В определенные моменты мозг у женщин отказывает напрочь, и в дело вступает инстинкт материнства. © Нина Александрова
Это просто страшный сон. Просто страшный сон, — горячо убеждала она сама себя, но реальность была слишком жестокая. Ещё одно предательство. Ещё одна ложь. Ещё одна новая рана, которая вряд ли заживёт. Рита со злостью вытерла слезы тыльной стороной ладони и оглянулась. Район города почему-то казался совершенно незнакомым. Еще раз оглянувшись вокруг, девушка поняла, что это то самое место, где она когда-то встретила пьяного Глеба. Боже, казалось, что это было так давно. Рита достала из сумки телефон и посмотрела на часы. Было всего лишь десять часов. Жизнь, как и прежде, кипела, а она вдруг почувствовала себя брошенной и никому не нужной. Не знала, куда пойти, кому рассказать о том, что разрывало душу изнутри. Выжигало дотла последнее, что осталось. Оживший телефон вернул Риту в реальность. Взглянув на дисплей, девушка приняла вызов и услышала встревоженный голос Дины. — Слава Богу, я уже не знала, что и думать. Рита, где ты? Ты обещала мне позвонить, — тараторила Дина. — Рита? — насторожилась девушка, не услышав ответа. — С тобой всё хорошо? — Нет, — Рита прикрыла глаза. — Мне плохо, Динка. Мне очень плохо. — Где ты? Я сейчас к тебе приеду! — заявила Дина. — Рита, слышишь меня?***
Она изо всех сил старалась сдержать улыбку на губах, из окна наблюдая за Глебом, который возвращался домой. Он ее не догнал, или она не захотела его слушать? Собственно, это уже и не главное. Главное, что Глеб теперь свободен. Полностью. После всего, что эта Рита сегодня увидела, Наталья в том не сомневалась. Стукнула входная дверь, и через минуту она увидела Глеба. — Что ты ей сказала? — тот в один миг сократил между ними расстояние и, схватив за запястье, приблизил к себе, глядя в шоколадные глаза, которые светились триумфом. — Ничего, — пряча взгляд, ответила она, а потом вскрикнула и выдернула руку. — Ты взбесился? Отпусти! Мне больно! — Не ври! — крикнул он. — О чем вы говорили до того, как я пришел? — Я не виновата, что твоя Рита верит только своим глазам и не желает слушать слов, — и себе перешла в наступление Ната, опускаясь на диван. — Что? Что ты ей сказала? Что ты сказала Маргарите? — он схватил её за запястье и поднял с дивана. — Отвечай, Божье ты наказание! — Она просто поверила в то, во что хотела, — в ответ крикнула Громова. — Она ведь тебя совсем не любит. Если бы любила, то выслушала. А я для тебя на все пойду, слышишь, милый, — она вдруг начала его целовать. — На все. Если нужно, то и душу продам, но ты будешь мой! — Пошла вон! — крикнул Глеб, почти что толкая Наталью в сторону выхода. — Я никогда с тобой не буду! Слышишь, будь проклят тот день, когда я тебя встретил. — И что, теперь побежишь к ней? Будешь в ногах у неё ползать? — с ненавистными для себя слезами в глазах поинтересовалась Наталья. — Буду. Потому что она мне нужна. Потому что я её люблю! — вытолкав ее за дверь в одной рубашке, он вернулся в комнату. Нужно было срочно исправлять сложившуюся ситуацию.***
Он стоял на пороге комнаты и с болью в глазах наблюдал, как старший сын собирает свои вещи в чемодан. Артем закрыл чемодан и осмотрелся, ничего ли он не забыл. Взяв с тумбочки фото, где он с Ритой, Артем прошёл мимо отца и вышел в коридор. — Артем, ты так ничего мне не скажешь? Ничего не спросишь? — нарушил молчание Платон. — А нужно ли? — хмыкнул Тёма, проверяя, на месте ли ключи от машины. — Знаешь, я почему-то не уверен, что ты скажешь мне правду. — Артем, ты ничего не понимаешь! — воскликнул Земцов. — Ты прав, — согласился парень. — Я не понимаю, как родной отец может врать детям. Знаешь, пап, я не хочу, чтобы мы вновь с тобой распрощались как враги. Поэтому давай не будем продолжать этот разговор. — Куда ты собрался? — сменил тему Платон. — Сниму квартиру. Извини, но мне нужно время, чтобы принять все, что происходит в нашей жизни, — парень взял чемодан и вышел из квартиры, оставляя отца