Survival

— Интересно, как так получилось, что природа решила в истинную пару свести представителей разных миров? — задается Тэхен, наблюдая за звёздным небом и лежа на плече волка, — Это же казуистика… — Соулмейты, — ляпает Чон, а потом понимает, что сказал. — Ты аниме смотришь? — Тэхен поднимает голову, наблюдая за собирающимися смешинками в глазах напротив, — Почему ты смеешься? — Просто… — сейчас, дайте ему минуту проржаться, — Меня этим словом брат задолбал, у него соулмейт, как он выразился, оборотень-медведь, — глаза Тэхена расширяются, Чонгук очень хорошо видит в темноте, — Да, есть еще медведи, лисы почти вымерли, единственное содружество живет в Японии. — Какой кошмар! Погоди… у тебя есть брат? — удивленно спрашивает Ким, на что ему кивают, отмахиваясь. Омега падает лбом на грудь Чона, бесшумно вопя, — Сколько всего существует, а я каждый раз так неожиданно с этим сталкиваюсь. Столько потрясений за эту неделю, ужас! — он вдыхает и выдыхает несколько раз, наверное не надышится этим запахом никогда. Чонгук аккуратно зарывает свои пальцы в высохшие волосы, мягко массируя кожу головы, и себя, и Тэхена успокаивает. — А насчет вопроса про природу, то я сам понятия не имею, честное слово. Правда казуистика. Никогда не думал, что мне в руки такой подарок свалится, — Тэхен на это улыбается, волк кожей чувствует. — Кстати, — резко поднимается, — Найди меня в Инстаграмме, у тебя же есть телефон? — Чонгук прыскает, подавляя смех, а Тэхен брови к переносице сводит, ударяя кулаком в бок, — Я вообще-то серьезно! — Есть, конечно есть! Мы же не дикари, — наконец-то говорит этот глумящийся над чужой неосведомленностью. — Отлично! В лесу интернет вообще не ловит, но связь какая-никакая есть. Там в профиле есть номер телефона. Набери мне смску, — теперь не удерживается Тэхен, осознавая, что только что сказал, — Боже, чувствую себя дикарем без интернета. Смску? Серьезно? — снова смеются. — Как тебя там зовут? — Scenerykim. Люблю рисовать пейзажи. — Хорошо, пейзаж-Ким, я подпишусь на тебя в Инстаграмме. Беззаботно они лежат еще минут двадцать, потому что на острый слух волка ложится неприятный гул подъезжающей машины, она еще далеко, в паре километров, если не больше, но он всем телом напрягается. Тэхен чувствует чужую панику, садится на покрывало, не понимая резкую смену атмосферы, а Чонгук прикладывает указательный палец к губам, прося не издавать никаких звуков, вслушивается. — Сюда едут… Тэхена простреливает, он резко подскакивает, потому что Джин не шутил, когда говорил, что отправит кого-то за ним, особенно после последнего побега. Чертыхается, рассказывает об этом Чонгуку, а тот сидит голышом и следит за начавшейся суетой, оттягивая минуты перед расставанием, запоминая каждую мелкую деталь в поведении омеги. Тэхен судорожно натягивает на себя одежду, ругается на весь мир, а Чону смешно, но он держится, пока Тэхен не начинает его спихивать с покрывала, полностью одетый и запыхавшийся. Когда шум мотора слышится совсем близко, Чонгук сгребает взмыленного в объятия и быстро целует, а тот от неожиданности выпускает стон, который вот конкретно сейчас не к месту и времени. Теперь ругается в своей голове Чонгук, но находит силы на слова: — Завтра не ходи в лес, будет кровавое полнолуние, а это опасное время, — на него недоуменно смотрят, — Волчья охота, — поясняет, — Хоть мы и будем далеко от вас, но никогда не знаешь, куда побежит добыча, — машина останавливается с другой стороны рощи, ограничивающей тонкую полоску песчаного пляжа от полей. Дверца хлопает, слышны крики, зовущие Тэхена по имени. Чонгук крайний раз