Mind Game

       Вилка выпала из рук, стукнулась о поверхность стола, упала на деревянный пол. Напряженные плечи ссутулились, из-за чего, потертое в нескольких местах, пальто бесформенно повисло на фигуре как на ветке. Не то что бы она подслушивала, просто голоса Сэма и Томми слишком громко разносились по почти пустому дому. Этой ночью она тревожно глядела сквозь звезды, но видела лишь звенящую пустоту, молчаливо внимающую распространяющейся тоске. Этим утром Дриста решила заскочить к Томми на завтрак, потому что в городе на неё кидали подозрительные взгляды — она не снимала своей маски, была чужой, выделялась, отличалась. И вот, когда простая яичница на одного была приготовлена, даже несмотря на то, что хозяин дома возмущался, девушка почувствовала, как пропал голод, отхлынула от головы кровь, принося дурманящее помутнение в глазах. Равнодушная маска прекрасно справлялась со своими обязанностями, когда девушка на негнущихся ногах стала в дверном проеме в просторный зал. Сэм пришел к Томми с новостями, которые ей, видимо, стоило не знать. Об этом говорил настороженный, ошарашенный взгляд из-под вуали гибрида, которым он одарил вмиг ослабшую Дристу. В пустоватом зале похолодело, жаром лишь кровь перекатывалась по венам. — Повтори что ты сказал,- тихо, но спокойно потребовала она, опираясь на косяк. Впервые, за несколько изнурительных месяцев, она чувствовала, как дрожат конечности, а к горлу подступает отвратительный комок тошноты. Это было чем-то чуждым, давно забытым, копошащимся под кожей сотней лапок мелких жучков. — Сегодня утром Дрим был обнаружен обхваченным черной жидкостью. Скорее всего, он мертв,- отчеканил Сэм, натягивая выработанную годами маску равнодушия. Томми сидел на диване, откинув голову на подушки, шептал под нос проклятия, пощипывая переносицу. Кажется, он был не менее их шокирован произошедшим. Дрим — стержень этого мира. Он злодей, он герой. Он не мог умереть за одну ночь, покинув мир, который строил на пепелище и крови. — Черной жидкостью?,- под маской нахмурилась девушка, перебирая всевозможные варианты в голове,- Ты не прикасался к ней? — Нет,- с промелькнувшим раздражением ответил Сэм, поморщившись от "тыканья" в его сторону. Этот ребенок раздражал хуже Томми, и Сэм не мог выявить конкретную причину своей ненависти.        Закусив губу, Дриста перенесла весь свой вес на косяк. Предположительно её брат мертв. Черных жидкостей она знала немного, но все равно не могла точно сказать что это - стоило бы проверить, убедиться. Дриста не верила — её брат не мог умереть. — Могу ли я попасть в камеру?,- на этот раз Томми оторвался от причитаний, едва ли не подпрыгивая на месте, когда услышал её. Серьёзно? — В тюрьме объявлен карантин. Ко всем заключенным запрещен доступ,- сказал, как отрезал. — Я его сестра, и, черт тебя дери, эта черная жидкость может быть опасной. Она может распространяться. — И чем ты тогда можешь помочь?,- не скрывая насмешки, скрестил руки на груди гибрид. Его забавляла её выдуманная важность. — Увидишь, если дашь пропуск,- Томми чувствовал, как под маской она победно ухмыляется, уверенная в том, что последнее слово за ней.        Уже через пару часов уверенность Сэма поубавилась, а через еще непродолжительный отрезок времени Томми пытался отбиться от навязавшегося в их компанию Гостбура. Дело было даже не в том, что их раздражал призрак, щедро осыпавший троицу синевой, цепляющийся к Дристе, из-за того, что путал её с Дримом, а в том, что они шли в тюрьму. Продираясь через сухие ветки спаленного и изжаренного солнцем леса. Томми не хотел, что бы Гостбур видел это, ибо слишком переживал за друга - даже после смерти Гостбур считал Дрима крутым и интересным, восхищался им, называя своим другом. Дрим никогда не выказывал своего раздражения в сторону призрака, даже когда тот стаскивал капюшон с его головы, что бы потрепать длинные пряди, или "засыпал", уместив невесомую голову на коленях, пока непривычно ласковой рукой воин перебирал мягкие каштановые пряди.        