одного. Платон несколько минут смотрел на закрытую дверь, а потом со всей злости ударил кулаком по стене. Он остался совершенно один и никому не нужен. Ни детям, ни Лизе, да и самому себе казался противным. Артем вышел из квартиры и потащил чемодан по лестнице, вспоминая, как именно прошли эти дни его жизни. После дня рождения, когда жизнь перевернулась с ног на голову, Артём несколько дней жил сначала у коллеги, а потом, решив, что хватит ютится по чужих углах, и решил снять квартиру. Здесь на помощь пришёл коллега, сказав, что его тётка сдаёт квартиру за вполне посильную сумму. Артём не раздумывая попросил Жеку сказать своей тёте, что он готов снять квартиру. Рина Павловна, — тётка Жени, — женщина строгих правил несколько минут пристально рассматривала будущего квартиранта, словно пытаясь найти какой-то изъян в его внешнем виде, а потом строгим голосом поставила условие: никаких пьянок, гулянок и девиц в её квартире. Артём чуть ли не с рукой на сердце пообещал, что все будет нормально. и сегодня был первый день взрослой жизни, но радости почему-то не было. Захлопнув багажник, парень сел в автомобиль, так и не увидев отца, который все время наблюдал за ним из окна.***
Официантка поставила на стол две чашки ромашкового чая, а также пирожное для Дины и, пожелав приятного аппетита, ушла. Рита, которая все это время сидела с отсутствующим видом, не сразу услышала, как её зовёт подруга. Посмотрев на Любавину, голубоглазая помотала головой, желая согнать с себя паутину мыслей и воспоминаний, но те так прочно засели в голове, что невозможно было ни забыть, ни отказаться. — Рита, может быть расскажешь, где ты была все это время, и что у тебя произошло? — нарушила тишину Дина, отложив чайную ложку, которой мешала чай. — На даче у Климовского, — произнесла Рита, чувствуя, как внутри разгорается жар, выжигая все дотла. Теперь вся история с Глебом казалось красивой сказкой, или сказочным сном, но без счастливого финала. — У Климовского? — повторила Дина. — Значит, у вас с ним любовь? — загорелась Дина — Нет никакой любви, Дина. Есть только наивная дурочка Рита Земцова, которая доверяет не тем людям и в итоге расплачивается за это. Господи, почему именно я? Почему именно я? — она вдруг разрыдалась, привлекая к себе внимание посетителей. — Ритка, — Дина подскочила к подруге и обняла её за плечи. — Что произошло? Он тебя обидел? — испугалась Дина. Рита отрицательно покачала головой и, глотая слезы, слово за слово рассказала обо всем, что узнала и увидела. Дина слушала подругу не перебивая, но когда рассказ закончился, не знала, что сказать. Оправдывать Климовского не собиралась, да и если признается честно, то не хотела этого делать. С рассказа Риты все было очевидно, а Климовский оказался гадом, которых достаточно на белом свете, только эти слова не утешат Риту, не вернут потерянную веру в хорошее и любовь. Рита смахнула с лица две прозрачные слезинки и посмотрела на подругу. — Уже поздно о чем-либо жалеть. Я просто научусь жить с тем, что есть. — А как же твой отец? — осторожно спросила Дина, а потом добавила: — Он приходил ко мне домой с этой женщиной. Рита, я не хочу тебе указывать, но может быть ты поговорила бы с ними? В конце концов, тебе ничего не мешает просто выслушать их. — Просто выслушать, — повторила Маргарита. — Не знаю, Дина. Я запуталась. Очень сильно запуталась. Любавина ничего не ответила. Знала, что в данном случае время — лучший лекарь — Ты теперь куда? — Хочу к Артёму на работу поехать, — ответила брюнетка, сняв со спинки стула сумочку. Распрощавшись с подругой, Рита поймала такси и направилась на работу к брату. В конце концов, он всегда её понимал. Временами даже лучше, чем отец.***
Хотелось проклясть автоответчик за то, что он говорил. Глеб мчал в автомобиль и не знал куда. Не знал, где ему теперь искать Риту, а все из-за его глупости. Выжимая педаль газа до упора, желая хоть так избавиться от гнева, он вспомнил, что произошло совсем недавно.***
