Дым и мороз

Воздух наполнился запахом гари. Едким, разъедающим слизистую носа. Дилюк злился: в алых глазах плясало бешеное пламя, губы растянулись в грозный оскал - альфа чуть было не рычал. Рагнвиндр призывает клеймор - двуручный меч приятно оттягивает руку, создавая чувство уверенности в себе. Кэйа же только и может, что смотреть на вздувшиеся на открытых предплечьях вены. Дилюк закатал мешающиеся рукава рубашки, обнажая когда-то белую, а теперь покрытую страшными шрамами и ожогами кожу. Пиро - разрушительная стихия, и страдать от неё могут не только противники, но и сами обладатели. Однако Альбериха изуродованная кожа совсем не пугает, как не пугает и грозный вид названого брата. Дилюк - маленький огонёк на кончике спички, который может моментально перерасти в бушующий пожар. Как и все обладатели пиро глаза Бога он обладал чрезмерной эмоциональностью: быстро раздражался, но также быстро успокаивался, смеялся громче всех, но также отворачивался, чтобы скрыть слёзы. Его улыбка светила ярче всех звёзд, которые Кэйа знал. И он любил его таким. И лучше всех знал, что так же сильно любим. Только вот... Рыцарь призывает меч. Одноручное оружие тоже тяжёлое, хотя и не идёт ни в какое в сравнение с тяжестью клеймора. Родное оружие идеально ложится в ладонь, создавая иллюзию борьбы. Которая давно проиграна, пусть Кэйа и готов сражаться до последнего. Шумный выдох - Кэйа изо всех сил старается прогнать раздражающий сейчас запах дыма, что буквально окутывает всё пространство вокруг них. Запах, который неприятной болью зудит на подкорке, является самым любимым и родным. Он не может вызывать возбуждения или чувство уюта - лишь жажду пустить кровь сопернику в борьбе за... а вот этого кого у них нет. Лишь только два альфы, что борются за сердца друг друга. В воздухе начинает трещать мороз. Кэйа спокоен и сосредоточен, пусть в груди и нарастает волнение. Это не первое их сражение, и сценарий давно предугадан, однако они продолжают делать это снова и снова. Это - их маленький ритуал в проклятом мире, где каждый сам добывает место под солнцем. Дилюк бьёт сильно. Удары у него не быстрые, но сильные и тяжёлые. А ещё яростные, будто он хочет убить Кэйю. Но это не так. Как бы серьёзно Рагнвиндр не сражался - он не причинит вреда названому брату. В самый последний момент клеймор останавливается, уходит в сторону, но не задевает. У Кэйи нет ни одного шрама, который бы оставил Дилюк. Атаки Альбериха быстрые. Он словно морозный ветер, что хлещет то одним порывом, то другим. Кажется, что он везде, но в тоже время нигде. Кэйа гибкий и ловкий, а его оружие позволяет таким быть. Иногда, но очень редко, он может задеть Дилюка остриём меча, правда дальше разорванных рубашек и небольших царапин, которые заживали за пару дней дело не заходило. Выпады скользящие, едва касающиеся, но очень быстрые. Когда братья демонстрировали тренировочные бои для новобранцев, вывод у тех был один - преимущество на стороне Кэйи, ведь он быстрее и ловчее. Кто так думает - просто плохо знает капитана Рагнвиндра. Несмотря на его вид оружия, сам по себе Дилюк быстрый. Во время боя его инстинкты обострены до предела, он замечает каждую деталь, каждый выпад и мимолётное движение. Альберих может порхать над ним, как мотылёк возле пламени, который в итоге сгорает. Также и Кэйа - он сгорает от Дилюка, а тот даже не использует пиро. Они не используют стихию во время боя, прекрасно осознавая всю опасность. Если на коже Кэйи останется хоть маленький шрам от пиро, Дилюк покалечит себя сильнее. Поэтому есть негласное правило, которого они придерживаются. Их бой больше похож на танец: слишком хорошо партнёры знают друг друга, лишь лязг мечей распугивает птиц, а воздух вокруг пропитывается дымом и морозом. Кэйа всегда проигрывал. Просто в один момент не выдерживал сильного натиска Дилюка и сдавался. Так было в