Моя обожженная душа, На паперти просит, но гроша. Никто ей не бросит и никто, Не сможет эту боль принять. Сама себе жертва и палач, А горло сжимает тихий плач Зачем от меня любовь ушла, Зачем осталась я одна?.. Лариса Долина — «Обожжённая душа»
***
— Филатова, с тобой все хорошо? — осторожно спросила Вика, заметив, как трясёт Лизу. Елизавета ничего не ответила, жадно хватая воздух, которого вдруг стало не хватать. Юнова бросилась к подруге, крича официанту, чтобы тот принёс воды, но Лиза отрицательно покачала головой. — Не нужно. Мне уже лучше. — Вижу я, как тебе лучше, — проворчала сероглазая, чуть ли не силой заставляя блондинку сделать несколько глотков воды. — Зря я тебе эту папку вообще принесла! — она заправила прядь волос за ухо, с беспокойством глядя на подругу. — Подняться сможешь? Увидев кивок, детектив помогла женщине подняться, а потом расплатилась за кофе. — Лиза, а давай я тебя домой отвезу? — предложила Вика. — Нет, — выдохнула Лиза, глубоко вдыхая воздух, чтобы сдержать слезы. — Не нужно. Мне сейчас нужно во всем разобраться. Нужно понять, как такое возможно. — Хорошо, — вздохнула Виктория, ища в сумочке ключи от автомобиля. — Садись, поехали. Будем разбираться вместе. Лиза села в автомобиль, прислоняясь щекой к стеклу, желая, чтобы все, что сейчас творится в её жизни, было лишь сном, потому что такое возможно лишь во сне.***
Благодаря журналистам, которые находились под зданием больницы до самого обеда и ушли лишь после того, как к ним вышла Марина Станиславовна, весь медперсонал узнал, кто такая та таинственная Яна, которая до сих пор боролась за свое место под солнцем. — Смотрите, Платон Ильич, — Марина открыла сайт новостей, где была размещена фотография высокой светловолосой женщины с зелеными глазами в красном платье в пол, которая, ослепительно улыбаясь на камеру, держала в руках награду, а рядом стоял шатен в черном костюме. — Дочь известного хореографа Леонида Никольского Яна попала в аварию, когда возвращалась с церемонии награждения, — зачитал Земцов статью. — По непроверенным данным в машине с женщиной находился зять известного бизнесмена Лютковского — Владислав Владиславович Лящинский, — мужчина переглянулся с Мариной, а та закрыла сайт, хмуро глядя на монитор. — Я видел жену этого Лящинского, — проговорил Платон, занимая свое место. — Кажется, женщина ни сном, ни духом о том, какой ее муж верен и о том, что его любовница ждала от него ребенка. — Я Вам больше скажу, Платон Ильич, Анна Лящинская сама ждет ребенка. Несколько недель назад она приходила лично ко мне, чтобы я порекомендовала лучшего врача нашей больницы. Она пациентка Климовского, — рассказала Марина. — Теперь остается только догадываться, что сделает отец Анны, когда узнает о похождениях зятя, — Платон смолк. — Марина Станиславовна, — в кабинет заглянула перепуганная медсестра, которая сразу же отскочила в сторону, а доктора увидели статного седовласого человека в сером костюме. — Где моя дочь? — буквально прорычал он. — Где Яна? Что с ней случилось? Земцов обменялся с Савиной взглядами, а потом осторожно сказал: — Я полагаю, Вы Леонид Никольский? — Где моя дочь?! — повторил вопрос чёрноглазый, ударяя кулаком по столу так, что несколько папок, которые лежали на краю, упали на пол. — Успокойтесь, прошу Вас, — попросил Земцов. — Ваша дочь в палате, но увидеть Вы её не сможете, потому что она ещё не пришла в себя. За её состоянием следят. Ничего угрожающего её жизни нет. Но ребёнка. — Ребёнка? — перебил Леонид, наконец глядя на доктора. — Что Вы несёте? Какого ребёнка? — Ваша дочь была беременна. Срок — четыре недели, но беременность сохранить не удалось. Это ещё не все. Яна Леонидовна больше никогда не сможет иметь детей! — завершил Платон, с опаской ожидая реакции Леонида. — Платон Ильич, Марина Станиславовна, — вошедшая медсестра совсем не обратила внимание на сидящего за столом человека. — Там эта женщина в себя пришла.***
