***
Вечера семьи Земцовых проходили каждый раз почти что одинаково: Платон любил коротать свое время за чтением, Рита — за учёбой, а вот Артём возвращался с работы довольно поздно, поэтому сразу же по приходу ужинал и отправлялся отдыхать. Сегодняшний вечер субботы отличался от всех предыдущих тем, что Артём находился дома, а вот Платон, вместо своего обычного ритуала, пил чай на кухне, думая, как выйти из сложившейся ситуации. Случись данная ситуация на несколько лет раньше, он бы забрал детей и уехал бы куда угодно, только чтобы эта тайна никогда не стала явной, но сейчас это невозможно. Тогда он сумел скрыть и от коллег, и от родителей то, что происходит в его жизни, солгав. Солгав. Именно тогда ложь появилась в его жизни и, казалось, что ненадолго, но в итоге ложь снова пришла, и он не знал, на какой срок. Знал лишь то, что врать придётся ради блага собственного ребёнка. — Пап, — Артём стоял на пороге кухни, обперевшись об дверной косяк и сложив руки на груди, пристально смотрел на отца. Земцов, который стоял возле окна, держа в руках чашку горячего чая, вздрогнул, поворачиваясь к сыну. — Да? — Ты чего это полуночничаешь? — парень налил себе чаю, устраиваясь за обеденным столом. — У тебя что-то произошло? — осторожно спросил Тема, беря сахарницу. — Ты уже который день сам не свой. Мы с Риткой уже не знаем, что и думать. — Рита? — Платон поставил чашку на стол, садясь напротив сына. — Она что-то спрашивала? Что-то тебе говорила? — Пап, почему ты так всполошился? — недоумевал младший из мужчин. — Слушай, это были всего лишь наши с Риткой домыслы, но похоже у тебя действительно что-то произошло. Не хочешь поделиться? — парень сделал глоток чаю, ожидая ответа отца. Платон ничего не ответил, понимая, что справиться с этим в одиночку вряд ли получится, но с другой стороны, впутывать в эту ситуацию сына не хотелось. — Ничего страшного не происходит, — сразу же ответил доктор, решив, что выпутается из данной ситуации сам. — Просто подумываю осесть дома. Парень вскинул брови, глядя на отца как на седьмое чудо света, а потом неожиданно рассмеялся. — Хорошая шутка, пап, но в то, что ты решил бросить свою любимую работу, я поверю в последнюю очередь. — То есть, ты считаешь, что я буду работать до самой смерти что ли? — Платон чуть улыбнулся. — Пап, но посуди сам, — продолжил Артём. — Ты же в больнице больше времени проводишь, чем дома. Мчишься туда в любое время суток, а сейчас ты мне говоришь, что хочешь осесть дома? Ты прости, конечно, но представить тебя без больницы я не могу. Нет, есть, конечно, один вариант, — парень замолчал, пряча улыбку, а потом сделал глоток и продолжил: — Ты женись и уходи на пенсию! Платон чуть не уронил чашку, которую мыл в раковине, а затем медленно обернулся к сыну. — Один один, — промолвил он, считая, что сын решил так пошутить, но Тема был серьёзный. — Пап, ну честно, что тебе мешает влюбиться и снова жениться? — продолжал Артем. — По крайней мере, возраст, — стоя к сыну спиной и продолжая мыть чашку, ответил Земцов. — Как говорила героиня одного известного фильма: «В сорок лет жизнь только начинается», — заявил Тема, поднимаясь из-за стола. — Да, только мои сорок уже давно прошли. — Ой, вот только не нужно себя здесь в старики записывать, — брюнет поставил помытые чашки в шкаф. — А если серьёзно, пап, то разве для любви бывает поздно? Как сказал классик: «Любви все возрасты покорны». Ладно, спокойной ночи. — Спокойной ночи, — эхом повторил Платон, думая над тем, что ему сказал Артём. Любви, может быть, все возрасты и покорны, но любовь уже раз нанесла ему рану, которая до сих пор кровоточит. Нужно ли снова себя ранить? Мужчина отрицательно покачал головой и отправился в свою комнату.***