Пробираясь через поросль, Дриста с Сэмом продолжала конфликт, находя сотни различий во мнениях, а в этих различиях — поводы для споров. На вид она держалась молодцом: почти ровная осанка, с присущей подростковой сутулостью, твердый шаг, не боящийся ни случайной ямки, ни камушка, бодрый и ехидный тон голоса. Может все дело было в том, что она не верила, может в чем-то другом. Гостбур, которого не удалось отговорить, рассказывал о делах на севере, в царстве холода и зимы. В потоке его слов было сложно разобрать что-то конкретное, но его тон сквозил грустью, ностальгией. Говоря о севере, призрак вспоминал свою страну, которую с такой любовью взрастил из своих смелых детских мечт. Он скучал по ребятам, разбежавшимися по разным концам, за своим сыном, так рано оставшимся без отца, но таким взрослым. Скучал и по дурашке Туббо, в котором поразительно гармонично складывалось и трудолюбие пчел, и упрямость барана, и за Томми, ставшим таким чужим за месяцы вдали от родины, за ... да за всеми, кого он помнил. Пусть многие из них и причиняли ему боль. Стоит взять того же Туббо, который посмел замахнуться на жизнь его брата — Техноблэйда, или Томми, вечно ругающегося на призрака. Гостбур всем сердцем любил свою разобщенную семью, но он не мог терпеть все то, что они делают. Шумные подростки вызывали тупую боль в голове, от чего по позвоночнику неприятной волной пробегал безумный шепот Элайвбура, оседающий где-то в затылке, будь-то пронизывающий насквозь холод. Может это глупо, но Гостбур боялся эту часть себя, закрытую теперь навечно в Незере.        Призрак заметил, что находится в тюрьме только тогда, когда ругань Сэма раздалась откуда-то позади. Холодные стены коридоров пугали Гостбура, боязливо ловившего в каждом отражении на незерите себя. Для многих Гостбур — милый и наивный призрак, страдающий амнезией, не способный обидеть и муху. Но это лишь малая доля его настоящего. Гостбур помнит почти все. Он забывает, пытается забыть то, что ему не нравиться, но любой малейший толчок пробуждает память. Гостбур помнит ощущение ледяного клинка в своей груди, когда его собственный отец был вынужден убить обезумевшего сына. Он помнил каждую секунду затухающей жизни, и помнил, как открыл глаза в абсолютно белом пространстве, где изредка вспыхивал голубой огонь. И, кажется, он помнил ласковый взгляд и теплую ладонь на щеке, перед тем, как очнулся уже среди развалин Л'Мэнбурга.        Дорога до камеры для Дристы заняла мгновения, но Томми чувствовал, как с каждым шагом становится труднее дышать. В памяти слишком остро плыли моменты его смерти, от чего душный от лавовых испарений воздух закупоривал легкие. Возможно, у него случилась бы паническая атака, если бы его состояние не заметили. Сэм просто взглядом попросил Дристу помочь, пока он включал механизм, и девушка впервые без агрессии отреагировала на Сэма. Её маленькая ладонь легла на грудь Томми, пока вторая нашла себе место на его плече. Слегка встряхнув парня, она начала привычную для неё схему. — Назови мне пять вещей, которые ты видишь,- потребовала она, устанавливая односторонний глазной контакт. Некоторое время Томми молчал, продолжая рвано вдыхать воздух, но спустя пару повторов, понял, что от него она хочет. — Ты, Сэм, Гостбур, лава и пластина,- часто моргая, ответил он, на что получил небрежное фырканье. "Ага, люди это вещи. Молодец, Томс"- мысленно подбодрила его она. Гостбур заинтересованный происходящим, стал рядом с девушкой, выглядывая из-за острого тонкого плеча. — Три вещи, которые ты слышишь,- продолжила Дриста, слегка увеличивая давление на чужое плечо. — Тебя, бульканье лавы и звук механизмов,- с еще более осознанным взглядом ответил подросток. — Одну вещь, которую ты чувствуешь,- завершила девушка, перемещая руку с груди ко второму плечу. Томми был в тисках обманчиво хрупких рук, облаченных в серые перчатки. — Я в порядке, Дриста,- уклонился от ответа подросток, пытаясь увеличить дистанцию, но хватка на плечах усилилась до физической боли,- отпусти, мне неприятно,- дернулся он, пытаясь вновь отвлечься от мыслей. Звенящая пустотой голов — неприятно, но гул разворошенных как муравейник мыслей — в сотни раз хуже. Девушка отпрянула, разжимая тонкие пальцы, но забыла про притихшего Гостуба, и прошла сквозь него, застывшего со сконфуженным выражением лица.        По ощущениям, она словно прошла через студень, прохлада которого коснулась каждой клеточки, вызывая мурашки, от которых хотелось поежиться, уходя от легкой щекотки. Сэм уже запустил механизм и теперь дожидался подростков. От чего-то они ощутили себя крошечными муравьями в руках несмышлёного ребенка, и неожиданная волна страха жаром прокатилась по вмиг взмокшей коже, от чего одежда прилипла к спине, а каждое движение отражалось холодком. Уже в камере становиться дурно. Бестолку посреди дня искать помощь среди закрытых сводами незерита звезд, когда они находятся в ловушке изощренного разума.