первый раз, когда он оказался на земле. Форма рыцаря перепачкалась в пыли, пот заливал глаз, а руки дрожали, держа меч. Дилюк давил сверху - навалился собственным весом и весом тяжёлого двуручного меча, вынуждая отступить. Тот день молодой человек помнит отлично: он смотрел на плывущие в голубом небе облака и не мог отдышаться. Тело ломило от усталости, а грязная одежда неприятно липла к телу. А ещё он помнит ладонь без перчатки, что помогла ему подняться. Она была мозолистой, с загрубевшей кожей, но очень горячей. Дилюк не выглядел счастливым от победы, однако Кэйа точно знал - альфа внутри Дилюка ликует, как сейчас воет от отчаяния его. Он знал, что было поставлено на кон, и он это проиграл. Свою гордость альфы, свою честь. Вечером он стоял в спальне названого брата, низко опустив голову. Страх сковал грудь, инстинкты альфы выли, что нужно бежать, спасать себя и остатки гордости, но Кэйа продолжал стоять, будто приморозил свои ноги к полу. Остатки самоуважения точно разлетятся на мелкие осколки, если он позорно сбежит. - Мы можем этого не делать, если ты не хочешь, - Дилюк смотрел виновато, будто сожалел, что они влезли во всё это. Но по-другому было нельзя: только честный поединок мог рассудить их. И он рассудил, а отступать сейчас - признак трусости. - Не ты ли говорил, что благородные альфы должны держать своё слово? Я не сбегу, Дилюк. - Тогда иди сюда, - капитан кавалерии протягивает ладонь Кэйе, а тот смотрит на неё, как на несущегося со всей скоростью митачурла с щитом. Испуганно и с вызовом. Чтобы унять волнение, он рассматривает шершавую ладонь с россыпью мозолей, мелких шрамов и ожогов. Считает их. Однако в ответ руку не протягивает, лишь подходит вплотную: - Сделай так, чтобы я не пожалел об этом, - Альберих подаётся чуть вперёд, шепча в самые губы, прежде чем впиться в них яростным поцелуем. Дилюк отвечает не менее агрессивно, обвивая руками чужую талию. Кэйа же закидывает руки на плечи, зарываясь пальцами в ещё влажные после ванны волосы. Поцелуй с привкусом металла - кто-то кому-то в порыве страсти прокусил губу, но обоих альф это заводило ещё больше. Рыцарь почувствовал, как его ведёт. Да, они с названным братом целовались до этого: сначала легко и невинно, потом - уверенно и грубо. Дух альфы требовал власти, и никто не хотел уступать. Горячие руки пробираются под лёгкую домашнюю рубашку, вызывая своими прикосновениями жар, скользящий по позвоночнику вниз. Руки у Дилюка большие, касаются грубо, что не идёт ни в какое сравнение с мягкими и игривыми поглаживаниями омег. Кэйа чувствует себя странно: с одной стороны, от прикосновений другого альфы хочется уйти, а с другой - безумно влюблённое сердце требует прижаться поближе. Тело воюет само с собой, расслабленное под умелыми ласками, не понимает, чего ему хочется больше. Домашняя одежда летит куда-то в сторону, оставляя Альбериха полностью обнажённым. Тело другого альфы не может возбуждать, но у Кэйи проглядываются плавные изгибы, присущие только омегам. Кэйа стройный, но далеко не хрупкий: у него крепкое и сильное тело, а ещё этот проклятый морозный запах, будто на самом пике Драконьего хребта, где повсюду таится опасность. Такое не может не нравиться, Рагнвиндр давно перестал считать себя нормальным. Наверное, с момента, когда им исполнилось четырнадцать. Тогда Дилюк стал капитаном кавалерии, а Кэйа - его подчинённым. Совместная работа, когда Дилюк не мог оторвать взгляда от быстрого и ловкого брата, помогла капитану раскрыть глаза - ни одна омега не привлекала его так сильно, как привлекал Кэйа. Кровать тихонько скрипит под тяжестью свалившихся на неё тел. Дилюк, оказавшись сверху, моментально принимается за так доверчиво открытые шею и ключицы, усыпая их укусами и засосами. Кэйа же сминает в руках покрывало, жмурится и закусывает припухшие губы. Происходящее начинает доставлять