Ночь рассыпала на чёрном бархате неба новые и новые звезды, а он впервые в жизни желал, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Глеб смотрел на уснувшую Риту, которая свернувшись калачиком спала, и думал, что чудеса в жизни все же случаются. Ещё несколько лет назад он думал, что никогда не сможет полюбить и, тем более, поверить женщине, но все изменилось благодаря ей. Голубоглазой радости. Рита. Любимая. Ангел хранитель, которого ему послали небеса. Совсем не такая, как все. Со своими ранами, которые она не заслужила. Вспоминая все то, о чем ему рассказала Рита, Глеб решил все же встретиться с Земцовым и узнать все от него. Если бы он только знал, чем все это обернётся. Уезжая рано утром, когда Рита ещё сладко спала, Глеб мечтал, как вернётся вечером. Увидит её ясные глаза и скажет самые главные в мире слова, но в эти планы вмешался его величество «случай». — Глеб Максимович, добрый день, — с улыбкой на губах поздоровалась с Глебом медсестра Яна, как только он переступил порог больницы. — Вы уже вернулись, а то мы тут зашиваемся. Марина Станиславовна свирепствует. Работников не хватает. — Яночка, Савина на месте? — перебил медсестру Глеб. Девушка кивнула и переключила свое внимание на молодую женщину, которая спрашивала, на каком этаже кабинет УЗИ. Поднявшись на нужный этаж, Глеб подошёл к кабинету Савиной и после короткого стука вошёл. — Доброе утро, Марина Станиславовна. — Глеб Максимович, — Савина отвела глаза от монитора — Наконец-то. Вы вернулись? Глеб отрицательно покачал головой и протянул папку. — Нет, Марина Станиславовна, мне очень жаль, но я должен отказаться от поездки в Санкт-Петербург. Бабушке до сих пор плохо, а сами понимаете, что бросить её в таком состоянии и уехать куда-либо я не могу. Простите, но лучше будет послать в Санкт-Петербург кого-нибудь другого. Ещё раз простите. — Глеб Максимович, я все понимаю, но поймите и Вы меня. У меня двое докторов отсутствуют по семейным обстоятельствам. Что мне делать? Он опустил голову на руки, понимая, что другого выхода нет. — Хорошо, Марина Станиславовна. Хорошо, но прошу Вас, дайте мне ещё хотя бы неделю, — попросил Глеб. — Неделю, но не больше, — смилостивились Савина. — Пусть бабушка поправляется. Поблагодарив Марину улыбкой, Глеб поспешил домой, чтобы взять кое какие вещи. Мужчина как раз складывал их в сумку, когда в дверь позвонили. Открыв, Глеб увидел Наталью, но вид у женщины был странный. Чёрное платье сбоку было разорвано и едва прикрывало бедро, рукав был оторван и держался, как говорят, на добром слове. — Наталья? Что с тобой? — Прости, что тревожу, — она шмыгнула носом, вытирая со щек слезы, но только размазала по лицу тушь. — Можно войти? Он кивнул и отошёл в сторону. Войдя в гостиную, Глеб увидел Наталью. Она сидела на диване и раскачивалась из стороны в сторону. Её била дрожь. — Наташ, что с тобой произошло? Почему ты в таком виде? Она лишь подняла на него заплаканное лицо, а потом заплакала с новой силой. Глеб привлёк её к себе, пытаясь успокоить и разобрать слова, которые она говорила сквозь рыдание. — Я не знаю, откуда они взялись, в подъезде было темно, и лифт не работал, я пошла по лестнице, а они набросились, — дальше снова все утонуло в рыданиях. — Успокойся, — попросил Климовский, проводя рукой по волосам. — Ты главное скажи, — он заглянул ей в глаза. — Они тебе что-нибудь сделали? Наталия подняла лицо и, всхлипывая, отрицательно покачала головой. — Мне страшно, Глеб. Они забрали у меня сумку, а там был телефон, паспорт, ключи от квартиры. Мне страшно возвращаться домой. — Паспорт сделать и замки сменить ничего не стоит, — промолвил он. — Главное, что с тобой все в порядке, но заявление нужно написать. Она затрясла головой, пряча лицо в ладонях. — Все, успокойся. Сегодня тебе лучше остаться здесь, а завтра будет новый день. — Он поднялся. — Я сейчас тебе постелю, а ты пока пойди и приведи себя в порядок. Наталия, ты меня слышишь? Громова кивнула, поднимаясь с дивана, и направилась в указанном