***

       Константа. Понятие постоянства и неизменности. Сотни рек утекают вдаль, тысячи песчинок высыпаются из ладоней. Кто-то рождается, кто-то умирает, закат сменяется рассветом и вновь по-кругу. Два крыла обдуваются ветром сознания, пока он ждет. Вечность шатается на хрупких столбах, грозясь рухнуть в пустоту, окружающую все в пространстве. Потоки магии поблескивают разноцветными всполохами в прозрачности бытия. Оно для каждого свое, кто-то видит его через призму, кто-то смотрит через белый, а кто-то через черный фильтр. Как много в своей константе он натворил, что бы его фильтр начал темнеть? Ядовитые всполохи пурпурной магии обжигают, озаряя несколько пустующих вечностей. Кто-то падал с них, кто-то еще не пришел. У его вечности едкие зеленые глаза, но напротив него две пары: желтые, блестящие золотом умирающего солнца, и фиолетовые, пропитанные разрушением и ядом. Один выбор способен изменить весь ход константы, и он тянет ладонь к давнему другу, наблюдая, как в пустоту падает вечность.        Её мир проходит через черный фильтр, в котором танцуют чужие яркие всполохи. В её ладонях находятся утерянные ключи будущего, тяжелые цепи, сковывающие других. Она держит цепи и нити, разрывая их своей волей. Она падает в пустоту, слетев со столба. Только два крыла не могут замедлить падение. Цепи натягиваются, тянут её обратно туда, куда дорога закрыта фиолетовым куполом. На неё насмешливо смотрит умирающее золото, издевающееся сладко тянущее приветствие, точно также падающее со столбов. Взлетит только один, но, как назло, их вечность, осевшая свинцом на плечах — одна на двоих.

***

       Жар лавы пробирает до костей, будь-то он пронизывающий холод вечной мерзлоты, а не бушующая ожогом река опаснейшей стихии огня. Гостбур отскакивает от очередного разливающегося сверху потока, боясь то ли этого ощущения, то ли факта своего нахождения в Незере. Сегодня маленькая и забавная младшая сестра Дрима была подавленной и расстроенной. Эта хандра не подходила ей, но он ничего не мог сделать, от чего сам едва ли не пустил слезу. Ему хотелось поддержать младшую сестру их героя, но в итоге он выполняет её поручение в пустошах Незера. Её голос отдавал сталью, свойственной Дриму, но все же её сталь была разбитой, как и воспоминания призрака.        Размякший красный грунт постепенно становится тверже, пока под ногами не начинается почва душ, неспокойно кряхтящая под невесомыми шагами. Хор сотни голосов, который он хочет заткнуть, стонет, молится, тянет его вниз, к сыпучей земле, сочащейся тошнотворно яркой голубой кровью. Души гудят, чувствуя его, пытаются схватить потусторонними руками, желая если не выбраться, то утопить. Незер — не просто отдельный мир. Он сродни Аду из книг, где грешники обречены страдать, но здесь неважно, что ты делал при жизни. Всех ждет одна безвылазная яма, жестокая тюрьма вечного заключения, но в ней нельзя увидеть небо, даже через сетку из колючей проволоки. В долине душ пылает голубой огонь, разносится плач гастов, стучат кости скелетов-лучников, бесцельно скитающихся сквозь сизоватый тяжелый туман.        