удовольствие, отдаваться приятной тяжестью в паху. Когда дело доходит до растяжки, Альберих напрягается. Смоченные в масле пальцы гладят сжавшееся колечко, просят пустить внутрь, но Кэйа зажимается лишь сильнее. Ощущать что-то там внизу странно, даже страшно. - Кэйа, - шепчет Дилюк, поднимая взгляд на названного брата. Тот мягкий, не осуждающий и не приказывающий, а скорее молящий. - Пожалуйста... И рыцарь правда пытается расслабиться, помочь себе и Рагнвиндру, минимизировать боль, которая будет безумно сильной, разрывающей. Но ничего не получается, инстинкты кричат ему, что это неправильно. Противоестественно. Кэйа готов сам завыть от отчаяния, пока не ощущает влажное прикосновение к члену, молнией простреливающее тело. Дилюк широким движением проводит по стволу, слизывает капельку предэякулята с головки, а затем берёт её в рот. С губ Кэйи срывается первый тихий стон, ломающий все барьеры. Борьба с самим собой закончилась, наконец-то освобождая парня из клетки собственных инстинктов. Альфа позволяет длинным пальцем проникнуть в своё тело, пусть очень медленно, плавно раздвигая тугие мышцы. Ощущения чего-то постороннего в анусе вызывают дискомфорт и лёгкую боль, но ничего такого, с чем бы Альберих не справился, что бы не смог перетерпеть, а смешиваясь с приятными ощущениями горячего языка на своём члене, боль даже дарила извращённое удовольствие. Облизывания и посасывания Дилюка полноценным минетом назвать сложно, но именно они помогли завершить подготовку и так расслабить Кэйю, что альфа даже не замечает, как оказывается перевёрнут на живот с задранной задницей. Звонкий шлепок по смуглой ягодице прокатывается по спальне, вызывая сдавленный рык у рыцаря. - Прости, не смог удержаться, - шепчет на ухо капитан, пристраиваясь сзади. Пальцы проходят по покрасневшему месту, вызывая мурашки. - Я вхожу. Если будет больно, то скажи, хорошо? - Хорошо, - Кэйа скребёт пальцами по покрывалу. Лицо зарывается в мягкую ткань, ощущая, как что-то большое и горячее практически разрывает его. Альбериху очень больно, но он гордо молчит, кусая израненные губы. Слёзы непрерывно бегут по щекам, и Кэйа рад, что они не видны названому брату. Дилюк не входит полностью, просто не может. Войдя наполовину, он просто понимает, что часть с узлом просто разорвёт Кэйю. Поэтому Рагнвиндр замирает, вцепившись пальцами в чужие бёдра. Внутри Кэйи очень узко, и передышка нужна им обоим. Кэйе - чтобы привыкнуть, Дилюку - чтобы не кончить в два толчка. Толчки мелкие, еле ощутимые, но Кэйе кажется, что Дилюк вбивается в него с ненормальной скоростью: выходит до конца, а входит по самые яйца. Рыцарь глотает слёзы и подавляет всхлипы. Его выгибает и скрючивает от боли, но он не в силах даже слова сказать, не то что остановить названного брата. Но Дилюк будто чувствует состояние Кэйи, поэтому прижимается грудью к чужой спине, обхватывая ладонями поперёк торса. Горячие, ладони шарят по груди, играют с сосками, выкручивают их. Нос зарывается в синие волосы, ощущая, как от них веет холодом. - Красивый... невероятный... очень сексуальный... сильный и гибкий... я так люблю тебя... очень сильно... - судорожно шепчет Дилюк в волосы Кэйи. Боль от ласковых слов меньше не становится, но что-то в груди Альбериха взрывается. Будто фейерверк, искры разлетаются в стороны, обдавая жаром. И Кэйа с уверенностью может сказать, что это любовь. В их первый раз он не кончил, зато кончил Дилюк, обильно изливаясь на его спину. Оргазм был долгим и сильным, от чего Рагнвиндр после грузно опустился на постель. Кэйа наблюдал за ним влажным и покрасневшим глазом, а после протянул ладонь, сплетаясь с чужими пальцами. В следующие разы было легче, в какие-то Кэйю даже накрывали оргазмы. Проигранные сражения уже не били так сильно по гордости, лишь иногда тоской скребясь под сердцем, но всё быстро проходило, когда горячие губы