Вика поставила перед Лизой стакан с успокоительным, а сама опустилась в кресло напротив, готовая выслушать все, что было у Лизы на душе. Филатова взяла в руки стакан и сделала один глоток. — Лиза, я так понимаю, исходя из документов, эта девушка Маргарита — твоя дочь. Дочь, от которой ты отказалась? Услышав последние слова, на ресницах Елизаветы заблестели слезы, которые она не пыталась остановить. — Вас что-то связывало с этим Платоном в прошлом? — Вика, двадцать лет назад я действительно родила ребенка. Девочку, которая умерла сразу же после рождения, — женщина закусила губы, мысленно возвращаясь на двадцать лет назад. — Платон Земцов. Он меня любил, а я… Вика, как такое могло случиться? Я сама своего ребёнка похоронила. Я все эти годы корила себя за то, что не смогла сберечь дочь от действительно любимого человека, а оказалось. Я не понимаю. Юнова помотала головой, потому что мысли путались, и она сама уже ничего не понимала. Подойдя к бару, женщина достала оттуда два бокала и бутылку вина. Поставив все это на столик, русоволосая разлила спиртное по бокалам и, сделав глоток, произнесла: — А теперь с самого начала и по порядку, а то я ничего не пойму. У вас были с этим Земцовым отношения? Филатова неопределенно покачала головой. Отношениями то, что происходило между ними двадцать лет назад, сложно было назвать. Скорее игра, которую никто не решался прервать и сознаться в своих чувствах. Ничего личного — как он сказал ей тогда, когда приехал генерал, и она приняла его решение. Даже честно собиралась уехать и забыть обо всем. Но когда он появился в её кабинете и сказал то, что она уже и не надеялась услышать, то жизнь очень круто изменилась, но она не была готова к этим изменениям. Рядом с ней ведь был Ракитин, которому она дала слово. Преданный, надёжный, который всегда будет рядом, и которого она никогда не полюбит. Тогда она закрыла глаза на последнее, старалась забыть то, что услышала от Платона, подала заявление и, казалось бы, окончательно закрыла эту страницу, если бы не та ночь. Она до сих пор не могла дать себе ответа на вопрос, зачем она тогда поехала к нему. Сама для себя придумала, что хочет попросить прощения, но на самом деле? На самом деле ещё больше открыла перед ним свою душу, а после всего позорно сбежала, оставив лишь жалкую записку, которая не могла ничего исправить. Потом был самолёт, Москва, генерал. Такой любящий и счастливый, который прям светился от счастья, в отличии от неё. О беременности она узнала самым банальным образом и в самый неожиданный момент. Это был день свадьбы. День, когда две судьбы должны были стать одной. Зал торжеств, куча гостей, которые желают счастья и детишек побольше. Она в белом платье похожа на королеву. «Да» сказано, подписи поставлены, их объявили мужем и женой, а дальше Лиза ничего не помнила, потому что вдруг упала в тёмную яму. Пришла в себя она уже в палате одной из лучших клиник Москвы. Рядом сидел встревоженный Ракитин, который трепетно сжимал её руку, интересовался её самочувствием, а она желала лишь оказаться подальше от этого человека, но было поздно. Потом пришёл пожилой врач, который усмехнулся в усы и сообщил новобрачным радостную новость, которая ещё тогда поставила крест на их семье, но Лиза ещё не догадывалась об этом. Николай стал мрачнее грозовой тучи, а сердце Лизы вдруг радостно забилось в груди. Тогда она поняла, что может испытать счастье без любви, но взгляд Николая объяснил ей все без слов. — Я не