направлении. Глеб закончил застилать постель, когда в комнате появилась Наталья в одном лишь полотенце, которое было обмотано вокруг фигуры. Глеб окинул её быстрым взглядом, а потом отвёл глаза и открыл нижний ящик комода, и молча протянул свою рубашку. — Вот. Переоденется пока в это, а завтра с утра я тебе привезу кое-какие вещи, — он сделал шаг к двери. — Глеб, — окликнула она его и подошла почти вплотную так, что он ощутил тонкий аромат геля для душа. — Ты оставишь меня здесь одну? Пожалуйста, не уезжай. Мне страшно. — Хорошо, я останусь. Иди спать, — Наталья ушла, а Климовский опустился на диван. Утром, пока Громова еще спала, он отправился на ее квартиру за вещами, а вернувшись, потерял все.***
Она рывком открыла дверь спальни, а потом уверенно открыла шторы, позволяя солнечным лучам проникнуть в комнату. Женщина, которая лежала на кровати, никак не среагировала на то, что происходило в комнате, и лишь когда дочь почти силой стянула с нее одеяло, Лиза открыла глаза. — Что ты делаешь? — без эмоций спросила блондинка, пытаясь вновь вернуть одеяло. — Хочу вернуть тебя к жизни! — зло отрезала Валери, заправляя за ухо прядь волос. — Поднимайся! Ты уже несколько дней не выходишь на улицу. Так и заболеть можно. — А какая разница? — безразлично ответила Филатова, подтянув колени к подбородку. — По-моему, так всём будет только легче. Рита меня ненавидит. Жить незачем. Эта боль сильнее меня. Сильнее, понимаешь. Это, как будто, ты паришь в облаках, а в следующий миг уже падаешь вниз, потому что тебе жестоко обрезали крылья. — Мама, ты сама понимаешь, что ты говоришь? — воскликнула Валери. — Кому от этого станет легче? Платону Ильичу, который половину жизни прожил без тебя, или Рите? Скажи мне, кому? Лиза ничего не ответила, а в ушах вдруг прозвучал голос Земцова: «Моя жизнь была похожа на ад с того самого дня, когда я остался без тебя» — Но ты ничего не делаешь, чтобы что-то изменить! — прорвался сквозь мысли голос Валери. — Ты закрылась в четырех стенах и думаешь, что что-то изменится? Ошибаешься! Сделай хоть что-то, чтобы наконец стать счастливой! Прошу тебя, не отталкивай тех, для кого ты действительно дорога! — Валери замолчала и украдкой взглянула на маму. Понимая, что и эти слова ничего не изменят, женщина махнула рукой и вышла из комнаты. Было больно смотреть на женщину, которую она когда-то считала сильной.***
Савина как раз готовила всё для поездки Климовского в Санкт-Петербург, когда в кабинет после короткого стука заглянул доктор Земцов. Женщина сначала даже опешила, увидев коллегу, ведь с рассказа дочери о том, что сейчас происходило в семье ее лучшей подруги, ожидала увидеть мужчину ещё очень не скоро. — Марина Станиславовна, можно? Она молча кивнула, наблюдая, как он занимает свое привычное место. Изменившийся почти до неузнаваемости. Вмиг постаревший, с заметной проседью в волосах, хмурый. Сейчас Марине казалось, что тот Земцов, которого она видела несколько дней назад, и этот — это два совершенно разных человека. — Марина Станиславовна, если Вы позволите, то я хотел бы вернуться к своим обязанностям, — произнес мужчина, глядя на свои руки. — Платон Ильич, Вы уверенны? — осторожно уточнила Савина. — Я понимаю Вашу ситуацию и. — Ситуацию, — повторил Платон, горько улыбнувшись. — От того, что я буду сидеть дома, моя ситуация не решится. Скорее я с ума сойду. Пустая квартира и терзания — не лучшие лекари в данной ситуации. Сын решил жить отдельно, где дочь, я не знаю. Лиза не желает меня видеть, ненавидит, и я её понимаю. У меня ничего не осталось, Марина Станиславовна. Всё ушло. Жизнь разбилась, — он замолчал. Из-за желания не делать больно все шло под откос. С того дня, как сначала Рита, потом Лиза, а теперь и сын практически отказались от него, Платон словно бы оказался в яме, из которой не мог выбраться. Даже работа, в которой он когда-то искал спасения, не спасала. Единственное, что спасало, это луч надежды на то, что рано или поздно сын или дочь выслушают его. Выслушают