мягко целует желанные губы, щеки, лоб, улыбается сдавленно и обращается в волка, убегая в противоположную от непрошенных гостей сторону. Тэхен выдыхает, он все это время стоял обездвижено, обескураженно и не дышал. Устраивая рюкзак поудобнее на плече, делает шаг, программируя себя на новую актерскую игру перед прихвостнем папы, а тот вылазит из-под веток с ружьем наготове, стреляет не пулями, но злым взглядом в плетущегося по песку омегу. На безмолвный вопрос Богома Ким говорит, что все с ним нормально, и он просто уснул на пляже. Мужчина кивает, на этом их разговор заканчивается, и они молча расходятся по своим машинам. Богом ждет, пока Ким младший соизволит тронуться с места, а тот вообще думать ни о чем не хочет, мозг вдруг резко забыл, как пользоваться ключом зажигания и какая педаль газ, а какая тормоз. Он сидит с минуту, а кажется, что вечность, пока не слышит предупредительный клаксон позади. У Тэхена от чего-то руки трясутся, но он находит волю завести двигатель, пусть с трудом и маячившими перед глазами кадрами этого вечера, но он внимательно смотрит в зеркало заднего вида, чтобы развернуть джип и уехать отсюда, от места, которое навсегда врезалось в его память. Чонгук попросил не высовываться, если Ким не будет этого делать, то Джин — Тэхен жопой чувствует— именно это и будет делать: высовываться, искать, убивать. Когда они вместе с прихвостнем папы заезжают на территорию лагеря, Тэхен не видит ничего. В буквальном смысле — все прожекторы выключены, на территории никого из работников нет. Еще вечер, самый разгар рабочего процесса — в меру жарко и солнце не мешает, но вокруг скрипящая тишина и темнота. Омега так и замирает за рулем, выискивая глазами хоть что-то, пока в свете фар не появляется Джин, с безрадостным выражением лица, идет прямо к Тэхену, который сидит, не шевелясь, до побеления костяшек сжимает кожу руля, неприятно скрипя. Водительская дверь открывается, и жар от негодования вперемешку со злостью родителя долетает до сына, старший весь кипит, чуть ли не краснеет. Но ни слова не говорит, хватает опешившего за руку и волоком тащит за собой через весь лагерь, с ноги открывая дверь в вагончик, заводит внутрь и выдыхает. А потом Тэхен нифига не понимает, потому что попадает в крепкие объятия, окутанные волнением. Его пугает такое поведение, честное слово. Он не ожидал, что вместо обычных криков и ора, ему на ухо будут шептать о беспокойстве и тэхеновом безрассудстве. Они больше ни слова друг другу не говорят, папа ставит разогретую еду, садится рядом и просто начинает есть, быстро закидывая в себя рис и кимчи с мясом. Тэхен наблюдает пару минут, и тоже берет в руки деревянные палочки, все-таки он почти целый день просидел на воде, желудок урчит, прося его накормить, голодовку устраивать смысла уже нет. Тэхен вообще не знает, где этот смысл теперь искать, потому что папа все его ожидания напрочь перечеркнул. Хочет было что-то спросить, но пропускает тот момент, как тарелка старшего оказывается пустой, а сам он без слов ложится на диван и закрывает глаза. Кимчи падает на пол, не дойдя до места назначения. «Что происходит?» — думает он, дотягиваясь до салфеток и собирая в них упавшую капусту. Сокджин сопит, когда младший, закончив с ужином и уборкой стола, проходит мимо него к своей раскладушке и залезает очень тихо, потому что она, чаще всего, предательски скрипит. Он укладывается, поднимает глаза в жестяной потолок, прокручивая сегодняшний день в голове, и не замечает, как проваливается в безмятежный сон, лишенный каких-либо красок. Сплошная тьма — всепоглощающая. Но такая… спокойная?

