Вечное "люблю"-2

Что тут началось! Родственники Федерико в унисон громко ахнули, после чего, реакция у всех оказалась разной. Близняшки, с радостными визгами, кинулись обнимать Эрнесто, восклицая: - Мы знали, что наш брат не перестанет с тобой дружить! - Мы верили, что еще увидим тебя! - Ты нам всегда нравился! Правда-правда! - Ты хороший! - А вы с Федерико даже в Рим вместе переехали? - Вот это дружба! - Ведь Виолетта не изменяла Федерико с тобой, да? - А ты теперь побьешь Дженаро за эти подозрения? - Он это заслужил! Правда-правда! - А… - Девочки! Девочки! – застонал Эрнесто. – Я с удовольствием двину вашему братцу по роже, но только если вы меня сейчас не задушите. - Ой, извини! – спохватилась одна из близняшек. - Мы, правда, не хотели! – подхватила вторая. Девочки отпустили паренька и уселись обратно. Тут сам Дженаро схватился за голову и воскликнул: - А я еще думал: где мне раньше встречалась эта физиономия! - Успокойся, сынок, - гневно сверкнула глазами Агнесса. – Наверняка, молодой человек шутит. Федерико перестал общаться с тем богохульным мальчишкой восемь лет назад. Ведь так, дорогой племянник? - Нет, тетя, не так, - подал голос тот. – Я просто сделал так, чтобы Вы его не видели. Серьезно! Неужели Вам хоть на минуту могло показаться, что Ваше мнение для меня хоть что-то значит?! Неужели Вы думали, что ради Вашей приходи я перестану дружить с человеком, который мне ближе всей вашей семейки вместе взятой?!Эрнесто прошел со мной огонь и воду в буквальном смысле этого слова! Как Вы только могли подумать, что я отвернусь от него?! - Он ударил твоего брата! – выкрикнула позеленевшая от злости женщина. - Брата?! – хмыкнул Федерико. – Вы уж меня простите, но я всегда полагал, что между братьями должна существовать определенная связь. И дело совсем не в кровных узах. Я говорю о той связи, которой не понять ни Вам, ни Дженаро. Так вот, Эрнесто мне брат в гораздо большей степени, чем мой ненаглядный кузен! И, кстати, он тогда вполне заслуживал пары-тройки хороших ударов! Агнесса опешила от такой дерзости, близняшки просто согласно закивали, а вот их брат неожиданно заявил: - Честно говоря, мам, Федерико прав. Я тогда, действительно, перегнул палку, за что теперь, наверное, должен извиниться. Вот тут онемели все. Что он хотел сделать?! Извиниться?! Да быть такого не могло! Даже я, зная этого странного человека всего один день, успела понять, каким он был гордым! И тот факт, что сейчас Дженаро собирался попросить прощения, поверг всех в самый настоящий шок. Мы замерли, разинув рты, и даже гиперактивные близняшки не могли произнести ни слова. Агнесса, и вовсе, казалось, сейчас лишится чувств. А ее сын продолжал всех удивлять. Он поднялся и заговорил теперь совсем другим голосом. Я не могла понять, что же в нем изменилось. Он стал более… взрослым, более… уверенным что ли. Куда-то подевались все насмешливые нотки, и теперь этот голос стал даже приятным. А слова, которые он произносил, казалось, принадлежали совсем другому человеку. - Да, вы верно расслышали. Я хочу попросить прощения как у Эрнесто, так и у Федерико. Мне, действительно, очень стыдно за то, что произошло восемь лет назад. Не знаю, что тогда на меня нашло. Я оскорбил вас, и это привело к тому, что моя мать возненавидела лучшего друга своего племянника. Это все из-за меня. Из-за моей несдержанности. Из-за страха перед маминым гневом. Я потому так долго и не появлялся здесь, что не хотели видеть последствий своего ужасного поступка. Мой брат лишился своего лучшего друга, а виноват в этом был я. - Гхм, - неуверенно прочистил горло Эрнесто. – И давно ты это осознал? - Как только мама на тебя накричала, сразу и осознал, - пояснил Дженаро. Просто боялся ей возразить. Ты даже не представляешь, каково это: восемь лет терзаться чувством вины и не иметь возможности противостоять железной руке матери. - А сейчас что, возможность появилась? – хмыкнула я. - Сейчас я посмотрел на этих двоих, - кивнул Дженаро в сторону лучших друзей. – Раньше при мне никто не отваживался открыто возражать маме. А теперь, глядя на этих двоих, я понял, что тоже могу побороть свой страх. Да и время пришло. - Дженаро, что ты несешь?! – вмешалась Агнесса. – Мне казалось, я еще в детстве отучила тебя грубить старшим! - Я и не грубил тебе, мам, - заявил тот. – Но больше не собираюсь беспрекословно подчиняться твоим глупым правилам. Ты всю сознательную жизнь помыкала мною, надеясь воспитать себе марионетку. А я забыл о себе и просто, как мог, пытался защитить от тебя девочек. Я позволял тебе делать со мной все, что угодно: таскать по церквям, заставлять учить Библию наизусть, наказывать кнутом за неровно стоящие у кровати тапочки. Но при этом я изо всех сил старался не подпускать тебя к Марлене с Габриэллой. Я был живым щитом для них, перетягивая все твое внимание на себя и позволяя сестрам расти личностями. Это я таскал им шоколадки. Я брал вину на себя, когда они что-то роняли. Я научил их притворяться больными, чтобы не ходить в церковь. Я отвлекал тебя, чтобы они могли убежать оттуда, когда ты все же приводила их. Я делал все ради того, чтобы моих сестер ни разу не тронул твой кнут. - Постой! – охнула Агнесса. – Так это ты их избаловал?! - Да, я, - отвечал ее сын. – И горжусь этим. Мне удалось научить их главному правилу жизни с тобой: наставления твои слушать, а делать все равно по-своему. Я не хотел, чтобы ты разрушила их личности так же, как мою. Они никогда не будут ни твоими марионетками, ни чьими-то еще. Но в заботах о сестрах я совсем забыл о себе. Теперь с меня хватит. Девочки выросли, и ты больше ничего не сможешь с этим поделать. Кроме того, перед нашим отъездом я искал телефонный справочник и наткнулся на один очень любопытный документ… Похоже, Агнесса поняла, о чем шла речь, потому что вдруг побелела, как полотно, и судорожно вздохнула. - Что за документ? – удивленно спросила Аврелия. Дженаро, молча, достал из нагрудного кармана какую-то бумагу и протянул тетке со словами: - Оказывается, моя матушка лгала мне всю жизнь. Вы все знаете, что у нас с девочками разные отцы. Мама всегда уверяла меня, что ее первый муж умер, когда я еще не родился. Но почему-то с детства я видел во сне чьи-то теплые глаза и доброе лицо, так похожее на мое. Я не придавал этому значения и верил матери. А теперь, тетя, взгляните, пожалуйста, на этот документ. Аврелия развернула свиду официальную бумагу, пробежала глазами и громко ахнула: - Леонитас Кавильо?! Аги, ты же говорила, что тебя изнасиловали! - Изнасиловали?! – в один голос вскричали все, включая и Дженаро, и близняшек.