правду, и все встанет на свое место. Но шли дни, а жизнь стояла на месте. Замерла. Сын жил отдельно, дочка вообще не желала его ни видеть, ни слышать, а Лиза. Лиза делала вид, будто его вообще не существует. Все звонки она сбрасывала, видеть отказывалась, и если бы не Валери, которая хоть как-то пыталась привести мать в чувство и тайно звонила Платону, говоря, что матери просто нужно время, он бы не знал, как быть дальше. Он расплачивался за собственную ложь. Это понимал четко. — Платон Ильич, поймите, им нужно время, — осторожно произнесла Марина, не зная, чем еще может помочь. — Марина Станиславовна, я все понимаю. Только сколько? День, два, месяц, год. Марина промолчала. Не знала, чем помочь. — Платон Ильич, у Вас есть надежда. Черная полоса обязательно закончится, — попыталась утешить коллегу Марина. — Надежда, — повторил он. На что надеяться? Он знал собственную дочь, знал её характер, привычки. Рита была не из тех, кто так просто и быстро прощает даже самую маленькую провинность, а здесь все намного сложнее. — Марина Станиславовна, — в кабинет зашла Мария Степановна, которая даже не обратила внимания на Платона. — Что мне делать? Там у пациентки Климовского отошли воды, а Климовского ведь нет, а она закатила истерику, что ей нужен именно Климовский. Ещё и муж ее носится по коридорам, раздавая всем указаниям. — Так, Мария Степановна, мужа попросите зайти ко мне, а с пациенткой я разберусь, попробую дозвониться до Климовского. Мария выскользнула из кабинета, а Марина посмотрела на Земцова. — У него бабушка заболела, а у нас рук не хватает. — Марина Станиславовна, работа и больница — это единственное, что у меня теперь осталось. С Вашего разрешения? Он вышел из кабинета, а Марина ещё долго думала над тем, что узнала от дочери, а потом набрала ее номер. Нужно было срочно решать ситуацию.***
Кажется, она таки заблудилась, и это неудивительно, ведь только на словах знала, где находится фирма, в которой работает Артем, а если учесть её рассеянность, то ничего удивительного. Рита ещё раз осмотрелась, пытаясь увидеть табличку с названием улицы, но все было зря. Ещё и голова начинала болеть немилосердно. Взглянув на мобильный, Рита увидела несколько десятков пропущенных от Глеба. В душе вновь заклокотала лава ненависти и злости. Зачем он появится в её жизни, но это ещё полбеды. Зачем она позволила себе ему верить, если ничего почти о нём не знала. Знала только то, что он ей позволял о себе знать. Почувствовала родственную душу, потому что он, как и она, росли без одного родителя? Но мать Глеба никогда не врала сыну, а вот ей отец врал. Он был предан двумя близкими людьми: отчимом и любимой девушкой, которую в глубине души продолжал любить. После сегодняшнего Рита в этом ни минуты не сомневалась, ведь если ненавидишь человека всеми фибрами души, то не желаешь его видеть, держишь на расстоянии, а здесь все было наоборот. Он привел её в свой дом, свою постель. Так не поступают с самым заклятым врагом. Девушка остановилась, переводя дыхание. Как бы там ни было, но Глеб для неё теперь просто чужой человек, а их история — что-то вроде курортного романа, который пришел к своему завершению, но от этого не становилось легче. Наоборот, она чувствовала себя использованной. Ведь он просто заполнил ею то время, пока не мог быть с Натальей, а теперь ему ничто не мешает быть с ней. Ради настоящей сильной любви ведь можно все простить. Так может, Глеб тоже смог простить? Отец ведь, судя по всему, тоже простил эту женщину, несмотря на все, что она сделала. На все грехи прошлого. — Рита, Рита, — оглянувшись, брюнетка увидела брата, который вышел из своего автомобиля и сейчас шел к ней. Не успев ничего сделать, Рита оказалась в объятиях брата, и в тот же миг с души словно свалился огромный груз. Несмотря ни на что любила старшего брата. — Ритка, Слава Богу, где же ты была? Динка мне ничего толком не сказала, а ты трубку не брала. С тобой всё хорошо? — он заглянул ей в глаза, сжимая холодные руки. — Не знаю, — она повела плечами. — Мы можем где-нибудь поговорить? — Конечно, — кивнул Артём. — У меня сейчас обед. Поедем, куда скажешь. Пойдем, — он снял сигнализацию с автомобиля и помог ей сесть. Вскоре его автомобиль исчез в потоке машин.***