***

— Ты сделал? — директор подходит к своему заместителю, который битый час корпит над поручением, которое, по его личному мнению, вообще никак помочь не сможет. Джин зря переживает, Тэхен не отбитый малый, парню двадцать два, он в опасность соваться не станет. А если приспичит, то это никак не поможет им вовремя подоспеть — его загрызут за пару секунд, если не за мгновение. Тем более, оружие он даже не успеет достать, если только не приклеит его к ладони и будет всегда ходить с ним на вытянутой руке. Самые опытные и меткие охотники не всегда успевают сделать выстрел, пав жертвой чужой кровожадности. Чтобы положить одного оборотня, нужно как минимум три пары глаз с автоматами наперевес. А тут омега с пистолетом? Не смешите! — Как смог отрегулировал, но если он выстрелит, то это твои барабанные перепонки разорвет к хуям, директор. — Не утрируй! На нем глушитель стоит, все нормально будет с моими ушами. Я так хоть немного спокойнее буду, зная, что всегда рядом с ним. Геолокацию точную ищет? — Джин подходит к компьютеру, всматриваясь в красную точку на карте, которая говорит о том, что они сейчас находятся на западе от болот, — Отлично! — Ты уверен, что он вообще возьмет этот пистолет? — задается Богом, передавая директору пару наушников, чтобы проверить четкость звука. — Я приклею его к нему, если он откажется, — серьезным тоном говорит Ким, впихивая в уши беспроводные гаджеты. Пак пропускает смешок, сам об этом же думал. — Вокруг слишком много нечисти, он не дурак и сам своими глазами видел одного. Он хоть и упертый, но страх никто не отменял, — Богом кивает, синхронизируя систему. — Почему бы просто не запретить ему выходить за пределы лагеря? — Он принципиальный непоседа, очередную истерику закатит, а у нас только начало все налаживаться, — Джин вздыхает, потирая уставшие от бессонной ночи глаза. Ему просто напросто нельзя спать, пока он не сделает все запланированное. — Надо было раньше ему рассказать. — Он мог не поверить, не увидев воочию. — Да, именно. Ладно, что ни делается, все к лучшему. Врубай. Богом покорно жмет на кнопку запуска, дожидаясь, чтобы Джин вышел из грузовика и отошел на приличное расстояние. Подносит пистолет к губам, перебирая числа от одного до десяти, пока не слышит из рации разъярённое: — Придурок, ты меня сейчас оглушишь! Он вытягивает руку, снова повторяя цифры, позже отходит на метр от пистолета, на два, на три. На пяти метрах Джин говорит, что ничего не слышно. А на четырех была смазанная речь, но с этим они ничего сделать не смогут. Это вся их техническая возможность. Директор возвращается с досадой на лице, но благодарит Пака за усердную работу и забирает оружие со словами: — Я все-таки приклею пистолет к его руке, — уходит из грузовика. Шутка про киборга так и остается неозвученной. Джина можно понять, сын — его единственное напоминание о погибшем муже. Если и с ним что-то произойдет, то можно смело идти топиться на этих вонючих болотах. Сколько омега ни пытается забыть все как страшный сон, у него не получается. Прошло уже семнадцать чертовых лет, из которых он ни дня не проводит без скорби и воспоминаний. Он бесконечно любил отца Тэхена, любит до сих пор. Думал, что месть поможет ему справиться, но стало только хуже. Всё это истребление нечисти стало смыслом его существования, он одержим. Личный наркотик. Да, он понимает, что Тэхен страдает из-за чужой зависимости, но это уже часть Сокджина, он не сможет от этого избавиться, как бы не хотел. Должен найтись такой мощнейший триггер, чтобы сдвинуть это с мертвой точки, которого абсолютно точно не существует на этой планете. Он пропах чужой кровью, что выбивает из него последние лепестки того аромата, который был дарован при рождении. Он на розы смотрит с отвращением, его тошнит от собственного запаха. Даже прием блокаторов не помогает — он все равно чувствует под кожей фантомные острые шипы зеленых стеблей. Единственный человек, который мог срезать эти колючки, бесследно исчез с лица земли. Джин держится только ради миссии, что сам