Маленькая веранда дачного дома была окутана темнотой, а ещё ароматом сушёных трав, которые ему всегда напоминали детство. Радостные солнечные дни, где нет проблем и суровой реальности. Где ты ещё не знаешь, насколько жестокой может быть жизнь, а близкие люди — врагами, которые в любой момент могут воткнуть нож тебе в спину. Глеб, не включая, свет опустился в кресло и провел ладонью по лицу, совсем не ощущая прохладного ночного ветерка, который забрался под мокрую рубашку. Даже в нерабочее время ему пришлось спасать человеческую жизнь. Мужчина мотнул головой, а потом запустил руки в почти высохшие волосы, желая отогнать не самые радостные воспоминания, которые на него нахлынули. Вздрогнув от того, что на его плечо легла рука, мужчина медленно повернул голову и увидел женщину, от взгляда которой все его горести уходили на второй план. — Ты чего это в темноте сидишь? — семидесятилетняя женщина в цветастом халате и со связанными на затылке в тугой узел поседевшими волосами опустилась в кресло напротив, глядя на Климовского выцветшими серыми глазами. — Мокрый весь. Ты что, вместо рыбалки решил искупаться? Сероглазый отрицательно качнул головой, откидываясь на спинку кресла. — Да нет, — мужчина прикрыл глаза. — Спасал одну голубоглазую русалку. Женщина села поудобнее, продолжая наблюдать за Глебом. За эти несколько лет он очень сильно изменился. Если раньше это был мужчина, который был наполнен светлыми мечтами о прекрасном будущем, где перед ним открыты все двери, то сейчас же это был человек, который больше не верил в то, что мечты вообще могут осуществляться. Они способны только лишь жестоко разбивать вдребезги наши сердца, и после всего останутся лишь осколки, с которых больше ничего не склеить, и ты просто живёшь, потому что надо. Живёшь, ничего не ожидая, ничего не предпринимая, чтобы хоть что-то изменить. Лидия Евгеньевна вздохнула, и именно этот вздох вернул в реальность её внука, который ушёл в свои мысли. — Глеб, тебя что-то тревожит? — прямо спросила женщина, не слишком ожидая честного ответа на свой вопрос, но сердце подсказывало, что в жизни её единственного внука что-то произошло, иначе бы он не приехал сюда. Лидия знала, что внук навещает её лишь тогда, когда ему очень плохо, или же в его жизни происходит что-то плохое. — Откуда ты все знаешь, бабушка? — серые глаза, в глубине которых была грусть, посмотрели на женщину. — Прошлое, как оказалось, умеет возвращаться, — он поднялся и остановился на краю ступенек, глядя на полную луну, которая выплывала из-за горизонта. — Я встретил жену Громова. Наталью. Она теперь работает со мной в одной больнице, — мужчина сжал руки в кулаки, а на губах появилась горькая улыбка. Когда-то он тоже мечтал, что они будут работать вместе. Откроют свою клинику, но теперь это были лишь отголоски того, чего не вернуть. Жизнь их развела, и как раньше не будет никогда. — Наталью, — повторила старушка, а перед глазами возник образ девушки в синем васильковом платье с распущенными волосами, чьи глаза тогда ей показались добрыми. Не зря говорят, что в тихом омуте черти сидят. Лидия Евгеньевна смогла убедиться в правдивости этой поговорки очень скоро. — Глеб, я никогда не лезла в твою жизнь и сейчас не стану этого делать, — после нескольких минут молчания промолвила Лидия. — Я просто хочу, чтобы ты ответил честно на один вопрос, и в первую очередь себе, а не мне. Ты все ещё что-то чувствуешь к этой женщине? Климовский ничего не ответил. Единственное, что он почувствовал в тот момент, когда вновь увидел её — это ненависть и сожаление из-за того, что прошлое не вернуть. Если бы это было возможно, то он бы никогда не стал в неё влюбляться. Никогда бы не допустил ошибки, за которую корит себя до сегодняшнего дня. — В один день любовь, которая жила в моем сердце, сменилась ненавистью к ней, и она никогда оттуда не уйдёт. Есть вещи, которые нельзя простить и забыть, бабушка. Никогда! Лидия Евгеньевна лишь тяжело вздохнула, понимая боль своего внука, ведь сама жила с похожей уже несколько лет.***