буду спрашивать, чей это ребёнок, но ты теперь моя жена, и свои ошибки ты должна исправить сама! Он ушёл, громко хлопнув дверью палаты, а она плакала, положив руки на плоский живот, понимая, что никогда не сделает того, о чем её просит Николай. Она не убьёт ребёнка от любимого человека. Дальше были сборы вещей и переезд в гостиницу. Она не желала быть рядом с человеком, который был её мужем, но только на бумаге. Была мысль о том, чтобы вернуться в родной город, но состояние здоровья не позволило этого сделать. Из-за нервов Лиза попала в больницу с угрозой выкидыша, где спустя неделю её нашёл Николай, который, целуя ей руки, говорил, что очень сожалеет о сказанном, и говорил, что очень её любит, а также ребёнка, и готов ради них на все. Измученная всеми событиями, Лиза поверила и вернулась в дом Николая, как его жена. Шло время. Блондинка готовилась стать матерью, с особым трепетом ощущая в себе толчки ребёнка и мечтая, чтобы он был похож на своего отца. Генерал же все больше времени проводил вне дома, и Лизу это даже радовало. Несмотря на то, что он попросил у неё прощения, она замечала его холодный и злой взгляд, который он бросал на неё каждый раз, когда она возвращалась из женской консультации. Одним июльским холодным днем самая заветная мечта Елизаветы сбылась. На свет появился ребёнок, в котором она отчаянно искала черты Земцова и находила, но счастье было недолгим. — Я не верю! — яростно шептала блондинка с безумным взглядом, вцепившись в халат пожилого седовласого доктора. — Верните мне мою дочь! — Елизавета Юрьевна, — главврач одного из самых лучших роддомов города посмотрел на Николая, который с неким отвращением смотрел на свою жену, которая, казалось, была не в себе. — Лиза, прошу тебя, — Коля положил свою руку жене на плечо, поворачивая её к себе лицом. — Лиза, ты же сама доктор и должна знать… — Я ничего не хочу знать! — отрезала она, сбрасывая его руки. — Я хочу увидеть свою дочь. Доктор развёл руками, увидев кивок Ракитина. Она помнила лишь маленькое тельце и свой собственный крик, который рвался из самого сердца, а потом был провал. Последующие дни проходили словно в тумане. Похоронами и всем остальным занимался Ракитин, она же не хотела жить и даже подумывала отправиться вслед за дочкой, но был ещё один человек, который держал её на этом свете. Малышка Валери тогда вернула её к жизни, и именно благодаря ей Лиза до сих пор жила. Блондинка вынырнула из воспоминаний, зло стирая со своих щёк слезы. — Теперь ты понимаешь, что то, что ты нашла, не может быть правдой? Мой ребёнок умер, и никакого отказа я не писала. Юнова покрутила в руках пузатый бокал, ничего не говоря. Многое в этой истории ей казалось странным, но говорить об этом Лизе женщина не спешила, чтобы не вызвать новую волну истерики. — Лиза, я за пятнадцать лет ни разу не ошиблась. Я понимаю, что поверить в это сложно, но факты. — Подожди, Вика, — остановила Елизавета сероглазую, понимая, к чему та клонит. — То есть, ты хочешь сказать, что я отказалась от своего ребёнка и не желаю этого принять? — Лиза, я такого не говорила, — сразу же ответила Виктория, со стуком поставив стакан на столик. — Я привыкла руководствоваться фактами. А факты говорят, что эта девушка — твоя дочь, которую ты бросила двадцать лет назад и которую твой Земцов потом удочерил. — Вот, — на стол упал ещё один лист. — Это из ЗАГСа. Копия свидетельства о рождении Маргариты Земцовой. Посмотри на дату рождения! Филатова взяла лист, а потом уронила его обратно, закрывая лицо рукой: — Виктория, я скоро с ума сойду! — Ну, если сойдёшь, то только от счастья, — Юнова поднялась. — Значит так, теперь у нас есть два выхода: или честно говорить с твоим Платоном, или с твоим мужем. Только это сможет нам все объяснить! — Второе, в принципе, как и первое, невозможно. Ракитин умер шесть лет назад в постели своей любовницы, — рассказала Елизавета, после чего наступила тишина. Эту часть своей жизни она не желала вспоминать.***
