Кумир

Мы кое-как спели первую часть песен. Вроде, получалось очень даже неплохо. Гул в зале понемногу унимался, а страх превышало счастье. Сильное и безмерное. В конце первой части нам бурно хлопали, а кто-то даже кричал, что Ханс не прогадал, выбрав себе в помощники меня. Мне было очень здорово, я все больше и больше ощущала прелесть жизни, предаваясь счастью, хотя больше было уже некуда. Парень улыбнулся мне, приглашая зайти в гримерную. Там было светло и просторно, а зеркало было с прикольной подсветкой. Его зеленые глаза, в которых я начала тонуть, приняли какой-то салатовый оттенок, став еще более привлекательными. Рыжие волосы и редкие веснушки были видны во всех деталях. Я невольно залюбовалась им, но его добрая и мягкая улыбка, вечно касавшаяся его розовых губ, спала, а брови недобро нахмурились. Я лишь мило улыбнулась ему, трогая руками гримерку, и делая фотографии. Даже умудрилась сделать пару селфи — на сцене и здесь. — Ты что, не могла сказать раньше, позорище!? — вдруг заорал Ханс, а его глаза приняли недобрый оттенок. Я вжалась в свое кресло, понимая, что он не доволен моей инвалидностью, но стоять и молчать тоже была не намерена. — А ты разве спрашивал? Кто просил вытаскивать меня на сцену? — спросила я, с вызовом глядя в его глаза, но тут же растворяясь в них. Черт возьми. Почему он настолько красавчик, что я даже не могу нормально на него злиться? Смотрю в его глаза и тут же превращаюсь в овоща. Блин, соберись, Элька! Живо собралась! — Ты нафига прислала мне фотку с ногами? Вообще-то я подумал, что было бы неплохо потанцевать с тобой, а ты жалкая безногая гадость! Вали отсюда! Я найду кого-нибудь другого! И чтобы я тебя больше не видел! — выкрикивал он, а я смотрела на него невинными глазами, понимая, что все осталось позади. Вот черт. Не надо было слушать Анну и Мериду. — Вообще-то я нормально пою! И внешность у меня хорошая! Так что не надо мне тут заливать. И все хлопали, — попыталась я отбить свое, но видя его злобный вид, все больше понимала, что ничего такого не получится и можно даже не мечтать. Все же я была права — никому не нужны безногие. Я закрыла глаза, бесшумно выдыхая. Как же я устала. Даже не замечала этого. Пока, блестящая сцена. Пока, деревья с гирляндами. Пока, фонтан с подсветкой. Надо было попрощаться с этим после аварии, а я глупая — во что-то верила и надеялась. И радовалась, как дурочка какая-то. Счастье мигом испарилось. На глаза наворачивались слезы, но я решила показать свою слабость лишь друзьям. Обойдется смотреть. Я гордая и независимая. — А можно? Можно сделать с тобой селфи? — спросила я, понимая, что оно мне уже не надо. Будет больно вспоминать. И фотки из комнаты надо будет выкинуть. Решено — он больше не мой кумир. И почему я могла вообще влюбиться в него и его музыку? Я вдруг поняла, что все его творчество, да и он сам — жалко. — Нельзя. Вали отсюда. Кыш! Я сошла со сцены чуть ли не плача. От боли разболелась голова. Я понимала, что больше никогда и еще раз никогда не позволю себе влюбиться. Ну по крайней мере в каких-нибудь незнакомых мне людей. Вот в одноклассников еще можно, но они же тоже смеялись. Ну, поначалу только. Белая пелена закрыла глаза. Вместо людей я видела лишь темные силуэты. Воздуха периодически не хватало. Первая слеза скатилась по щеке, но пелена никак не проходила. Я все очень смутно видела. Подъехав к девочкам, слезы уже во всю стекали по моему лицу. — Эль, ты чего? — набросились они на меня, — Ты чего плачешь? Я не могла ничего объяснять, но и от ласки не уворачивалась. Но мне нужен был один человек — Джек. Только с ним я могла быть собой. Именно это, сквозь всхлипы и слезы, я и попросила у них. Мерида тут же бросилась к телефону, осуществляя просьбу. — Да, привет, Джек, — судорожно начала подруга, — Приходи на Площадь Победы, Эльзу обидели, только ты можешь помочь. Парень быстро собрался и уже через десять минут был на площади. — Ну и что случилось? — тревожно спросил он у моих подруг.

To be continued