Гостбур не уверен, что его цель находиться здесь, мнется на сыплющейся породе, боязно оглядываясь по сторонам. Где-то в алой дымке пустошей виднеется биом базальных скал. Его тянет туда, словно он кусочек железа, а там большой магнит, но втягивая голову в плечи, призрак ступает дальше по песку, шугаясь каждого вспыхивающего огня. Опасная взвесь в воздухе, казалось, шипела как пороховая бочка, но даже так, боясь, что ему показалось, он услышал обрывки голосов, слишком громких, что бы не принадлежать душам, и достаточно тихими, что бы дразнить слух, не позволяя разобрать не то что слова, а тон разговора. Поскользнувшись на коричневом песке, обезображая очертания стогнущего лица, он поспешил на манящий звук, в тайне наивно надеясь на то, что придет сразу к цели. Силуэт двоих мерцает в сизом пространстве, но даже так он чувствует инстинктивную опасность, манящую надеждой на правоту.        Два силуэта теперь различимы. Окинув удивленным взглядом Шлатта, он осторожно осматривает его собеседницу, вычурно выделяющуюся в здешнем мраке. Может его смущают крылья, хвосты и рога, может этот цепкий и знакомый взгляд недружелюбных фиолетовых глаз, а может черно-бирюзовые волосы. Тонкие губы девушки плотно сжаты, а уголок рта дрожит, опущенный вниз, словно ей неприятен его вид. Шлатт вскидывает бровь, пытливо дергает ухом, немо интересуясь почему призрак здесь. — Извините,- неловко почесывая затылок, мнется Гостбур,- а вы не знаете где найти Богиню Смерти?        Святая наивность в его голосе не способна обмануть собеседников. Шлатт хмыкает, собирается что-то сказать, наблюдая как Гостбур пугливо отскакивает от появившегося голубого огня. Его мысли перебивают, снимая с языка невысказанные слова. — Знаем,- температура в долине проседает под холодом тона девушки,- Зачем тебе она? — Дриста просила найти и привести в Верхний Мир,- в голосе звенит отголосок радости, но видя прищур фиолетовых прорв, решает уточнить,- Она сестра Дрима, и с ним что-то случилось.        Тяжело выдохнув, она играет крыльями, оборачиваясь на скучающе стоящего Шлатта: — Иди к своим. В долину не суйтесь — опасно,- а после она разворачивается к Гостбуру, размягчая насупленное лицо, - ну раз такое дело, то пошли. — Куда?,- пытает призрак, наблюдая за тем, как растворяется фигура Шлатта, тая в голубых всполохах огня. — А вы...,- но его перебивают утвердительным кивком, наблюдая за меняющимися эмоциями на лице.        Рядом с ними открывается пурпурный портал, дрожащий своей плотной дымкой. Богиня Смерти пускает смешок, впитывая в себя удивление парня, а после мягко приглашает его идти за собой. В ярком всполохе они исчезают, что бы выйти в стенах тюрьмы, едва ли не сбив стоящих там людей. В маленькой камере, в которой они очутились — неуютно. Стены давят чернотой, а не высокий потолок, кажется, сейчас рухнет на голову Хель. Не привыкший к такой телепортации, Гостбур теряет равновесие от головокружения, заваливается на богиню. Рефлекторно дрогнувшие крылья хлопают кого-то по лицу, сбивая с ног, попадают самым кончиком в стекающую лаву, а после в камере наступает оглушающая тишина.        