Она умылась, оделась и даже заставила себя съесть завтрак, который для неё приготовила и оставила Валери, хоть кусок в горло и не лез. Всё же дочь была права: если она не сделает хотя бы маленькую попытку, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, то ничего не изменится. Нужно исправлять прошлое и стать счастливой в том будущем, которое есть, нужно только протянуть руку. Взяв сумку, Лиза вышла из квартиры и, поймав такси, направилась к Земцову. Только в этот раз, чтобы сказать то, что не смогла сказать тогда.***
Счастливый смех, папа и мама рядом. А что ещё нужно ребенку для счастья? — думала Рита, наблюдая за шестилетним мальчиком, который, смеясь, бегал вокруг родителей, которые, держась за руки, медленно шли по парку, наслаждаясь летним днём. Они с Артёмом сидели в беседке в парке и говорили. Хотя говорил больше Артем, она же молчала, пытаясь принять верное решение. — Артем, как думаешь, в этом мире действительно можно все простить? — задумчиво поинтересовалась брюнетка, продолжая наблюдать за счастливой парой. — Ты, как никто другой, знаешь, как мне не хватало матери. Даже отец иногда не знал того, что знал ты. Артем улыбнулся. Сказанное сестрой было правдой. У них с Ритой были свои тайны, о которых отец не знал. Это и касалось вопроса о матери. Только Артем знал, что сестра ночами плакала из-за того, что никогда не знала мамы. Что ей не хватало её тепла и ласки. — Рита, я не знаю, что тебе сказать, — сознался парень. — Но одно знаю точно, ты должна выслушать эту женщину. Хуже, чем есть, уже не будет. — Это точно, — вздохнула Рита. — Тёма, можно я поживу у тебя? — Конечно, — улыбнулся Тёма. — Ты ещё спрашиваешь. Прости, — он принял вызов. — Слушаю, Вася. Сейчас еду, — он потер переносицу. — Сейчас буду. — Ритка, давай я тебя отвезу к себе на квартиру, а потом поеду на работу, а то меня шеф съест и не подавится. — Тем, я хочу ещё домой заехать. И взять вещи, — промолвила Рита. — Поэтому, ты лучше скажи адрес, я приеду! — Хорошо, — Артем достал из кармана ключи и протянул сестре. — Теперь это твоим ключи. Садись, я подвезу тебя!***
Всё казалось и родным, и чужим в одночасье. Этот двор, где прошло её детство, квартира, стены, которые видели её девичьи печали и горести. Рита собирала вещи и думала, как быть и что делать дальше. И брат, и Дина были правы. Нужно было поговорить с отцом и этой женщиной и наконец поставить точку в истории, которая началась много лет назад, но Рита боялась этого разговора. Боялась того, что может сделать себе так ещё больнее, но не хотела. Собрав необходимые на первое время вещи, девушка вышла в гостиную и осмотрелась. Не знала, когда вновь сможет переступить порог этого дома вновь. Взяв чемодан, девушка посмотрела на ключи в своих руках, а потом, минуту поколебавшись, спрятала обратно в карман и спустилась вниз. Открыв дверь подъезда, девушка переступила порог и столкнулась с человеком, который заходил в подъезд. — Простите, — пробормотала она, подняв глаза, а потом осеклась. Перед ней стояла Лиза. Филатова, кажется, забыла как дышать. Сердце затрепетало в груди. Вот она, её дочь, её девочка. Рита бросила холодный взгляд на бледную донельзя Лизу и, взяв чемодан, хотела пройти мимо, но Филатова схватила её за руку. Девушка проследила за её движением, но ничего не сказала. — Стой. Пожалуйста, стой. Давай поговорим. Прошу тебя! — Не думаю, Елизавета Юрьевна, что есть ещё что-то, что я не знаю, — промолвила она, впервые желая скрыть свои истинные чувства. — Хорошо. Давайте поговорим, но это будет в последний раз, — она села на лавочку и поставила рядом чемодан. Лиза села рядом, не решаясь посмотреть ей в глаза, и начала рассказ. Она все говорила и говорила. Рассказывала обо всем, что