Его отец смог — но какой ценой?
Выпустив на волю нечто темное, охватывающее сознание, высасывающее жизнь — прямо на глазах у сына. Дилюк тогда видел перед собой лишь выгоревшую магму, пепел и лицо лежавшего на руках отца. Умирающего в муках. Ведь та сила, что высвободил он, пожирала не только тело, но и разум. Для Дилюка это был самый тяжелый удар. Он сохранил самообладание, возвращаясь в штаб Ордо Фавониуса, но какая-то его часть навсегда осталась рядом с пыльной дорогой и телом погибшего отца. Когда ты увидела его, входящего внутрь, то резко вдруг все поняла. Нет, не в точности, но скупое лицо, хмурое и полное туч, ввело тебя в ступор. Дилюк всегда был тем, кто сохранял самообладание, но ты была столь внимательна, что заметила даже едва заметное дрожание губ. Ордо Фавониус отказали ему, безжалостно решив скрыть правду. Он, оставаясь в комнате, мог ощущать лишь жгучее презрение. Те, в кого он вложил душу, стали предателями. Загоревшийся в его душе огонь потухал, когда твои руки сжали вдруг его ладони. Ты стояла молча, зная: слова излишни. Горе, что накрыло юношу в этот день, не передать словами. Он хотел разделить его с кем-либо, облегчить огромную ношу, но все отвернулись от него в самый жестокий момент.Кроме тебя.
Дилюк, который все сделал ради Ордо Фавониус, Дилюк, для которого похвала отца стала мотивацией стараться лучше, тот самый Дилюк сейчас чувствовал себя невероятно брошенным и оставленным в одиночестве не только собственным отцом. Ты молчала, но поток твоих мыслей лился вокруг него беспрестанно. Казалось, он ощущает каждый твой короткий взгляд, каждое сжатие тонких пальцев, сплетающихся вместе с его.Вера в людей, присущая его отцу, стала пустым звуком.
Дилюк поднимает на тебя взгляд, полный тягучей тоски, взгляд, в котором читается лишь бездонная пропасть и нежелание принимать реальность. И еще — глубокая усталость. Он устал разочаровываться в людях. — Спасибо, — юноша произносит это максимально тихо, но твои чуткие уши улавливают слова слишком отчетливо. Ты гладишь его щеку, пока он обхватывает твою руку и не дает убрать. Даже легкое касание ему сейчас — невидимый маяк во тьме, немое, горькое спасение. Выдох — его еще одно молчаливое «Спасибо». Это не просто благодарность за то, что ты сейчас сидишь рядом. Это благодарность за то, что ты — не те рыцари. Что ты, готовая разделить его горе и ношу, не уходишь и никогда не уйдешь, впитывая в себя каждый его вдох и выдох. Дилюк не заплачет, нет. Но лучше бы он как следует выплакался и почувствовал себя легче. Ты не можешь представить Дилюка плачущим. Поэтому как можно крепче прижимаешь его к себе и даешь сделать это в твое плечо. Чтобы никто не видел. Ты и сама не видишь, но прекрасно чувствуешь, как град эмоций постепенно выплескивается из него, опустошая наполнившееся скорбью сердце. Это очень больно, но Дилюк сильный и справится. Главное, что ты ему в этом поможешь.