Гибрид крипера, стоящий в глубине камеры исступленно застывает, осматривая чужачку, Дриста стоит у стены, скрестив руки на груди. Сложив крылья, начавшие заживать от ожога, богиня обращает взгляд вниз, что бы найти долговязого блондина на полу, держащегося за нос, шипящего проклятия через стиснутые зубы. "О",- удивляется Хель, узнавая подростка. Вновь обводя взглядом комнату, она отпускает призрака, легко улыбаясь Дристе. — Хоть предупредила бы о том, что так много людей, я бы маску надела бы,- беззлобно сердится Хель,- Так что случилось? — Если бы я знала сама что произошло,- отрываясь от стены, делает шаг вперед она,- но этим утром Дрим был найден в своей камере охваченным черной жидкостью. К тому времени как мы пришли, тела уже не было.        Хель снова теряет беззаботный и спокойный вид. Она за пару секунд преодолевает расстояние до зияющего чернотой пятна, оседая перед ним. Сняв с тонкой ладони перчатку, она подносит руку к жидкости, наблюдая за тем, как черная субстанция тянется навстречу, извивается, пытаясь соприкоснуться с уже пораженной пустотой кожей. В фиолетовых глазах на секунду поселяется страх, сменяющийся паникой. Разошедшийся от её естества импульс пробивает каждого. — Дерьмо,- встает она, поворачиваясь к Дристе,- это Пустотная Жидкость. — Но разве жидкая пустота не находится в самой Пустоте?,- отступает на шаг девушка,- Разве не из нее состоят магические цепи Тюрьмы? — В том то и дело, что в этот мир она не может попасть,- убеждается Хель,- я заметила пару дней назад ненормальную активность в Незере. Но если здесь Пустотная Жидкость, то значит здесь побывал Локи. И это невозможно — из Тюрьмы нельзя выбраться. — Хочешь сказать, что Локи нашел лазейку? Или ему кто-то помогает?,- Дриста напряглась. Троим мужчинам показалось, что в происходящем они лишние — богини разговаривали о чем-то чуждом и неизведанном, но явно опасном, что бы просто закрыть глаза на их диалог и уйти. — Не думаю. Эту тюрьму запечатал Цикл. Значит, пока Цикл существует — никто не может выйти или войти,- призадумалась Хель, призывая книгу в багряной обложке с янтарными символами и множеством глаз, выглядящими до жути реалистичными и живыми. Но вот реально Томми струхнул, когда один из глаз уставился прямо на него, впиваясь взглядом не в душу, а еще глубже, заставляя чувствовать омерзительное шевеление внутри, под кожей. Фиолетовые глаза богини быстро бегали по строчкам, язык которых опознать не удалось,- Дрима нет в списке мертвых,- зрачки сузились, теряясь в святящейся радужке,- но среди мертвых есть Атар.        Не успевшая испытать облегчение от мысли, что её брат не мертв, Дриста вновь замерла: — Атар? Он же из Цикла. Тем более из верхнего круга... Кажется, пора собрать Цикл вновь? Боги ведь не умирают просто так,- нервный ироничный смешок от Дристы заставил парней удивиться. — Думаю да, ты права. Пора собрать Цикл и разобраться с происходящим. Где ХД? Пусть он соберет всех. — Я не знаю где он. Последний раз видела его около месяца назад,- от слов Дристы Хель цыкнула, выставила руку к темному углу, в котором зашевелились тени, открывая неоновые глаза и истекающие слюной пасти. Теневая тварь обрела форму огромной собаки, села у ног хозяйки, взглядом пытаясь сожрать каждого из присутствующих. — Вперед. Найди ХД и приведи сюда. И побыстрее,- небрежно махнула рукой Хель, позволяя твари кинуться следом, распадаясь вновь на сотни теней,- а нам надо будет убрать Пустотную Жидкость, пока она не принесла еще больших бед,- обернулась она к Дристе, которая излучала мнимое спокойствие и бурю затаенных чувств. Было ли Богине Смерти её жаль? Возможно, но больше её интересовала смерть Бога Огня...