пережила за эти годы без любви, тепла, но самое главное, без неё. Рита слушала её без единой эмоции на лице. Было безразличие. Сейчас она понимала, что с возвращением в её жизнь матери эта жизнь рухнула и уже никогда не будет прежней. Так же, как и она больше не сможет доверять людям. Будет бояться их жестокости. Искать тайный смысл во всём. — Вы говорите, что очень сильно любили моего отца, — перебила Рита Лизу, все также не глядя на нее. — Но тем не менее Вы его бросили, а потом также бросили меня. Ваш поступок нельзя оценить как любовь. Это предательство и ничего больше. Лиза всхлипнула. Эта девушка была права. Её поступок был предательством. Предательством по отношению к Платону, но ведь не к ней. — Послушай, я понимаю, что тебе трудно меня понять. — Понять? — она деланно рассмеялась. — Да я до самой смерти не пойму женщину, которая от меня отказалась. Скажите, Вы хоть раз кормили меня своим молоком? Вы хоть раз взяли меня на руки? Где Вы были, когда я сделала первый шаг, сказала первое слово? Вас не было рядом. Вы ничего обо мне не знаете. Вы не знаете, о чем я мечтаю, что люблю. Вы ничего не знаете, — продолжала Рита, не обращая внимания на слезы в глазах Лизы. — Назвать себя матерью легко, но стать ею сложно. Вы не сидели возле моей постели, когда я впервые заболела. Вы не читали мне на ночь сказки. Вы не делали ничего, что делает мать для своего ребенка. Знаете, в этой жизни можно простить далеко не все. Только слишком сильные прощают все обиды, но я не сильная. Каждое из предательств сломало во мне что-то. Меня прежней нет. С Вашим появлением, с той правдой, которую от меня скрывали столько лет, я сгорела. Лучше бы Вы не возвращались. Лучше бы я никогда ничего не знала! — отрезала она, поднимаясь. — Пожалуйста, не ищите больше со мной встреч. Потерянное время не вернуть. Мы потеряли друг друга много лет назад. Я потеряла Вас, когда родилась, а когда узнала правду, потеряла всю свою семью. Всех, кого любила. Не нужно. Прошу Вас. Давайте оставим всё, как есть. — Рита, что мне сделать, чтобы ты мне поверила? — Лиза поднялась вслед за дочерью. — Исчезните из моей жизни! — отрезала Рита не поворачивая головы. — Но я очень сомневаюсь, что даже после этого моя жизнь станет прежней! — поднялась и уже хотела переходить дорогу, когда услышала крик, от которых в жилах стыла кровь. Повернув голову, Рита увидела Лизу, которая бежала к ней на ходу снимая туфли, а потом ощутила сильный удар и полетела куда-то в сторону, чувствуя адскую боль, которая пронзила все тело. Рядом где-то кричала соседка, которая возвращалась с магазина. Но она ничего не понимала, и ещё перед тем, как упасть в объятия тьмы, успела увидеть Лизу, которая лежала в луже крови, а потом мир померк.***
Впервые за всю свою жизнь Дина Вадимовна Любавина чувствовала себя под строгим взглядом матери школьницей, которую застали за списыванием домашней работы. Даже сейчас, когда мама давала кому-то нагоняй по телефону, девушке было не по себе. Положив трубку, Марина вновь посмотрела на дочь, которая в свою очередь думала о Рите. — И так, продолжим. Дина хмыкнула. Даже с ней мама ведёт себя так, словно она её подчинённая. — Продолжим допрос, ты хотела сказать, — добавила Дина, сложив руки на груди. — Дина, я ничего сверхъестественного от тебя не прошу. Скажи мне просто, где Рита? Ты не понимаешь, что от её необдуманного поступка страдает очень много людей. — Необдуманного? — воскликнула Дина. — Необдуманный поступок совершила не Рита, а Платон Ильич вместе с этой женщиной! Мама, скажи мне, что ему мешало сказать правду? Ладно, он молчал сколько лет, но когда она вернулась, почему они ничего ей не сказали? Савина вздохнула, а потом подошла к дочери и неожиданно её обняла, поглаживая по волосам. — Понимаешь, милая, вы ещё слишком юные и не знаете жизни, а она порой вынуждает идти на крайние меры. Вынуждает лгать. Дина, жизнь — это не вечный праздник. В ней есть все: слезы, боль, страх, обида, потеря, но также есть