Проснувшись ранним утром от сильной жажды, Рита поняла, что вчерашнее купание не прошло для неё даром. В горле першило, голова раскалывалась. Поднявшись, плотно укутавшись в одеяло, голубоглазая вышла из комнаты и, пройдя маленький коридор, оказалась на маленькой кухне, которую заливали рассветные лучи. Набрав в стакан воды, Земцова сделала несколько глотков, а потом опустилась на стул, прикладывая ладонь к своему лбу, который был горячим. — Отлично, — со злостью подумала брюнетка, поправляя одеяло, которое сползло с плеч. Поправив спутанные после сна волосы, Маргарита поднялась, решив сейчас же вернуться в город, но на пороге столкнулась с Юрием, который чувствовал свою вину перед подругой своей девушки. — Ой, Рита, доброе утро, — парень отошёл в сторону, давая девушке пройти. — Я бы так не сказала, — охрипшим голосом ответила Марго. — Как там Михаил? Надеюсь, что ему лучше, чем мне сейчас? — Рит, прости его. Просто он недавно со своей девушкой повздорил и именно поэтому напился, и так себя повёл. На самом деле он очень добрый и никогда не пьёт, — попытался оправдать брата Юра. — Юр, меня сейчас это меньше всего интересует, — устало ответила девушка. — Скажи мне, когда мы в город возвращаемся? Юрий бросил взгляд на часы, которые показывали шесть утра, и сообщил, что они планировали выехать в восемь, чтобы к обеду быть уже дома. Услышав это, Рита отправилась обратно в комнату, где попыталась вновь уснуть.***
«Всё же в словах сына была большая доля истины», — невесело подумал доктор Земцов, выходя из операционной, где он пол ночи боролся за жизнь молодой светловолосой женщины, которая поступила ночью после ДТП, и прогнозы которой были не очень утешительны. — Доктор, — шатен в дорогом чёрном костюме, поверх которого был наброшен халат, бросился к Платону, как только тот вышел в коридор. — Скажите, как Яна? — Яна? — Платон снял маску, понимая, что услышать то, что он сейчас собирается сообщить, этот молодой человек явно не готов, но ничего не изменить. — Простите, а Вы ей кто? — Владислав, — навстречу мужчинам спешила невысокая шатенка с серо-зелеными глазами в чёрном платье до колена и в туфлях на шпильке. — Аня, — как-то обречённо выдохнул Владислав, заметив женщину, которая сразу же бросилась к нему, осматривая ссадины на его лице. — Господи, что произошло? — женщина коснулась пальцем пластыря, которым была заклеена рана на виске, и мужчина зашипел. — Прости. Владислав, что произошло? Я только приехала, а здесь такие новости. Ты попал в аварию? — Аня, прекрати! — процедил голубоглазый, сбрасывая женскую руку. — Со мной все хорошо. Живой, как видишь! Поехали домой! Взяв одной рукой жену за руку, а второй сняв со своих плеч халат, Владислав потащил свою жену за собой, совсем забыв о девушке, которая по его вине находилась между жизнью и смертью.***
По дороге домой Рита и словом не обмолвилась с Диной, показывая, что обиделась на неё из-за вчерашнего. Когда автомобиль Юрия остановился возле подъезда, Рита, попрощавшись лишь с Юрой, вышла и ушла. Любавина тяжело вздохнула, понимая, что мимо воли сама же стала причиной того, что лучшая подруга с ней не разговаривает. — Юрка, я глупая, да? — грустно спросила кареглазая, глядя на парня. Зеленоглазый засмеялся, выезжая на дорогу. — Эх, Дина, добрая ты душа. Не бойся, помиритесь вы с ней. Вы же друг без дружки не можете. Просто дай ей время остыть и больше никогда ни за кого её не сватай, — посоветовал он. — Постараюсь, — буркнула Дина, глядя в окно.***
— Рита, — Артём, который открыл дверь квартиры, удивленно посмотрел на сестру, которую ожидал увидеть не раньше утра понедельника. — А ты чего это так рано? Не понравилось на даче? — Тем, можно все вопросы о даче мы пока оставим? — девушка зашла в квартиру и сразу же сняла туфли и кардиган. — Мне очень плохо. — О, — протянул Артём, касаясь ладонью лба сестры. — Я смотрю, погуляли вы на славу. Ладно, иди к себе, а я сейчас градусник тебе принесу. Девушка не стала возражать, направляясь в свою комнату, где сразу же укуталась в одеяло. Пришедший с градусником Артём протянул его сестре, а сам устроился в кресле. — Ну, я весь во внимании, — он закинул ногу на ногу. — Что у вас там произошло, что ты вернулась домой в таком состоянии? — Ничего особенного, — повела плечами девушка. — Я просто решила искупаться. — Угу. Ты решила искупаться