возложил на свои плечи. Ради сына тоже держится, но тот не оценивает его вклад. Даже столкнувшись лицом к лицу с заразой, Тэхен смотрит с презрением — извечная борьба двух упертых, гнущих каждый свою линию. И вот прямо сейчас эта борьба предстает перед ним, прячется, словно никто не заметит, но это ошибочно. Джин ухмыляется. После последней ссоры на почве непонимания и непринятия чужих точек зрения, Тэхен снова пытается ускользнуть, зная, что лес кишит монстрами. Ну хоть не на своих двоих, а на машине. — И куда ты? — кричит он младшему, который украдкой старается открыть дверь джипа запасным ключом, потому что основной лежит в кармане Джина, — Опять сбегаешь? — Тэхен останавливается, шумно выдыхая и отворачиваясь в противоположную сторону. Сокджин только что спалил попытку очередного безумия. — На озеро, мне надо помыться. Я два дня не вылазил из душного вагончика. Джин подходит ближе, щурится, вглядываясь в нечитаемое выражение лица и показательно скрещенные руки на груди. Цыкает, закатывая глаза, и вытаскивает специально подготовленное оружие из-за пояса джинс, протягивая и ловя на себе недоуменный взгляд. — В воду только с ним, моешься и уносишь ноги оттуда. Не задерживайся, иначе я пошлю за тобой Богома… и лучше тебе быть живым! В противном случае, я тебя сам убью еще раз. Тебе не понравится, — строго парирует Джин, но не может сдержать улыбку, потому что пистолет робко забирают из его руки. Он чмокает сына в лоб и разворачивается на сто восемьдесят, уходя на склад, куда Богом с командой переносит очередную партию добычи. Расправляется со всем быстро, потому что поручает работу мастерам. Сегодня он не хочет марать руки. В этот раз не такой большой улов, что безумно огорчает, заказ они так никогда и не выполнят. Лес будто разом опустел, будто всех животных спрятали от них подальше. Скорее всего в этом замешаны оборотни, они же звери, могут со своими сородичами на равных разговаривать — так думает Ким, когда устраивается в грузовике поудобнее и смотрит на замершую у озера красную точку. Тэхен доехал. Джин надевает наушники, но в них тишина. Следующие пятнадцать, тридцать, сорок минут — ничего. Ни всплесков, ни шуршания — пусто. Хочет уже подорваться и поехать, как слышит удар, морщась от резкого звука, и копошение. А потом слышит то, что родитель никогда не должен слышать. Он опускается на стул обратно, внутри все сжимается от злости, что-то тянет выбежать и сорвать, кому бы там ни было, шею да причинное место. Озвученное имя вообще выбивает весь воздух из груди. — Чонгук? — повторяет Джин, морщась от громких стонов в ушах. Его в пот бросает, и непонятно от чего — от злости или от… Господи, Тэхен же его сын, взрослый сын. Если он запал на того фермера, то Джин никак не должен вмешиваться, это не его дело. Но после следующих сдавленных реплик дело вдруг моментально становится его. Если бы он все-таки вытащил наушники, дал спокойно ребятам покуролесить, то никогда не узнал бы. Никогда! — Волк? Джин сглатывает, ярость выбивает все мысли из головы. Внутри зарождается буря из сухой и чистой мести. Он забывает, что сейчас по ту сторону линии его сын — режим охотника на волков включается автоматически. Он вслушивается в каждый звук, чтобы подтвердить свои догадки. И подтверждает. — Да, есть еще медведи, лисы почти вымерли, единственное содружество живет в Японии. — Какой кошмар! Погоди… у тебя есть брат? После этого Джин вылетает пулей из грузовика, хватает Богома за шкирку и отправляет на всех парах вытаскивать сына из когтей монстра. В нем бурлит негодование и разочарование. После всех тех историй, которые Джин сам рассказал Тэхену, тот умудрился связаться с оборотнем, да еще и оказаться его истинным. Он зарывается пальцами в волосы, до боли их оттягивая. У него истерика, он зол: на себя, на оборотней, на Тэхена, на весь чертов мир. Это какая-то несмешная шутка. Такого не могло случиться, не могло! — Луна кровавая, говоришь? — он усмехается, ноги сами несут его к главному охотнику, — Теперь я знаю, где тебя искать, монстр!