и любовь, и счастье. Без одного никогда не будет другого. Чтобы что-то начать ценить, для начала это нужно потерять. — Слова Марины были прерваны телефонным звонком. — Савина. Слушаю, — произнесла брюнетка, взяв трубку. — Что? — она сначала ухватилась рукой за столешницу, а потом медленно осела в кресло, став бледной, как мел. — Спасибо, что сообщили. — Мам, что случилось? — испугалась Дина. — Кто тебе звонил? — Мне нужно найти Земцова. Срочно. Сиди здесь! — ничего не ответив на вопрос дочери, женщина вышла из кабинета. — Мария Степановна, где Земцов? — перебила Марина старшую медсестру, которая говорила с Ларисой. — Марина Станиславовна, случилось что? — испугавшись вида и тона начальства, спросила Мария. — Мария Степановна, я спросила, где Земцов! — повысила голос Марина. — В своем кабинете, — пролепетала старшая медсестра. Не поблагодарив женщину, Савина поспешила в кабинет Земцова и столкнулась с ним прямо на лестнице. — Марина Станиславовна, куда Вы спешите, как на пожар? — Платон Ильич, — она перевела дыхание. — Слава Богу, я Вас нашла. — Мне только что звонили из… — она замолчала, собираясь с силами, но духу сказать то, что она услышала по телефону, не хватало. — Простите, — промолвил Платон, услышав мелодию мобильного телефона. — Слушаю. Да, что с ней? Ни сказав ни слова, мужчина бросился мимо Марины, а в голове билась одна мысль: «Пусть все будет хорошо. Пусть все будет хорошо»***
Дорога к операционной была будто в тумане. Он не помнил, что именно ему говорили. Помнил только имя дочери. В глазах почему то резко стало темно, и он почти что рухнул на кушетку, а потом услышал чьи-то быстрые шаги и, повернувшись, увидел сына и Валери. Артем придерживал на плечах белый халат, со страхом в глазах смотрел на отца, боясь задать вопрос. — Мне позвонили… — начал парень, но его перебил Платон, глядя на молодую девушку. — Валери, что вы здесь делаете? — Мне позвонили, сказали, что маму машина сбила, — начала она, не сдерживая слез. — Вы знаете, что с ней? Она там? — женщина бросилась на дверь операционной. — Пап, — закричал Артем, увидев как побледнел отец. — Что с тобой? Позовите врача! — обратился он к Валери. — Не нужно, — остановил Платон парня. — Сейчас пройдет. Артем перепуганно посмотрел на Платона, а вернувшаяся Валери протянула мужчине стакан воды.***
Они даже не заметили, когда в больнице зажглись лампы. Казалось, что время остановилось, а ночь будет вечной. Из операционной никто не выходил, и мысли были одна хуже другой. Платон сидел на кушетке, а перед глазами мелькали счастливые мгновения, которых было мало. Слишком. Их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас, когда и дочь, и любимая женщина боролись за жизнь, он понял, что отдал бы все, чтобы повернуть время вспять. Артем, ожидавший под операционной сестры, корил себя, что оставил ее одну. — Доктор, — бросился к вышедшему из операционной доктору Тёма. — Как Рита? Что с ней? Мужчина устало облокотился спиной об стену и исподлобья посмотрел на молодого парня.***
Валери сидела на кушетке, опустив голову на руки, и ждала. Ждала. Но время шло, а из операционной никто не выходил. Земцов стоял около двери, гипнотизируя её. — Это я виновата, — промолвила женщина, подняв заплаканное лицо на мужчину. — Я с ней утром поссорилась. Сказала, что она отказалась Вас и ничего не делает, потом уехала в ателье, — Валери всхлипнула, а потом зажала рот рукой, пытаясь сдержать рыдание. Земцов подошёл к девушке, но слова застряли где-то в горле. Если кого-то и нужно винить в этой ситуации, то только его. Всё началось с лжи, и теперь каждый из них расплачивается за неё. Только разве можно такую цену требовать за ошибки прошлого? Нет, если и должен кто страдать, то не Лиза, и не Рита. А он. — Доктор! — произнесла Валери и первая сорвалась с места. — Доктор, как мама? — она с надеждой посмотрела на мужчину, который до этого отдавал распоряжение идущей рядом медсестре. Доктор посмотрел на мужчину и женщину, подбирая слова…