oh shit

Сережа понял, что сейчас шанс разрушить все к чертям даже больше, чем когда он сбегал от Тихона. Потому что от него зависело малое - лежать под кроватью и молится, чтоб его не нашли двое пьяных вусмерть мужика. Как так вышло? До ужаса просто и тупо. График секса, если так можно выразиться, расписан у Сережи как у главной героини "Нимфоманки" Триера - таким образом, что никто ни с кем не перескается. Малейшее нарушение - все летит к чертям. Но, увы, остается человеческий фактор: Рома, которому принадлежал сегодняшний вечер, решил написться. И не абы с кем, а по иронии судьбы с Тихоном. Раздражение. Сережа прекрасно различает звуки алкоголизма, поэтому просто закатывает глаза и уже собирается идти в прихожую встречать мужчину, как вдруг его накрывает Страх. Потому что из коридора доносится голос того, кого здесь быть не должно вообще. Не сегодня, не сейчас. В связи со съемками Сережа получил больше автономии, ибо Тихон режиссеру доверял - если он сказал, что Горошко на съемках, значит на съемках до вечера. Олегу не было смысла его покрывать - хотя на самом деле был. Это просто еще один вычеркнутый час из расписания Сережи. С Тихоном было что-то непонятное. Он пытался разобраться в их отношениях - отпускать и доверять Сережу или держать в ежовых руковицах? Обе стороны имели равное количество плюсов и минусов и... Жизневский не мог решить. Следствие - он пил. Сколько позволяли перерывы между съемками - столько и было употреблено.. Тот вечер не стао исключением - нужно было просто вырвать все сомнения из себя, положить на тарелочку, дескать "Вот он я, и что ж мне с этим делать?!" Рома должен был решить проблемы. Доверительное похлопывание по плечу и две бутылки, с которых все понеслось. Круговорот. Остановка происходит, когда он падает в кресло в доме Ромы, совсем не подзревая, что в паре метрах от него ни жив ни мертв под кроватью прячется Горошко. - Ну-у, и ты понимаешь... Я вроде люблю, - он вещает куда-то в пустоту, - но моя любовь остается оплеванной и неотвеченной... А я так не могу, мне взаимность нужна! У Сережи все холодеет внутри, когда он пониимает, про кого ведется речь. С кухни возвращается Котков, с двумя стаканами, один из которых протягивает Тихону, и падает на кровать. Горошко боится самого страшного - услышать свое имя. - Не знаю я, что делать... - Я знаю! Ты просто расскажи о ней... О нем... Вообще без проблем, не факт, что мы вспомним это наутро, зато легче станет, отвечаю. - Хорошо... Ик, ты его знаешь, - Тихон, дорогой, милый, умоляю тебя, замолчи. - Да? Ой, - стакан падает из рук и закатывается под постель. - Сейчас, погоди секунду. Сережа хочет провалится сквозь землю, потому что сейчас закончится все. Дальше - мрак. Столкновение взглядов. Рома тихо созерцает Горошко, прижимающего палец к губам. Анализирует сложившуюся ситуацию. Немой вопрос. - Так кто это? - чтоб наверняка. - Сережа, - отзывается глухо где-то сзади. - Ага, - взгляд неразрывен, - я почему-то так и подумал. Сережа хватается за руку Ромы и просто взглядом умоляет не выдавать. Тщательно выстраиваемая башенка рушится, потому что взгляд Коткова не обещает ничего хорошего. - Ну и что же с Сережей? - Рома исчезает - Да не знаю я, - Тихон хватается руками за голову, массируя ее и пытаясь собрать мысли в кучу. - Пойдем-ка на кухню, чтоб сюда не таскать каждый раз бухло. - И то верно. Что происходит на кухне - Сереже невдомек, он пытается расслабиться и довериться Роме. Вдох-выдох, он пытается сделать хоть что-то. Организм неблагодарно погружает его в состояние дремы, из которого через час его выдергивает пинок под ребра. - Вылезай, - очень тихое и злое. Когда Сережа встает в полный рост и стыдливо прячет глаза в пол, Рома приподнимает его за подбородок и долго с усмешкой смотрит в глаза. В зрачках плещется усмешка и ненависть в равных пропорциях. - Завтра придешь пораньше. Сережа не хочет. Он всем своим нутром ощущает накатывающую панику. Рома потребует многого, потому что Сережа теперь в его руках. Котков аккуратно выпроваживает Горошко мимо дрыхнущего в гостиной Тихона. "Все было напрасно". Сережа бредет до остановки и впервые за долгое время курит. Трясущиеся пальцы роняет первую сигарету, а вторую зажигают с третьего раза. Горошко кажется, что все происходящее нереально. Надеяться на худшее - логично. Ему не могло так часто везти. Ведь не выкинут его из проекта, в конце концов! Даже если выкинут, он приползет на коленях и будет умолять, чтобы взяли обратно. Самое ужасное не может произойти.

***

- Нормально? Сережа еле дышит, но отвечает утвердительным кивком. Еще одна веревка впивается в спину, заставляя стонать от боли. Все распоряжения, что получил Сережа - "разденься и встань раком на стол". Дальше Рома начал стягивать его кожу вервками, и с каждым узлом двигаться и дышать было все сложнее. Помимо веревок Горошко душила еще и паника. Полное подчинение, не способность дать отпор - этот страх живет в нем со времен клуба. Довершающей проблемой стала опущенная на глаза черная повязка. - Я сейчас вернусь. Хочется изо всех сил заорать пресловутое "Останься", но Сережа просто резко дергается и пытается выдохнуть ровно. Он не в тех отношениях, чтобы просить остаться.