Валери сидела в кабинете Льва Борисовича Квитко и нервно сжимала холодные руки, ожидая, когда Лева сообщит ей результаты обследования. Мужчина ещё раз посмотрел в папку, которая лежала перед ним, а потом поднял глаза на молодую женщину, понимая, что даже годы работы не научили его сообщать такие новости: — Диагноз подтвердили! — совершенно спокойно промолвила дэ Баво, встречаясь глазами с глазами доктора. Мужчина кивнул, а с уст сами собой слетели слова утешения, но она в них не нуждалась. Эти слова ведь не вернут время вспять и не уберегут её от ошибки, за которую пришлось платить сейчас. — Лев Борисович, не нужно, — она поправила локон и печально улыбнулась. — Вы просто подтвердили то, что я слышала уже несколько раз в других клиниках. Это жизнь. А сейчас, простите меня, я хочу побыть одна. Она схватила сумочку и, не прощаясь, покинула кабинет, так и не обернувшись на оклик Левы и едва не сбив в дверях полноватую пожилую даму в сером платье. — Вот это у нас пациентки пошли! Дальше своего носа ничего не видят! — Вита Игоревна цокнула языком, провожая незнакомку возмущенным взглядом, а потом, повернувшись, подарила светлую улыбку мужу, который сидел за столом. — Здравствуй, Левушка. — Здравствуй, Виточка, здравствуй, — Квитко поднялся из-за стола и, подойдя к жене, поцеловал в щеку, чуть приобняв. — Ты почему не позвонила, я бы тебя забрал, — доктор помог жене сесть, устраиваясь напротив. — Меня Коля подвёз, — ответила Полупанова, подперев голову рукой, внимательно разглядывая мужа. — Кстати, он тебе там подарок передал, а Машка с Сашкой такое начудили. Это не дети, а ходячие катастрофы. — Вита замолчала, видя, что муж её совсем не слушает. — Квитко, что у тебя произошло? — сменила тон Вита, а потом добавила: — Только не смей мне врать. Я по глазам твоим вижу, что что-то не так. — Произошло, — согласился Лева. — Здесь столько событий произошло, что не знаю, с чего и начать… — Начни с начала, — посоветовала Вита Игоревна, приготовившись внимательно слушать.***
Странно, но дорогу домой она почти не запомнила. Все мысли женщины были заняты тем, что узнала Юнова, и что она так упорно отказывалась принять. Опустившись на пуф в коридоре, Филатова положила сумку и закрыла руками лицо, чувствуя удары собственного сердца, которое билось, словно птица в клетке, желая вырваться на волю и оказаться рядом с тем, кто до сих пор был дорог, но нельзя. — Не смейте приближаться к Маргарите! — злой голос, а в глазах огонь. Огонь обиды и ненависти, который она сама же и разожгла. — Мам? — Валери поставила рядом с вешалкой чемодан, опускаясь на корточки. — Ты почему здесь сидишь? Что-то случилось? — Жизнь перевернулась вверх дном, а я этого не заметила, — ответила Елизавета, отнимая руки от лица и замечая чемодан. — А ты куда это собралась? Валери облизнула губы и, поднявшись, сообщила: — Мам, я лечу в Париж. Я решила развестись с Луи, — промолвила она, не глядя в глаза матери. — Стой, Валери, — Филатова мотнула головой, пытаясь осмыслить услышанное. — Что значит развестись? — То и значит, мама. Луи достоин настоящей семьи, где будут дети, любовь, уважение, а я ему этого дать не смогу. Хватит. Я три года живу во вранье. Больше не хочу. Я расскажу ему все и разведусь. Пожалуйста, не отговаривай меня. Я все уже решила! — поцеловав маму в щеку, Валери вернулась в свою комнату, но Лиза поспешила за ней. Остановившись на пороге, голубоглазая увидела, как её дочь