что у Гарри мерзкий характер, но и потому, что он их друг. А самым-самым непонятливым они ещё и прямым текстом напомнили, насколько часто те попадают в больничное крыло. И в красках расписали, как интересно там проводят время те, кто решил повздорить с целителями. Мадам Помфри же взяла Гарри под свою опеку в первый же день, и сам Гарри пропадал у неё минимум часов по пять в неделю.
Осечка случилась с Хаффлпаффом. Стоило повалять по полу негласного лидера факультета Седрика Диггори вместе с его гордостью одного из лучших дуэлянтов школы, а потом в той же же жёсткой манере ответить на обзывательства паре девчонок — и барсуки восстали. А так как они почти всё делали коллективно, то ополчились на Поттера они всем факультетом. Гарри продолжал надеяться, что надёжный инструмент рано или поздно покажет свою эффективность, но каждое следующее заклинание только сильнее и сильнее раздувало пожар недовольства и желания поставить выскочку на место. Пока всё обходилось только обзывательствами на каждом шагу, но грозило вот-вот вылиться во что-то более серьезное. На втором месяце своего обучения в волшебной школе знаменитый Гарри Поттер готовился вступить в войну.
Пирс Полкисс был несколько разочарован в Смелтингсе. И главная причина этого в том, что вокруг все были тупыми. К сожалению, вообще все. Надо было, как Деннис, оставаться в родной Литтл-Уингинской школе. Не то чтобы там одноклассники были сильно умнее (хотя, если честно, да, там одноклассники были умнее), но тогда по вечерам можно можно было бы сбегать к Гарри в Хогвартс.
Вообще Пирс больше переживал не за интеллектуальный уровень одноклассников (он и про себя знал, что звёзд с неба не хватает), а за то, что у них у всех были какие-то извращённые интересы: девчонки, выпивка и тупые приколы. И опять-таки — не то чтобы его совсем не интересовали первые два пункта — но он имел довольно свободный доступ в пещеру Диониса, поэтому данные потребности в его жизни были закрыты полностью, на все сто процентов. Может быть, даже больше. И чего там ещё и обсуждать, он не понимал. А вот тупые приколы его не интересовали от слова «совсем». И по итогу оказывалось, что поговорить с коллегами по школе просто не о чем.
Но даже не это было самым плохим. В конце концов, друзей у Пирса хватало, а поговорить с ними можно было по зеркалу. Проблема была в том, что нормально поговорить с учителями тоже не очень получалось. Во всем Смелтингсе не нашлось ни единого специалиста по кристаллографии!!! А именно в этом направлении науки решил специализироваться Пирс.
Да, его ещё детское желание стать серьёзным учёным никуда не делось. Наоборот, оно окрепло, отшлифовалось и выкристаллизовалось до конкретной области, в которой он хочет специализироваться. Прошла пора детских экспериментов с выращиванием кристалла соли. Были изучены простейшие вещи про виды драгоценных камней и их кристаллическую решётку, и теперь Пирс был полон энтузиазма, чтобы нырнуть вглубь. Так что на данный момент его интересовали геометрия, разные виды симметрии, фракталы и всё такое; химия и то, как кристаллы образуются в реальности, различные факторы и условия протекания этого процесса; физические свойства кристаллов, их взаимодействие с другими минералами, волновые и проводящие свойства и тому подобное. На все вопросы, которые его интересовали учителя предлагали то, что Пирс и без них уже делал или собирался сделать. Или отделывались фразами про то, что он ещё не готов, маскируя своё незнание. Все взрослые вокруг проявляли полную некомпетентность, и юный стихийник всё чаще задавал себе вопрос, что он тут делает.
Конечно, он не собирался ограничивать себя только маггловской наукой и хотел изучать мир кристаллов во всей его полноте. Им уже были выписаны журналы «Трансфигурация сегодня» и «Практика зельеварения», а также просмотрены предыдущие выпуски данных изданий на предмет интересных статей. Кристаллографии в магическом мире тоже уделялось не слишком много внимания. Впрочем, была одна вещь, которая относилась к сфере его интересов и была в полном смысле этого слова великой. К сожалению, в доступной Пирсу литературе об этом кристалле было написано преступно мало. И вообще, такие вещи нужно изучать собственноручно — слишком много вокруг них досужих вымыслов.
Пирс, убрав в тумбочку журнал со статьёй об особенностях преобразования драгоценных металлов, закрылся покрывалом и вызвал одновременно Гарри и Роджера:
— Ребят, я тут такую классную статью нашёл и мне не терпится поэкспериментировать. Короче, мне нужен философский камень. Вы сможете достать?