не умея плавать? — уточнил он. — Интересно. Ну и как? Удачно искупалась? — Если бы не один человек, то из дна речки меня бы водолазы доставали, и сейчас я бы с тобой точно не говорила, — попыталась пошутить девушка, но, встретившись со строгим взглядом брата, поняла, что шутка неудачная. — Хорошо, что этого отец не слышал, — заявил Тема, забирая градусник у сестры, а затем сообщая: — Тридцать восемь и пять. Так, ложись, я тебе сейчас жаропонижающее принесу, а потом буду тебя лечить! — Спасибо, братик, — поблагодарила Рита, доставая плед. — Чтобы я без тебя делала? Кстати, а где отец? — Его посреди ночи на работу вызвали, — сообщил Артём, остановившись на пороге комнаты. — Ложись. Марго улыбнулась и юркнула в постель, прикрывая глаза.***
В кабинете начмеда было маленькое совещание, на котором присутствовали сам начмед и врач ординатор, а также дежурный врач. — Платон Ильич, как там состояние этой женщины? — Марина подняла уставшие глаза на коллегу, который сидел на своём месте. — Состояние стабилизируется, но ребёнка сохранить не удалось. Это ещё не все. Она больше не сможет иметь детей. — А известно вообще, кто она такая? — поинтересовался Андрей Иванович Пащенко. — Марина Станиславовна, можно? — Мария Степановна заглянула в кабинет, обращая взгляды всех троих человек на себя. — Что мне делать с журналистами? — С какими журналистами, Мария Степановна? — не поняла Марина, поднимаясь из-за стола. — Так… — замялась старшая медсестра. Платон подошёл к окну и, отодвинув тюль, увидел несколько десятков репортёров с камерами. — Очевидно с этими, Марина Станиславовна. Савина подошла к окну и сразу же отшатнулась от него. — Только этого нам не хватало.***
Детективное агентство было для Виктории её детищем, в которое она вложила очень много времени и сил, и поэтому даже выходной день женщина предпочитала проводить на работе, нежели в пустой и холодной квартире, где её никто не ждал. Женщина бросила грустный взгляд на фото, которое в рамочке стояло у неё на столе. Сын — единственная опора и надежда, который был от неё очень далеко. После окончания института Иван переехал за границу к бабушке, где встретил хорошую девушку, на которой женился, и которая родила ему сына. Звал мужчина за собой и маму, но женщина как и когда-то отказалась, и было на это несколько причин. Первая: она не была готова бросить родной город, где прошла её жизнь. Вторая: не смотря на то, что прошло много лет, Вика не смогла простить матери обиды, которые поселились в её душе, когда мама уехала за границу и несколько лет о ней не вспоминала, присылая лишь подарки на день рождения и восьмое марта. И третье, — слишком много воспоминаний были связаны с этим городом, и хороших, и плохих. Здесь она встретила свою первую любовь, которая стала для неё и последней. Владимир был старше её на пять лет. Сын актрисы, который никогда не знал своего отца. Их истории были чем-то похожи, только у Владимира была мама и старшая сестра, у неё же только бабушка и дедушка, и именно это не понравилось её будущей свекрови. Калерия Эдуардовна желала для своего сына лучшую жизнь и желала видеть его женой совершенно другую девушку, которая была не чета Виктории, но Владимир пошёл наперекор матери и женился на той, которую любил сам, а не на той, которая нравилась его маме. Потом началась рутина семейной жизни, которая слишком быстро сломала Владимира. Он все чаще пропадал на работе, не желая возвращаться домой, где его ждали сын, жена и мелкие проблемы, которые он не умел решать. Спустя год Владимир заявил, что хочет расстаться, и она не препятствовала. Понимала, что насильно мил не будешь, и нет смысла создавать иллюзию того, чего на самом деле нет. Они развелись. Владимир оставил сыну и уже бывшей жене квартиру, которую им на свадьбу подарила его мама, а сам уехал в другой город. Через два года Юнова узнала, что её муж снова женился, и его избранницей стала дочь друзей Калерии Эдуардовны. У них росла дочь Варя. С тех пор прошло уже много лет, Виктория стала успешным детективом, но