***

       Дрим как-то слишком быстро скупал товары на прилавках. Холод, царивший здесь, постепенно перестал опадать дождем, но теперь, на смену ему, пушистыми, быстро тающими хлопьями сыпался снег. Яркое чистое небо проглядывало через тусклые тяжелые кучерявые тучи, мерцающие потемневшим серебром. Придирчиво ощупывая ангоровый свитер, долговязый парень часто вздыхал своим нерадостным мыслям. Джордж поднял голову к небу, поправляя съезжающий капюшон подаренной накидки, кутаясь в теплую ткань. Снежинки падали на лицо, тая на разгоряченной коже, (впрочем, на земле они тоже не задерживались), покрывая темные линзы очков каплями воды. Даже сейчас, проведя столько времени в городе, он не привык к местному климату, недоброжелательно пронизывающего его студеным ветром.        Деревья на холмах выглядели величественно в своем новом убранстве. Тяжелые лапы ели благовейно напитывались влагой и тяжелели, опускаясь ниже и ниже к земле, худые верхушки, усыпанные шишками, мерно покачивались в бушующих порывах ветра, несшего с собой соленый запах подмерзающего моря. Здешняя природа резко отличалась от родных ему земель: тяжелый воздух пропитанный влагой и прохладой, густые тенистые леса, высокие частоколы гор и частые холмы не были похожи на типичную атмосферу конца августа, которую он наблюдал на родине.        Местные жители, кажется, и вовсе не реагировали на капризы природы, спокойно продолжая свои занятия. Маленький пушистый клубочек сладко зевнул, потягиваясь, привлекая внимание екс-короля. Черно-белый кот с прищуренными медными глазами поднялся с нагретой подстилки, взаимно заинтересованно оглядывая Джорджа, прежде чем пойти навстречу, высоко поднимая тонкий хвост. — Привет, бродяга,- присел на корточки Джордж, протягивая руку к коту, позволяя себя обнюхать,- прости, еды нет.        Пушистик немигающе заглянул в глаза парню сквозь темные линзы, и с тихим, гортанным урчанием ткнулся мордочкой в теплую ладонь, требуя ласки. Легкая улыбка тронула обветренные губы, и пальцы аккуратно зарылись в удивительно мягкую шерсть, почесывая, оглаживая. Вскоре Джордж поднял радостно мурлыкающего кота на руки, и, не обращая внимания на грязные лапы, закутал в свою накидку, продолжая поглаживать. Словно в благодарность, кот издал слегка хриплое мяуканье, и начал вылизывать открытую щеку. Если бы не очки, повернувшийся Дрим бы был ослеплен горящими от счастья глазами Джорджа, но ему хватило и затаенного дыхания с открытым ртом, что бы понять. — И приглянулся же тебе этот блохастый,- теряя нервозность со смешком фыркнул Дрим, протягивая руку к пятнистой морде, а после рассмеялся, когда Джордж, по-детски ревнуя животное, извернулся, не давая погладить кота. — Приглянулся, и что с того?,- надув щеки буркнул Джордж, краснея от стыда. — Заберешь хоть его? Не оставлять же на холоде,- расплачиваясь за очередную покупку неизвестно откуда взявшимися деньгами, уточнил долговязый. — Естественно заберу,- с готовностью донесся до него ответ, из-за чего улыбка под маской дрогнула. — Я закончил. Идем,- закинул он себе мешок с одеждой в инвентарь, начиная движение на выход. — Уже все? И куда мы теперь пойдем?,- пытливо интересуется неудавшийся король, чувствуя как руки уже начинают ныть от лишнего живого веса, решившего вздремнуть в тепле. — Как повезет. Скорее всего, сейчас пойдем в одну из деревушек, что на пути к горам. Лучше будет там пополнить припасы и дальше двинуться через горы. Вот только...,- на секунду призадумался он,- лучше будет пройти больше, но безопаснее. Сейчас как не иди на горы - они высокие, труднопроходимые. Южнее есть более удобное место. Вроде седловина.        Они вышли за городские стены, оставляя портовый городок позади. Подмерзшие поля буйной полыни отдавали холодным темно зеленым, изредка серебрясь от инея. Колючий воздух недружелюбно пронизывал болезненным холодом нос, кончик которого покраснел. Сегодня они весь день ходили по рынку, а потому, будучи в новой одежде, Джордж чувствовал усталость и сонливость, притрушенные теплом шерстяных одеяний. Дрим шел все так же налегке, разве что сменил белые одежды на верблюжий бледно-коричневый свитер, обтягивающий крепкий рельефный стан. Холодное солнце пробилось сквозь низкие тучи, опаляя глаза светом, играя на отражающих поверхностях. Мелкий снежок постепенно охлаждал землю вместе с ветром, и вскоре на земле начал образовываться незаметный тонкий слой. Кот потянулся на руках, поменял положение, прижимаясь к груди с гортанным мяуканьем. Кажется, его совсем не интересовало то, куда его несут и зачем. Мелкие елочки, разбросанные по полю, резко выделялись, принося разнообразие пейзажу. Неровная земля очередного холма норовила осыпаться под ногами, но ступая след в след за непривычно молчаливым Дримом, Джордж сохранял равновесие.        