складывает в чемодан вещи, нервно покусывая губы, чтобы не заплакать. — Валери, ты понимаешь, что ты своими собственными руками рушишь свою жизнь! — пыталась достучаться до дочери Елизавета. — Ты хочешь отказаться от мужа, которого безумно любишь. Я же помню, как вы боролись со всеми, чтобы быть вместе, а теперь что? — Вот именно, мама, — воскликнула дэ Баво, бросив в чемодан платье и опускаясь на кровать. — Последние годы моя жизнь — вечная борьба. Сначала за возможность быть с тем, кого любишь, потом за возможностью стать матерью. Я не могу так больше, понимаешь?! — грустные глаза смотрели на Лизу. — Я устала. Устала врать, бороться. Я от всего устала. Филатова, ничего не говоря, села рядом с дочерью, обнимая её и поглаживая по волосам. — Валери, послушай меня. Потерять единственную настоящую любовь можно очень просто, а вот вернуть её практически невозможно. Пожалуйста, не повторяй моих ошибок. Просто поговори с Луи. Расскажи ему всю правду. Если он тебя действительно любит, то простит. Только не руби с плеча, прошу тебя. Валери всхлипнула, вытирая тыльной стороной ладони слезы, а потом посмотрела на Лизу: — Хорошо, но только ради тебя. А у тебя что произошло. Только не ври мне, — предупредила француженка. — Я тебе все рассказала. Теперь твоя очередь. Филатова посмотрела на дочь Жака и мимо воли рассказала все. После того, как рассказ завершился, в комнате несколько минут царила тишина, которую нарушила младшая из женщин: — Мам, ты сама мне говоришь бороться за любовь. Почему же ты не боролась? Ведь у тебя было право выбора… Но ты выбрала не любовь и счастье, а слезы и страдания сроком в четырнадцать лет. Почему? Просто ответь мне! — Валери, не надо, — тихо попросила Лиза. — Мне и так очень плохо. Я на распутье. Я не знаю, что мне делать. — Прошу, только не нужно опускать руки. Ты сама меня этому всю жизнь учишь. Есть у меня одна идея.***
Вырваться из стен больницы удалось лишь после того, как господин Никольский узнал все о состоянии дочери и поспешил на поиски Владислава, которому Земцов сейчас мог только лишь посочувствовать. Идя по вечерней улице, мужчина думал над тем, какая странная штука жизнь. Подойдя к подъезду, Платон увидел автомобиль скорой помощи, возле которого ходил туда-сюда шефер, который курил. Поднявшись на свой этаж, доктор увидел врача и медсестру, которые выходили из его квартиры. Пожилой мужчина в белом халате что-то говорил Артёму, который внимательно его слушал. Кивнув головой Земцову, медработник ушёл. — Артём, что здесь происходит? — набросился на сына с вопросами мужчина, входя в квартиру. — Ничего страшного, — успокоил отца сын, закрыв дверь. — Рита удачно отметила сданные зачёты, покупалась в речке, и как результат, ангина и температура. Пришлось вызвать скорую, — рассказал Артём. — Ладно, пап, Рита сейчас спит, а я пока сбегаю в аптеку. Нужно купить лекарство, — взяв деньги и рецепт, Тема ушёл. Платон закрыл за сыном дверь и направился в комнату дочери, которая была залита тёплыми закатными лучами. Рита спала, подложив ладони под щеку. Её волосы рассыпались по подушке. Мужчина опустился на край постели, убирая с лица девушки прядь волос и касаясь рукой лба, который был уже не таким горячим. — Совсем расклеилась, да? — сиплым голосом поинтересовалась брюнетка, не открывая глаз. — Ничего, все пройдёт, — Платон улыбнулся, поправляя дочери одеяло. — Сейчас Артём лекарство принесёт, а… Платон смолк, потому что в дверь позвонили. — А вот и твой брат, и как всегда он забыл ключи. Маргарита чуть улыбнулась, провожая отца взглядом. — Артём, когда ты хоть раз не забудешь ключи? — полюбопытствовал мужчина, открывая дверь, а потом запнулся, увидев того, кто стоял за дверью.