***

Начало этого дня можно назвать самым лучшим. Во-первых, Тэхен выспался, провалявшись до полудня: на улице пасмурно и свежо, как и в вагончике. Его не разбудил рано утром никакой шум, скорее всего Джин устроил тот самый плановый выходной, о котором говорил еще до приезда. Тэхен благодарен, да и все работники тоже. Во-вторых, на экране блокировки уже несколько часов висит три непрочитанных сообщения — Чонгук нашел его, что несомненно налепило широкую улыбку на лицо и запустило непонятный парад бабочек в животе. Неизвестный абонент: Все в порядке? Тебя было несложно найти, один такой оказался. Неизвестный абонент: Тебя там не убили случайно? Неизвестный абонент: Чимин сказал, что будет молиться на твои картины и фото пейзажей. Он попросил купить принтер, чтобы распечатать и поставить в рамочку каждую фотографию. Мне тоже очень понравилось, ты потрясающий художник, Тэхен. — Чимин, должно быть, и есть тот самый брат, — тянет он задумчиво, перечитывая полученный текст. Улыбка не спадает с лица, он добавляет контакт в телефонную книгу, переименовывая на лаконичное «Wild Soul». — Интересно будет узнать, как меня записали. Вы: Доброе утро! Я только встал. Все в порядке. Джин удивил, даже не ругался. Я очень рад, что вам понравились мои работы. Хочу познакомиться с Чимином. Думаю, что твой брат такой же замечательный, как и ты. Он откладывает телефон, усмехаясь тому, что дожил до такого. Использовать смски в качестве связи? Уму непостижимо! Еще бы кнопочный телефон выдали, вообще бы загнулся. И как он согласился сюда приехать? Прошла неделя, а он уже воет от отсутствия интернета. Если несколько дней назад ему было на все это плевать, потому что кроме подписчиков в инсте и старосты потока о нем никто больше не вспоминал, то сейчас он жалеет, что так сильно ограничен. Вставать совсем не хочется, но природа зовет. Он нехотя собирает себя по раскладушке, скрипя каждой деталью под собой, и плетётся к раковине. Освежиться не получается, ибо вода, как назло, закончилась. Подхватив канистру, выходит в пасмурный день, здоровается с редкими прохожими, доходит до бака с питьевой ледяной водой, набирает полную, едва удерживая в руках, и идет обратно. Уведомление о новом сообщении заставляет забыть зачем вообще тащил на своем горбу этот неподъёмный груз. Wild Soul: Я рад, что все хорошо. Вы должны познакомиться с Чимином, он меня чуть не порвал, когда я сказал, что в ближайшее время это вряд ли произойдет. Вы: Это все из-за полнолуния? Wild Soul: И из-за этого тоже. Кстати, почему ты называешь своего папу по имени? Тэхен поджимает губы, снова перечитывая вопрос. Он правда не знает, почему в своей голове называет папу по имени, он это не контролирует. Возможно причина в том, что он не чувствует такой сильной родительской привязанности. Из-за своей работы Джин часто оставлял Тэхена у родственников, пропадая на длительное время без каких-либо весточек. Они постоянно ругаются, не сходятся во мнении, потому что никто друг друга понимать не хочет. Гнет каждый свою линию и расходятся снова по разным сторонам баррикад. Что ответить Чонгуку на это, он понятия не имеет. Все звучит абсурдом и детской нелепицей. Родителей не выбирают, так? Вы: Так сложилось. Я не могу придумать ответ. И по другую сторону экрана его абсолютно точно понимают. Чонгук сам своего отца ненавидел всей душой. Старик столько жизней покалечил, столько дел наворотил, за что сгинул в небытие, избавив этот мир от своей одержимости. Чон только сейчас понимает, что слово «отец» слетало с его языка непосредственно перед ним, а в мыслях он называл того всеми нелицеприятными эпитетами. Даже сейчас, когда он вспоминает свое прошлое, мысли не поворачиваются, не то что язык. Но, оглядываясь назад, он в какой-то степени благодарен старику, его методы хоть и суровые, даже граничащие с жестокостью и безумием, но они сделали Чонгука тем, кем он является сейчас: сильный, умный, практически неуязвимый, его уважают, с его мнением считаются, его боятся. Давно пора простить, но он не может, не хочет усопшему делать такое одолжение. Прощение — это освобождение, так? Себя он освободил, переняв бразды правления от папы Чимина, которого старик насильно обратил в волка, потому что тот больно был похож на погибшего папу Чонгука. Обязанности и забота о стае его освободили. А отца он не освободит, тот заслужил гнить в земле и жариться в аду. И Тэхен думает точно так же. Джин заслужил.