забыть боль предательства самых близких людей не могла, также, как и вновь полюбить. Коллеги за глаза называли её одинокой волчицей, и она полностью соглашалась с этим прозвищем. Она была одинока и никому не нужна. — Виктория Ивановна, можно? — Проходи, Тарас, — отозвалась Юнова, увидев на пороге молодого паренька двадцати пяти лет с папкой под мышкой. — Удалось что-нибудь нарыть? — Если Вы о деле Федорова, то там все слишком просто, — заявил парень, садясь на диван. — Жена его решила молодость вспомнить и загуляла с парнем, который ей в сыновья годится. — Словом, очередная измена, — подвела итог Виктория, постукивая пальцем по крышке стола. — А по Земцову что-нибудь есть? Тарас достал ещё одну папку, которую тут же открыл, доставая фото Платона, Артёма и Риты. — Есть. Хочу сказать, Виктория Ивановна, что довольно интересная у нашего доктора биография, — парень передал Виктории фото. — Тарас, его биографию я могу и сама почитать. Что-то существенное есть? Тарас кивнул. — На второй странице. Юнова перевернула страницу, вчитываясь в написанное, а потом подняла глаза, полные непонимания, на своего сотрудника: — Тарас, ошибки быть не может? — Виктория Ивановна, обижаете. Я несколько раз все перепроверил. Ошибки нет. Там дальше есть копии документов. Женщина хмыкнула, обдумывая все, что узнала, а потом достала сотовый и, набрав цифры, которые были написанные на бумаге, приложила его к уху. После третьего гудка трубку подняли, и Виктория произнесла, глядя на фото Маргариты: — Алло, Филатова, это Виктория. Нам срочно нужно встретиться. Давай через час в кафе «Мелодия», — не сказав больше ничего, Вика отключилась. То, что она узнала, было для неё очень большой неожиданностью, хотя за годы своей практики ей казалось, что она видела многое.***
Лиза, которая сидела на диване в гостиной, читая книгу, несколько минут смотрела на выключенный телефон, который держала в руке. Звонок, которого она ждала с боязнью, наконец прозвучал, но страх перед встречей не исчез, а усилился. Поднявшись с дивана, Елизавета положила книгу на журнальный столик и направилась в спальню, чтобы переодеться. В коридоре женщина столкнулась с Валери, которая тоже куда-то спешила. — Мам, мне звонили из больницы. Пришли результаты обследования, — дэ Баво закрыла сумочку. — Мне нужно ехать. — Результаты, — повторила Лиза. — Валери, все будет хорошо. Ты главное верь, — попросила женщина, касаясь рукой плеча дочери. — Верь, — повторила вслед за матерью женщина. — Но рано или поздно даже вере приходит конец. Ладно, я поехала. Филатова провела дочь взглядом и направилась в спальню, чтобы переодеться.***
Юнова сидела в своём любимом кафе и пила горячий кофе, пытаясь разобраться в том, о чем узнала несколько часов назад, но без Филатовой у неё это не получилось, и женщину это откровенно злило. Впервые она и выполнила поставленную перед ней задачу, но вместе с тем ещё больше запуталась. Увидев Лизу, которая вошла в кафе, Виктория махнула ей рукой, одним глотком допивая горячий напиток. — Здравствуй, — поздоровалась Филатова, вешая сумочку на спинку стула. — Удалось что-то узнать? — Удалось, — кратко ответила Вика, глядя, как Лиза отказалась делать заказ. — Филатова, а ты ничего не желаешь мне рассказать? Голубоглазая отрицательно покачала головой. Юнова пристально посмотрела на собеседницу, а затем достала из сумки папку, которую ей принёс Тарас, но отдавать её не спешила. — Вика, с тобой все хорошо? Что же ты такого узнала? Сероглазая промолчала, положив папку на стол. Лиза сразу же открыла её, внимательно читая то, что там написано. Перевернув на вторую страницу, улыбка сползла с её лица, а Виктория молча продолжала следить за эмоциями на лице подруги. Папка со звуком упала на гладкую поверхность стола, а глаза, в которых плескалась боль и непонимание, смотрели на Викторию. — Ведь это невозможно. Это не может быть правдой. Это ложь, — голос сорвался на хриплый шёпот, а по щеке прокатилась слеза. Боль прошлого возвращалась, но поверить в то, что она узнала, сил не было…