увлекали его в очередной поцелуй. Он научился приспосабливаться, а Дилюк научился доводить его до исступления. Была страсть и трепещущий огонёк любви в каждом сердце. Но в одном из их сражений Кэйа выиграл. Непонятно как Дилюк оказался на зелёной траве, а тяжёлый меч валялся где-то в стороне. Тонкое остриё одноручника упиралось в его горло. В этот момент замерло всё: птицы, поющие на ветках деревьев, порхающие возле цветов бабочки, гуляющий в листве ветер. Сердца двух названных братьев тоже замерли. - Кажется, я выиграл. И он действительно выиграл самый желанный приз. Когда вечером, уже в его комнате Дилюк зарывался в холодные простыни носом, дёргался и выгибался. Его тело оказалось очень отзывчивым, откликаясь на каждое едва уловимое прикосновение дрожью. Кэйа вылизывал его широкими движениями - от мошонки до самого сжатого колечка, обильно смачивая слюной, сжимая пальцами белые ягодицы. К удивлению Альбериха, когда он попытался протиснуть пальцы, те вошли легко, без сопротивления. На какое-то мгновение это ввело Кэйю в ступор, вынуждая остановиться. Дилюк пропавшую ласку почувствовал и протестующе застонал, поворачиваясь к брату. - Почему ты остановился? - А почему ты уже растянут? - Я... - лицо Рагнвиндра зарделось сильнее, он смущённо отвёл взгляд в сторону. - Я видел, как это больно... я всегда готовлюсь перед боем... - Всегда? Ты всегда выигрываешь, Люк! - Кэйа, мои постоянные победы не отнимают того факта, что ты великолепный мечник и в любой момент можешь победить, как это произошло сегодня. - О, Люк, - Альберих утыкается лбом в бедро брата, ощущая щемящую нежность в груди. Дилюк уважал его, как соперника, как равного себе альфу каждый их бой. Пока Кэйа смирился со своим положением вечно проигрывающего, Дилюк просто выходил сражаться. - Тогда покажи мне, - чуть помолчав продолжил Кэйа, укусив Рагнвиндра за ягодицу. - Покажи, как ты себя растягиваешь. Он отпускает Дилюка и садится на постели, облокотившись на спинку кровати. Взору открывается вид на полностью раскрытого альфу: на белые бёдра и ягодицы, на сочащийся член и сжимающуюся дырочку. Загрубевшие пальцы входят в неё легко, Дилюк не церемонится и берёт быстрый темп. Сладкие стоны наполняют комнату. Кэйю обдаёт горячим жаром: Дилюк каждый раз перед тем, как выйти сражаться с ним за право быть сверху, запирался в своей комнате и также растягивал себя. Его смоченные в масле пальцы так же входили в тугое отверстие, наподобие ножниц разрабатывая мышцы, вторая рука обхватывала член, размазывая большим пальцем каплю смазки по головке. Рыки и стоны наполняли его комнату. От этих мыслей внутренний альфа ликует, требуя овладеть. - Такой развратный капитан, - Кэйа не сопротивляется инстинкту, останавливая Дилюка и без препятствий проникая в его тело. Всё ещё слишком узко и безумно горячо. - Видели бы вас сейчас ваши подчинённые. - Один видит, - пытается парировать Рагнвиндр, но названный брат начинает двигаться, вырывая из груди рычание. Кэйа не торопится, на своём опыте зная, что член больше двух пальцев. Альберих двигается медленно, стараясь причинить как можно меньше боли, однако срывается, стоит Дилюку качнуть бёдрами ему в такт. Движения быстрые и рваные, слышны только шлепки бёдер о бёдра и стоны боли и наслаждения. В голове приятный туман, все мысли будто разом вылетели из головы, оставляя лишь боль, смешанную с наслаждением. Дилюк рвёт ногтями простынь, окончательно осознавая, что он - последний извращенец, которому нравится боль и другие альфы (только Кэйа). Однако это не сильно заботит, когда наступает оглушительный оргазм, от которого темнеет перед глазами, а всё тело наливается тяжестью. Дилюк потерял связь с окружающим миром, ощущая только заботливые ладони, что укрывают его одеялом, а затем обнимают. Кэйа пристраивается сбоку, целует шрам на чужом плече и тихо шепчет: - Я люблю тебя.