***

— Итак, сегодня тяжелая ночь, — вожак стоит перед всеми волками его стаи, чтобы проинструктировать. Где-то глубоко внутри паникует, но виду старается не подавать. Никто не должен почувствовать его состояние, всеобщее волнение ни к чему хорошему не приведет. Чутье предвещает какой-то пиздец, но он всеми силами давит его на корню. Перед каждым кровавым полнолунием такое состояние — закономерность. В этот раз им придется постараться сильнее обычного, но они справятся. Всегда справлялись. — Главарь банды медведей оповестил, что все готово для нашего визита. Все как всегда: несовершеннолетние запираются в подвалах и ждут, когда им притащат свежее лесное мясо, совершеннолетние альфы преследуют добычу, омеги их подстраховывают. От медвежьей деревни держаться подальше, там выставлено предупредительное ограждение из факелов с аконитом, на них не нарываться! — делает особенно сильное ударение на последних словах, — Если добыча бежит в волчью сторону, вы возвращаетесь, как бы вас ни тянуло. Нашу территорию мы тоже оградили. У нас будет ровно час, пока Луна не побелеет. Собирайтесь в группы, чтобы поймать как можно меньше. Мы не дикари, такой сильной жажды крови у нас нет, помните о том, что запасы в изобилии. Вопросы? — А что с людьми? — поднимает руку Чимин, хотя Чонгук раз пятнадцать ему сказал, что тот сидит дома и не высовывается, но малой любит пропускать все мимо ушей и, на его счастье, все поддерживают, желая узнать ответ на каверзный вопрос, и поддакивают. — Люди так далеко не зайдут, — он сомневается в своих словах, хотя Тэхен его весь день в смсках уверял, что в лагере выходной и вообще ничего не происходит. — Если попадутся, то бегите от них в обратном направлении. Заложите это себе на подкорку и поборите инстинкты, как я вас учил. Вы быстрее машин, они вас не догонят, если вы рванете изо всех сил. — А если медведи выйдут? Чон вздыхает, кося взгляд на младшего брата, который вздрагивает от прилетевшего из толпы вопроса. Они еще не оповестили стаю о цене их пребывания на медвежьих землях. У них позже будет время, и Чон на все сто процентов уверен, что найдется как минимум пять недовольных, в том числе Хоби, который тоже пока что не знает. Чонгук вожак расчетливый и неглупый, между прочим! Доказывал бесчисленное количество раз, поэтому его слово — закон. Волки смирятся, рано или поздно. — У нас сделка, они свое слово сдержат. Это в их интересах. Так как вопросов больше не оказывается, они расходятся по домам, чтобы основательно подготовиться. Сегодня тяжелая ночь, сил нужно будет много, не столько физических, сколько моральных. Чонгук сам это прекрасно понимает, ведь ему собраться необходимо в первую очередь. Если вожак засомневается, если его волка будет тянуть не туда, куда нужно, вся стая окажется в опасности, ибо они последуют за ним. А там произойдет именно тот самый пиздец, который так усердно ему пророчит нутро. — Чимин, ты чего тут? — Чонгук садится рядом с сжавшимся в клубок младшим братом, обнимая, — Не волнуйся ты так, мы из года в год справлялись, в этот раз немного сложнее, но не менее выполнимо. — Я хочу с тобой, — бурчит он в свои коленки, — Почему совершеннолетие только через месяц, а? Хочу быть уже взрослым. — Чим, ты нужен тут, ты единственный, кто… — Да, да! Единственный волк альбинос, единственный не попадающий под влияние луны, единственный, на кого ты можешь положиться, единственный-единственный… — снова закипает. Сейчас будет короночка, Чонгук даже губами проговаривает за ним. Ничего нового: — Чувствую себя человеком, а не оборотнем! — Не говори про людей с таким пренебрежением! Среди них есть замечательные, их мало, но они есть. — Ты сейчас про Тэхена? — Чонгук никак не комментирует, уголки губ опущены, взгляд в темнеющее небо, Чимину и не надо слышать ответ, он и так все прекрасно понимает. От Чонгука за версту несет легкостью влюблённости одновременно с тяжестью страха. Чимин такой же, когда дело касается Юнги, ему грустно от того, что над ними висит груз некой ответственности. Было бы гораздо проще, будь они обычными людьми без каких-либо обязанностей, кроме как лично перед самими собой. В их жизни не хватает эгоизма, и он не всегда плох. Заботиться о себе физическом и своем ментальном здоровье, отодвигая на второй план окружение — это то, что делают люди. Волки же в первую очередь заботятся о ближнем, как бы плохо ни было, последние силы отдадут, но сделают так, чтобы было хорошо другим. — Я позабочусь о стае, пока вас не будет, не переживай. — Если вдруг что-то произойдет, труби во все гонги, андэрзстэнд? — Есс! — они поднимаются со скамейки, направляясь к своему двору, — Тебе спеть перед охотой? — Да, было бы неплохо. Мне нужно успокоить нервы.