Лес встретил их голыми бледными стволами деревьев, чьи верхушки, кажется, упирались в облака. За сосновым лесом кровавым пятном угадывался красный лес, верхушки секвой которого затерялись в тучах, оставляя взгляду только красно-коричневые мощные стволы. В лесу дышалось свободнее. Острый запах смолы заполнял легкие, оседая в памяти забытыми воспоминаниями, под ногами мягко шелестела жухлая трава, колоски которой цеплялись к ткани. Зевнув, кот начал выдираться с рук, и после, уже спрыгнув, чкурнул куда-то в бок, теряясь в высоких диких травах. Тяжело вздохнув, Дрим остановился, рассматривая округу, пока Джордж бесполезно звал блохастого. Что-то ему не нравилось в гудящей тишине, изредка прерываемой вскриком птицы или шепотом растений. Вдали, на дороге которую он выбрал, от чего-то стояла плотная тьма, притягивающая внимание. Лицо под маской перекосилось, когда в ответ из темноты на него взглянули два пурпурных глаза теневой твари, которая уверенно приближалась.        Кот вернулся, держа хвост трубой. В его пасти лежала полевка, которую он с гордостью преподнес своему новому хозяину, щуря медные глаза. Но не успел Джордж похвалить пушистика, как раздался лязг, отдаленно напоминающий звук металла. Дрим двумя руками удерживал блестящий янтарем ихоровый меч, в рукоятке которого горел алым закатом рубин. Черные клыки, по которым стекала пурпурная слюна, впились в лезвие, пытаясь перебороть парня. Исступленно застыв, Джордж вспомнил, что уже видел таких созданий там, в лесу у статуи. Быстро взяв вздыбившего шерсть кота на руки. Джордж и сам вытянул клинок, но фиолетовый зачарованный незерит был слабее ихора. Кот перебрался с рук на плечо, впиваясь когтями в кожу сквозь ткань, и вскоре, когда более тяжелая по массе тварь завалила Дрима на спину, отведя уши назад, животное бросилось к сражающимся, угрожающе шипя.        Тень на секунду прекратила терзать клинок, находя себе новую жертву. У Джорджа сперло дыхание, когда истекающая кислотной жидкостью пасть щелкнула у кошачьего бока, но вскоре он и сам бросился в "драку", нанося клинком удар по морде. Тряхнув раненной головой, тварь потеряла собачий облик, теперь напоминая искаженную человеческую фигуру, кротко поклонившуюся уже вставшему Дриму, прежде чем распасться на сотни теней, в каждой из которых горел пурпурный глаз. — Это не из тех тварей из тени,- нахмурился Дрим, прекрасно разглядевший в тени знакомую фигуру. Глаза неотрывно смотрели на него, немо требуя действий. Утробное рычание, расходившееся по лесу, холодило кровь. Он взглянул на Джорджа, все еще держащего клинок в руках. Выбор небольшой, и ни один из вариантов его не устраивает. Он открыл инвентарь, находя там зелье, и задержал дыхание, кидая склянку с серебристой жидкостью прямо в екс-короля. Не прошло и нескольких секунд, как надышавшиеся испарений Джордж и кот упали, подкошенные усыпляющим зельем. Вытянув руку в сторону, минуя чужую тварь, он собрал тени в несколько фигур, открывших ядовито-зеленые глаза. — Донесите его до деревни,- отдал он приказ,- защищайте и оберегайте, пока я не вернусь. Если я задержусь дольше, чем на неделю — переправьте его на земли СМП. — А теперь ты,- повернулся он к вновь принявшей фигуру собаки тени,- веди. Посмотрим что произошло, раз Богиня Смерти пожелала меня увидеть. Светя зелеными глазами, тени подхватили уснувших, вместе с вещами, выкинутыми Дримом из инвентаря, исчезая в частоколе сосен. Обманчивый облик развеялся, позволяя двум крыльям раскрыться, едва ли не поранившись об ветки и стволы. Ринувшись обратно, теневая тварь исчезла в фиолетовой вспышке, поглотившей и парня. Замерзающий лес схоронил в себе тайну, открывшуюся столь не вовремя. Дрим надеялся, что ему простят. Потому что объясняться — не его конек, а придётся.